Так вот, из всей этой собравшейся экстренно по пока что неизвестному поводу группы людей, можно сразу выделить две только с виду похожие подгруппы людей, которые при более внимательном рассмотрении, видно, что друг от друга отличаются, исключая при этом Архимеда и Лома, заведующего лабораторией, по очевидным причинам. И также можно отдельно выделить и отстранить в сторону от общего рассмотрения Её, как требующую для себя отдельного рассмотрения, а не по дискриминационным причинам, как Она в любой момент может решить и подумать.
И вот в сухом остатке как раз и остаются эти четверо людей, чья схожесть держится на их крепкой конституции тела, и не просто самоуверенных взглядах на вас, а они так убедительно выглядят, что крепко захочешь задуматься, прежде чем им решишь отказать хоть в чём-то. Но на этом их схожесть заканчивается. А вот что в них их рознит и кардинально разводит в разные стороны, то это едва уловимые в их всё цепляющих взглядах проблески внутренней реактивности сознания того самого интеллектуального начала, которое крепится на профессиональной сноровке и квалификации этого человека. Кто определённо только отчасти по велению своего отзывчивого характера ко всякому преступлению против личности сюда пришёл, а так-то он уполномочен одной весьма влиятельной и знаковой государственной структурой, проводить в жизнь такие мероприятия, которые бы не позволили твориться беспределу и произволу безответственности на улицах города фигурально сказано.
И вот тех двоих крепко выточенных в себе среднего возраста людей, чьи взгляды на вас и вокруг так незабываемо запоминающе для вас выглядят, определённо можно записать в представителей государственных охранных структур, стоящих на страже закона и тайн государства, являющихся ключами к государственному суверенитету. А тех двоих, не менее сложенных в себе физически парней, кто выходит только с виду ничем не уступал этим государственникам, скорей всего, сюда прислала служба безопасности этого частного учреждения, которое, как и государство, крепится на своих не разглашаемых кабы кому секретах и тайнах.
А из обстоятельства присутствия здесь и сейчас всего этого конгломерата государственных и частных структур и их представителей, да ещё и с такой экстренностью прибытия, как уже догадывается, можно сделать вполне небезосновательный вывод о том, что в этом учреждении произошло нечто такое экстраординарное, что частные учредители этого учреждения, всё же не без труда и споров, сочли, что сами не справятся с возникшей проблемой, и будет более разумным что ли, привлечь в свои внутренние разборки государственные структуры. Но со своими ограничениями, недоговорками и обмолвками, за которые как можно догадаться, отвечал головой заведующий крео-криогенной (а вот и пошли первые допуски по раскрытию тайн этой лаборатории, что видимо было невозможно скрыть от следствия) лабораторией, Станислав Лом.
Ну а теперь, когда с основной группой людей определились, можно со всей обстоятельностью и вниманием обратиться к Ней, в противовес стоящей ко всем здесь людям, как прямо сейчас. Где она, пропустив через двери вперёд всех людей из группы прибытия, не как ими ожидалось, пошла вслед за ними, а Она остановилась у двери и как и должно быть, не обращая никакого внимания на то, что Её между прочим все ждут, переключила всё своё внимание на дверь, и давай её прослеживать со всех доступных внешне сторон на предметТолько Ей виднее и знается, что Она там, в двери, собралась высмотреть.
И как сейчас выясняется по лицам тех людей из этой группы прибытия, кто наиболее ближе стоит к государственным структурам безопасности (бюро определений, как оно, исходя новых актуальностей называется), то такая Её исключительная самонадеянность сродни нахальству (вот и правило «Семеро одного не ждут» Её типа не касается, когда в нём нет на Её счёт конкретики и прямого указания), ими иронично принимается и допускается, как блажь и каприз Её взбалмошной натуры. И Её лучше обождать, чем тратить больше времени потом на пререкания. И люди из бюро определений еле заметной в лице ироничной ухмылкой в сторону своей молодой сотрудницы (вот так постепенно подбираемся к определению Её и того, кто она такая и кем тут для всех является), кто так ответственно и даже чуть-чуть въедливо относится к порученному ей делу, так с ней свыкаются.
Что не ускользает от внимания всех остальных людей в этой группе, и им также становится иронично смотреть на то, как Она, конечно, не делает своё дело, а хочет показать всем им тут, что Она не за красивые глаза и причём тут такой сексизм, заработала себе право быть оперативником из бюро определений.
Ну-ну, посмотрим, на что она способна. С явным удовольствием и с вот такой подчёркнутой в своих взглядах мыслью принялись вести наблюдение за этой молодой сотрудницей все эти, честно сказать, сейчас малопривлекательные люди по той хотя бы причине, что они с большим скепсисом и чуть ли насмешкой над её стараниями смотрели на то, как она выполняет работу за своих напарников. Которые, всего вероятней, её в таком качестве не желают рядом с собой видеть (а в каком качестве, то это отдельный вопрос, подсудный рассмотрению в ЗАГСе или в суде), и оттого строят ей всяческие незаметные козни, чтобы в итоге сломить её дух розыскника, и перевести собственноручно в разряд домохозяек. Где, по их мнению, ей самое почётное и комфортное место. А если ей будет всё не давать покоя страсть к розыскной деятельности, то тут она может быть спокойна. Семейная жизнь и замуж, например, за ними (за мной в частности), в себе предполагает широчайшее поле для такого рода деятельности.
Так, к примеру, обнаружение места заначки своего непутёвого супруга, один смех и радость для неё видеть все эти его потуги ввести её на свой счёт в заблуждение по поводу величины своей зарплаты, чем не забавное и не лёгкое развлечение в день его зарплаты. Ну а если её интересуют больше квесты, то её супруг под вечер, в пятницу, может запросто так загулять со своими сослуживцами, что это будет такая для всех загадка, включая самого него, что Она испытает ни с чем несравнимое удовольствие, когда её отчаяние, в которое она впадёт от безрезультатных поисков своего непутёвого супруга, обязательно вдруг сменится на проблеск надежды вначале, когда она наткнётся в прихожей на неизвестного происхождения длинный волос, падла, он всё-таки мне изменяет, а не пропал окончательно в борьбе с преступностью, а уж затем она обнаружит своего одичавшего от выпитого супруга в подвале своего дома, куда он угодил ногой, а затем пошло поехало перед его глазами лестничное представление.
В общем, Её только на её словах напарники, только добра ей желают. И тут ничего уж не поделаешь, если они смотрят на её обретение счастья со своих собственнических позиций, которые они и пытаются отстаивать насколько им хватает ума и сообразительности.
А Она, между тем, ничего из этого не предполагая и находясь в полном неведении насчёт вот таких деструктивных взглядов её не напарников для её реализации себя полноправной единицей их спецгруппы бюро определений, всей собой отдавалась тому делу, которому она решила себя посвятить. И здесь Ей лучше не мешать и не вставать на пути Её размышлений, как сейчас неосторожно себе позволил Станислав Лом, задавшись вдруг вопросом: «И что она там ищет?».
Что для него может быть и простительно, он всё-таки здесь первое лицо, отвечающее за происходящее в его зоне ответственности, лаборатории, но только в том случае, если бы он с этим вопросом обратился к тому человеку, к кому непосредственно относился этот вопрос. А именно к Ней. Но так как Станислав Лом со своей стороны позволил себе такую бестактность и самонадеянность, посчитав своим маскулинным разумом, что раз вопросы задаёт он, то не важно совсем то, кого они в первую очередь касаются, и отвечать на них тоже прерогатива мужского я, то с него основной спрос.
И как чуть ли немедленно выясняется буквально всеми (а Её не напарники об этом давно знали), то у Неё на вот такую обструкцию своего я совсем другие взгляды. И не успел Станислав Лом закончить озвучивание этого своего вопроса, как с Её стороны следует с такой резкостью разворот взгляда в его сторону, что этого Лома тут же вместо себя в одно место под собой вбило по самое своё отторжение всего себе разумного, и он оторопел в одном невменяемом положение под этим Её зырком.
И на всё про всё Ей понадобилось одно лишь мгновение, чтобы усмирить наглость духа собственного соизмерения Лома, а также всех его сторонников, кто одновременно с ним прониклись пониманием того, что с этой, только с виду такая вся пушистая и лапочка, не рядовой гражданкой (только официально к ней и всё), лучше будет без шуток.
А Она уже всё это оставила позади себя, а вот зачем ей понадобился блокнот, вытащенный ею из сумочки, в который Она принялась делать записи по следам только Ею одной замеченной в этих дверях подробности, а может по следам событий с этими дверьми, то об этом никто уже не спрашивает, решив с такой озадаченностью справляться собственным интеллектом.
Хотя среди всех этих поостывших в своём смирении людей, всё же нашёлся один большой умник по имени Алекс, кто ещё имеет в себе смелость смотреть на Неё в свете своей улыбчивости и иронии. Но только тихо и пока Она так сильно занята и сюда не смотрит.
И вся эта удивительная ситуация вокруг Неё, и не только здесь, а изначально имевшая место на месте службы Её не напарников и Её самой, кажется уж больно до дыр заезженной историей, созданной по лекалам человеческого психотипа, бульварного романтик(!), которую раз за разом слепшими от перечитывания своих счетов пальцами берут телепродюсеры и бизнесмены от кино, чтобы слепить из неё очередную муторную и слезливую киноисторию любви само собой сильной девушки, которой только продвигаться по службе не дают патриархальные устои общества и заскорузлые сознания людей, считающих, что место вот таким как она полётам мысли, и вообще всем гражданкам, на кухне, а не на передовой общественной жизни, в частности в авангарде борьбы с изъянами общества, преступностью. Но не тут-то было, Она себя так покажет, что никому тут, на этом участке или отделении, не поздоровится, если они продолжат упорствовать на вот таком понимании сильных и самодостаточных современниц.
В общем, замысел и задумка интриги, связанной с появлением вот такой сильной и самодостаточной современницы на первом плане истории, подаваемой на наше обозрение нынешними интеллектуалами от кино, следующий. Она, с виду сама беззащитность, мягкость и создана для любви, раз так ангельски выглядит, появляется в кругу или среде, где царит одна грубость и мрак предубеждённости против женского пола. В этом вертепе одного мужского оборзения, а если ближе к теме и традициям реальности, в этом спецподразделении по борьбе с человеческими изъянами, все тут до единого, от рядового сотрудника до начальника(Аидыча), с грубыми насмешками и подколками считают, что женскому интеллекту не место в их подразделении, и вообще там, где они ежедневно рискуют своей жизнью, а им самое место на кухне, жарить им котлеты (просто слов нет, слыша такую их самонадеянность, всё это должен голос за кадром язвительно подчеркнуть, чтобы зритель горестно проникнулся всем тут стоящим духом женской дискриминации и мракобесием, пахнущим отчего-то котлетами).
В результате чего создаётся затравка интриги, где всей этой царившей вокруг грубой силе теперь противостоит очень красиво и сопротивляется ей со всей женской креативностью и ловкостью Она, олицетворение всего самого прекрасного и не проходящего, лепесток одуванчика ветер, как тонко подметили бы прозорливые художники смыслов и хайку. И вокруг всего этого и Неё в первую очередь, сразу назревают и закручиваются невероятно захватывающие дух события. И сказать, что ничего из этого не было и не происходило нельзя, раз Её здесь нахождение есть подтверждающий факт такой действительности. И всё-таки когда подоплёка Её появления там, где Её вообще не ждали, в себя включает иные причины и основания, это часть меняющейся реальности, со своими законами рефлексирующего интеллекта, то и говорить, что я так и знал, опять тут будут нас кормить жвачкой любовной истории, не стоит.
Ну, а исходя из всего выше подробно только отчасти сказанного, выходит следствие того, что прямо сейчас назрела необходимость представить и назвать Её по имени. И всё бы ничего и сейчас Она бы была по имени названа, да вот только на этом моменте всех буквально какая-то неожиданность запинает в языке, не давая никакой возможности проговорить как есть Её имя. И не даёт выговорить Её имя вот такая Её настоящность, которую в одно дуновение своего духа, обволакивающего всякое собой сказанное слово, а тем более такое, как Её имя, можно легко спугнуть со своей орбиты представления не от мира сего непосредственности. И никто оттого не решался нарушить это таинство Её воплощения в такую себя ангельски небесную через Её приземление смертным именем.
И все сотрудники этого спецподразделения про себя путались и часто ругались сами с собой, не зная, как всё-таки обращаться с этой валькирией (конечно, это было сказано с ироничным подтруниванием). И вот же не неожиданность. И как это всегда и бывает, то это имя так часто использовалось всеми людьми при упоминании Её, что именно оно, это прозвище, в итоге и прижилось. И Она стала только так и зваться, конечно, между собой. А официально, то разве это важно, когда это только формальность. Тем более Она, Валькирия, была совсем не против, когда до её ушей дошло это её именование. Вот только узнаю, кто этот умник, то пусть пеняет только на самого себя.
Теперь же, когда многое на Её, Валькирии, счёт прояснилось, то можно вернуться к ней и ко всему тому, что Она собой сопровождает.
Смотрите, пишет. Усмехается этот Алекс, кивая в сторону своей не напарницы и не друга, Валькирии. Что не находит большого понимания со стороны тех людей, к кому он обращается. Что-то после такой реакции Валькирии на вопрос Лома, не больно хочется иронизировать и смеяться на её счёт. Вот и никто не смеётся и не улыбается в ответ на это замечание Алекса.
И, наверное, они правильно поступили, сохранив в себе серьёзность, раз Она (не так легко перейти на Её именование) как раз в этот момент закончила делать записи в свой блокнот и посмотрела в их сторону. Отчего все эти люди невольно одёрнулись и чуть ли не перекрестились в первый раз в своей жизни, проклиная про себя этого провокатора Алекса, решившего так всех их подставить на ровном месте. И ни у кого не вызывает сомнений факт вот такой предполагаемой действительности, когда Она увидит на их лицах не просто улыбки, а насмешку в свою сторону, ничем как только Её поведением необусловленную. А это Она ни за что не пропустит мимо себя и захочет немедля, бл*, разобраться, в чём, собственно, тут дело.
Вот ты, насмешливая паскуда, не важно к кому в частности и по отдельности вот так обратится Валькирия, важно лишь то, что никому не отвертеться в итоге от этих разбирательств с собой со стороны этой сущей вестрогости, что ты этим хочешь сказать, меня, таким образом, интерпретируя в своё подчинение. Добавляет Валькирия. А что дальше будет и будет ли будущее для этой смешливой паскуды, то об этом нисколько не хочется даже думать.
Впрочем, всё обошлось, и Валькирия, не обнаружив на лицах людей её ожидающих, никакой степени насмехательства и иронизирования на её счёт, убирает блокнот назад в сумочку, и выдвигается в эту ожидающую её сторону. Где Лом своевременно сообразил не стоять на месте, а начал выдвигаться вперёд туда, куда предполагалось привести всех этих людейна место того самого экстраординарного события, которое не сказать, что всполошило всех тех людей из учредителей, кому надлежало об этом и обо всём здесь происходящем знать, а оно вогнало их в крепкий мандраж и умственный ступор, и сейчас от всех этих прибывших сюда людей из специальной службы, требовалось купировать для начала последствия всего того, что могло проистечь из случившегося.
А именно, локализовать возможное распространение той информации, которую несёт в себе случившееся в этой секретной лаборатории, а если точнее, раз без этого допуска на место произошедшего события никак не обойтись, то крайне необходимо в самые сжатые сроки отыскать источник распространения информации живым или мёртвым (эти две подробности только подразумеваются), и вернуть его обратно в лабораторию. Из чего можно сделать промежуточный вывод о самом событии и о том, с какой целью сюда прибыли все эти представители специальных служб.
Из лаборатории при странных и неведомых никому обстоятельствах исчез некий человек, представляющий большую опасность в своём свободном перемещении вне лаборатории для учредителей этого учреждения, дочернего филиала некой могущественной компании, и его как можно скорей нужно отыскать, пока он не распространил во вне себя заложенную в нём в концентрированном виде информацию. А вот что это за информация, и почему она так опасна буквально для всех, то о ней и вообще о такой опасности этого человека можно только догадываться. Тогда как об этом никто ни на пол слова не заикается, включая Архимеда, человека невоздержанного на язык, но только не в этом случае.