Поболеть за своих
За Валерича и Ларису.
Слушай, Цыплёнок! обернулась она к Олечке Гриневецкой, смотревшей на неё как на икону. Ты на меня так не пялься, дырку провертишь! Ты уже и сама очень большая и умная девочка, скоро вот её, она направила на Ларису длинный наманикюренный палец, прибивать будешь, если дурочку, конечно, валять не станешь! Тело у тебя это что-то необыкновенное! Для батута Это я тебе говорю, а у меня «глаз-алмаз»! В общем, молодец, молодая, поздравляю!
Ты мне её не захваливай полусердито-полушутливо проворчал Валерич. Ребёнок сегодня впервые по взрослым выиграл, в Париже, опять же, тут столько всего сразу!..
Олечка застенчиво улыбнулась, по-прежнему не отводя восторженных глаз от своего кумира: в анкете для пресс-релиза она, как и Лариса, назвала своим кумиром Валерию Сергееву, нынешнюю мадам Назье, которая сейчас уверенно взяла бразды правления в свои изящные, но сильные руки.
Значит, так, напористо говорила она, сейчас все вместе едем к нам, в наши «Мамины обеды»! Тебе, ребёнок, она кивнула головой в сторону Олечки, будет мамин обед, остальнымпо самочувствию, настроению и желанию!
Лерка повторила старую шутку Валерича: когда тренировка становилась особенно изматывающей, когда, казалось, никаких сил уже не хватало, чтобы работать дальше, Валерич своим тонким голосом громко кричал: «А теперь каждый работает по самочувствию, настроению и желанию!». Почему-то всех эти слова ужасно смешили, и после «смехопаузы» как-то легче становилось и прыгать
Жак тревожно взглянул на Ларису, и она поняла его взгляд.
Лерка, ты извини, но мы не едем, нам домой пора.
Что, не успеете Валерия Назье чуть было не ляпнула, что именно, по её мнению, могут не успеть Жак и Лариса, но вовремя вспомнила о присутствии Олечки. Дом не убежит
Валерия! голос Валерича стал строгим. Ты мне ребёнка не развращай, в этих ваших «Обедах» уже в десять часов такой бордель, что я, я не знаю!..
Валерич! счёл нужным вмешаться хозяин заведения Франсуа Назье, отлично говоривший по-русски. Ну за кого вы нас принимаете? Мы же всё понимаем, так поймите и вы нас: бизнес есть бизнес, у нас кабинеты на любой вкус. А для гостей дорогих он широко развёл руки в стороны. Ну когда вам у нас плохо было?
Валерич был человеком справедливым.
Убедил! вынужден был признать он. Оля, едем в гости, пообедаем в «Обедах» и в гостиницу. А вы? он повернулся к Ларисе и Жаку, которые стояли, держась за руки.
Мы домой. Приедем завтра в аэропорт. Жак на работе взял свободный день. Оль, ты сумку мою собери, хорошо? Валерич, вы её не прихватите, сумку-то?
Прихвачу. Договорились.
Лерка, которая поняла, что Ларису и Жака в ресторан они сегодня не затащат, вмешалась в разговор:
Я тоже завтра тебя провожать приеду! Может, хоть завтра твой благоверный отпустит твою руку, и старым подругам-соперницам можно будет поговорить по душам! И вообще, ты, буржуа руанский, воинственно обратилась она к Жаку, который, действительно, происходил из потомственных руанцев, ты что, не можешь постараться и сделать так, чтобы любимая женщина бросила к чёртовой матери этот проклятый батут и приехала к тебе на постоянное место жительства?! Давно пора! Уж тогда мы с тобой, Крыска, наговоримся, и никакие тут она снова запнулась, хотела, видимо, ляпнуть что-то из неформальной лексики, которой владела почти в совершенстве, и никакие желания не помешают нам в этом! Всему будет своё время! Днюдень, ночиночь! Понял?
Ночь, ночь Поехали! Франсуа приглашающе простёр руку в сторону новенького «Мерседеса», рядом с которым сиротливо припарковался видавший виды «Рено» Жака Луазо, «буржуа руанского»
* * *
Ресторан «Мамины обеды» был открыт Франсуа после того, как он женился на Лерке и осел в Париже. До этого он был перелётной птицей, жил в Европе и за океаном, «делая свой бизнес», как он сам выражался, нахватавшись американизмов, но после женитьбы нужно было менять образ жизни.
Лерка сразу же заявила мужу: «Я, дорогой, по миру поездила столько, сколько вашему президенту не снилось. То есть нашему уже президенту! И поэтому мне все эти путешествия теперь без необходимости. Охоты к перемене мест у меня нет. Я дом свой хочу, и в доме этом хочу жить двенадцать месяцев в году, хватит с меня жизни «двадцать четыре на двенадцать»!
А что это такое: «двадцать четыре на двенадцать»? удивился Франсуа. Это что за жизнь такая?
А это, милый, моя жизнь в спорте. Двенадцать месяцев в году члены сборной команды СССР, а потом и России, должны были жить на сборах. Что это такое? Объясняю: нас собирали вместе, вывозили туда, где только батуты и есть, чтобы мы тренировались там до седьмого пота. Что такое совхоз «Радсад» в Николаевской области на Украине знаешь? Гиблое место, хорошо, что я тогда не пила, а то там, по-моему, народ только вином и питается И тому подобные местаа у нас по две тренировки в день! И так десять лет жизни С меня хватит!
Последний «бизнес» Франсуа был связан с Россией, где они с Леркой и познакомились. Идею русского ресторана подсказала ему жена, она же и разъяснила, чем их ресторан должен отличаться от того, чего в Париже с избытком хватало русскому человеку.
Понимаешь, среди, как их называют, «новых русских» масса очень примитивных людей. Очень! Денегтуча, мозговчуть-чуть Большинство из них иностранных языков не знает, все эти «русские рестораны» Парижа для нихне то, как они любят говорить, «не вставляет»! Значит, им нужен обыкновенный русский кабак, забегаловка, в которой они чувствовали бы себя как дома. Отдыхали душой и телом, «оттягивались по полной программе» Не смотри на меня так, это их слова! Они должны прятаться у нас от здешнего мира, который их пугает, сколько бы они своими деньгами огромными ни швырялись! Понял, что нам нужно?
Франсуа понял, и довольно скоро ресторан «Мамины обеды» стал для ошивающихся в Париже «новых русских» («По делам, или так, погулять») чем-то вроде места паломничества. Он приобрёл широкую известность в не совсем узких кругах тех, кто своим образом жизни просто иллюстрировал полуотчаянные строки Владимира Высоцкого: «В Париж летает, будто бы в Тюмень».
В Тюмень теперь летать не было никакой необходимости, разве уж что совсем нужда припекала, зато деньги, выкачанные из многострадальной сибирской земли, легко и свободно тратились в этом самом Париже
* * *
По дороге в ресторан Франсуа, поддерживая светскую беседу, обратился к Валеричу с вопросом.
А вы знаете, ведь у нас сегодня отдыхают ваши земляки!
?
Официальная делегация мэрии вашего города Надеждинска во главе с градоначальником! Франсуа любил при случае щегольнуть своим, и в самом деле превосходным, знанием русского языка. Они вели в Париже переговоры по поводу приватизации алюминиевого комбината. Переговоры эти длились три дня, сегодня у них всё закончилось подписанием необходимых документов, и наши инвесторы устроили для своих деловых партнёров и дорогих гостей прощальный ужин. Выбор пал на наше заведение, что лично мне весьма льстит И сейчас, Франсуа посмотрел на часы, они, вероятно, уже переходят к десерту. Думаю, именно так
Валерия, Франсуа! Валерич заволновался. Мы с ними не встретимся? Я имею в виду, они нас не увидят?
Валерич! Лерка радостно засмеялась. Вы не изменились! Раньше, помню, вы всё время нас предостерегали от, как вы их называли, «разных историй», и сейчас вы их тоже боитесь? Да ведь если мэр пришёл в кабак, то всё наоборот: это он вас бояться должен, чтобы вы его не опознали! Со всеми вытекающими из факта опознания последствиямидля него!
Береженого Бог бережёт! Нам залёты ни к чему, нам ещё ребёнка нужно на ноги ставить Крыска-то уходит, чуть помолчав, добавил Валерич.
Давно пора! Лерка, казалось, говорила не о подруге, а продолжала спор о чём-то своём, личном. Прыгаешь, прыгаешь, хорошо, если встретишь человека нормального, как я, а если нет? Под «нового русского» ложитьсяс большим животом и маленьким Ой, малая, ты же здесь, а я Не слушай меня! приказала она Олечке.
Я не заикнулась та, но больше ничего не смогла выдавить из себя.
Ладно, Валерия, ты мне лучше скажи, чем в этот раз угощать-то будешь? Валерич был искренне заинтересован. Ты уж, постарайся, всё-таки ребёнок в первый раз в Париже
И первый раз выиграл по-взрослым! в тон ему подхватила Лерка. Всё знаю и прониклась ответственностью момента! Не волнуйтесь: если лягушками и накормим, то это будут такие лягушки, что пальчики оближешь!
* * *
После того, как красавец-«Мерседес» резко сорвался с места, его соседстаренький «Рено» долго ещё стоял неподвижно.
Если бы кто-то из немногочисленных прохожих заглянул в салон, то он бы, вероятно, мало что сумел понять в увиденной картине: впереди, на передних сиденьях машины, сидели мужчина и женщина, сидели молча и неподвижно, не отрывая глаз друг от друга.
Если бы любознательный прохожий присмотрелся внимательнее, что было не так легко сделать из-за темноты в салоне, он бы мог заметить, что правая рука водителя и левая рука пассажирки сплелись на руле, пальцы рук осторожно и нежно гладят друг друга, а сами пассажиры улыбаются светло и радостно, совсем по-детски, и улыбки эти делают их лица счастливыми
А уж совсем дотошный и очень внимательный прохожий, обладающий к тому же стопроцентным зрением, вероятно, сумел бы заметить крохотные слезинки в уголках глаз женщины, совсем крохотные, напоминающие в ярком свете уличных фонарей маленькие переливающиеся капельки света и солнца
Будем ехать? спросил наконец Жак.
Будем
«Рено» осторожно тронулся с места, а Лариса поудобнее устроилась на мягком сиденье.
Слушай, а куда мы едем? через несколько минут спросила она. Нам же сейчас направо нужно?
Жак знал, что Лариса обожала водить машину, делала это виртуозно, и память на дорогу у неё была феноменальная, поэтому он специально ждал, пока она сориентируется и задаст свой вопрос.
У меня есть для тебя сюрприз! объявил он. Мы едем в одно место, где нам с тобой будет очень хорошо!
В какое еще место? Не хочу ни в какие места! Жак, мы же собрались домой!..
Не кипятись. Мы и едем с тобой домой. Только это новый дом! Понимаешь, наш с тобой дом, не квартира, которую я снимал, не отель, а дом! Я специально решил оставить этот сюрприз на последний день Дом-то уже довольно давно наш, но я там пока что не всё ещё сделал так, как надо. Зато осенью, когда ты опять приедешь, там всё будет так, как ты хочешь! Осталось, в общем-то, не так уж и много, можно сказать, совсем мало осталось
Лариса не могла выговорить ни слова
Свой дом!
Три года они мечтали о нём, а Жак, оказывается, купил его и даже не посоветовался с ней
И потом: деньги? Откуда взялись деньги на дом?
Лариса не заметила, что последние слова она произнесла вслух, поэтому ответ Жака сначала показался ей телепатией.
С деньгами всё в порядке. Я их заработал честно, просто два года пришлось ишачить, как у вас говорят, «за себя и за того парня». Кое-что дала Надя.
Жак звал свою мать по имени, и Лариса до сих пор не могла привыкнуть к этому, хотя сама мать, русская, вышедшая замуж за француза после молодёжного фестиваля пятьдесят седьмого года, ей очень нравилась.
Ну сказать-то ты мог! Поросёнок ты мой, когда же ты поймёшь, что ваши мужские игры в самостоятельность могут и самую добрую женщину вывести из себя и превратить в меня!
В тебя не получится. Тыэто ты, и я счастлив, что эта самая добрая женщина любит меня, тихо закончил он.
* * *
Дом был небольшим, двухэтажным и очень понравился Ларисе.
Её умилило то, что на втором этаже Жак, показывая ей одну из комнат, как-то очень неуверенно, запинаясь, проговорил, глядя в сторону, что из этой комнаты могла бы получиться неплохая детская
А спальня, уже полностью готовая, с кондиционером и встроенной мебелью, огромной кроватью и сияющей белизной ванной за стеной, сразу же примирила её с коварным вероломством будущего мужа
* * *
Знаешь, Жак, осенью я, скорее всего, не смогу приехать на неделю, как мы раньше планировали
Почему? он едва не упал с кровати от неожиданности.
Потому что осенью, в ноябре, если всё пойдёт так, как должно быть, я смогу приехать насовсем, и мы с тобой сможем пожениться. Если ты к этому времени не передумаешь
Жак сначала широко открыл рот, потом закрыл его, потом опять открыл и, с открытым ртом и вытаращенными глазами, уселся на подушке, напоминая какого-то восточного деспота
А а Олимпиада?
Олимпиады, мусье Луазо, не будет задумчиво сказала Лариса. Во всяком случае, для меня Если хочешь, съездим туристами, только учтите, мусье, что за Францию я болеть не буду!
А за кого будешь? было похоже, что Жак не совсем отошёл от шока, в котором оказался после сообщения Ларисы.
За Россию! Ну, может, за Украину ещё: там тоже хорошие девчонки есть За узбеков болеть буду!!!
С этими словами Лариса пружинисто спрыгнула с кровати и закружилась по комнате, весело смеясь над растерянностью медленно приходящего в себя Жака
* * *
Поздно вечером «Мерседес» Франсуа остановился возле неприметного отеля на Елисейских полях, их машины медленно выбрались Валерич и Олечка Гриневецкая, которые в сопровождении Лерки пошли к дверям отеля.
Франсуа, проводив их задумчивым взглядом и подождав, пока они войдут в завертевшуюся дверь, в которую Валерич очень смешно пробовал пропустить «дам», достал из кармана мобильный телефон.
Да, это я Ну, как там они? Гости? Довольны? Уже расползлись? Как и планировали? А кто с ним пошёл? Хорошо, что обе Хорошо, говорю Ты смотри там, чтобы с картинкой не напортачили, если нужно, сам лично подстрахуй! Подстрахуй, говорю Вот-вот, чтобы три последние буквы были в полном порядке. И утром тоже снимайте, момент пробуждения великого деятеля! Девочкам напомни, чтобы утречком тоже постарались! А потом сразу ко мне с кассетой. Всё!
Спрятав телефон в карман, он перегнулся к правой дверце, открывая её перед подходящей к машине женой. Лёрка быстро юркнула в тёплый салон.
Все довольны?
Благодарили долго и искренно!
А девочка новая хороша!
Ты, кобелирующая личность, перпетуум кобеле, на неё не заглядывайся, эта девочкабатутистка от Бога, она уже сейчас такое умеет
Вот и хорошо, что умеет! Значит, после того, как Лариса останется здесь, именно эта девочка будет твоему любимому Женечке передачки передавать, смена караула
Не смей так о Женьке! напряглась Лера. Тымой муж, дела у насобщие, но Женькуне трожь! Что моёто моё!
Как прикажете Просто завтра Лариске опять передачку для Женьки нужно отдать. Ты там собери, чего хочешь, а я потом добавлю видеокассетку Она будет упакована в «лэйбу» от «Основного инстинкта», так ты для Лариски что-нибудь придумай соответствующее Только, знаешь, в этот раз «передачка» такой дорогой получается, что и не скажешь, ты уж позаботься, чтобы Лариска с ней повнимательнее обращалась!
Опять это?
Если бы!.. От этой посылочки, может быть, наша с тобой жизнь зависеть будет «И будущее наших детей»! Я не шучу, Лера, Франсуа помолчал, потом достал сигареты и закурил. Пора нам с тобой, бэби, как ты считаешь?
Лерка смотрела на мужа, на его медально красивое горбоносое лицо, на сильные руки, гордо посаженную голову
Она любила Франсуа, в этом не было сомнения, но где-то в подсознании, там, где воля была бессильна, мелькала улыбающаяся Женькина морда, выглядывающая из-за букета, огромного букета полевых ромашек, которые Женька притащил рано утром на балкон её гостиничного номера, расположенного на третьем этаже
Лера вздохнула и накрыла своей изящной рукой сильную руку мужа
* * *
Часов в спальне не было, но Лариса понимала, что сейчас уже глубокая ночь, поэтому её внезапное пробуждение немного испугало девушку.
Ей и Жаку всегда было хорошо вместе, но сегодня их отношения были особенно нежными и бережными: может быть, осознание того, что совсем скоро они смогут быть вместе всегда, когда захотят, что совсем скоро их не будут разделять границы, километры, визы и прочие барьеры, вошедшее в их жизнь лишь несколько часов назад, наложило свой отпечаток на эту ночь, самую, наверное, нежную из немногих их ночей