Почему ты так говоришь? Почему ты так жесток? кричала она. Посмотри на себя! Ты сам не свой! Разве ты не можешь быть самим собой?
Пораженный такой неожиданной вспышкой гнева, он молчаливо смотрел на нее.
Что ты хочешь этим сказать? слезы градом катились по ее лицу. Чего ты добиваешься? Хочешь сделать только себе хуже? Что случилось с тобой? Какой бес вселился в тебя?
Растерянный, он не отрывал от нее глаз. Протянув руку, он хотел дотронуться до нее, чтобы утешить. Ему не приходило в голову, что слезы душили ее давно, с того самого момента, когда она подверглась нападению Куха; слезы душили ее во время нескончаемого пути от дома до кафе, где она все еще надеялась увидеть ожидающего ее моряка. И сейчас, не найдя его, уже не могла более сдерживать себя и дала волю чувствам. Всего этого Зип, разумеется, не знал; он Знал лишь то, что она плачет. И перед лицом женской ранимости, перед лицом боли, которую ему никогда не доводилось испытать, Зип одернул руку, побоявшись сейчас прикоснуться к ней, побоявшись установить контакт, казавшийся в эту минуту таким личным и таким откровенным.
Послушай, не надо плакать. К чему эти слезы?
Обещай, что ты ничего не сделаешь Альфи, сказала она. Обещай.
Ты ты не должна плакать.
Обещай мне.
Чайна, я уже всем рассказал, что собираюсь сделать. Он замялся. Я сказал, что ты моя девушка.
Ты не имел права так говорить.
Знаю. Конечно, ты не моя девушка. Послушай, ну хватит плакать. Тебе дать носовой платок?
Я не плачу, всхлипывая, произнесла Чайна.
На, возьми, он протянул ей платок. Я им почти не пользовался. Она вытерла нос.
Хочешь мороженого? осторожно спросил Зип.
Нет. Зип, ты ведь ничего с ним не сделаешь, правда? Поверь, он ничего мне не сделал. Он хороший парень.
Зип молчал.
Ты совершишь очень большую ошибку, если расправишься с ним.
Ты все еще дуешься на меня за то, что я сказал, что ты моя девушка? поникшим голосом спросил он.
Нет, я не обижаюсь.
Больше этого не будет, тихо произнес он. Затем, пожав плечами, продолжил:Сам не знаю, зачем я так сказал. Наверное потому, что ты очень красивая.
Спасибо, она едва заметно улыбнулась. Вернув платок, сказала:Он весь мокрый от слез.
Ничего, ничего. Тебе сейчас лучше?
Немного лучше.
Чайна, ты не должна плакать. Грех лить слезы, пока не случилось ничего страшного, пока ты не потеряла кого-то.
Вот именно, что я потеряла, Зип. Затем, покачав головой, спросила:Так ты обещаешь? Я говорю об Альфредо.
Я еще
Мне не хочется, чтобы ты из-за этого попал в беду, произнесла она.
Он уставился на нее так, как будто, эта фраза была произнесена по-русски. Нахмурив брови, он пристально посмотрел ей в лицо. Это было что-то новое. Он не мог ничего понять. Конечно, он не тешил себя мыслью, что нравится ей, как многим другим девчонкам. Так как же это можно было объяснить? Черт возьми, почему она должна беспокоиться о нем? И все-таки он был твердо уверен, что она не лжет. Находясь сейчас рядом с ней, он знал, что она волновалась за него так же, как и за Альфи.
Мне необходимо подумать, произнес он.
Пожалуйста, подумай об этом. Едва коснувшись его руки, она повернулась и быстро зашагала прочь.
Нахмуренный, он смотрел ей вслед.
"Мороженое", послышался голос продавца. Зип кивнул. Заплатив за пять порций, он положил их в картонную коробку и взял ее двумя руками. Он все еще хмурился, но скоро лицо его прояснилось и, уже улыбаясь, он направился к ожидавшим его товарищам.
* * *
Наконец Фрэнк Эрнандес добрался до навесной лестницы. "Надо быть осторожнее, подумал он. Если пули просвистят нижемне конец. Тогда это будет конец всему".
Затянув потуже ремень кобуры, он подпрыгнул, но промахнулся и рухнул на тротуар. Прислонившись к стене, взглянул вверх. Непрерывные оружейные залпы с крыши преграждали путь Мирандо к окну. Подкравшись, он подпрыгнул опять. На этот раз ему повезло. Ухватившись за лестницу, он начал перебирать руками, поднимаясь вверх. Но в это время лестница под тяжестью его тела начала медленно опускаться. Скрип заржавевших петель заглушался ревом оружия с улицы. Вынув из кобуры "кольт", он преодолевал оставшуюся часть пути с оружием в руках.
Затаив дыхание, толпа наблюдала за ним.
Подойдя к ящику, Зип все еще улыбался, раздумывая над словами, брошенными ему Чайной. Он с удивлением обнаружил, что ему стало легче, как будто как будто с него свалился какой-то тяжелый груз. И вдруг до него донеслось:
Как мило со стороны "Латинских кардиналов" купить нам мороженое. Зипу стало не по себе. Он тотчас узнал знакомые рубашки из парчи и в его голове лихорадочно закружились слова "Королевские гвардейцы". Стараясь внушить себе, что не боится их, он в то же время почувствовал, что у него начинает пересыхать в горле.
П-привет, Томми, произнес он.
Привет, Зип, ответил Томми. Ты явился как раз вовремя. Сгони вон этого с ящика.
Согнать, но он замолчал, покусывая губы. В этот момент коробка с мороженым стала невероятно тяжелой. Но это это мой ящик. Я сам принес его сюда.
Ящикобщий и никому конкретно не принадлежит. Сейчас мы хотим им воспользоваться, сказал Томми.
Послушай, Томми, произнес Зип. Зачем нам ссориться друг с другом? Разве нельзя?..
Неожиданно Томми резко дернул Папа за штанину. Потеряв равновесие, тот свалился на землю. Не зная, что предпринять в этой ситуации, Зип беспомощно стоял рядом. Руки его были заняты мороженым, а головановыми идеями, которые подкинула ему Чайна. Наблюдая за происходящим, он удивлялся, почему
Ударь его! приказал Фил.
Подожди, Фил. Разве мы не можем?..
Ли'л Киллер, поправил его Фил.
Пусть будет так, но разве?..
Ударь его! твердо сказал Фил.
Неожиданно он с силой толкнул Зипа. Обученный приему, Томми сразу же подставил ногу, и Зип, споткнувшись, ударился об асфальт. Мороженое разлетелось в разные стороны. Мгновенно вскочив, он быстро засунул в. карман руку. Единственное, о чем он сейчас думал, так это о том, как спастись. Все, что говорила ему Чайна, он уже забыл. Он знал только то, что ему угрожают два "королевских гвардейца", что онв меньшинстве и что ждать помощи ему неоткуда. В кармане у него был складной нож, а в головеединственная мысль: "Я должен выкарабкаться из всего этого".
Давай обойдемся без лезвий, Зип, вкрадчиво сказал Томми.
Взглянув на него, Зип увидел, что Томми засунул руку в карман. Фил в это время зашел с фланга. Не зная, что предпринять, Зип в нерешительности смотрел на них. С ящика донесся нервный смех Елены, который затем поддержали Томми и Фил. Это был смех победителей и, услышав его, Зип задрожал. В этот момент ему захотелось всех их стереть в порошок, вынуть нож и перерезать всем горло, захотелось показать, кто он такой на самом деле и над кем они смеются. Но страх сковал его волю и он почувствовал, что пальцы в кармане начинают разжимать нож. В бессильной злобе его глаза наполнились слезами. Ему совсем не хотелось показывать свое бессилие. И неожиданно, стремительно закружившись, вдруг поддал ногой валявшееся рядом с ним мороженое.
И тут он увидел на пожарной лестнице Эрнандеса.
Почти слившись со стеной, с револьвером в руке, Эрнандес осторожно миновал одно окно, затем второе и, после недолгого колебания, осторожно пробрался к третьему.
Он поднял револьвер.
В тот же момент Зип понял, что сейчас должно произойти.
Внутри у него все кипело. Сгорая от стыда, негодования, от желания доказать этим проклятым тварям, что им не удастся поставить его на колени, ему хотелось сейчас кричать, резать, громить и поскорее избавиться от того позора, которому они его подвергли, показав всем, что он Зип, Зип, Зип! Подняв глаза к окнам второго этажа, сам не зная почему, он вдруг изо всех сил крикнул:
Пепе! Пожарная лестница!
Глава 13
Когда Эрнандес услышал этот вопль, ему показалось сначала, что он ослышался. Его первой реакцией былообернуться и посмотреть вниз. Он сразу же понял, что этот крик насторожил Мирандо, а, встретившись взглядом с его глазами, еще сильнее сжал пальцы на курке кольта. А потом в квартире Мирандо был взрыв. Эрнандес, кувыркаясь в воздухе, упал вниз на землю. Он распластался прямо под окном. И хотя летел на расстоянии не менее чем три фута от железного настила лестницы, ему казалось, что он был в воздухе очень долго и что пробил железные перекладины с такой силой, с какой метеорит врезается в землю.
В его груди нашли две пули.
Никогда раньше он не был ранен, ни тогда, когда служил на флоте и участвовал в высадке на Иводзиму, ни тогда, когда стал полицейским. На своем веку он повидал много раненых и даже очень, но так уж случилось, что для него само понятие "рана" и то, что служило причиной ранения, никак не были связаны между собой. Он воспитывался на детских играх в полицейских и грабителей, ковбоев и индейцев. Удар, еще удари ты убит. И в том, что тебя убивали, было всегда нечто захватывающее. И даже тогда, когда ему доводилось видеть открытые сквозные раны, в его подсознании всегда присутствовало это понятие притягательности.
Сейчас он уже знал, что это понятиеошибка, и ему просто хотелось знать, за что судьба так жестоко обошлась с ним. Когда пули вошли в грудь, он не почувствовал ничего, кроме сильного удара. Его и раньше били и били очень сильно тяжелыми мощными кулаками, били так, что он едва не испускал дух, и поэтому ему было знакомо это чувство, когда тебя избивают до полусмерти. Однажды домоуправляющий, обезумев от ярости, со всего маху стукнул его молотком. Удар пришелся по плечу, и он тотчас же почувствовал острую жгучую боль. Но никогда в жизни ему не приходилось быть раненым, и сейчас он уже твердо знал, что пострадавший в этом случае не сжимает изящно кулаки и не падает красиво в обморок. Теперь он знал, что удар пули приравнивается к мощности локомотива и, когда вас эта пуля настигает, вы просто валитесь на землю. Все ясно как день. Может быть, кто-то из раненых и держался на ногах, но пули, предназначенные Эрнандесу, заставили его сделать несколько вращательных движений, потом пригвоздили к пожарной лестнице.
Сначала его пронзила острая шоковая боль, которая затем сменилась странным чувством падения в пространстве. Полнейшее безмолвие, отсутствие контроля над собой и только падение, падение. А потом столкновение с металлом и такая беспомощность, что даже нельзя протянуть руку, чтобы смягчить силу удара.
Затем его охватила лихорадка.
Все тело полыхало, как в огне. Жар начался с двух зияющих дыр в спине, где прошли пули, через тело пролегли два горящих тоннеля, и вот уже заныла вся грудь, потом плечи, горло, лицо. Это был всепожирающий жар. Ему стало тяжело дышать, и теперь он хватал открытым ртом воздух, едва сознавая, что пуля задела легкое. А когда кровь пошла ртом, ему вдруг показалось, что это слюна, но, увидев на манжете рубашки ярко-красное пятно, его охватила паника.
Тяжело дыша, охваченный лихорадкой, он почувствовал острую пронзительную боль. Казалось, что голову кто-то сдавливает клещами, а на глаза изнутри надавливают пальцами, чтобы они вылезли наружу. Кровь изо рта теперь струилась непрерывно.
Перед глазами все пошло кругом и он подумал, что умирает. А чьи-то пальцы все продолжали надавливать на глаза, и весь мир погрузился во тьму. Откуда-то снизу доносились крики. Интересно, поймали того, кто пытался предупредить Мирандо?
Его начинало тошнить.
Тошнота усилилась, когда он почувствовал, что она уже подступила к горлу, и вот уже пожарная лестница, небо, весь мир закружились у него перед глазами. Задыхаясь от собственной крови, он потерял сознание.
* * *
Парни скрылись мгновенно, совсем как арабские конокрады. Зип сорвался с места сразу же после предупредительного выкрика. Пробравшись сквозь толпу, он стремглав завернул за угол. Папа и Сиксто, быстро сообразив, что произошло, последовали его примеру. Все трое исчезли, прежде чем Бернс и Паркер кинулись обратно.
В тот же момент Бернс посмотрел в сторону пожарной лестницы.
Фрэнк! громко крикнул он. Фрэнк!
Никакого ответа.
Что произошло? Паркередва переводил дыхание. Его убили?
Не знаю. Он лежит вон там. Его нужно перенести. Он перевел взгляд на тротуар, туда, где находилась пожарная лестница. Боже! Боже мой!
Что такое? спросил Карелла.
Кровь! в голосе Бернса послышался испуг. Он истекает кровью!
Все молча наблюдали за падающими на тротуар каплями дождя. Они падали бесшумно, словно стрелы, одна за другой, размывая струйки крови в причудливый рисунок.
Нужно срочно забрать его оттуда, сказал Бернс.
В него стрелял парень, предупредивший Мирандо, сказал полицейский.
Пусть это будет на их совести, покачал головой Бернс. Иногда мне кажется, что шпана этого участка доставляет нам больше хлопот, чем все профессиональные воры вместе взятые.
Виноваты не они, Паркер, как завороженный, смотрел на капли крови. Виноваты их родители. Они едут сюда, даже не зная языка. Что хорошего можно от этого ждать?
У моего отца был такой дремучий акцент, что не вырубить никаким топором, сказал Бернс. Так при чем здесь
О ком вы говорите, лейтенант? спросил репортер, стоявший по ту сторону заграждения. О подростках?
Ничего интересного для прессы.
Вы думаете, что сегодняшние подростки будут похожи на Пепе Мирандо?
Я думаю не об этом.
А о чем, лейтенант?
Я думаю о человеке, истекающем кровью на этой пожарной лестнице, о человеке, который, наверное, вот-вот умрет. Я думаю о том, что мне нужно забрать его оттуда, пока есть хоть малейший шанс спасти ему жизнь. А еще я думаю, что вам следует убраться отсюда, пока я не ограничил доступ для всех репортеров.
Не надо раздражаться по пустякам, ответил репортер. Собственно говоря, я хочу сделать из этой истории политическую карикатуру.
Что? Может, вы думаете, что здесь разыгрывается цирковое представление? Карикатуру на Мирандо? Карикатуру на Фрэнка Эрнандеса, который, может быть, уже мертв?
Жизньдовольно дешевая штука, лейтенант.
Вы так думаете? Тогда сделайте карикатуру на свою ослиную голову! А заодно оставьте меня в покое! сердито произнес Бернс, направляясь к машине.
Надо же, как он быстро закипает?! репортер, удивленно поднял брови.
Этот человек работает здесь уже давно, произнес Паркер. Это не самое подходящее место для политического шоу.
Я всего лишь хотел выяснить кое-какие факты относительно Мирандо, вот и все, ответил репортер. У каждого своя работа.
Факты относительно Мирандо? переспросил Паркер. Оглянись вокруг себя. Мирандо всего лишь конечный продукт. И совсем не обязательно приходить сюда, чтобы узнать его. Просто, парень, вглядись внимательнее во все происходящее вокруг. На каждой ступени развития есть свой Мирандо. Паркер глубокомысленно кивнул головой. Сказав это, он направился вслед за Бернсом к патрульной машине.
* * *
Томми и Ли'л Киллер увидели Куха в тот момент, когда он выходил из-за угла.
Эй, Томми, произнес Фил. А вон один из них.
Один из кого?
"Латинских кардиналов". Господи, если полицейские заметят эту рубашку
А ты позови его, сказал Томми.
Для чего?
Предупредить. Хочешь, чтобы полицейские схватили его?
Кого это волнует? Просто он ничтожество.
Ничтожество или нет, я не люблю, когда полицейские ведут в счете. Позови его!
Пожав плечами. Фил крикнул:
Эй, парень! Эй, ты!
Кух, который отыскивал в толпе Зипа и ребят, остановился как вкопанный, узнав знакомые рубашки, не зная, что предпринять.
Поди сюда! крикнул Фил.
Кух осторожно подошел к ящику.
Вы звали меня?
Да. Как тебя зовут?
Меня?
Кого же еще? Я забыл твое имя. Повтори еще раз.
Кух.
А, Кух, вспомнил, кивнул головой Фил. Знакомься. Это Томми Ордижглавный советник по военным вопросам в "Королевских гвардейцах". Сейчас он даст тебе хороший совет.
Какой совет? с подозрением спросил Кух.
Совет про твой привет, рассмеялся Фил.
Перестань паясничать, предупредил его Томми. Кух, тебе нужен совет?
А кто паясничает? Любитель гоночный
Заткнись!
Я только
Заткнись!
Фил замолчал. Сунув руки в карманы, он сердито посмотрел на Томми.
Так тебе нужен совет? не унимался Томми.
Смотря какой.
Дельный. Я к тебе просто хорошо отношусь. Он сделал паузу. Сними свою фиолетовую рубашку. Замешкавшись, Кух произнес:
Не понимаю.
Я даю тебе дельный совет. Спрячь подальше свою рубашку.