Им пришлось дать миссис Пинкман седативный препарат, сказала Чарли.
Она хорошая женщина. И не заслуживает такого. Никто такого не заслуживает.
Чарли кивнула, потому что комок в горле не давал ей говорить. Юдифь Хеллер-Пинкман все эти годы была для нее странного рода образцом. Они пересекались в коридорах, когда Чарли наконец вернулась в школу. Мисс Хеллер всегда улыбалась, но никогда не давила на Чарли, не пыталась заставить ее говорить о трагедии, что их связывала. Она держала дистанцию, а это, оглядываясь назад, требовало выдержки, которой другие не отличались.
Интересно, как долго эта история будет в новостях? Ленор посмотрела на вертолет в небе. Двое убитых. Не так много по сравнению с другими массовыми расстрелами.
Девушки не убивают. По крайней мере, не таким способом.
«Не люблю понедельники».
Ты про себя или про песню «Бумтаун Рэтс»?
Про песню, ответила Ленор. Она написана на основе реальных событий. Семьдесят девятый год. Шестнадцатилетняя девушка пришла на детскую площадку со снайперской винтовкой. Не помню, сколько человек она убила. Когда копы спросили, зачем она это сделала, она ответила: «Не люблю понедельники».
О господи, пробормотала Чарли, надеясь, что, когда Келли Уилсон что-то прошептала в коридоре школы, это не была какая-нибудь подобная жестокая глупость.
И тогда Чарли задумалась, почему ее беспокоит судьба Келли Уилсон: как-никак, девчонкаубийца.
Чарли осенила внезапная и четкая мысль, которая все объяснила.
Если отбросить в сторону все события сегодняшнего утра: страх, убийства, воспоминания, боль, то останется один простой факт: Келли Уилсон сознательно убила двух человек.
Помимо ее воли в мысли Чарли вмешался голос Расти: «Ну и что?»
Келли все равно предстоит суд. У нее есть право получить лучшего адвоката, какого она сможет найти. Чарли пыталась объяснить все это разъяренным копам, которые хотели забить девушку до смерти, но сейчас, сидя в машине Ленор, Чарли задумалась, а не встала ли она на защиту девушки просто потому, что больше некому было это сделать.
Еще один ее недостаток, ставший болевой точкой в их браке.
Она потянулась на заднее сиденье, на этот раз чтобы достать свою «судебную» одежду. Нашла блузку: Бен называл ее «амишской», а сама Чарли считала, что она не сильно отличается от паранджи. Пайквилльские судьи, сердитые старики, все как один агрессивно консервативны. Женщинам-адвокатам приходится выбирать одно из двух: либо носить длинные юбки и целомудренные блузки, либо каждый их протест, каждое ходатайство, каждое слово из их уст будет отклонено.
Ты в порядке? опять спросила Ленор.
На самом деле нет. Чарли немного полегчало, когда она сказала правду. Она всегда могла сказать Ленор то, в чем не призналась бы никому другому. Ленор знала Расти больше полувека. В ней, как в черной дыре, исчезали все семейные тайны Куиннов. Голова жутко болит. Нос сломан. Кажется, я выблевала свое легкое. Я ничего не вижу, даже читать не могу, и все это неважно, потому что вчера я изменила Бену.
Ленор молча переключила передачу и выехала на двухполосное шоссе.
В тот момент мне было нормально. Ну, то есть парень все хорошо сделал. Чарли аккуратно сняла свою «дьюковскую» футболку, стараясь не зацепить нос. А утром я проснулась в слезах. Ревела, не могла остановиться. Полчаса лежала в кровати, смотрела в потолок и хотела застрелиться. А потом зазвонил телефон.
Ленор снова переключила передачу. Они выезжали из Пайквилля. Ветер с гор хлестал по их легковушке.
Не надо было брать эту дурацкую трубку. Я даже имени его не помнила. А он не помнил моего. По крайней мере притворился, что не помнит. Мне было стыдно и противно, а теперь еще и Бен знает. И БР Джорджии знает. И у него на работе все знают.
Чарли продолжила:
И в школу я сегодня утром приехала, чтобы встретиться с этим парнем, потому что я по ошибке забрала его телефон и он позвонил и Она надела накрахмаленную «судебную» блузку с рюшами на груди, чтобы судьи не сомневались, что она всерьез относится к своей женской роли. Не знаю, о чем я думала.
Ленор переключилась на шестую передачу.
О том, что тебе было одиноко.
Чарли засмеялась, хотя в констатации этого факта не было ничего смешного. Она смотрела на свои пальцы, застегивая блузку на пуговицы. Неожиданно оказалось, что у нее очень маленькие пуговицы. А может, это оттого, что руки вспотели. А может, это оттого, что пальцы снова дрожали и все ее тело вибрировало, будто в грудь ей воткнули камертон.
Детка, сказала Ленор, не держи это в себе.
Чарли покачала головой. Она очень хотела удержать это в себе. Сложить все ужасные картинки в коробку, засунуть ее на полку и никогда больше не открывать.
Но по щеке скатилась слезинка. Потом еще одна.
И Чарли заплакала. Она рыдала, согнувшись пополам, уронив голову на руки, потому что это горе невозможно было держать в себе. Люси Александер. Мистер Пинкман. Мисс Хеллер. Гамма. Сэм. Бен. Машина притормозила. Колеса зашуршали по гравию, когда Ленор съехала на обочину. Она погладила Чарли по спине.
Все хорошо, детка.
Но ничего не хорошо. Ей нужен ее муж. Ей нужен ее отец, бесполезный засранец. Где Расти? Почему, когда он ей нужен, его никогда нет?
Все хорошо. Ленор продолжала гладить Чарли по спине, а Чарли продолжала плакать, потому что ничего уже не будет хорошо.
Как только Чарли услышала первые выстрелы в кабинете Гека, в ее памяти мгновенно ожил худший момент ее жизни. Она снова и снова слышала те же слова. Беги. Не оглядывайся. В лес. К дому мисс Хеллер. По школьному коридору. Навстречу выстрелам. Но она опоздала. Чарли опять опоздала, будь оно все проклято.
Ленор пригладила волосы Чарли.
Дыши глубже, милая.
Чарли поняла, что задыхается. Зрение затуманилось. На лбу выступил пот. Она заставила себя дышать ровнее, чувствуя, как в легкие начинает проникать воздух.
Не спеши, успокаивала Ленор.
Чарли продолжала глубоко дышать. Зрение восстановилось, насколько это было возможно. Она сделала еще несколько вдохов, задерживая каждый на секунду-две, чтобы доказать самой себе, что может это сделать.
Так лучше?
Чарли прошептала:
Что это было, паническая атака?
Да, и возможно, она еще не закончилась.
Помоги мне выпрямиться.
Чарли схватилась за руку Ленор. Кровь отлила от головы. Нос болел, и она инстинктивно коснулась его, отчего боль усилилась.
Нехило они тебя отделали, дорогая.
Это ты еще противника моего не видела. На нем ни царапины.
Ленор не засмеялась.
Прости, сказала Чарли. Не знаю, что на меня нашло.
Что за глупости. Ты знаешь, в чем дело.
Ну да, Чарли произнесла два слова, которые всегда говорила, если не хотела что-то обсуждать.
Но Ленор не взялась за руль, а переплела свои длинные пальцы с маленькими пальцами Чарли. Несмотря на все мини-юбки, руки у нее были мужскими, широкими, с крупными костяшками, а с недавнего времени и пигментными пятнами. После смерти Гаммы Ленор во многом заменила Чарли мать. Ленор научила Чарли краситься, привела ее в магазин за первой пачкой тампонов и предупредила, что никогда нельзя рассчитывать на мужчин в вопросе контрацепции.
Бен написал тебе, чтобы ты меня забрала. Это ведь что-то значит? спросила Чарли.
Да.
Чарли открыла бардачок и достала салфетки. Высморкаться она не могла. Поэтому просто промокнула нос. Прищурившись, посмотрела в окно и обрадовалась, что видит предметы, а не их очертания. Только вот вид был самым неудачным из возможных. Они стояли в трехстах ярдах от места, где Дэниэл Кулпеппер был застрелен в своем трейлере.
Самое дерьмовоея даже не могу сказать, что сегодня был худший день моей жизни, заметила Чарли.
На этот раз Ленор засмеялась своим хриплым низким смехом, потому что Чарли была права. Она нажала на педаль и выехала обратно на шоссе. Дорога была ровной до «кулпепперовского» поворота. Глубокие ямы на асфальте сменились гравием, а затем просто укатанной красной глиной. Они спустились с горы, поэтому температура слегка поменяласьможет, на пару градусов. Чарли старалась не дрожать. Она физически ощущала свою тревогу. Волосы на затылке встали дыбом. Это случалось с ней каждый раз, когда она приезжала в Низину. Здесь она не просто чувствовала себя не в своей тарелке, а знала, что, поверни она не туда, встреть не того Кулпеппера, и угроза физической расправы перестанет быть абстракцией.
Черт! Ленор испугалась стаи собак, набросившихся на сетчатый забор.
Их остервенелый лай зазвенел, как тысяча молотков, одновременно ударивших по машине.
Деревенская сигнализация, прокомментировала Чарли.
Никто не мог войти в Низину, не будучи облаянным сотнями собак. Чем глубже входишь в район, тем больше видишь молодых белых мужчин: стоят у своих дверей, в одной рукемобильник, а другая чешет живот под футболкой. Эти мужчины вполне работоспособны, но тяжелый физический труд, соответствующий их квалификации, их не привлекает. Они целый день курят травку, играют в компьютерные игры, крадут, когда им нужны деньги, колотят своих подружек, когда хотят оксикодона, отправляют детей на почту за пособием по инвалидности и своими замечательными поступками обеспечивают Чарли работой.
Она вдруг устыдилась того, что всю Низину мажет одной кулпепперовской краской. Чарли знала, что здесь живут и хорошие люди. Работящие мужчины и женщины, чей единственный грехэто бедность. Но ее реакция на атмосферу Низины была непроизвольной.
Когда она вернулась в школу после всего, что произошло, шесть кулпепперовских девочек разных возрастов сделали ее жизнь сущим адом. Замызганные гнусные сучки с длинными крашеными ногтями и злыми языками. Они травили Чарли. Крали ее карманные деньги. Рвали ее учебники. Одна из них даже наложила кучу дерьма в ее спортивную сумку.
Семейство это до сих пор настаивало: Чарли соврала, что видела Захарию с дробовиком. Кулпепперы решили, что разгадали хитрый план Расти: раз Дэниэл погиб, а Захария отправился в тюрьму, Куинны могли заполучить двухкомнатный трейлер и выплатув действительности мизернуюпо страхованию жизни. Будто человек, всю жизнь посвятивший борьбе за справедливость, обменял бы свои принципы на пару сребреников.
Тот факт, что Расти ни разу не попытался отсудить у их семьи хотя бы пенни, никак не смягчил эти дикие теории заговора. Кулпепперы продолжали свято верить, что Кен Коин сфабриковал многочисленные улики, найденные в трейлере и на теле Дэниэла. Что Коин убил Дэниэла, чтобы начать политическую карьеру. Что брат Коина, Кит, помог подменить улики в лаборатории штата.
В любом случае основным объектом их злости стала Чарли. Это она опознала братьев. Она не просто соврала, но и продолжала настаивать, что говорит правду. Поэтому убийство одного из братьев Кулпепперов и смертный приговор другого лежат целиком на ее совести.
В этом была доля правды: по крайней мере в случае с Захарией. Несмотря на активное сопротивление Расти, тринадцатилетняя Чарли выступала перед битком набитым залом суда и просила судью приговорить Захарию Кулпеппера к смерти. Она бы сделала то же самое и на суде над Дэниэлом, но Кен Коин лишил ее такого удовольствия.
Что это за грохот? спросила Ленор.
Чарли услышала, как воздух нарезают лопасти вертолета. Она рассмотрела логотип одного из новостных каналов Атланты.
Ленор протянула Чарли свой телефон.
Прочитай, как нам проехать.
Чарли набрала кодсвой день рожденияи прокрутила сообщение от Расти. Отец окончил юридическую школу Университета Джорджии и стал одним из ведущих адвокатов штата, но с грамматикой у него дерьмово.
Здесь налево, прочитала она и указала Ленор на дорогу у белого шеста с большим конфедератским флагом. А у этого трейлера направо.
Пробежав глазами описание маршрута, Чарли поняла, что уже ездила по нему. Один из ее подзащитных сидел на мете и зарабатывал на это продажей мета другим таким же торчкам. Он и с ней один раз пытался расплатиться кристаллами. Получается, он жил в двух домах от Уилсонов. Она продолжила:
Здесь направо и потом еще раз направо у подножия холма.
Я засунула тебе в сумочку договор о твоем гонораре.
Чарли открыла рот, чтобы предложить ей засунуть договор куда-то в другое место и спросить, зачем он вообще нужен, но сама ответила на свой вопрос:
Папа хочет, чтобы я представляла Уилсонов, и тогда сторона обвинения не сможет привлечь меня в качестве свидетеля против Келли.
Ленор посмотрела на нее, потом обратно на дорогу, а потомснова на Чарли.
Как так получилось, что ты не поняла этого еще полчаса назад?
Сама не понимаю, отозвалась Чарли.
Но на самом деле она все понимала. Потому что она травмирована. Потому что скучает по мужу. Потому что она, как идиотка, снова и снова ждет от отца, что он будет беспокоиться о дочери так же, как беспокоится о сутенерах, насильниках и убийцах.
Я не смогу это сделать. Любой нормальный судья накатает на меня жалобу в адвокатскую ассоциацию и даст мне такой пинок под зад, что я долечу до Китая еще до того, как лишусь лицензии.
Когда ты выиграешь суд с полицией, тебе не придется таскаться за своими должниками-наркошами по всей Низине. Ленор кивком головы указала на телефон. Сделай несколько фотографий, пока синяки свежие.
Я сказала Бену, что не собираюсь подавать иск.
Ленор убрала ногу с педали газа.
Я просто хочу, чтобы они искренне извинились. В письменном виде.
Извинения ничего не изменят.
Они спустились к подножию холма. Ленор резко повернула направо. Назревавшая нотация не заставила себя ждать:
Уроды типа Кена Коина распинаются про «малое правительство», а в итоге проводят в судах вдвое больше времени, чем если бы занимались нормальной подготовкой копов с самого начала.
Согласна.
И единственный способ заставить их менятьсяэто бить по кошельку.
Чарли захотелось заткнуть уши.
Мне еще предстоит от папы все это выслушать. Не хочу слушать и от тебя. Вот сюда.
Ленор ударила по тормозам. Машина резко качнулась. Она сдала немного назад и повернула на другую грунтовую дорогу. Промежуток между колеями зарос травой. Они проехали желтый школьный автобус, припаркованный под плакучей ивой. «Мазда» подскочила на кочке, и они увидели группу домишек. Четыре дома, раскиданных по кругу. Чарли еще раз сверилась с сообщением Расти и поняла, что дом под нужным номеромдальний справа. Подъездной дороги к нему не было: он просто стоял у обочины. Дом был сколочен из покрашенных листов ДСП. Большое выступающее окно торчало на фасаде, как созревший прыщ. Ступенями служили несколько шлакоблоков.
Эва Уилсонводитель школьного автобуса, сказала Ленор. Она была сегодня утром у школы, когда здание перекрыли.
Ей кто-нибудь говорил, что стреляла Келли?
Она не знала, пока Расти не позвонил ей на мобильный.
Чарли обрадовалась, что Расти не переложил этот звонок на нее.
А отец девочки там как-то присутствует?
Илай Уилсон. Он ездит на заработки в Эллиджей: каждое утро стоит с такими же трудягами у лесопилки и ждет, когда кто-нибудь подкинет ему работу.
Полиция его уже нашла?
Насколько мы знаем, нет. В семье всего один мобильник, и он у жены.
Чарли посмотрела на унылое жилище.
Значит, она там одна.
Это ненадолго. Ленор подняла глаза на второй вертолет, закруживший над районом. На корпусе выделялись синие и серебристые полоски патрульной службы штата Джорджия. Прилепят гугл-карту на ордер и будут здесь через полчаса.
Я быстро. Чарли собралась выходить из машины, но Ленор остановила ее.
Вот. Ленор взяла с заднего сиденья сумку Чарли:Бен отдал мне, когда возвращал твою машину.
Чарли взяла сумку за ремень и задумалась, держит ли она ее так же, как держал Бен.
Это ведь уже что-то?
Да.
Чарли выбралась из машины и пошла к дому. Она пошарила в сумочке в поисках освежающих пастилок. Пришлось довольствоваться горсткой пыльных «тик-таков», которые белыми вшами застряли в швах кармашка.
Жители Низины обычно открывали двери, вооружившись чем-нибудь, так что она не стала подниматься по шлакобетонным ступенькам, а сначала подошла к окну. Штор на нем не было. Под окномтри горшка с геранью. На землестеклянная пепельница, пустая.
Внутри Чарли разглядела миниатюрную женщину с темными волосами: та недвижно сидела на диване и смотрела в телевизор. В каждом доме в Низине есть по гигантскому телевизору с плоским экраном: очевидно, все они выпали из одной фуры. Эва Уилсон смотрела новости. Громкость была такой, что голос репортера было слышно снаружи: «новые подробности от наших коллег из Атланты»