У нас, Жак чуть заметно выделил последнее слово, всё и всегда будет настоящим, со своим цветом, запахом и вкусом! И если ты до сих пор ещё не учуяла, что завтрак готов, то ты просто перестала различать запахи, а для Крыски это уже какая-то патология
Из-за запаха роз я и в самом деле ничего не замечаю! весело призналась Лариса. Идём завтракать, «мой супруг незаконный»!
Жак любил готовить ещё с детства, ему нравилось это занятие, а сегодня у него было много времени, поэтому он расстарался: стол буквально ломился от салатов и мясных блюд, которые были «показаны» жёстко следящей за своим весом чемпионке мира
Лариса неожиданно для себя обнаружила, что очень хочет есть, и просто накинулась на еду, чего раньше с ней почти никогда не бывало, поэтому Жак, привыкший к тому, что она, как правило, лениво ковыряется вилкой в тарелке, воспользовался моментом и подкладывал ей всё, что попадало под руку
А что у нас будет рядом со спальней, ну, в конце коридора? Там ещё одна комната есть утолив голов, поинтересовалась Лариса.
Там Жак смешался, там тоже комната будет
Она, комната эта, там уже есть! наставительно произнесла Лариса, подняв вилку и направив её в сторону Жака. Я это сама видела, потому и спрашиваю. Но что в ней будет? Насчёт детской я с тобой согласна, Жак моментально стал багровым, а в той комнате? Да не красней ты!
Слегка придя в себя, Жак несколько перевёл дух.
Да там ремонт ещё не очень искренно изобразил он равнодушие. Я тебя туда потому и не повёл, что пока что показывать нечего
Ага
Что «ага»?
Ну смотри! А то я подумала, что мой будущий супруг готовит себе, как всякий уважающий себя злодей по имени Синяя Борода, служебное помещение, кладовочку такую себе, в которую будет убирать тела своих жён после того, как в телах этих отпадёт необходимость! Если учесть, что его женой 1 вроде бы должна стать я, то перспектива, сам понимаешь, не из приятных
Счастливо улыбаясь, Жак смотрел на тараторившую Ларису и кивал головой в такт её словам.
Куда-нибудь пойдём? спросил он после того, как Лариса, насытившись, стала лениво водить вилкой по тарелке.
А кофе?
Прости Конечно же, кофе!
Конечно же, кофе! передразнила его Лариса. Конечно же, пойдём! Мы с тобой сейчас отправимся в путешествие! объявила она, и при этих словах круглое лицо Жака стало вытягиваться: он надеялся, что сегодня они весь день, до того времени, когда нужно будет ехать в аэропорт, пробудут дома
Мы с тобой сейчас отправимся в путешествие в спальню нашего дома! Которую нам предстоит исследовать! А один молодой человек принесёт даме кофе в постель!
Счастливый Жак подхватил Ларису на руки и бережно понёс свою драгоценную ношу на второй этаж, где находился «предмет исследования» спальня
* * *
Последние три года, после того, как в её жизнь вошёл Жак, воздушные ворота французской столицыаэропорт Орливызывали у Ларисы два прямо противоположных чувства: любовь и ненависть.
Всепоглощающую любовь испытывала она к этому, давным давно знакомому, миляге-аэропорту тогда, когда её самолёт приближался к немуи не было никакой разницы, когда это происходило, днём ли, ночью ли, потому что в любое время суток, в любую погоду, лётную или не очень, её встречал-выглядывал в этом аэропорту Жак Луазо
Ну разве можно было его не любить, этот аэропорт?!
Почти звериная ненависть распирала душу Ларисы тогда, когда аэропорт становился местом разлуки с Жаком, когда ей нужно было покидать любимого человека, улетать в какую-то другую жизнь, которая уже три года не имела без этого невысокого полноватого парня особого смысла, так, полурастительное существование
И разве не эти отвратительные залы и стены виноваты в этом?!
Жак, которому и самому было очень плохо от того, что им нужно опять расставаться, старался особо не давить на Ларису, пока они ехали в Орли. Так, отвечал немногосложно, если она что-то спрашивала, но сам особой инициативы не проявлял.
Ему и самому было очень горько от того, что они снова расстаются, хотя в этот раз новость, которую преподнесла ему будущая жена, придавала совсем другой оттенок чувству, которым для него всегда сопровождалось расставание: для него это была надежда не просто на очередную встречу через несколько недель или месяцев, а на что-то такое, чего он пока что не мог осознать. Так бывает, когда слишком долго и сильно хочешь и ждёшь чего-то, что необыкновенно важно для тебя: накануне «исполнения желаний» невольно оглядываешь путь, пройденный тобой до этого, и как-то по-новому оцениваешь то, что тебе предстоит получить от жизни
В подарок ли?
В аэропорту их уже нетерпеливо ждали Валерич с Олечкой, причём Филяюшкин, как это было всегда, нервно поглядывал на часы, расхаживая перед сидящей Олечкой. Было похоже на то, что он в очередной раз «проводил воспитательную работу», объясняя «ребёнку», что опаздывать нельзя, потому что любое опоздание чревато самыми страшными и непредсказуемыми последствиями для всех! Это была всем известная слабость тренера Филяюшкина, который сам был исключительно пунктуальным человеком и поэтому не переносил, если кто-либо оказывался неточным даже в самой малой мелочи.
Валерич был способен часами выговаривать (если время для этого находилось) за малейшее опоздание, заводясь и старательно рисуя картины, одна невероятнее другой
Наконец-то! Жак, ну так же нельзя, мы же договаривались! Ты же всё-таки пунктуальный человек! Валерич прямо-таки метнулся навстречу появившимся из-за кресел Жаку и Ларисе.
Валерич, место встречи изменить нельзя, а о времени там ничего не сказано, хотя мы-то прибыли чуть ли не с королевской точностью! Жак вытягивал в сторону Валерича руку с часами, которые, действительно, показывали точное время назначенной вчера встречи.
Валерич обращался к Жаку потому, что прекрасно понимал состояние Ларисы, и девушка была благодарна ему за это.
Сейчас должны подъехать Валерия с Франсуа, продолжал Валерич уже намного спокойнее. Они нас вчера так прекрасно приняли, очень жалко, что вас не было.
Ничего, Валерич, через пару месяцев и мы с Ларисой всех вас примем в собственном доме, тогда и сравните гостеприимство
Дом купил, да? Вот и молодец! Всё сразу получаешь: и дом, и хозяйку в дом! Лариса тебя уже обрадовала?
Да.
До потолка не прыгал?
Я, знаете, Валерич, пока что в это ещё, если честно, не въехал Поверить не могу, понизив голос и отведя тренера в сторону, сказал Жак. Казалось, так об этом мечтал, так хотелось этого Но сначала должна была быть Олимпиада
Олимпиада эта не последняя, перебил его Валерич, тоже понизив голос, будут ещё Олимпиады, куда они денутся. В крайнем случае, вот эта малышка, он кивнул головой в сторону Олечки, эту Олимпиаду тоже вполне может завалить! Тьфу-тьфу-тьфу, что не сглазить! Стучу по дереву и он суеверно постучал себя по голове. А вот девочка твоя устала. И есть от чего, сам посуди: прыгает она уже почти что двадцать лет, а за последнее времямать похоронила, развод, травма Одно слава Богучто вы с ней встретились.
Никогда я с тобой об этом не говорил, но сейчас надо. Я уже немолодой человек, всякое в жизни видеть приходилось, и то, почему люди могут вместе жить, тоже знаю По-разному у людей получается. Мне вот, к примеру, на всю жизнь повезло: встретил свою Ирину, считай, пацаном ещё, а ведь такие встречиони раз в жизни и бывают Вот как у вас с Ларисой Она ведь, когда за Сашку замуж выходила, думала, что это и есть её единственная в жизни любовь. Чудачка, даже, помню, на свадьбе стихи мне читала:
Единожды в жизни даётся любовь,
А всё остальное зовётся иначе
Глянь, запомнил Да Только оказалось, что не любовь это была, а сразу и не понять, что Жалела она его, что ли? Сашку-то
А у вас, Жак, любовь!.. И терять её ну никак нельзя, потому что права пигалица со своими стихами, бывает это раз в жизни, а всё остальноедругое Ты её, Лариску, береги, потому что она
Закончить фразу Валерич не успел, потому что возле них появился тайфун по имени Валерия Назье, следом за которым Франсуа Назье нёс большой пакет, украшенный, конечно же, видом Эйфелевой башни
Всем привет! энергия Лерки, казалось, приобрела совершенно материальный характер, благотворно влияя на поникшую Ларису и приунывшего Жака. Прошу получить под расписку! и мадам Назье стала извлекать из большого пакета пакетики и свёртки поменьше.
Валерич, это вам, Ирине Михайловне и Аньке!
Анькаэто дочь Валерича, тренер Анна В. Филяюшкина, с которой когда-то давно Лерка прыгала в синхроне. Анькой её называла только Лерка, которая вообще не признавала обычных имён: у неё все были Женьками, Аньками, Крысками, могла в речи мадам Назье и не совсем благозвучная кличка проскользнуть, причём без напряжения, легко и просто
Крыска, тебе! пакет оказался в руках Ларисы, которая собиралась тут же заглянуть в него, но Лерка возмутилась:
Ещё чего! В самолёте посмотришь, это не бомба, не боись! Просто мы с тобой теперь вроде как соседками будем, так это тебе по-соседски!
Держи, Цыплёнок! и Лерка сунула небольшой пакет явно не ожидавшей этого и потому ошарашенной Олечке. На память о Париже, куда ты теперь, надеюсь, будешь часть ездить! У меня глаз-алмаз!
Спасибо, Валерия! Валеричу удалось, наконец, вставить хоть слово в болтовню Лерки. Заранее тебе от Ирины Михайловны и Анечкиспасибо!
Анечка, единственная дочь Валерича, в прошлом талантливая батутистка, а сейчас столь же талантливый тренер, осталась в этот раз дома по вполне уважительной причине: она готовилась стать матерью. Валерич был счастлив, хотя страшно переживал, потому что это были первые роды у дочери, а после тридцати такие вещи, как правило, чреваты осложнениями
Отчасти Валерич видел свою вину в том, что Анечка вышла замуж только в тридцать один год. Он считал, что дочь только из-за того, что не хотела подводить егосвоего тренера, так долго, до двадцати восьми лет, прыгала, а потом, как и он, стала тренером, вся жизнь которого проходит в спортзале
Вам, как будущему деду, положено знать, для чего приспособлены все эти штучки, и Лерка начала объяснять Валеричу, что есть что в пакете. Валерич мучительно морщил лоб, и Лерка сжалилась над ним:
Ладно, не мучайтесь так, женщины разберутся и без вас, от вас требуетсядоставить в целости и сохранности!
В это время в зале появилась представительная делегация, сопровождающая мэра Надеждинска и директора алюминиевого комбината.
Сейчас, вечером, Владимир Иванович Птицын выглядел прекрасно: отдохнувший, тщательно выбритый, спортивного вида сорокасемилетний мужчина с открытой, обаятельной улыбкой и красивым, запоминающимся лицом. Мэра не портил даже вполне отчётливо прорисовывающийся под элегантным пиджаком животик, который на фоне общей спортивности фигуры Птицына казался накладным.
Птицын, заметив группу спортсменов и провожающих, мгновенно сориентировался и, ещё шире улыбаясь, протягивая руку, направился к Вадиму Валериевичу Филяюшкину.
Приветствую героев спорта! С самого утра телевизор ни о чём другом не говорит, кроме как о вашей убедительной победе! Очень рад! Поздравляю! приятный баритон мэра был дружелюбным и искренним, собеседники невольно попадали в плен обаяния этого человека, его улыбки, голоса, искренней радости по поводу общения с такими интересными людьми, которые сквозили в каждом слове и жесте Владимира Ивановича.
Валерич, как это обычно с ним и происходило, в присутствии начальства немедленно стушевался. За всю свою долгую жизнь в советском спорте он привык к тому, что главным в этом спорте были не спортсмены или тренеры, а именно чиновники.
Начальники.
Сколько их, дуболомов и придурков, пытались учить его тому, как он должен тренировать батутистов, каким должен быть спортивный режим, что вообщев глобальном масштабе! нужно делать для того, чтобы добиться высоких спортивных результатов По молодости лет тренер Филяюшкин пробовал спорить и доказывать свою точку зрения, но после понял, что плетью обуха не перешибёшь, и в дальнейшем при встречах с высоким начальством он старательно изображал Ваньку-взводного, заглядывающего в рот руководителям и ожидающего от них начальственного благословения, но всё делающего по-своему!
Каждую встречу с руководством Валерич привык использовать для того, чтобы «выбить» что-то для своих спортсменов, вот и сейчас он лихорадочно соображал, чем полезным может обернуться встреча на чужбине?
Мэр между тем обратился к Ларисе и Олечке.
Восхищён! Невозможно передать словами, как восхищён! Мечтал вчера прийти поболеть за вас, но он сокрушённо развёл руками. Дела, дела, переговоры, проблемы он говорил как бы в пространство. Нам, людям, как в России стали выражаться, государственным, приходится ставить общественные интересы, интересы дела выше личных! Надеюсь, что как-нибудь всё же смогу выбраться, поболеть, может быть, дома
Валерич тем временем накрепко «приклеился» к директору комбината, который, собственно, и был основным хозяином батута в Надеждинске Да и не только батута
Надеждинск изначально создавался как «спальный город» при гигантском алюминиевом комбинате, поэтому и Дворец спорта, в котором тренировались батутисты, и прочие мало-мальски значимые сооружения города были собственностью комбината. Так называемая «соцкультсфера». Правда, в руководство этим громоздким хозяйством директор не вникал, для этого у него был специальный заместитель, возглавляющий соответствующее управление, поэтому сейчас Семён Николаевич, директор, металлург от Бога, с тоской слушал Валерича, который, сев на своего конька, говорил о вещах, совершенно для директора не понятныхведь они никак не касались производства.
Именно поэтому то, о чём с воодушевлением говорил тренер, было Семёну Николаевичу не интересно, но, как воспитанный человек, он изображал вежливое внимание.
Наконец кто-то из французов попросил мэра и директора отойти с ними в сторонку для какого-то «согласования», и это спасло Семёна Николаевича от разошедшегося Вадима Валериевича Филяюшкина, убедительно доказывающего необходимость приобретения комплекта тренажёров и постройки восстановительного центра
Увидимся в самолёте! дружелюбно бросил на прощание Владимир Иванович Птицын.
Пока Валерич «доставал» высокое начальство, Лерка ухитрилась незаметно отвести Ларису в сторону, и сейчас они стояли так, что Франсуа и Жак могли видеть только их спины.
Ну ладно, теперь давай для Женьки передачку, Лариса знала, почему Лерка отошла с ней в сторону. Да и остальные, было похоже, не слишком заблуждались на этот счёт, уж очень старательно все делали вид, что заняты общим разговором Мужская солидарность
Краем глаза Лариса заметила набычившегося Франсуа, засунувшего руки в карманы лёгкого летнего пиджака.
Всё как обычно, сказала Лерка и передала Ларисе небольшой пакет. А это Это Женечка заказал: «Основной инстинкт» с непревзойдённой Шарон Стоун!..
В голосе Лерки была откровенная злость, и Лариса не смогла удержаться от улыбки.
Ты что, кого-то ревнуешь к Шарон Стоун?
Ещё чего не хватало! буквально взорвалась Валерия Назье. Я никого, запомни, никого и никогда ни к кому не ревную, ясно тебе?!
Она помолчала, а затем, уже другим голосом, добавила:
И что ему, в самом деле, кассета эта? всё на лохмушку этой Шарон не насмотрится, что ли? Баба бабой, помнишь, нас с ней в Америке знакомили? Нашёл на что смотреть, ни кожи, ни рожи! Да, Крыска, ты уж присмотри, чтобы с кассетой этой драгоценной ничего не случилось, ладненько? А то живёшь между двух огней: один там психа гоняет, другой тут с ума сходит
Ну, Франсуа-то понять можно Глянь, как набычился и глазищами своими зыркает! Красивый у тебя мужик, Лерка! Ты-то его не ревнуешь?
А я его не держу, не нравитсяскатертью дорога!.. Да ладно, Крыска, ты лучше толстячка своего держи в ежовых рукавицах, особенно после того, как станешь его мадамой!
Ле-е-рка
Молчу-молчу-молчу! Пошли к мужикам, а то они сейчас по три сигареты сразу курить начнут, как Волк из «Ну, погоди!»
Ненавидя прощания, Лариса в последние минуты перед отлётом всегда вела себя по отношению к Жаку примерно так же, как она вела бы себя по отношению к чужому человеку, даже за руку его, Жака, не брала Сначала Жак обижался, а потом понял, что изменить это невозможно, и, хотя ему хотелось обнять Ларису, прижать её к себе и говорить ей нежные слова, не отпуская самого дорогого для себя человека, он стоял чуть в стороне от всех и ждал.