Следовательно, я делаю вывод, что он ничего не знал о смерти Редфорда. Он бы в жизни не пытался купить алиби на убийство. Нет, я могу поклясться, что он совершенно не догадывался о смерти Редфорда.
Ну хорошо, допустим, он ещё не знал, что человек уже умер. И что же?
Он даже предполагать не мог, что Редфорд умрет, что его зарежут, он не мог и украсть двадцать пять тысяч долларов. Черт возьми, но ведь придя ко мне он признался, что был у Редфорда. Это было равносильно признанию. Нет, история, которую он мне поведал, была правдой. Иначе он бы сразу схватил деньги и удрал, также, как он делает это сейчас, когда испытал настоящий страх.
Гаццо кивнул.
Свидетели его видели. Он не верил, что сможет тебя купить, он хотел лишь сообщить тебе свою версию, с тем, чтобы она распространилась дальше, чтобы ввести в заблуждение. Когда тебя убедить не удалось, он удрал, спасая свою жизнь.
Гаццо откинулся назад на стуле.
Ты рассуждаешь логически, Дэн, что бы сделал или не сделал рационально мыслящий человек. Но перепуганный тип вроде Вайса способен на все. Я бы больше сомневался, что Вайс тот, кого мы ищем, окажись, что он ведет себя хитро и разумно.
Я встал.
Я могу уйти? В любое время.
Я посмотрел на него.
Повторю ещё раз, капитан. Вы не ищете никого другого, пока у вас есть Вайс. Вы даже не пытались это делать. Сверху вам не позволяют этого. Но я искать могу.
Не усложняй дело без надобности, Дэн.
Я ушел. Я чувствовал себя совсем не так хорошо, как должен был бы чувствовать после ночи, проведенной в тюрьме. Мне было трудно. Сэмми Вайс был никто, ничто. Он где-то скрывался. Какую роль сыграло это в том, что на этот раз, возможно появились некоторые сомнения?
11
Прежде чем смертельно усталым свалиться в постель, я позвонил в службу поручений. Вайс мог услышать, что я его ищу, и попытаться связаться со мной. Напрасная надежда. Вайс не звонил, но зато звонила некая дама; один раз; ни имени, ни номера.
Я поставил будильник на час и упал в постель. Я думал о безымянной даме, но недолго. Марта назвала бы себя. Потом я подумал о Вайсе. Где он скрывается? Как ему нравится чувствовать за своей спиной топот половины полиции Нью-Йорка? Кто-то где-то должен был ему помогать. Я уснул с мыслями о том, что за двадцать пять тысяч долларов можно купить любую помощь.
Меня разбудил телефон. Гудящая голова требовала, чтобы я поспал ещё часок, но часы показывали почти полдень. Кое-как нащупав трубку, я пробормотал что-то похожее на «- Алло?»
Мистер Форчун? спросил женский голос, низкий и гортанный.
Полагаю, да, ответил я, дайте мне подумать.
Вы занимаетесь убийством Джонатана Редфорда?
Подождите у телефона, крикнул я. Я сейчас вернусь.
Я бросил трубку и помчался в ванную. Холодной водой кое-как прогнал из головы сон и остатки тумана от морфия. Потом вернулся в комнату, закурил и снова взял трубку.
Кто у телефона? ЯАгнес Мур, голос был тих и спокоен. Я хотела бы с вами поговорить. О гонораре договоримся.
Так что же с Редфордом?
Об этом мы поговорим. Приходите в дом номер 17 по Семьдесят шестой Западной улице. Последний этаж.
Она положила трубку. Я докурил до конца свою сигарету. Затем принял душ и задал себе вопрос, не нашел ли Вайс какой-то возможности связаться со мной. Кто-то где-то мог помочь ему спрятаться. Но я должен быть настороже и ни в коем случае не позволить себя заманить.
Одевшись, я вышел из квартиры и зашагал к метро. Над парком у Семьдесят второй улицы висело тонкое покрывало влажной дымки, и в окрестных высоких жилых домах, несмотря на дневное время, было включено освещение. В воздухе все ещё пахло снегом, но стало уже не так холодно. Дом номер 17 по Семьдесят шестой улице оказался строением из обычного бурого песчаника. Я позвонил, дверь заскрипела, чтобы впустить меня.
Лестница была покрыта чистым ковром, облицованные деревом стены сверкали. Я поднялся наверх. Дверь последней квартиры была выкрашена в черный цвет и снабжена медным дверным молотком. Я ударил один раз, она тотчас отворилась.
Входите, мистер Форчун.
Она была выше среднего роста и одета в свободное кимоно, доходившее до пола. Темные волосы были короткими и кудрявыми, круглое лицо довольно мило. Ей было около тридцати, чуть больше или меньше, и она выглядела так, будто только что была под душем.
Я вошел осторожно, готовый ко всему. Пожалуйста, садитесь, сказала она.
Для Нью-Йоркского Вест-Сайда квартира была очень большой. Мебель, подобранная со вкусомдорогая, но странно безликая. Казалось, будто она была куплена вся сразу по принципу: «Упакуйте комнату и пришлите ко мне домой». Образцовая комната от хорошей фирмы без всяких безделушек, которые имеют обыкновение накапливаться со временем.
Я сел.
Откуда вы знаете обо мне, мисс Мур?
Во-первых, у меня есть друзья, во-вторых, вас легко узнать. Она кивнула на мой пустой рукав.
Какие друзья? Может быть, Сэмми Вайс?
Я не знаю Сэмми Вайса, а друзья не имеют значения. Я хочу говорить об убийстве, этого недостаточно?
Ее низкий голос был глубоким и сильным. Он напомнил мне о других голосах: Мисти Даун, Дидры Фаллон, Морганы Редфорд.
Что вас связывает с Джонатаном Редфордом, мисс Мур?
Многое, ответила она и засмеялась. Я была его приятельницей, или любовницей, называйте это, как хотите.
Ее речь была грамотной, несмотря на явно не слишком знатное происхождение. Она говорила свободно, и, несмотря на это, чувствовалась внутренняя жесткость человека, с которым судьба не всегда обходилась мягко. Теперь я понял, почему Джонатан Редфорд стал работать ночами, и куда приводили его длительные деловые поездкив эту квартиру.
Вы занимаетесь чем-нибудь еще?
Я зарабатываю на жизнь как актриса. И сама содержу себя. Но Джонатан любил меня, а я любила его. Он обставил эту квартиру. Он сделал жизнь прекраснее для меня, а я для него. Удовлетворены?
Удовлетворен. Но почему вы сделали из этого тайну? Ведь вы оба уже взрослые и свободные люди?
Не было тут ничего таинственного. Он виделся со мной тайком только в тех случаях, когда его принуждали к этому деловые причины или семейные встречи здесь, в городе, или когда я здесь не жила. Мы встречались на несколько коротких счастливых часов. Когда он был свободен или официально его не было в городе, и у меня было время, мы оставались здесь на неделю или дольше.
Почему вы не живете здесь постоянно? Муж?
Она извлекла сигарету из золотого ящичка. Закурила, встала и подошла к домашнему бару. Она двигалась, словно паря в своем красном кимоно. Себе она налила «Реми Мартин» в коньячную рюмку и вопросительно взглянула на меня. Я кивнул. Она налила и мне, протянула мне рюмку и снова села.
Предпочитаю не говорить об этом. Я собираюсь вас нанять, чтобы найти убийцу Джонатана, а не для того, чтобы выслушивать историю моей жизни.
Мужья могут имеют отношение к таким делам, если речь идет о ревнивых типах.
Она курила и пила.
О'кей. Я вас избавлю от этой проблемы. У меня нет ни мужа, ни ревнивого друга. Я не живу здесь постоянно, так как у меня много знакомых мужчин, что необходимо для моей работы. Если бы они узнали о Джонатане, то не обращали бы на меня внимания. А в шоу-бизнесе у женщины дела идут лучше, если у неё есть уютный домашний очаг, где мужчины могут расслабиться.
А по какой причине скрывал это Джонатан? Чтобы прикрыть вас?
Ради Бога, конечно нет. Он это делал только из-за своей семьи и деловых партнеров. Мы великолепно понимали друг друга, но каждый из нас жил своей собственной жизнью. Мы договорились нашу связь не афишировать. Он никогда меня не спрашивал, что я делаю, когда его нет здесь, я, в свою очередь, считалась с его проблемами. Я совсем не вписывалась его светскую жизнь: я могла бы сказать какому-нибудь сенатору, что он жулик, или при случае спросить посла, в самом ли деле его жена так же фригидна, как с виду.
Почему вы хотите меня нанять?
Его семейство будет занято его завещанием, потом похоронит его и забудет. Им безразлично, кто его убил. Семья продолжает жить. Но меня интересует убийца. Он не должен остаться безнаказанным. Впрочем, обо мне в завещании нет ни слова. Он оставил мне немало, но наличными, у меня не было причины его убивать. Утро понедельника я провела в своей другой квартире, только не смогу этого доказать. Я была там одна.
Ладно, сказал я. Копы, видимо, могут заподозрить вас в убийстве. Если вы хотите меня нанять, думаю, вам нужна будет другая версия.
Тут другое. Некий Пол Барон пытался шантажировать Джонатана тем, что его племянник что-то натворил.
Шантажировать? А не получить долг?
Джонатан сказал «шантажировать». Она допила свой коньяк.
Его племянник был замешан в каких-то махинациях с девушками. Он устраивал свидания с ними богатых парней-своих знакомых. И за это получал деньги. У Барона есть фотографии, расписки и показания свидетелей.
Если эти подозрения подтвердятсяпрекрасно. Версия с карточным долгом мне не нравилась с самого начала. Карточный долг мог действительно когда-то существовать, но он был лишь прикрытием куда более грязных дел. Так что слушал я её так, будто речь шла о забавной разновидности тех методов шантажа, которыми пользовался Пол Барон.
Джонатану предстояло платить, или Барон грозил заявить в полицию, продолжала она. Джонатан вскипел. Он сказал, что не станет даже разговаривать с Бароном. Когда я видела его в последний раз, в субботу, он сказал только, что по его мнению, Уолтер низко пал.
Он должен был сказать и о другом, по меньшей мере, о чем был разговор с Полом Бароном. Как Вы вообще с ним познакомились?
Я участвовала в одном телевизионном шоу вместе с Джорджем Эймсом. Там встретила Джонатана, и это случилось.
Не упоминал ли Джонатан в связи с шантажом кого-либо, кроме Барона?
Нет, но ведь должны же существовать эти девушки, правда? И мне кажется, что племяннику и его подруге было что терять.
Не упоминал ли Джонатан некоего Кармина Коста?
Вы имеете в виду парня, чье заведение Джонатан закрыл в Нортчестере? Верно, Уолтер там тоже околачивался.
Говорил он ещё что-нибудь о Коста? Был ли он на него зол?
Нет, насколько мне известно.
Прекрасно. Не могли бы вы теперь все-таки сказать, кто вас ко мне направил?
Никто. Я немного понаблюдала за квартирой Джонатана. Увидела вас. Вас легко описать, и я выяснила, кто вы.
Но я все ещё работаю на Сэмми Вайса.
Найдите убийцу. Большего мне не нужно.
Она умолкла. Я заметил, как она из глубины большого кресла пристально уставилась на мою правую руку. «- Из его кресла», подумал я. В первый раз она дала волю чувствам, но тут же снова взяла себя в руки.
Каков размер вашего гонорара?
По её собственным словам, Джонатан оставил ей немало. Потому я сказал:
Сотня в день, плюс расходы. Аванс за три дня.
Она посмотрела на меня испытующе. Я догадался, что она находит эту сумму слишком высокой для такой мелкой сошки, как я. Но потом отошла к письменному столу и вернулась с тремя стодолларовыми банкнотами. Она хотела заполучить убийцу за любую цену. И не только это.
Сделайте так, чтобы я не фигурировала в деле, сказала она.
Если смогу, покачал я головой. И оставил её одну с её коньяком и креслом.
В метро я почувствовал себя значительно лучше. Теперь у меня были триста долларов, клиентка и довольно основательный мотив для убийства. Деньги для родни Редфорда ничего не значили, но перспектива скандальной огласки, судебного процесса и заключения могли выглядеть довольно убедительно. Только у всех Редфордов все ещё было алиби.
Пол Барон был мне как-то больше по вкусу, теперь и у него был серьезный мотив. В конце концов, может быть, Джонатан хотел видеть Барона потому, что намеревался заставить его повиноваться. Коста был прав: Джонатан обладал большой властью. И рвался к ещё большей. Пол Барон мог понять, что ухватил кусок больше, чем мог проглотить, и подставил Вайса. Алиби Барона было шатким. Обе его свидетельницы, вероятно, замешаны в шантаже.
Всю дорогу до конторы я думал о том, что нужно позвонить Гаццо, чтобы поделиться новостями, но не был уверен, достаточно ли у меня на руках козырей. Потому, усевшись, наконец, за письменный стол, я прежде всего позвонил в справочную телефонной службы поручений.
Решительно, это был счастливый день. В деле впервые появился просвет, и оно вдруг лопнуло по всем швам. Службе поручений зафиксировала телефонный звонок. Сэмми Вайс, наконец, объявился. Он хотел меня немедленно видеть. И оставил адрес.
12
Этот дом был последним из десятка домов в коротком тупике в добрых полутора километрах от Белт-Парквей и вплотную к Ямайка-бей. Улицы по-соседству, тихие и заросшие, не сверкали огнями, дома, в основном старые, деревянные, походили на одинокие острова в заросшем камышом соленом болоте.
Пустынная Ямайка-бей одиноко замерзала в предвечерних сумерках, когда я остановил взятый напрокат автомобиль перед домом, стоявшим на отшибе. Дальше можно было разглядеть несколько разрушенных хибар на сваяхследы нашумевшей попытки сделать район доступным для жизни, выглядевшие теперь, как форпост в безотрадном лунном ландшафте. Я был рад, что согласно указанию, выбрался сюда один. Никто не мог бы приблизиться к дому незамеченным.
Теперь я шел к дому по расчищенной от снега тропинке и постучал. Немного погодя дверь открыл пожилой мужчина, куривший трубку.
Чем могу быть полезен, молодой человек? спросил он надтреснутым голосом.
Я хотел бы видеть мистера Вайса.
Вайса? Старик сделал вид, что задумался. Высокий и худой?
Маленький, толстый, около сорока. Он меня вызвал. Я пришел один. Старик сдался.
Все в порядке.
Я вошел в тускло освещенный коридор, и тут же появился молодой человек с пистолетом. Он ощупал меня, затем провел через дом в кухню. Там за кухонным столом сидела пожилая женщина. Мой провожатый кивком дал ей понять, что со мной все в порядке, и она сделала ему знак выйти. У неё был вид почтенной матери семейства, но подагрической рукой она крепко держала горлышко бутылки хлебной водки. У неё были холодные карие глаза.
Посетители здесь нежелательны. Я не могу себе этого позволить. Я семнадцать лет на пенсии, и копы меня не знают.
Бывает и так.
Никаких пьяниц, никаких наркоманов, никаких женщин. В этом можете быть уверены. Но можно договориться и уладить. Если кто-то станет искать, не найдет и за год.
А часто ваших гостей ищут?
Ну, уж будьте уверены. Они платят, чтобы быть в безопасности. Вы здесь лишь потому, что Вайс хорошо заплатил. А когда уйдете, забудьте, где вы были. У меня есть связи.
Где Сэмми Вайс?
Второй коридор, в конце. Смотрите внимательнее.
Поднимаясь по лестнице, я думал о старухе. Она, вероятно, уже нажила состояние. Изо дня в день, из года в год сидела она здесь, получала деньги и ждала. Она не отваживалась оставить дом без присмотра. Она постоянно находилась в ожидании ареста и спала с открытыми глазами, чтобы делать деньги, которые никогда не сможет израсходовать, потому что они не дадут того, чего ей действительно хотелось. Кроме денег.
Вайс открыл на мой стук. На нем был все тот же галстук с той же самой булавкой. С понедельника он не раздевался. Он, «большой человек», обратился ко мне с язвительным смехом.
Итак, теперь ты пришел. Ты, должно быть, услышал, что я купаюсь в деньгах.
У меня есть клиент, который платит, только и сказал я.
От него форменным образом пахло страхом. Судя по тому, как выглядела комната, он со времени своего прихода сюда только лежал на кровати и потел.
Какой клиент? хрипло выдавил он.
Агнес Мур.
Не знаю такой. Она имеет отношение к делу Редфорда?
И она. И ты.
Он схватил меня за рукав.
Я нет, Дэнни. Я его только ударил. Как я мог кого-нибудь убить ударом кулака?
Его закололи, Сэмми. Кинжалом.
Теперь он ухватился за мой рукав обеими руками.
Кинжал? Что за кинжал? Пол никогда ничего не говорил о кинжале.
Я наблюдал за ним.
Он хорошо платит, не так ли?
Вайс сел на кровать.
Пятьсот в день, но наверняка. Завтра я сматываюсь, слышишь? И ты мне поможешь, понял?
Пол Барон дал тебе деньги, Сэмми? Он ухмыльнулся.
Пол не давал мне денег, он за меня поставил.
Поставил? Каким образом?
У Касселя, буркнул он.
Кассель был букмекером с большими оборотами.
Барон поставил за меня тысячу, которую мне был должен за то, что я для него сходил к Редфорду. Двадцать пять к одному, и лошадь первой пришла к финишу.