Тут она вспомнила, что документ начальницей как раз-таки расписан-то и не был.
Нет, не как обычно, немного смущаясь, сказала она. Его принесли из приемной. А поскольку он был в единственном числе, и я также была одна в кабинете, то я его и взяла.
Угу, буркнула Олеся Георгиевна, чтобы дать себе время подумать. Значит, ты взяла его самовольно
Получается так, ответила совершенно сбитая с толку Даша.
А с директором «РегионФинанса» ты ранее была знакома?
Нет, конечно! почти вскричала Дарья. Она поняла, наконец, к чему клонила начальница и от этого предположения все потемнело у нее внутри.
Олеся Георгиевна тем временем изучающе посмотрела на Дарью в упор, после чего спросила:
И не видела его никогда? Ни при каких обстоятельствах?
Дарья вне себя от возмущения хотела было промолчать, но все же недовольно ответила:
Нет, ни при каких
Ну хорошо, задумчиво сказала Олеся Георгиевна и отпустила Дарью.
Даша вышла в отдел. Ей показалось, что начальница так или иначе убедилась в ее непричастности к делу, чего однозначно нельзя было сказать о ее коллегах
Глава 6
Хотя у Петра действительно не осталось никого из родственников, однако это было не совсем так.
Отец его, Олег Петрович Клеонов женат был на его матери во второй раз. А от первого брака у него был сынАлешенька, как его всегда называл Олег Петрович.
Общались они не очень часто, но все же виделись, особенно по выходным, когда отец привозил Алешеньку к ним домой. И в эти короткие часы, что от гостил у них, неизменно происходило одно и то же.
Алешенька никого не признавал, разве, может, отца. Да и то отчасти. А вот с остальными домочадцами лишний раз не заговаривал: держал фасон. Мол, я у отца первенец, то бишь настоящий сын, а вы все неизвестно кто. Хотя почему неизвестно? Известноразлучники, этого отца его и лишившие.
Особенно это касалось матери, которую он откровенно игнорировал.
Ольга Львовна обычно расстраивалась, уходила к себе, чтобы лишний раз не показываться.
Но обиду держала в себе, не подавала виду. Видимо считала, что так оно и есть. Типа, он прав и может себе позволить.
Да и отец также думал. Поэтому всячески Алешеньку баловал, выказывал ему знаки внимания и многое позволял. Чего и не надо бы было делать.
А Алешенька, не будь дураком, вовсю этим пользовался. Даже когда вымахал в здоровенного детину, но все равно оставался Алешенькой.
Отца рано не стало, за ним ушла и мать. И с Алешенькой Петр много лет не встречался.
А тут вдруг перед входом в здание своей компании, буквально накануне происшествия, он видит некоего мужчину, чем-то до боли ему кого-то напоминающего. Только вот чем и кого неясно.
Таких огромных бугаев в его окружении не было.
На вид мужчине было лет эдак сорок, одет неброско, можно даже сказать бедненько. Какая-то непонятная кепка на голове, пыльные ботинки, мятый свитерок. И, что характернобегающий взгляд.
По нему-то Петр его и опознал. А тогда уже и комплекция, и небрежность в одеждевсе сошлось воедино.
Лешка, ты что ли? подходя ближе, почти впритык, залихватски гикнул ему Петр.
Предполагаемый Лешка быстро повернул голову, будто только этого и ждал, и, сменив дежурное выражение лица на доброжелательное, что ему явно было не по силам, с готовностью подтвердил:
Я, Петенька, я Кто же еще.
Братья, не сговариваясь, крепко, по-мужски обнялись и немедля обменялись рукопожатиями.
Ну как ты, где? с интересом спросил брата Петр.
Да я не работаю, вяло отреагировал Алешенька. Вот, маманя оформила мне инвалидность. Так на нее и живу.
Жива матушка, значит?
В прошлом году не стало. Да, а как вчера
Петр немного помолчал и по-философски заметил:
Да, родители уходят. Вот и ты, значит, теперь один, потом подумал и спросил. Так, а почему один, может, у тебя семья?
Один, один, подтвердил Алешенька. Это у нас семейное.
А ты в курсе, что я не женат? удивился Петр.
Время от времени читаю прессу, усмехнулся брат. Там все написано.
А-а, протянул Петр. Ну, ты прости, на совещание опаздываю. Рад был повидаться, звони, если что
Петр по-быстрому похлопал Алешеньку по плечу и молниеносно скрылся в дверях, а тот, раскрыв было рот, даже не успел озвучить то, зачем приходил
Только протянутая вслед брату рука и направленный ему вдогонку взгляд красноречиво свидетельствовали о незавершенности критического для него момента
* * *
Нонна и Павел после почти суточного заточения в кутузке наконец оказались дома.
Ну, наконец-то! выбежала им навстречу сама не своя от переживаний Татьяна. Сказали на несколько часов, а что в итоге
Таня, все потом, перебила ее Нонна. Сейчас спать, спать и спать
Они покидали вещи прямо на пороге и без лишних слов скрылись в спальне.
Хорошенькие дела! Нет, ты видела? вознегодовала Татьяна, глядя на тихой сапой возникшую словно ниоткуда Риту. И это после моего суточного дежурства!
Ой, Танечка, и не говори, закивала Рита. А что, если бы и сейчас не появились?
Да ну нет! замахала на нее Татьяна. Разобрались, и отпустили. Это же ясно!
Могли бы и не разобраться, настаивала Рита. Ты что, нашу систему не знаешь?
Таня подумала, покивала и согласилась:
М-да, только и сказала она.
А еще могли бы и на сорок восемь часов задержать, озадачилась Рита, продолжая свои мрачные рассуждения. Что бы мы тогда детям стали говорить?
Да уж, поддержала ее Татьяна. Все, что могли, мы им уже сказали
Часа через два в гостиной появилась Нонна и шатающейся походкой пробралась на диван.
Рита, сделай мне кофе, распластавшись на диване и не открывая глаз, повелела она. Я все это время только о нем и мечтала.
Рита кивнула, потелепала в кухню, а Нонна, так и не открывая глаз, великодушно разрешила Татьяне:
Ну что, давай, спрашивай, я же вижу, не терпится тебе.
Видит она! не всерьез возмутилась Таня. Глаза сначала протри.
Значит, так, чтобы не вести пустые беседы, Нонна перешла сразу к делу. Мы с Пашей были дома, когда к нам постучали трое мужчин. Предъявили удостоверения и предложили проехать с ними. Отказать им, как ты понимаешь, мы не могли.
А я-то где была? тихо поинтересовалась Таня.
Ты вышла с Ритой на рынок. Это, возможно, тебя и спасло. А то бы тоже загремела вместе с нами под фанфары. Так, о чем это я? Ага Значит, привезли это нас в управление, посадили напротив друг друга и давай допрашивать. Сначала вместе, потом по одному, потом опять вместе. А дальше я уже не помню.
А чего хотели-то? снова тихо осведомилась Татьяна.
Про Петра спрашивали, естественно Кто, что, всю подноготную, короче.
А почему так долго? Вы что, как партизаны, не выдавали тайну врагам?
Если бы! раздосадовала Нонна. Мы уж чего только не наговорили! Даже то, чего не знали.
Как это? Сочиняли, что ли, на ходу? удивилась Татьяна.
Да нет! Шучу это я. Ты что, шутки перестала понимать?
Знаешь, дорогая моя, нам тут с Ритой не до шуток было! теперь всерьез вознегодовала Татьяна. Чего только не передумать пришлось
Ладно, ладно, не горячись, урезонила ее Нонна. Все хорошо, что хорошо кончается.
А ты думаешь, все закончилось?
Думаю, все только начинается, с серьезным видом сказала Нонна. Я вообще подозреваю, что их задача была нас не допросить, а именно задержать.
А зачем? удивилась Таня.
Если б знать! в этот момент в комнату нахлынул такой дурманящий кофейный аромат, что Нонна буквально подскочила в сидячее положение.
Ну вот. Напиток, возвращающий к жизни, прорекламировала свой фирменный кофе Рита и машинально присела за стол. Значит, будет продолжение?
Рита, ну у тебя и слух! с жаром схватившись за чашку, откликнулась хозяйка дома и, чтобы лишний раз не делать замечание домработнице, тоже уселась за огромных размеров обеденный стол.
Рита хотела уж было подхватиться обратно в кухню, поняв свою ошибку, но тут вдруг получила неожиданную поддержку от Тани:
Мы за эти сутки, обратилась она к Нонне, где только не сидели: и за столом, и на диване, и на пуфике. Так что, ты уж Риту не ругай. Она не хотела занимать твое место. Просто к хорошему быстро привыкаешь.
Нонна и не собиралась спорить, да и сил на это никаких не было. А потому в ответ на безобидную Танину шутку она сделала Рите знак рукой и мягко так сказала:
Сиди, сиди. Мы теперь типа одна семья.
Но подскочить Рите все-таки пришлось.
На неумолимый запах кофе из спальни вышел и хозяин дома, и первым делом запросил еды.
Сей момент, взмахнув руками, суматошно взволновалась Рита. У меня давно все готово. Уже несу
Что как в том анекдоте про черепаху значило: «Будете ругатьсявообще не пойду». Но Павел и не думал унывать.
Ну что, Татьяна, в свойственной ему манере, выставить все смешным, возгласил он. Ты еще не передумала нас спасать? А то не ровен час и сама с нами в какую-нибудь передрягу попадешь.
Не передумала, высунув язык, передразнила его Татьяна. Ты лучше скажи, чтоб вы делали, не будь меня здесь вчера?
Страдали бы, с усмешкой сказал Павел. А если серьезно, то, скажем прямо, дело дрянь.
Он отодвинул стул, сел рядом с Нонной и, посмотрев в Танину сторону, спросил:
А ты сама-то обедала? и поняв по ее выражению лица, что она, как минимум, не уверена, махнул ей рукой. Давай к столу!
За обедом говорили мало, в основном про Ваню и Илюшу, а после обеда говорить, казалось бы, уже можно было, но почему-то не хотелось.
Но один вопрос Татьяну все-таки занимал, и она спросила:
А я так и не поняла, а кого подозревают в убийстве Петра?
Кого-кого?!.. с некоторым раздражением ответил Павел вопросом на вопрос.
Уж не вас ли? остолбенела Таня.
Мы в списке десятые, сказала Нонна. Но все может стремительно поменяться.
Это почему? больше по инерции спросила Татьяна.
Потому что любят у нас находить козлов отпущениявот почему, подытожил Павел и стремительно помрачнел.
В повисшей в комнате тишине слышно было даже тиканье часов на руке у Риты. Это, учитывая то, что они у нее были не самых больших размеров.
И, будто в знак несогласия с таким положением вещей, она взяла, и сказала:
А я считаю, что Петр жив. Видимо, органы вас и заарестовали, чтобы вы на похороны не пошли и никому об этом не проболтались
Нонна, и Павел, и даже Таня после таких Ритиных слов только беспомощно переглянулись между собой и как ни пытались, а сказать ничего не смогли, словно воды в рот набрали.
Так что на этот раз воцарившаяся тишина могла дать фору не только давеча случившейся, но и всем остальным оглушительным вместе взятым
Глава 7
Первую половину своей непутевой жизни Олег Олегович был очень даже респектабельный господин.
Держал не самую крупную, но все же влиятельную газету. Вел бизнес по нескольким направлениям. Ну и имел весь остальной джентельменский набор: квартира, машина (и не одна), дом в элитном поселке, счета в банке и т. д. и т. п.
Вознамерился было прикупить до кучи еще и яхту, но почему-то делалось ему именно в этом вопросе то лень, то неохота, и в итоге пришлось отступить.
А в общем и целом, такой своей жизнью он был решительно доволен и о лучшей доле даже не мечтал.
Одна заноза, как ни крути, в его житии-бытии все же имелась. Но избавиться от нее не было практически никакой возможности.
Занозу звали Алевтина Генриховна Курпатова. Имя у красотки Али, с одной стороны, ей полностью соответствовало, а, с другойвыглядело насмешкой над здравым смыслом.
Начнем с последнего. Аля была родом из какой-то такой глухой деревни, что ее и на карте-то, похоже, не было. И откуда там было взяться величественному Генриху, совершенно непонятно.
А теперь про хорошее, можно даже сказать, удивительное.
Несмотря на такое свое происхождение, Аля с красным дипломом окончила общеобразовательную школу, поступила в университет на факультет журналистики. И его тоже окончила на отлично.
Однако личность не ограничивается набором профессиональных качеств. Это в полной мере относилось и к ней, Алевтине Генриховне. Что ни говори, а отчеством своим она очень гордилась.
Благодаря ему она чувствовала себя как минимум королевой. И не с проста.
Внешности Аля была просто роскошной. Лицо, волосы, стройная фигуравсе вызывало в ней восхищение. Редкий мужчина мог пройти мимо нее, чтобы не обернуться.
А она воспринимала это как должное. Не сказать, что свои внешние данные она игнорировала, но, все же, ценила в себе больше ум, чем красоту.
И тут (в журналистике, так уж точно) ей не было равных.
Вот с этими двумя убойными составляющими она и пришла наниматься на работу к Олегу Олеговичу в газету. Вернее, даже не в газету она пришла, а подкараулила Бубнова в ресторане, где он имел обыкновение обедать, наглым образом подсела к нему за столик и как ни в чем не бывало завела обычный разговор ни о чем, через пару секунд с легкостью направив его в нужное для себя русло.
Разговор этот можно было назвать разговором лишь отчасти, поскольку Олег Олегович в основном только рассеянно кивал или угукал, изредка разражаясь междометиями, а все остальное загадочное действо разворачивалось королевой-собеседницей.
В итоге он назначил ее главным редактором, несмотря на то что у него уже был главный редактор. И не кто-нибудь, а его собственный компаньон. И все бы ничего, но компаньон этот уже давно точил на него зуб и мечтал лишить доли в бизнесе.
Это он мечтал, когда Олег Олегович ни в чем перед ним не провинился. Как говорится: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!»
А уж после столь вероломного увольнения из, считай, собственной газеты вообще поклялся расправиться с ним самым что ни на есть ужасным образом.
Причем, не просто лишить доли, как он добросердечно хотел до этого, а лишить всего, кроме, пожалуй, жизни.
Так оно и случилось.
И начал он с того, что стал потихоньку приучать Олега к спиртному. Тот сначала не желал, отказывался, а когда узнал про измену королевы-Али (с которой он, естественно, сожительствовал), дело пошло гораздо легче.
Уж изменила она ему на самом деле или это были все те же происки Завибова (так звали компаньона), история умалчивает, только Олег Олегович стал постепенно терять над собой контроль, а это было именно то, чего Завибов и добивался.
В итоге он так или иначе перевел на себя весь его бизнес, продал Олегово имущество, включая жилье, и Олег Олегович остался на улице в прямом и переносном смысле. Без единого рубля в кармане. Словом, гол как сокол.
А что же Аля?
Ей, конечно, все это очень не нравилось, но тягаться с Завибовым было не с руки. Не та весовая категория. Да и ни к чему ей было такое самопожертвование. В этой ситуации тут хотя бы свою шкуру спасти, а не то чтобы за кого-то беспокоиться.
За свою должность, правда, переживала она зря.
Завибов и не думал дальше работать, как при Олеге. По сути, при нем он был простым работником, а потому вынужден был впахивать. Он вообще попал к Олегу случайно, так надо было, чтобы сделку выгодно провести. По этой же причине Олег записал на него долю 0,1 % и сразу же про это забыл: такая незначительная она была, эта доля.
А тот возомнил себя компаньоном и кричал об этом на всех углах.
Олег относился к Завибову несерьезно, он вообще его в упор не замечал. То же касалось и его непомерных амбиций. Если бы только Олег мог знать, к чему это приведет!
Алевтина Генриховна, между тем, скоро утешилась. Завибов ее не доставал. Напротив, работой ее он был несказанно доволен. И это не удивительно. При ней газета вышла в лидеры среди таких же таблоидов и продолжала уверенно наращивать обороты.
Аля была очень талантлива. Она и текст могла любой накатать, и материал надыбать.
Да и как руководитель она оказалась очень эффективной. Могла и помочь, и спросить, когда надо.
А главноесотрудники ее уважали.
В общем, выходило так, что все оказались в выигрыше, кроме Олега Олеговича.
Бедный, несчастный он человек! Ну и намучился же он, пока не смирился со своей тяжкой незавидной долей. Получаетсяподарил долю в бизнесе, приобрел долю бомжа.
К бомжам, кстати, он в итоге и прибился. И день за днем стал познавать такую суровую безотрадную и безнадежную уличную жизнь.
Надежду на возврат к прежним временам он, кстати, никогда не терял. И он бы обязательно что-нибудь придумал. Но для этого ему как минимум нужны были документы, удостоверяющие его личность и хотя бы немного денег. А об этом Завибов позаботился прежде всего.