Посидев еще немного в позе йога, я поднялся и, согнувшись пополам, доплелся до ближайшей скамейки и опустился на нее тяжело, как старик. В голове, в унисон с болью, завертелись безрадостные мысли.
Полгода назад меня выгнала жена, заставив платить сыну алименты. Я пытался договориться с ней, обещал большую сумму, если она не станет подавать в суд, но Светлана была непреклонна. А спустя три месяца тяжело заболела матьединственный близкий и понимающий меня человек. Моей скудной зарплаты в банкеэто только непросвещенные думают, что банковские работники гребут деньги лопатойедва хватило, чтобы поместить ее в неплохую клинику, где лечащий врач недвусмысленно намекнул, что придется хорошо раскошелиться.
Вашей матери требуется операция на сердце, сказал он и отвел взгляд. Стоит она недешево. Если ее не сделать, затруднюсь сказать, сколько она еще протянет.
А можно конкретнее, доктор? На моем лице был написан живейший интерес, и врач протянул мне листок с шестизначной суммой:
Не меньше. Возможно, и больше.
Я чуть не задохнулся:
Но где мне взять такие деньги?
Доктор развел руками:
Это не моя проблема. Я был с вами предельно честен.
С этого дня и начались мои мытарства. Я бегал как ошпаренный, пытался подработать в банке, узнавал насчет разгрузки вагонов, однако все это давало мизерный заработоктак, не о чем говорить.
Я уже отчаялся, но в один прекрасный день встретил своего одноклассника, Витьку Колесникова, сына рэкетира. Да, когда-то его папочка вымогал деньги на центральном рынке, а потом стал вполне респектабельным бизнесменом и построил несколько гостиниц на южном побережье. Судя по всему, они процветали. Витька окончил институт по гостиничному хозяйству и туризму и помогал отцу вполне грамотно. О его благосостоянии говорили дорогая одежда и «Мерседес» последней моделимечта любого автомобилиста.
Макс, ты, что ли? Через секунду я оказался в его крепких объятиях и почувствовал, как хрустнули кости: Витька всегда занимался борьбой. Как живешь, дружище?
Я попытался улыбнуться:
Честно говоря, нечем похвастаться.
Он посерьезнел:
Правда? Слушай, дружище, давай посидим вон в той кафешке и поговорим. Даю слово, помогу тебе чем смогу.
За хорошим коллекционным вином я рассказал Витьке обо всеми о больной матери, и о бывшей жене-стерве.
Дело очень даже поправимое, заверил он меня, услышав сумму, требующуюся на операцию. Я дам деньги. Но, сам понимаешь, без процента не могуотец не поймет. Два процентаэто, мне кажется, по-божески.
В тот момент я был готов и на десятьлишь бы успеть сделать матери операцию.
На следующий день мы подписали необходимые документы, и я поспешил в больницу.
О том, как меня закабалили, я понял только через некоторое время. Мне бы подумать тогда, в приморском кафе, о том, что рэкетиры и их дети не привыкли отдаватьтолько брать.
Уже через месяц Витька потребовал от меня всю сумму, которую выплатить для меня было нереально. Проценты наросли сами собой.
Мы с ним встретились, чтобы все обсудить, и Витька предложил отдавать деньги по частям.
Я сначала обрадовался, но, услышав сумму, побледнел. Это была моя зарплата в банке.
Для меня такая сумма неподъемна, Витек. Я попробовал отбиться, взывая к состраданию. Матери требуются лекарства, сынуалименты. Да и мне нужно на что-то жить. Я согласен на треть суммыи ни рублем больше.
Школьный приятель усмехнулся:
Здесь решаю я, Макс. Скажи, о чем ты думал, когда соглашался на мое предложение? О том, что я все тебе прощу?
Я замотал головой:
Я всегда играл честно, Витек. Тогда думал: все отдам, лишь бы сделали операцию. Другие же как-то зарабатывают эти проклятые деньги. Я же просиживаю в банке допозднаи хоть бы когда-нибудь получил за это премию. Наша начальницаредкостная гадина. Недаром уже давно живет одна. Разве на такую позарится нормальный мужик?
Он скрипнул зубами:
Значит, так, дорогой. Я даю тебе еще месяц. Не вернешьпеняй на себя. Кстати, у тебя есть квартира. Продай ее. Меня не интересует, где ты возьмешь деньги. Женись на своей начальнице, например.
Я расхохотался:
Ты пошутил, правда? Во-первых, она за меня не пойдет. Во-вторых, эта дамочка страшна, как моя жизнь, и строптива, как героиня Шекспира. Не вариант.
Витек прошелся по мне оценивающим взглядом. Так отбирают породистых лошадей для скачек.
Почему не пойдет? Ты очень красив, девчонки в школе бегали за тобой наперегонки. К тому же ты не дурак, с высшим экономическим, и вполне потянул бы должность какого-нибудь вице-президента банка. А она закрыла бы твои долги. И тебе вовсе не обязательно любоваться ее внешностью каждую минуту. Ты же сообразительный, что-нибудь придумаешь.
Я не проститутка, буркнул я и сплюнул на горячий асфальт.
Проходившая мимо женщина с огромной кошелкой, из которой кокетливо выглядывали краснобокие помидоры, посмотрела на меня с осуждением.
Не проститутка? усмехнулся Витек. Милый мой, мы все проститутки. Если кто-то утверждает, что не продается, не верь. Дело лишь в цене.
Меня покоробило, но я не пытался возражать, зналэто бесполезно. Квартиру я, конечно, продавать не буду. Мы с матерью не можем остаться на улице. Брак с начальницейвообще полный бред, таких, как я, она не удостаивает и взглядом. К тому же если бы вы ее видели, то поняли, что предложение жениться на нейнеудачная шутка. Придется выпутываться по-другому.
Тогда я действительно так думал. Но месяц пролетел быстрее, чем обычнотак мне показалось, денег не прибавилосьи вот послание от Витька: здоровенный парниша.
Но что же делать?
Я со стоном поднялся со скамейки и поплелся в банк.
Глава 4
Киев, 1895 г.
Мария еще раз посмотрела на небольшой саквояж, который собрала в дорогу, и, взяв его в руку, взвесила, словно проверив тяжесть поклажи.
Саквояж был нетяжелым, скорее даже легким, потому что девушка не могла похвастаться своим гардеробом. Но сегодня, в эту ночь, все должно было измениться. Василий прислал мальчика с запиской, где умолял невесту выйти из дома в три часа. У ворот ее подхватит экипаж, и молодые помчатся навстречу своему счастью.
Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить родителей, в особенности отца, который всегда спал очень чутко, девушка кралась к двери, отмечая убогость обстановки родительской квартиры.
Большое старинное зеркало в прихожей, порядком ободранное и побитое от постоянной смены квартир в поисках более дешевых, такой же видавший виды стол с тремя кривыми ножками, стулья, жалобно скрипевшие, когда на них садились, и угрожавшие развалиться при любом толчке
И при такой нищете отец еще перебирает с ее женихами! Решено: она ни за что не возвратится в этот дом, даже навсегда порвет с родителями, если они не примут ее мужа.
Бросив прощальный взгляд на дверь родительской спальни, откуда доносилось сопение отца, девушка выскользнула из квартиры и, быстро сбежав по ступенькам, бросилась в экипаж, поджидавший ее у дома.
Василий принял невесту в объятия и поцеловал в щеку:
Я счастлив видеть вас, дорогая. Все готово. Свидетели и гости ждут в церкви.
Он обхватил рукой ее стройный стан и крикнул кучеру:
Гони!
Экипаж понесся по пустынным улицам Киева. Мелькнули золотые купола Софийского собора, и на мгновение девушке показалось, что она прощается с детством, с тем, что ей было дорого.
Мария быстро подавила грусть. В конце концов, что ждало ее, останься она с родителями? Нищета? Какой состоятельный князь или граф захотел бы взять ее в жены? А между тем Василий был готов бросить к ее ногам несметные богатства.
О чем вы думаете? Жених сжал ее руку, его усы щекотали ухо. Жалеете, что согласились на мою авантюру?
Она замотала головой:
Нет, нет и еще раз нет. Я люблю вас и хочу быть с вами.
Экипаж выскользнул из города и понесся по проселочной дороге вдоль полей зеленевшей пшеницы. Мария так и не узнала, как называлась та деревенька, в которой в маленькой церкви молодой черноволосый священник обвенчал их, не задавая никаких вопросов. А потом, после церемонии, гостиих оказалось неожиданно много, почти вся «золотая молодежь» Киевабросились обнимать и поздравлять молодых.
Мария, поддерживаемая под руку супругом, прижимая к себе большой букет белых роз, сладковатый запах которых, напоминавший о детстветакие были в имении Рурков, когда его еще не продали, сводил с ума, вернулась в экипаж и въехала в родной город уже не невестой богатого наследника Василия Тарновского, а его законной женой.
Давайте заедем к вашим родителям, дорогая, прошептал Василий, пунцовый от счастья. Я хочу, чтобы они полюбили меня.
Мария грустно улыбнулась:
Не надейтесь на их искренность. Папа всегда был снобом, кичившимся своим происхождением. Слава его предков давно канула в Лету, но он до сих пор не может в это поверить. В нашей скромной квартире только одна достопримечательностьграфский титул, но вы его не заметите.
И все равно. Василий упрямо выпятил нижнюю губу. Мы должны повидаться с ними и сообщить радостную новость.
Она равнодушно кивнула:
Как хотите.
Экипаж остановился возле ее дома, и девушка, держа за руку молодого мужа, увлекла его по лестнице:
Не рассчитывайте на радушный прием.
Дверь открыл заспанный взъерошенный отец, долго не понимавший, что говорит ему Мария. А когда Василий распахнул объятия и захотел обнять графа, чванливый ОРурк отстранил зятя, думая о том, что этот юноша не нравился ему и никогда не понравится.
Однако дочь настойчиво повторяла, что они обвенчаны, и Николай, скорчив гримасу, позвал жену:
Иди сюда, дорогая, полюбуйся, какой подарок преподнесла нам дочь.
Худенькая женщина, постоянно озабоченная нехваткой денег, со следами былой красоты на бледном лице, заплакала, но овладела собой и поцеловала сначала Марию, а потом и Василия, не ожидавшего такого холодного приема. Ее полные слез глаза словно говорили: «Что же ты наделала, дочка!»
Я надеюсь, что вы полюбите Васюка как своего сына. Мария коснулась плеча матери. От этого зависит наше счастье.
Граф сжал кулаки, собираясь выплеснуть свою накопившуюся желчь (подумать только, его Манюня, любимая Манюня, папина дочка, ослушалась и сделала по-своему), и лишь предостерегающий жест жены сдержал его порыв.
Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, буркнул он. Но если вы рассчитываете на бокал вина, то ошибаетесь. Мы не готовились к торжеству.
Девушка махнула рукой:
Нам ничего не нужно. Мы муж и женаэто главное. Пойдем, Вася. Она потянула супруга из квартиры.
Тарновский, немного растерянный, последовал за ней, на прощанье поклонившись ОРуркам.
Я не думал, что ваши родители начал он, когда молодые вышли на улицу, но Мария приложила к его губам тонкий пальчик:
Ни слова больше. Ни ваши, ни мои родители не могут помешать нашему счастью. Она приготовилась сесть в экипаж, когда растрепанная госпожа ОРурк, выбежав из парадного, бросилась к дочери:
Девочка моя, не обижайся на отца. Ты знаешь, он отходчив. Графиня сунула в руки дочери какой-то сверток. Здесь драгоценность, которой очень дорожила твоя бабушка. Храни ее, и она принесет тебе счастье.
Мария пыталась принять независимый и холодный вид, но губы задрожали, и она бросилась в объятия матери:
Мама, мама, я тоже очень люблю тебя.
Графиня посмотрела на Василия, с удивлением взиравшего на эту сцену:
Любите мою дочь. Это все, что у меня осталось.
Он приложил руку к сердцу:
Обещаю вам, сударыня. Вы могли бы мне этого и не говорить.
Госпожа ОРурк еще раз обняла дочь и скрылась в доме. Молодые уселись в экипаж.
Что это? Василий указал на сверток, и Мария бережно развернула мешковину, обнажившую старую потертую коробку из красного дерева.
Тонкие пальчики осторожно открыли крышку футляра, и лучик солнца, прорвавшийся в маленькое запыленное окошечко экипажа, заиграл на мелких бриллиантах, в изобилии усыпавших золотую корону-диадему, изготовленную в форме виноградной лозы.
Какая прелесть! вырвалось у Марии, и Василий, завороженный блеском бриллиантов, тихо добавил:
Сharmante. Она, наверное, стоит баснословных денег. Держу пари, моя мать никогда ничего подобного не видывала.
Молодая жена быстро сунула диадему в футляр и замотала мешковиной.
Я никогда не продам ее, заявила она, капризно выпятив нижнюю губу. Никогда, слышите?
Тарновский пожал плечами и хмыкнул:
Я не сказал об этом и слова. Кстати, меня всегда удивляли мужья, заставлявшие своих жен продавать драгоценности. Смею заверить, я не из их числа. Притом, дорогая, денег у нас навалом. Я куплю вам три такие диадемы.
Мария посмотрела на него влюбленными глазами.
Я тоже буду любить вас, Васюк, тихо сказала она. Никогда, никогда я не стану принадлежать другому.
Глава 5
Качановка. Имение Тарновских, 1895 г.
Не ожидал от тебя, сын, не ожидал. Василий Тарновский-старший мерил шагами свой большой кабинет, нервно теребя бородку. Признаюсь, думал, что ты умнее. Ну что ты нашел в этой бесприданнице? Ее графское происхождение? Титул при желании можно купить, вопрос лишь в деньгах.
Молодой человек покачал головой:
Меня никогда не интересовало ни происхождение Марии, ни ее деньги. Я люблю эту девушку и хочу быть вместе с ней. Теперь никто не сможет нам помешать.
Тарновский-старший нахмурился:
Скажи, пожалуйста, на какие деньги вы собираетесь жить? У твоей женушки нет ни гроша, и ты нигде не служишь. Может быть, прежде чем заводить семью, следовало бы подумать, на что ее содержать?
Это заявление застало врасплох новоиспеченного мужа.
Если вы мне не поможете от волнения он начал заикаться, боясь, что отец укажет ему на дверь и волей-неволей придется устраиваться на службу в какую-нибудь контору, я потребую свою долю наследства.
Свою долю наследства! пробурчал отец. Да ты растратишь ее за месяц. Ты и твоя женушка еще ничего не заработали в этой жизни и не знаете, как распоряжаться деньгами.
Жизнь нас научит. Василий щелкнул каблуками, как бы давая понять, что разговор окончен и он покидает отцовский кабинет.
Тарновский-старший бросил пристальный взгляд на своего долговязого сыночка и вдруг смягчился. Он любил своих сыновей и вовсе не хотел обречь их на скитания и нищету.
Ладно, твоя взяла. Мужчина похлопал сына по плечу и улыбнулся. Отец не даст тебе влачить нищенское существование. Я куплю вам дом в Киеве и подарю кругленькую сумму.
Василий побледнел, упал на колени и припал к жилистой руке отца.
Спасибо! Я очень вам благодарен.
Только мой советне тратьте много, если не планируете зарабатывать, назидательно сказал господин Тарновский. Деньги имеют свойство заканчиваться. Я отпишу вам одно из своих имений, и мой тебе советнайми толкового управляющего. В противном случае имение пойдет с молотка.
Сын снова припал к его руке:
Я очень вам благодарен, повторил он.
Василий-старший продолжал:
После моей смерти вы с Петром унаследуете все в равных долях. Надеюсь, вы сможете сделать все полюбовно.
Конечно, мы очень дружны с Петром, заверил его сын. Вам ли это не знать?
Тарновский-старший задумался. Он хотел добавить, что ему не нравится Мария, что он никогда ее не полюбит и что в этой девушке есть что-то порочное, но промолчал. В конце концов, он плохо знал новоиспеченную госпожу Тарновскую. Может быть, сын увидел в ней какие-нибудь достоинства, кроме яркой внешности?
Пойдем в сад, позвал он сына. Я хочу поговорить с твоей женой.
Василий вспыхнул. Снисходительный тон отца пробудил в нем негодование.
Если вы позволите себе оскорбить ее
То ты вызовешь меня на дуэль, усмехнулся Тарновский-старший и потрепал его по плечу: Мальчик мой, у меня и в мыслях такого не было. Наоборот, я подумал, что, если мы теперь одна семья, нужно лучше узнать друг друга. Ну, веди меня к своей женушке.
Глава 6
Приморск, наши дни
Почему опаздываешь? поинтересовался мой коллега, такой же банковский работник Владик. Наша Грымза недовольна. Она хотела тебя видеть. Ты что-то напортачил с отчетом.
Грымзой мы за глаза называли нашего генерального директораНадежду Остапову, даму неопределенного возраста и страшную, как моя жизнь. Именно за ней Витек предлагал приударить.