Артур, Леонидас делает вопросительное лицо, больше не добавишь к своему ответу?
Слушайте, это уже действительно похоже на допрос. И да, Веронике Игоревне я бы сказал больше. Например, что молниятипичная разрядка сферического конденсатора, что керамические непроводники позволяют менять ёмкость, как по волшебству, а ионистор это ГОСПАДИБОЖЕ не транзистор. Но тоВеронике Игоревне. Ради Леонидаса«найн», ибо в голове у него одни причёски и социальные нормы, а замены через неделю-две кончатся, и вернётся обычный порядок вещей.
Я неопределённо дёргаю плечом.
Как угодно. Непроводник, на секундочку, Леонидас пародирует мою интонацию, называется диэлектриком. Это не физика, милый друг, это диванная физика какая-то. На четвёрку с минусом.
Лицо у меня вскипает, под мышками выступает пот. Я растерянно спрашиваю у Леонидаса «почему?», но это короткое слово тонет в шумеибо после секундной заминки класс взрывается аплодисментами и воплями.
Наконец-то! кричит Мисевра. У Арсеньева четыре по физике! Я дожила до этого! Я дожила!
Меня разрывает от возмущения. Умом я понимаю, что отвечал не слишком охотно и бодро, отвечал с пренебрежением, имея в голове, как пару дней спустя выйдет Вероника Игоревна но, блин, отвечал!
Мобыть, ты заболел? сквозь ржание спрашивает Коваль.
Что-то вы так не радовались, когда просили у него списать, громко замечает Валентин.
Сегодня он устроился далеко от моего наблюдательного пунктааж на первой парте. Вообще мы с Валентином обычно сидим вместе, но объяснить это Леонидасу оказалось не под силу. Или дело в напряжении, которое чувствуется у нас с Валентином после «инцидента в ППЧ»? Я будто жду от него очередной гадости, очередного «выпуска». Но вот он заступается за меня, и все сомнения кажутся невыразимо пошлыми, глупыми.
Почему? перекрикиваю я балаган со второй попытки.
Жизньболь, с назидательным видом отвечает Леонидас. Так, будто сделал мне одолжение.
Я пытаюсь убедить себя, что никакой трагедии в четвёрке нет, но червячок сомнений на моём ухе вновь поднимает голову и шепчеттеперь уже громче:
Ты не заслужил иного. Ты никогда не заслуживал иного.
В голове мелькает глупая мысль: не нарушил ли я чем-то ритуал Дианы? Я и не верил в него никогда, но как ещё объяснить последние четыре года? Учительским талантом Вероники Игоревны?
Существует ли вообще такой талант?
И почему этот «талант» не сработал с Леонидасом?
Класс всё ржёт. Коваль плоско шутит, Олеся жестом римского императора показывает большим пальцем вниз, и в эту секунду я её ненавижу.
Ненавижу людей, которые считают себя лучше только потому, что быстрее пишут, точнее зубрят и получают высокие оценки. Хоть всю жопу обклейте золотыми медалями, толку-то? Вы не станете лучше или мудрее, у вас не откроются новые способности. Может, вы заработаете миллиард? Ну-ну: посчитайте, во сколько лет получил диплом вышки Билл Гейтс и тот крендель, который делал Facebook. Сбились? Теперь скажете, что красный диплом избавит от Страшного суда? Грамота за участие в районной конференции спасёт, когда черти подожгут ваши пятки?
Поверьте, чертям насрать на ваше образование.
Всем на него насрать. Важна голова, которая умеет думать, и руки, которые умеют делать.
Точка.
Недовольный самим собой, я бухаюсь на стул и хватаю мигнувший телефон. Кручу сообщения туда-сюда, ничего не видя и не замечая. Сердито открываю угрозу банка и пишу: «Как вы узнали обо мне?». Стираю. Печатаю: «Оставьте меня в покое». Удаляю вновь. Подумав, хочу добавить банк в чёрный список, но в эту секунду приходит сообщение.
10:43
Валентин
Не обращай внимания, норм ответил))
Я печатаю, что Леонидас явно меня недолюбливает, но в чат класса селевым потоком идут новые ответы на сообщение Мухоноса, и телефон подвисает. Поначалу я терпеливо жду, но в ленте оповещений вновь и вновь мелькают мои имя и фамилия.
ПОЧТАМПЪ сейчас
Мария
=O Артуро охренеет
ПОЧТАМПЪ сейчас
Серьга
Я говорил, что так и будет.
ПОЧТАМПЪ сейчас
Освальд
Арсеньев в трагедии)))
Леонидас прикрикивает, чтобы всех успокоить. Его никто не слушает.
В окне переписки с Валентином появляется многоточие. Пропадает. Выскакивает новое сообщение.
10:45
Валентин
Зайди в чат класса
Коваль рядом присвистывает, шум в кабинете усиливается и расходится по кабинету волнами: удивления, тревоги, злорадства, но волнами разнымия понимаю, что моя четвёрка вызвала лишь одну из них. Другая же
У меня появляется дурное предчувствие: оплетает холодками нутро и залезает под кожу.
Я открываю общий чат, проматываю вниз, вверх, снова вниз.
Вот.
Сообщение Мухоноса.
Ну, фото.
Фото объявления, которое приклеили на остановку. Двумя пальцами я увеличиваю масштаб и с лёгким удивлением осознаю, что разглядываю чёрно-белый снимок Вероники Игоревны.
Какая же она красивая.
На миг я зависаю на этой мысли, а затем у меня между лопатками проступает холодный ручеёк.
ВНИМАНИЕ, ПРОПАЛА МАМА!
ФРОЛКОВА ВЕРОНИКА ИГОРЕВНА, 29.08.1980 Г.Р.
ПРОЖ. Г. СЕВЕРО-СТРЕЛЕЦК, 166345, МЕЛОВОЙ ТРАКТ, Д. 14
29 МАРТА 2018 Г. УШЛА НА РАБОТУ В ГИМНАЗИЮ И НЕ ВЕРНУЛАСЬ
ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЕЁ ВИДЕЛИ ВО ДВОРЕ ГИМНАЗИИ ИМЕНИ УСИЕВИЧА
ПРИМЕТЫ: РОСТ 178 СМ, РЫЖИЕ ВОЛОСЫ (СОБРАНЫ В ХВОСТ), ЧЁРНЫЕ ГЛАЗА, ВЫГЛЯДИТ МОЛОЖЕ СВОИХ ЛЕТ
БЫЛА ОДЕТА: КОРИЧНЕВАЯ ЗАМШЕВАЯ КУРТКА С ЧЁРНЫМИ ВСТАВКАМИ, ЧЁРНЫЕ ШТАНЫ, КОРИЧНЕВЫЕ ЗАМШЕВЫЕ МОКАСИНЫ, ЧЁРНЫЙ СВИТЕР С СЕРДЦЕМ ИЗ БИСЕРА НА ГРУДИ, ВИШНЁВАЯ СУМКА
ВСЕГДА НОСИТ БРАСЛЕТ С ПТИЦАМИ ИЗ ЧЁРНОГО МЕТАЛЛА
ВСЕМ, КОМУ ЧТО-ЛИБО ИЗВЕСТНО О ЕЁ МЕСТОНАХОЖДЕНИИ, ПОЗВОНИТЬ ПО ТЕЛ. +7 962 271 74 27
ПОЖАЛУЙСТА-БЛИН-ПОЖАЛУЙСТА!
Сон седьмой. Дома стоят дольше, чем люди
«Пропала», разносится в голове, как эхо в мрачном ущелье. Будто речь идёт не о человеке, а о морской свинке.
Валентин что-то упорно трындит мне в ухо, но я не различаю слов.
Вероника Игоревна пропала.
Я неестественно захахатываюсь, и лицо Валентина удивлённо вытягивается.
Вероника Игоревна, и пропала.
Снова!
Ну кто так делает?!
Коридоры сходят с ума от перемены: скрипит обувь по линолеуму, младшеклашки визжат, старшие тарабанят «Басту» на гитаре. Нос истязают запахи пота и духов. Я иду сквозь эту мешанину, будто сквозь ядовитое облако, и рядомуже молча, с обиженным видомтопает Валентин. Позади треплются Коваль и Олеся.
Обсуждают Веронику Игоревну?
Еду в столовке?
Новый стрим Олеси?
У вас не возникало ощущения, что вы ну, положим, кактус? Когда идёте по улице или коридору и наблюдаете со стороны за людьми? Словно срабатывает переключатель, и голоса превращаются в фоновый шум, в сонное бормотание органического супа. Вы не понимаете ни язык этого супа, ни его поведение и чувствуете себя натуралистом, который делает передачу об инопланетной природе: «Сегодня мы расскажем, как питаются и размножаются вон те говорящие кожаные мешки»
Я сворачиваю к туалету. Мне отчаянно хочется минутку тишины, но Три Ко следуют по пятам нелепым конвоем и бубнят, бубнят, бубня-я-я-я-ят.
На двери подёргивается в сквозняках объявление:
УВАЖАЕМЫЕ БУДУЩИЕ МУЖЧИНЫ!
УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА ХОДИТЬ В УНИТАЗ, А НЕ НА ПОЛ.
Встречаемся здесь, мальчики, раздаётся голос Олеси.
Я набираю в грудь воздуху и толкаю дверь.
Может, объявление и прочитали, и администрация поставила новейшие писсуары, но мужской туалет всё так же напоминает полигон для испытания бактериологического оружия. Сигаретный туман прочерчивают снопы света, пахнета сами представьте, как пахнет! и нельзя ни шагу ступить, чтобы ни во что не вляпаться. Идеальное средство против брезгливости.
Я поспешно заталкиваюсь в левую кабинку и с минуту стою в тишине, пока обоняние не содрогается от вони, а внимание не переключается к настенной живописи.
БОЙСЯ БОГОВ, СКРЫТЫХ СРЕДИ НАС
КАКОЙ ДЕБИЛ НАМАТЫВАЕТ ОБРАТНО ОБОСРАННУЮ БУМАГУ?
ФРОЛКОВА НЕ ОСЬМИНОГ, ВСЕМ ОДНОВРЕМЕННО ДАТЬ НЕ МОЖЕТ
Чё за тупая семья! вырывается у меня.
Прости? раздаётся от писсуаров голос Валентина.
Говорю, чё за тупая весна!
Я сердито справляю нужду и, выходя, сталкиваюсь:
а) с Валентином,
б) с отцом Николаем, который выкарабкивается из дальней кабинки.
Не побогохульствую, если скажу, что отец Николай застёгивает ширинку?
Деда?! Бровь Валентина уползает на лоб.
По-гречески прямой нос отца Николая поворачивается, словно флюгер. Крупные золотистые глаза сверкают за чёрными роговыми очками и фокусируются на нас.
Я осторожно шепчу: «Здрасьте».
Смотрите-ка, рокочет зычный голос отца Николая. Какое явление. Доброе утро, Артур. Доброе утро, внук. И подозреваюОн поднимает глаза к потолку и говорит громче: Доброе утро, Кирилл!
Добрутро! нечленораздельно кряхтит Коваль из средней кабинки. Ему вторит Валентин с коротким «привет, деда».
Вы ходите в ученический туалет?
Разве это запрещено? улыбается мне отец Николай.
Нет, номямлю я и смотрю на Валентина, который выглядит так, будто стукнулся лбом о притолоку. Есть же для учителей.
Честно сказать, говорит отец Николай, моя руки и улыбаясь, здесь я позорно прячусь от Евгения Леонидовича. У него слишком много вопросов, на которые слишком тяжело отвечать.
Деда, Валентин долго подбирает слова, парни могут начать эм, всякое говорить.
Отец Николай добродушно улыбается.
Что твой дедушка ходит в туалет?
Валентин молчит, и я догадываюсь о его опасениях. В гимназии только дай поводи через минуту все классы заговорят, мол, священник подглядывает за мальчиками. Потом это дойдёт до безумных мамаши начнётся охота на ведьм, как с лунатизмом Дианы или с четвёрками Вероники Игоревны.
Я цепляюсь за эту мысль, словно рыба за крючок, и осторожно спрашиваю отца Николая:
Вы не слышали, что Вероника Игоревна вроде пропала? Не может быть такого, что она опять у вас?
Думаешь, я бы не сказал? отвечает за деда Валентин.
С лица отца Николая сходит весёлость, обнажая, словно кости, немолодого и усталого человека.
То есть вы я понимаю, что её уже искали. Она я
Думаю, Артур, Вероника Игоревна там, где хочет быть. Знаю точно, что это место больше не в нашей общине. Иного мне, к сожалению, не известно.
Отец Николай мизинцем поправляет очки и подходит к двери. На пороге его сутулая фигура приостанавливается.
Артур?
М-м?
Ты не можешь помочь Веронике Игоревне, но Диане в такую минуту очень нужны друзья. Как бы она себя ни вела и что бы ни делала. А ещёОтец Николай сверяется с часами и наклоняет голову, будто переливает мысли из одной половины черепа в другую. Ещё вам стоит вернуться в класс, потому что через пару минут начнутся очень внеплановые антитеррористические учения. И если Евгений Леонидович будет меня искать, то скажите ему, что я взял грех на душу и взорвался с террористами.
Отец Николай улыбается, но как-то натянуто, через силу, и выходит.
Я удивлённо смотрю ему вслед и не сразу понимаю, что Валентин обращается ко мне.
Чё?
Да говорю, вот почему она в пустынь приходила.
Кто?
Ты спишь, что ли? Рептилия твоя.
Сперва я не понимаю, на кого намекает Валентин, и только секунд пять спустя мне в голову забредает Диана.
В приступе лунатизма, в шапке-гандонке и с пачкой объявлений под мышкой.
Объявлений о пропаже мамы?
Сын мой! восклицает Валентин прежде, чем я возмущаюсь «рептилии», и стучится в среднюю кабинку. Ты там срёшь, что ли? Сейчас начнётся учебная тревога.
Угу, мычит Коваль. Звучит он будто из унитаза.
Долго ещё?
Да чё-то паровозикдоносится рокот пердежа, не едет.
Под звуки этой высокоинтеллектуальной беседы я направляюсь к раковине и дёргаю вентиль крана.
Диане нужны друзья?
Ой, да идите вы в баню!
Диана УДАЛИЛА меня из «друзей».
Диана добавила меня в чёрный список.
Диана показала мне средний палец.
Ладно, последний пункт вычёркиваем за мелочностью, ноно! Диана ни словом не обмолвилась о маме, не попросила ни о помощи, ни вообще о чём-либохотя уже вовсю клеит объявления по столбам.
Так почему я должен что-то делать?
Потому что обещал Веронике Игоревне поговорить с Дианой?
Потому что их семью преследует коллекторское агентство?
Потому что друзей не бросают в беде?
Ну, так мы уже не друзья с Дианой. Кончено. Кончено!
Волосы у меня встают дыбом от понимания, насколько глубокая пропасть пролегла между нами.
Чем больше я об этом думаю, тем больше чувствую леденящую жуть беды, которая затаилась рядом. Тем больше чувствую винупотому что сердцем или душой, но я давно уже оставил Диану в прошлом.
Предал её внутри себя.
Мои грязные руки зло дёргают вентиль. Трубы хрипят, сипят, но струя не появляется. Ну конечно. Святой отец умылсятак почему бы небесам не отключить воду?
Я вытираю ладони о штаны, достаю телефон и, чувствуя беспокойство, дрожь, выстукиваю по экранчику номер Дианы.
Ответь.
Открой рот и ответь, рыжая.
Гудит нота ля в динамике, обрывается. Звучит снова. Я замираю от напряжения. В кабинке Коваля раздаётся очередная канонада, и что-то тяжёлое, непотопляемое плюхает в воду. Я морщусь, инстинктивно прикрываю нос. Валентин аплодирует, Коваль бурчит «иди в жопу», и тут в динамике щёлкает. Правое ухо наполняет шорох ветра.
Д-диана?
Молчание.
Это я! Я только узнал
Иди на хер, доносится чистый и холодный голос.
Поначалу он звучит приятным контрапунктом к шумам туалета, но затем активная часть разума включается в процесс и идентифицирует обертона Дианы.
Звук ветра пропадает.
Мой взгляд опускается на экран, где мигает тёмно-серым «Вызов завершён».
М-да.
К своей чести, я принимаю сброс с английским спокойствием.
«Ну, она заговорила, соглашается внутренний голос, и на том спасибо. Всё-таки Диане тяжело. У Дианы сложная ситуация. Ей нужны друзья, как бы она ни вела себя».
В голове всё звучит разумно, логично, но потом в три отрывистых мяучит сигнал тревоги, и что-то горькое, кипящее выплёскивается в солнечное сплетение. Я до боли вдавливаю палец в экран и перезваниваю Диане. Доносятся мерные гудки и соединяются в голове с завыванием репродуктора, с антилопьим топотом из коридора, с приглушённым ржачем и выкриками учителей, которые тщетно пытаются не превратить учения в бедлам.
Диана не берёт трубку.
***
К дому Вероники Игоревны подкрадывается вечер и жидким золотом стекает на ледовый припай у берегов. Ветер мчит перламутровые облака к горизонту: наливает их сизым, клубит, сердит и пускает им закатную кровь. Моя красноватая тень ложится на крыльцо, которое замело снегом и дырявыми мумиями прошлогодней листвы. Рука трижды падает на дверь, и в воздухе разносится гулкий стук.
Диана, блин!
Поднимается ветер и разбрасывает мусор. Ручка лязгает под рукой, но уже градусе на десятом поворота упирается в невидимую преграду.
Разумеется, закрыто. Замки вообще придумали, чтобы эм-м закрывать. Даже не знаю, что ещё сказать по этому поводу.
Ну чего там, сын мой? спрашивает Валентин и брезгливо смотрит на дверь. Посреди неё темнеет выбоина от топора.
Я шумно втягиваю носом воздух, и с глубины сознания всплывает прозвище, которым Диана давным-давно одарила Валентина.
Рыба-прилипала.
Честно говоря, оно до смешного ему подходит. Вот сейчас: я не хотел, чтобы Три Ко шли со мной, но Валентин всё-таки увязался, и, конечно, ГордейкиКоваленки увязались следом. Это как идти с корзиной мартовских котов. Да, понятно, что Валентин хочет помочь; понятно, что он добрый, хороший парень, который искренне переживает за друзей, но неужели так сложно оставить человека в покое? Хоть иногда. Хотя бы на тридцать минут.
Ну, чего? повторяет Валентин.
Закрыто, отвечаю я, старательно пряча раздражение в горлегде-то у самых связок. Моё лицо куда меньше поддаётся контролю: предательски напрягается и ожесточается. К счастью, Валентин смотрит в сторону моря.
Я осознаю, что ещё держу ручку и медленно отпускаю. Она с пружинистым металлическим щелчком поднимается в исходное положение.