Маша тяжело вздохнула и возвращенная психологом улыбка снова стерлась с ее лица.
Глава 5. Все складывается, как нужно
Игорь Константинович был хорош собой, это отмечали все, кто его знал. И хотя он больше походил на работника из сферы пластической хирургии, спорта или даже моды, но только не стоматологии: мускулистый, высокий, с белоснежными локонами по плечи на всегда загорелом челе, влюблялись и млад, и стар. Помнится, Маша в первые дни работы очаровалась шефом, пока не узнала о троих детишках и прекрасной жене Гале. Легкая влюбленность тут же канула в лету, не осталось даже легкого флирта. Потому что поднять троих детей и выпустить их в жизнь являлось главной задачей любого, кто их завел, а не поиск новых впечатлений. Впечатлениями надо было заниматься до заведения семьи.
Но Игорь Константинович настроился серьезно и даже рискнул тут же претворить план в жизнь, воспользовавшись паузой, сложил губы трубочкой в поцелуе.
Однако твердый кустодиевский хук все объяснил мужчине, разложив ответ по полочкам на ближайшие года.
Маша понимала, что подобный жест может привести к увольнению, особенно глядя в глаза шефу, в синем омуте которых тонули мужские амбиции и гордость. И не теряя времени в тот же день она попросила у него расчет. Это был удар ниже пояса, и Игорь Константинович умолял Машу остаться без дальнейших притязаний на ее руку. А на самом деле, он жутко боялся, что сотрудница уйдет к конкурентам и заберет с собой базу клиентов. Это являлось бы серьезным затруднением для его планов.
Сговорились на пяти окладах и на честном слове, что Маша не будет искать работу в стоматологии в ближайшие пять месяцев.
Улыбка опять осветила лицо девушки. Пять окладов это прекрасная возможность посетить не только Святого Валентина, но Хуана, Людовика, Дракулу, Цезаря и прочих товарищей.
В тот же день Маша побежала в бюро туризма и заказала себе билет аккурат на 14 февраля в Италию, в город Терни, где располагалась Базилика Святого Валентина.
В Италию Машу провожали как в последний путь, приехали даже тетя Тамара и дядя Георг. Все желали счастья, удачи, добра и успеха. Маша прослезилась, все-таки она очень счастливая, столько любви вокруг!
Глава 6. Безудержное ожидание чуда
Италия встретила Машу безудержным солнцем, уже это вселяло надежду, но внутренне девушку стало потрясывать и потряхивать от скорой встречи с чудом. Маша чувствовала его приближение сердцем! Хотя, возможно, это была просто тахикардия от взлета и посадки
Автобус остановился у невообразимо красивой церкви, в невообразимо красивом городишке: вокруг так красиво цвело и пахло, приглашая быть счастливой прямо сейчас, что у Маши от такой красоты чуть не выпрыгнуло из груди сердце, пожелавшее во что бы то ни стало остаться в этом прекрасном раю навсегда
А перед тем, как зайти в церковь, Маша, поставив чемоданчик на пол, зачем-то распустила свои безбрежные косы, гигантской русой волной упавшие на легкое платье в розовый цветочек, подхватила волосы белым платком и перекрестила три раза четыре стороны света и даже поплевала за оба плеча.
Благословенье с осенением и крещением слегка задели и ввергли в шок туристов из Германии, проходивших мимо, в жизни не видевших такой благочестивости и набожности. На всякий случай те отряхнулись, точнее отряхнулась фрау, а увидев, что муж не оттряхивается, оттряхнула от души и его, даже в тех местах, куда осенение не упало.
И такой благословенной Маша вошла в базилику в поисках могилы святого, легко отыскав гигантскую мраморную доску по тропам из тонн цветов. Та вся уже издалека переливалась световым фейерверком, исходившим от чудесной фрески, в которую бил солнечный свет, и Маша с тихим воплем упала на покровителя всех влюбленных в безудержной женской истерике.
Так как подобное происходило часто, служители базилики не торопились поднимать с колен туристку, но засмотрелись на сие великолепие, как прекрасные телеса в розовый цветочек с морем русых волос в божественном экстазе волнуются на мраморном полу.
Машу стали фотографировать и снимать на видео другие, ибо это зрелище люди не могли не запечатлеть на память. Вот их-то пришлось отгонять от поклонницы Святого Валентина.
Но всего этого Маша не увидела, с ней случился настоящий катарсис, как сказали бы психологи. Или «кукуха поехала» как выразилась бы тетя Тамара. В этот момент отключились все слуховые и зрительные каналы, зато открылся какой-то новый. И по нему Маша, уж не зная Святому Валентину или еще кому-то, выражала все свои боли и печали от одиночества, умоляя убыстрить процесс встречи с любимым.
Потому что я верю чудо. Потому что я знаю, что есть где-то человек, с которым мне будет легко и просто идти по жизни. Мы поймем друг друга, даже если будем говорить на разных языках, сказала Маша напоследок и встала. На душе было легко, будто ей только что исполнилось семнадцать лет и впереди ждала вся жизнь, большая и непредсказуемая со счастливым концом как в сказке.
Поправив платок на своем русом море, Маша обнаружила вокруг себя маленькую толпу людей: кто плакал, кто смеялся, но все были восхищены ее душевным порывом. Девушка, чуть смущаясь, побыстрее выбежала из темной базилики на средиземноморский целительный свет и
Глава 7. Электрик
В это время дня Марио, обычный тернийский электрик, как обычно шел на объект, но остановился, как вкопанный, завидев на лестнице церквушки, которую все знали, как Базилику Святого Валентина, хотя его бабка утверждала, что в ее молодость ни о каком Валентине никто и слыхом не слыхивал, и вообще это была не церквушка, да и Тут Марио сам себя остановил, ибо существовавший или выдуманный персонаж кормил одним своим именем, итальянским или нет, не только городишко, но и всю провинцию до самого Рима. Поэтому местные старались помалкивать, о чем судачили их бабки. Остановился как вкопанный, завидев Венеру Боттичелли славянского производства, по-другому он выразиться не мог. Он вообще не мог говорить. Его сковали по рукам и ногам красота, нежность, женственность, что исходили в этот момент от Маши.
То, что красавица не местная, а скорее всего, русская, Марио понял сразу, потому что обожал все, что было связано с русскими, особенно красавиц. Русских женщин. Над ним посмеивались друзья, уверявшие, что русские красавицы не посмотрят на Марио, ибо приезжают в Италию только со своим самоваром. И это было отчасти правдой. Марио как-то обслуживал пару шикарных вилл, где жили русские. Так вот русские жили с русскими.
А если в городе и появлялась какая-то русская девушка, ее быстро в тот же день охмуряли его же односельчане, пока он был занят на работе.
Потом эти счастливчики рассказывали, что никогда не испытывали ничего похожего, ибо иметь русскую жену это сказка! Это нега! Это самый вкусный борщ на свете!
Только не поймите неправильно: по ошибке многие итальянцы думали, что славянки в поисках итальянского гражданства готовы были быть и отменной кухаркой на кухне, и страстной проституткой в постели, и молчаливой уборщицей в доме в одном лице. Не зная природу русских, они надеялись на ласку и борщ, и покорность! Таких ждала плачевная участь. Частенько поговаривали о побитых припасенными славянскими сковородками или даже кастрюлями, но все равно счастливых итальянцах, не помышлявших о разводе. Итальянские страсти меркли против русских.
Поэтому увидев Машу, Марио понял сразу: или сейчас или будет поздно. Стоит такой красоте пять минут пройтись по Терни, и уже завтра у ее ног будет лежать Рим.
Поэтому тяжело вздохнув, вспоминая слова, которые он разучил на случай встречи с русской красавицей, Марио поднялся на лестницу базилики, где спокойно почивал Валентин, и на кривом русском пригласил Машу отведать лучшего итальянского кофе в мире. Прямо сейчас.
Маша опешила и после темноты базилики и выплаканного моря слез не сразу разглядела ухажера, который все что-то тараторил и тараторил, размахивая руками.
И если б не религиозный раж, в котором Маша находилась еще пару минут назад, она б, возможно, оставила предложение молодого человека в комбинезоне с пошарпанным чемоданчиком в руке, похожего на электрика или монтера, без ответа. Но что-то было в еле-понятных речах этого загорелого парня с живым веселым взглядом, полным мольбы отправиться куда-то.
Ты меня на свиданье что ль зовешь, не пойму? спросила она и улыбнулась так, что у Марио пересохло горло.
Он не понял ни слова в этом сложном предложении, но кивнул.
Во быстер! усмехнулась Маша. Хоть кофе угости для начала, а там посмотрим.
Коффэ! Кофффэ! замахал руками Марио, показывая на самое лучшее кафе города.
Маша поправила свои волосы, затянула поясок потуже на платье с розовыми цветочками, взяла свой чемоданчик, и так вдвоем они пошли. Вдвоем. Они. Пошли.
Глава 8. Вера в чудо свершила чудо. Конец истории
Валентин не подвел. Психолог не обманул. Маша влюбилась в Марио почти с первого взгляда, оценив и корявый русский, и блокнотик со словарем, и средиземноморское гостеприимство и напор, которые не оставляли Машу ни на секунду на протяжении всей поездки.
Девушка не знала, что в тот же день ради нее Марио взял отпуск на две недели, чтоб показать родную Италию на своем маленьком удобном авто, а еще через месяц, когда она приехала к нему уже с более внушительным чемоданом, написал заявление на еще один отпуск чтоб расписаться в ближайшей мэрии и, конечно же, обвенчаться в Базилике Святого Валентина и отправиться в медовый месяц на неделю в Россию, чтоб познать манты тети Тамары и объятия всей родни русской жены. Марио не уволили с работы за такие выкрутасы исключительно из-за Маши. Когда начальство поглядело на счастье, что свалилось на их электрика, над которым еще недавно подшучивал весь коллектив, оно простило Марио все прегрешения. Но взамен попросило отвезти тринадцать холостых фотокарточек на родину его жены в целях поиска тринадцати незамужних подруг, умеющих готовить борщ, оливье и желательно имеющих такой же вес и фигуру и покладистый характер, что и Маша.
Маша осталась жить в Италии и добилась невероятного успеха, правда, не в стоматологии, а в туризме, рассказывая и пересказывая историю своей любви туристам, и убеждая всех продолжать верить в чудо.
С четырнадцатым, принцесса!
Емилия потрогала воспаленные глаза, которые видели реальность через розовую опухлость, вызванную не влюбленностью, хотя и ею тоже, но бездумьем и алкоголем, хотя на последний у Емилии имелась полнейшая непереносимость. Поэтому розовая реальность вовсе не была такой уж радужной и прекрасной, как трубили везде и всюду всякие-разные-поперечные. Мир выглядел странно, особенно экран телефона, куда то и дело впечатывала свою фамилию Емилия, каждый раз с ошибками, потому что пальцы девушки, как и глаза и весь организм, не реагировали на розовую реальность адекватно и правильно, поэтому тыкались в другие кнопки, и процесс поиска ответа тормозил.
А фамилия была знатная Золушкина. Мама и папа, Галина и Сергей Золушкины, чтоб быть оригинальными, решили назвать свою единственную дочку не как-нибудь по-мещански, Ленками-пенками, а под стать фамилии Емилией Золушкиной. Чтоб взросла не обыкновенность, а настоящая принцесса. Проблема обнаружилась позже. Дело было в том, что принцесса и в самом деле взросла.
Емилия, любимица судьбы, родилась и росла такой красивой, такой лилипусенькой, такой милашечкой, раскрасавицей, умницей, отличницей, рукодельницей, что все вокруг пророчили ей будущее точно принцессовское. Хотя в России всех царей и заодно их потомков, причем по всем ветвям Романовых и Рюриковичей, красный террор ликвидировал еще сто пятьдесят лет назад. Таким образом, шанс выйти за отечественного принца отпадал, только могли остаться надежды на близлежащие королевства: Испанию, Таиланд и Англию ну и мелкие королевские дома в Африке. Но об этом патриотично-настроенные родители даже не рассуждали, вкладывая все силы и средства в таланты девочки, которая должна была блистать звездой на родине.
И в самом деле, куда бы Емилия ни пошла, всюду находила признание: пела, танцевала, рисовала, прыгала, бегала, как принцесса. И все получалось настолько великолепно и чудесно, как и должно у принцесс, что в результате Емилия, поблестев звездочкой чуть-чуть то там, то сям, не сделалась ни балериной, ни гимнасткой, ни певицей, ни мастерицей.
А с совершеннолетием на голову отличницы обрушились серые, совсем не принцессовские будни, где не нужно было прыгать, бегать, петь, танцевать. Будням нужны были будничные люди, а не Золушкины Емилии Сергеевны. Но ни родители, ни Емилия не расстраивались и даже попытались вклиниться в этот мир с должностными обязанностями, премиями, выговорами, выходными, корпоративами. Но в душе сохранили мечту, что девушка однажды-таки встретит настоящего принца и заживет настоящей принцессовской жизнью, куда затянет и родителей, так желавших ей сказочного добра.
Емилия пошла на «финансы и кредит» в надежде найти того, кому надо будет считать финансы и кредиты, затем успешно закончила этот ВУЗ, потом довольно-таки успешно устроилась на одно крупное предприятие, смело пошла по карьерной лестнице, по ходу успевая заводить дружбу, летать в отпуска, гулять на свадьбах друзей и подруг, при этом оставаясь исключительно одинокой девственницей. Девственницей-принцессой! Как это ужасно звучало в век новаторской индустрии, полетов в космос, биткойнов и беспроводного интернета!
Не то чтоб никто не покушался на такую красоту. Внутренняя составляющая Емилии очень хорошо проявлялась во внешней: длинная русая коса до поясницы, чудесная пышная челка по самые проникновенные голубые глаза, милые розовые губки, высокая лебяжья шея, твердая грудь под идеально выглаженными рубашками замфиндира в ее тридцать два. Такую мамзель мечтали видеть в покоях не только цари с королями, шейхи и падишахи, но генеральные директора с инвесторами и спонсорами, а также рыбы помельче: все свободные и несвободные таксисты, машинисты, бармены, повара Короче, Емилия Золушкина имела веер предложений, но и тут она опять пьяными пальцами попыталась набрать на клавиатуре телефона свою фамилию
Чертыхнувшись и проклиная создателей гнилого яблока, как известно, проверяющих свои технологии сначала на умственно отсталых людях, а потом только продающих надкушенную коммерческую продукцию обычным пользователям, Емилия с седьмой попытки узнала, что ее фамилия происходит из древнего рода
Фамилия Золушкин берет начало из Буй (Костромская область). В реестре города Любеч фонарщик Севастьян Золушкин (1478). ЛатиницейZolushkin или прозвище Золушкин, а национальность японец в 17% случаев.
Вот! подумала Емилия, по милому лицу которой потекли горькие слезы. Никакая я не принцесса, а простая японка из Буя. Даже чуда нормального удержать не смогла. Руки не из того места растут, она посмотрела на свои красивые женственные руки, умеющие и финансы считать, и шарлотку за полчаса заделать, и на пианино «К Элизе» сыграть, и шить, и вязать, а если надо, то и на машинке И совсем разревелась, слезы закапали на непромокаемый экран и совсем затмили розовую опухлую реальность.
Емилия, конечно же, была пьяна и поэтому несла всякую белиберду. Но белиберда являлась белибердой, только если не знать событий этого большого, если не сказать грандиозного, для каждой одинокой девушки дня. Четырнадцатого февраля!
Все началось год назад, когда подруга Емилии Лена Плотникова, еще одна одинокая принцесса, пошла четырнадцатого февраля в клуб знакомств «Ищу тебя», который арендовал именно в этот день ресторан «Золотой куш» для пересечения одиноких сердец. Клуб пользовался такой большой популярностью, славой и уважением, что записаться на эти встречи являлось непосильной задачей. Нужно было ждать несколько месяцев или даже год, как в случае Емилии, которая еще год назад оплатила участие в мероприятии, после того, как Лена нашла замечательного Валеру и тут же выскочила за него замуж, став самой счастливой женщиной на свете, а вскорости и мамой.
Емилия очень радовалась за подругу, решив последовать ее примеру и таким образом через клуб знакомств покончить с надоевшими одиночеством и девственностью. Ведь раз получилось у одной получится и у другой.
Оплатив участие, Емилия в душе, конечно же, надеялась пораньше отыскать если не принца, то свою любовь. Однако чуда не произошло. Вадик, Олег, Эдуард и Иннокентий с Жоржем все они были хорошими людьми, но не ее принцами. И даже не хочется терять время на перечисление недостатков и прочих несуразностей этих нечаянно встреченных чужих принцев за этот год.