Чарли ждала.
Он стучал ручкой по столу, демонстрируя, что ей пора идти.
Она хотела сказать ему, куда ему засунуть свою ручку, как вдруг громкий хлопок эхом прокатился по коридору.
Затем один за другим последовали еще три хлопка.
Это не машина с неисправной выхлопной трубой.
Не фейерверк.
Человек, в чьем присутствии стреляли в другого человека, никогда и ни с чем не спутает звук выстрела.
Резкий рывоки Чарли оказалась на полу. Гек отбросил ее за тумбу для бумаг, закрыв своим телом.
Он что-то говорилона видела, как движутся его губы, но слышала только эхо выстрелов в своей голове.
Четыре выстрела: каждыйотчетливое, ужасающее эхо из прошлого. Как и тогда, во рту у нее пересохло. Как и тогда, ее сердце перестало биться. Горло сжалось. Зрение стало туннельным. Все вокруг вдруг уменьшилось, сузилось до точки.
Она наконец услышала голос Гека.
Кто-то открыл стрельбу в школе, спокойно шептал он в телефон. Судя по звуку, стрелок где-то рядом с кабинетом директора
Еще один хлопок. Еще одна выпущенная пуля. Затем еще одна.
Затем зазвенел школьный звонок.
О господи, сказал Гек, в столовой же человек пятьдесят детей. Я должен
Его заглушил душераздирающий крик.
Помогите! кричала женщина. Пожалуйста, помогите нам!
Чарли моргнула.
Грудная клетка Гаммы взрывается.
Моргнула еще раз.
Брызги крови разлетаются из головы Сэм.
«Чарли, беги!»
Она выбежала из класса, и Гек не успел ее остановить. Ее ноги задвигались, как поршни двигателя. Сердце заколотилось. Кроссовки липли к вощеному полу, но она ясно чувствовала землю под босыми ногами, ветки, хлещущие по лицу, страх, колючей проволокой стягивающий грудь.
Помогите нам! кричала женщина. Пожалуйста!
Гек догнал Чарли, когда она заворачивала за угол. Она видела только его размытые очертания, потому что угол ее зрения опять сузился и в фокусе оказались только три человека в конце коридора.
Ноги мужчины, носками вверх. За ним, справа, распластана пара ног поменьше.
Розовые ботинки. Белые звездочки на подошвах. Огоньки, которые мигают при ходьбе.
Женщина постарше стоит на коленях около девочки, качаясь вперед-назад, и воет.
Чарли тоже хотелось завыть.
Брызги крови на пластиковых стульях у кабинета директора, капли крови на стенах и потолке, ручьи крови на полу.
Сцена бойни показалась настолько знакомой, что Чарли оцепенела. Она замедлилась до трусцы, потом до быстрой ходьбы. Она это уже видела. Она знала, что все это можно сложить в коробочку, закрыть ее и убрать подальше, что можно продолжать существовать, если не очень много спать, не очень много дышать, не очень много жить, чтобы смерть не вернулась и не утащила тебя, готовенькую.
Где-то со стуком открылись двери. В коридоре послышались громкие тяжелые шаги. Кто-то кричал. Визжал. Плакал. Кто-то выкрикивал какие-то слова, но Чарли их не понимала. Она была под водой. Тело ее двигалось медленно, руки и ноги с трудом преодолевали сопротивление среды. Ее мозг документировал все то, что она видеть не хотела. Мистер Пинкман лежит на спине. Его синий галстук перекинут через плечо. Из центра белой рубашки расходится кровавое пятно. Левая сторона головы разворочена, кожа лохмотьями свисает с белой кости черепа. Там, где должен быть правый глаз, глубокая черная дыра.
Миссис Пинкман была не около мужа. Она оказалась той орущей женщиной, которая внезапно прекратила орать. Она держала на коленях голову девочки и прижимала к ее шее нежно-голубой свитер. Пуля повредила что-то жизненно важное. Руки у миссис Пинкман были залиты красным. От крови бриллиант на ее обручальном кольце стал похож на вишневую косточку.
У Чарли подкосились колени.
Она опустилась на пол рядом с девочкой.
Она видела себя, лежащую на земле в лесу. Сколько ей тогда было, двенадцать? Тринадцать?
Тонкие юные ноги. Короткие черные волосы, как у Гаммы. Длинные ресницы, как у Сэм.
Помогите, хрипло прошептала миссис Пинкман, пожалуйста.
Чарли протянула руки, не зная, что делать. Глаза девочки закатились, а потом она вдруг посмотрела на Чарли.
Все хорошо, сказала Чарли. С тобой все будет хорошо.
Пойди пред этой невинной душой, Господи, молилась миссис Пинкман. Не оставь ее. Поспеши, Боже, на помощь ей.
«Ты не умрешь, мысленно умоляла Чарли, ты не сдашься. Ты окончишь школу. Поступишь в колледж. Выйдешь замуж. Ты не оставишь своей семье зияющую дыру на месте твоей любви».
Поспеши на помощь мне, Господи, спаситель мой.
Посмотри на меня, сказала девочке Чарли. Ты поправишься.
Было очевидно, что она не поправится.
Ее веки задрожали. Посиневшие губы приоткрылись. Маленькие зубы. Белые десны. Нежно-розовый язычок.
Цвет стал медленно уходить с ее лица. Чарли вспомнила, как с горных вершин спускается зима: празднично-красные, рыжие и желтые листья коричневеют и опадают, и, когда мороз ледяными пальцами дотягивается до предгорий, никакой жизни на них уже нет.
Господи Боже, рыдала миссис Пинкман, Ангелочек. Бедный ангелочек.
Чарли не помнила, когда взяла руку ребенка, но сейчас ее пальцы переплелись с пальчиками девочки. Они были маленькими и холодными, как потерянная на детской площадке перчатка. Чарли смотрела, как пальцы медленно расцепляются и рука девочки безжизненно падает на пол.
Умерла.
Код «черный»!
Чарли дернулась от неожиданности.
Код «черный»! По коридору бежал полицейский. В одной рукерация, в другойдробовик. Перепуганный срывающийся голос:Выезжайте в школу! Выезжайте в школу!
На долю секунды он встретился глазами с Чарли. Между ними мелькнула искра узнавания, и тут он увидел мертвого ребенка. Его лицо исказилось ужасом, а затем скорбью. Носком ботинка он наступил на струйку крови. Поскользнулся. Тяжело упал на пол. Из его открытого рта вырвался тяжелый выдох. Дробовик выскочил из руки и улетел по полу в сторону.
Чарли посмотрела на свою ладонь, в которой до этого была рука ребенка. Она потерла пальцы друг о друга. Кровь липкая, не как у Гаммыу Гаммы она была скользкая, как масло.
Ярко-белая кость. Клочья сердца и легких. Жилы, артерии и вены, и жизнь, вытекающая из ее зияющих ран.
Она вспомнила, как вернулась в фермерский дом, когда все было кончено. Расти нанял кого-то прибраться, но они сделали работу не слишком тщательно. Несколько месяцев спустя Чарли искала миску в глубине кухонного шкафа и нашла осколок зуба Гаммы.
Не надо! закричал Гек.
Чарли подняла глаза и оторопела от увиденного. От того, что она не заметила. От того, что сначала не поняла, хотя это происходило в пятидесяти футах от нее.
На полу, прислонившись спиной к шкафчикам, сидела девочка-подросток. Чарли вспомнила, что видела ее краем своего туннельного зрения, когда бежала по коридору к месту бойни. Чарли мгновенно распознала знакомый типаж: черная одежда, черная подводка для глаз. Гот. Крови нет. На круглом лицешок, не боль. «С этой все в порядке», подумала Чарли и побежала дальше, к миссис Пинкман и маленькому ребенку. Но у девочки-гота все было совсем не в порядке.
Это она стреляла.
Она держала револьвер в руке. Она ни в кого не целилась, уставив дуло в свою собственную грудь.
Положи на пол! Полицейский стоял в нескольких ярдах от нее, уперев дробовик в плечо. Каждое его движение было пронизано страхом: от того, как он приподнимался на цыпочки, до мертвой хватки, которой держал ружье. Я сказал, положи его на пол, твою мать!
Сейчас она все сделает. Гек опустился на колени рядом с девочкой, заслонив ее своей грудью. Руки его были подняты. Голос звучал спокойно. Все в порядке. Он обращался к полицейскому. Давайте сохранять спокойствие.
Отойди отсюда! Коп спокойствие не сохранял. Он был на взводе, готовый нажать на спусковой крючок сразу же, как только цель будет в поле зрения. Уйди с дороги, твою мать!
Ее зовут Келли, сказал Гек, Келли Уилсон.
С дороги, ублюдок!
Чарли не смотрела на мужчин. Она смотрела на оружие. Револьвер и дробовик. Дробовик и револьвер.
По ее телу прошла волна онеменияне раз испытанное ощущение.
Шевелись! кричал полицейский. Он дернул дробовик в сторону, потом в другую, пытаясь обойти Гека. Уйди с дороги, твою мать!
Нет. Гек так и стоял на коленях спиной к Келли. Руки подняты. Не надо, друг. Ей всего шестнадцать. Ты же не хочешь убить
Вали отсюда! Страх полицейского электричеством искрил в воздухе. На пол, быстро!
Хватит, друг. Гек двигался вместе с дулом дробовика, блокируя направление выстрела. Она не пытается никого убить, только себя.
Девочка открыла рот. Чарли не слышала, что она сказала, но, очевидно, коп расслышал.
Ты слышал эту суку?! заорал он. Или пусть она застрелится, или ты вали на хер с дороги!
Пожалуйста, прошептала миссис Пинкман. Чарли уже и забыла о ней. Жена директора обхватила руками голову и закрыла глаза, чтобы не видеть происходящее. Пожалуйста, прекратите.
Келли, спокойно сказал Гек. Он протянул руку назад ладонью вверх:Келли, дай мне пистолет, дорогая. Не надо этого делать. Он подождал несколько секунд и добавил:Келли. Посмотри на меня.
Девочка медленно подняла глаза. Рот ее был приоткрыт. Взгляд остекленел.
Главный коридор! Главный коридор! Еще один полицейский пробежал мимо Чарли. Он опустился на одно колено, проехавшись по полу, держа свой «Глок» обеими руками и выкрикнув:Оружие на пол!
Пожалуйста, Господи, миссис Пинкман рыдала, закрыв лицо руками, прости этот грех.
Келли, повторил Гек, отдай мне пистолет. Не надо больше жертв.
На пол! заорал второй полицейский. Его голос срывался на визг. Чарли видела его напряженный палец на спусковом крючке. На пол быстро!
Келли, голос Гека стал тверже, как у рассерженного родителя. Больше я просить не буду. Сейчас же отдай мне пистолет. Он тряхнул протянутой рукой для убедительности. Я серьезно.
Келли Уилсон закивала. Чарли видела, как глаза девушки постепенно фокусируются, по мере того как до нее доходят слова Гека. Кто-то наконец сказал ей, что делать, показал выход из ситуации. Ее плечи расслабились. Губы сомкнулись. Она несколько раз моргнула. Чарли интуитивно понимала, что сейчас чувствует девочка. Сначала время остановилось, а потом кто-то нашел ключ, чтобы снова завести его.
Келли медленно двинулась, чтобы положить револьвер в руку Гека. Но полицейский все равно нажал на спусковой крючок.
Глава вторая
Чарли видела, как левое плечо Гека дернулось, когда пуля прошла сквозь руку. Его ноздри раздулись. Губы разомкнулись, он сделал вдох. Кровь красным ирисом расползлась по ткани рубашки.
Кто-то прошептал:
О господи.
Все нормально, сказал Гек полицейскому, который его ранил. Можешь убрать оружие, хорошо?
Коп едва удерживал пистолет в трясущихся руках.
Роджерс, уберите свое оружие, повторил Гек, и возьмите этот револьвер.
Мимо Чарли побежала толпа полицейских: она их скорее почувствовала, чем увидела. Воздух вокруг них закрутился: так в комиксах линии и облачка пыли обозначают движение.
Потом врач «Скорой помощи» крепко держал Чарли за локоть. Потом кто-то светил фонариком ей в глаза, спрашивал, не пострадала ли она, проверял, находится ли она в состоянии шока, предлагал поехать в больницу.
Нет, сказала миссис Пинкман. Ее тоже осматривал врач на предмет травм. Ее красная блузка была пропитана кровью. Пожалуйста. Я в порядке.
Никто не суетился около мистера Пинкмана. Или около девочки.
Чарли посмотрела на свои ладони. Кончики пальцев дрожали. Постепенно она начала дрожать всем телом и почувствовала, будто стоит в дюйме от самой себя и каждый ее вдохэто отклик другого вдоха, сделанного мгновением раньше.
Миссис Пинкман протянула руку к щеке Чарли. Вытерла ей слезы большим пальцем. Глубокие морщины на лице женщины были наполнены болью. Будь это кто угодно другой, Чарли отстранилась бы, но это была миссис Пинкман, и она склонилась в ее теплые объятия.
Такое происходило с ними не впервые.
Двадцать восемь лет назад миссис Пинкман звали мисс Хеллер, и жила она с родителями в двух милях от фермерского дома. Это она открыла дверь в ответ на робкий стук и увидела на крыльце покрытую потом и кровью тринадцатилетнюю Чарли, которая спросила, не найдется ли у них мороженого.
Когда люди потом пересказывали эту историю, они больше всего внимания обращали именно на этот моментне на то, что Гамма была убита или что Сэм похоронили заживо, а на то, что Чарли съела две миски мороженого, прежде чем рассказала мисс Хеллер о случившемся.
Шарлотта. Гек взял ее за плечо.
Она смотрела, как его губы двигались, повторяя имя, которое она давно не считала своим. Его галстук был развязан. Через повязку на руке проступали красные пятна.
Шарлотта, он снова тряхнул ее, позвони своему отцу. Прямо сейчас.
Чарли подняла глаза и оглянулась. Похоже, она на какое-то время выпадала из реальности. Миссис Пинкман нигде не было. Врачей «Скорой помощи» тоже. Единственное, что осталось, как было, это трупы. Они все еще были рядом, в нескольких футах от нее. Мистер Пинкман с перекинутым через плечо галстуком. Девочка в окровавленной розовой куртке.
Позвони ему, повторил Гек.
Чарли полезла за телефоном в задний карман. Он прав. Расти может начать беспокоиться. Надо сказать ему, что с ней все в порядке.
Скажи ему, чтобы привел журналистов, шефа полиции, всех, кого сможет привести, он посмотрел в сторону. Я не смогу остановить их в одиночку.
Чарли почувствовала, как что-то сжалось в груди, будто тело предупреждало ее об опасности. Она проследила за взглядом Гека.
Он волновался не за Чарли. Он волновался за Келли Уилсон.
Девушка лежала лицом в пол, руки за спиной в наручниках. Она была миниатюрной, не больше Чарли, но ее уложили на пол как агрессивного уголовника. Один полицейский упирался ей в спину коленом, другой держал ноги, а третий давил ботинком на лицо девочки, прижимая ее щекой к полу.
Эти действия как таковые можно было в широком смысле трактовать как допустимую меру пресечения, но Гек просил ее позвать Расти не поэтому. Вокруг девушки стояли еще пятеро полицейских. Чарли услышала их только сейчас. Они кричали, матерились и размахивали руками. Некоторые из них были ей знакомы: она помнила их по школе, по судам или могла видеть и там, и там. Их лица были залиты одной и той же краской ярости. Негодование от свершившихся убийств, бешенство от собственной беспомощности. Это был их город. Их школа. Здесь учились их дети. Здесь были их учителя, их друзья. Один коп так ударил по шкафчику, что металлическая дверца сорвалась с петли. Другие сжимали и разжимали кулаки. Несколько копов ходили взад-вперед по небольшому участку коридора, как звери в клетке. Может, они и есть звери. Одно неверное слово спровоцирует пинок, удар, потом в ход пойдут дубинки, появятся пистолеты, и они набросятся на Келли Уилсон, как шакалы.
У меня дочка ее ровесница, прошипел кто-то сквозь сжатые зубы. Она училась с ней в одном классе.
Еще один кулак врезался в еще один шкафчик.
Пинк был моим тренером, сказал кто-то. Больше он ничьим тренером не будет.
Еще одна дверца слетела с петель.
Эй! Голос Чарли надломился, когда она заговорила. Она понимала, что это опасно. Очень опасно. Прекратите, взмолилась она. Пожалуйста, прекратите.
Они или не услышали ее, или проигнорировали.
Шарлотта, сказал Гек, не вмешивайся. Просто
Ёбаная сука. Коп, который держал Келли коленом, с силой дернул ее за волосы. Почему ты это сделала? Зачем ты их убила?
Прекратите, сказала Чарли. Гек попытался взять ее за плечо, но она все равно встала и повторила:Прекратите.
Никто не слушал. Голос ее звучал сдавленно, потому что каждая ее мышца говорила ей не лезть в эту мясорубку мужской ярости. Это было все равно что пытаться разнять собачью драку, только у собак еще было заряженное оружие.
Эй, от страха слова застревали у Чарли в горле, отвезите ее в участок. Посадите ее в изолятор.
Иона Викери, мерзкий качок, знакомый ей со школы, щелкнул телескопической дубинкой.
Иона! Колени Чарли дрожали, и она прислонилась к стене, чтобы не сползти на пол. Зачитайте ей права и