И она открывает замок.
Нет, подожди!
Николас не успевает остановить сестру. Ясмина открывает дверь, и на пороге появляется человек, наряженный Санта-Клаусом. Он стоит на приступке и раскачивается, как флагшток на сильном ветру. Два шага назад, шаг вперед. У него огромный живот или это подушка, которую он подложил под камзол. На носу очки в серебристой оправе. Человек не может сфокусировать взгляд на них и заплетающимся языком произносит:
Нельзя ли тут разжиться рюмочкой?
Николас протискивается мимо Ясмины и берется за дверную ручку:
Похоже, тебе уже хватит.
Николас пытается закрыть дверь, но гость засовывает в дверной проем ногу в сапоге:
Эй, а чего это ты такой неприветливый? Я ничего плохого не имел в виду.
Не сомневаюсь, но все-таки будь так добр, убирайся восвояси.
Санта-Клаус не двигается. Понял ли он вообще, что сказал Николас? Незнакомец, похоже, не совсем в себе и держится за дверь, чтобы стоять прямо. Николас отпихивает его ногу и пытается захлопнуть дверь, но что-то по-прежнему мешает ей закрыться.
Пальцы Санта-Клауса! Он изрыгает проклятия, распахивает дверь и вталкивает Николаса в тесную прихожую. Они врезаются в стену между вешалок и курток. Ясмина вскрикивает. У Николаса нет шансов: Санта-Клаус весит килограммов на пятьдесят больше и крепко держит противника за руки. Только если удастся оттолкнуть его обратно к двери, к приступку, может, тогда получится от него отделаться. Николас упирается пятками в пол, напрягает свои сильные ноги футболиста и делает бросок вперед. Ноги его скользят из-за мокрых носков, но понемногу он продвигается вперед шаг другой. Хватается за дверной косяк, третий шаг делает по инерции. Они оба скатываются с приступка, Санта-Клаус падает на спину, Николас оказывается сверху. Сквозь длинную бороду слышатся вздох и бульканье, как будто легкие незнакомца лопаются. После этого он замирает.
Николас откатывается в сторону. Он потянул плечо, но в остальном в порядке.
Что за хрень?! Ясмина падает на колени, прикладывает ухо к губам Санта-Клауса, щупает ему пульс. Что ты натворил?!
Николас смотрит на лежащего у его ног человека, на съехавшую набок бороду, на разбитые стекла очков. Как будто сквозь пелену он видит, как Ясмина кладет ладони незнакомцу на грудь и начинает считать вслух, одновременно ритмично надавливая на грудную клетку: один, два, три, четыре, пять, шесть
В голове Николаса роится тысяча мыслей. Санта-Клаус мертв. И это он его убил.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать Он не хотел, это он
На семнадцатом счете Санта-Клаус вздрагивает. Ясмина отклоняется назад, тяжело дышит, ждет, внимательно следя за незнакомцем. То же делает и Николасждет. Неотрывно смотрит на грудь незадачливого пьяницы. Двигается ли она? Дышит ли он? Через несколько секунд Санта-Клаус снова вздрагивает. Николас выдыхает, складывая перед собой руки в благодарственном жесте. Издав еще несколько свистящих звуков, незнакомец отталкивает Ясмину. Она торопливо вскакивает, перебирается поближе к брату, и только теперь он понимает, как у него замерзли ноги. Носки насквозь промокли, и они Ясминой оба переминаются с ноги на ногу.
Санта-Клаус тяжело поднимается, плохо держась на ногах, но так и остается в полусогнутой позе, упираясь руками в колени. Он пыхтит, откашливается, раскачивается, не понимая, что с ним приключилось.
Если что, черт, наверное, я Он поправляет очки на переносице. Если что, черт, наверное, я слегка перебрал, извините, если что
Он вываливается на улицу, держась за поясницу.
Я пошел, черт, спасибо.
Николас и Ясмина пятятся обратно в квартиру, видят, как незнакомец спотыкается о стойку для велосипедов и исчезает за живой изгородью можжевельника.
Чертов Санта!
Боковым зрением Николас улавливает какое-то движение на улице, смотрит в сторону дома на другой стороне улицы и видит, как за шторой быстро исчезает голова. Или это опять галлюцинация? Как та кошка? Он фокусирует взгляд и понимает, что кто-то действительно выглядывает из-за шторы. Пожилая женщина с волнистыми волосами.
Что за черт! Только бы она не позвонила полицаям.
Ясмина и Николас входят в прихожую, Николас запирает дверь и для верности дергает ручку.
Ну и вечерок!
Дерьмо! бормочет Ясмина, пока они снова поднимаются на второй этаж квартиры. Дерьмо, дерьмо, дерьмо!..
Николас направляется прямиком к холодильнику:
Мне нужно выпить что-то покрепче. У тебя, кроме пива, что-нибудь есть?
Нет, но я знаю, что тебе нужно.
Произнеся еще раз «дерьмо», Ясмина приносит сумочку, которую до этого бросила на кухонный островок, роется в ней и возвращается назад, уже немного оправившись от состояния шока, в котором пребывала. Она подходит к брату, пританцовывая под песню Джорджа Майкла «Последнее Рождество». Показывает кулак, в котором что-то зажато.
Что это такое?
Ясмина раскрывает ладонь, на которой лежат несколько светло-желтых таблеток:
Прими две.
Это бензодиазепины? Рогипнол?
Просто прими.
Он проглатывает таблетки, запивая только что открытым пивом. Не отрывая губ от горлышка бутылки, спрашивает:
Что это был за кретин?
Он живет за несколько домов отсюда. Я думала, он нормальный, болтали с ним пару раз на улице.
Чертов клоун!
Ясмина наклоняет голову, проглатывает таблетку и скользит к кухонному островку, ступая, как балерина. Делает пируэт, бросается на мраморную столешницу, извивается и эротично обнимает ее.
Николас садится на диван, откидывается на спинку. Хотел бы он расслабиться так же, как сестра, стать таким же сумасшедшим. Все-таки они вместе лежали в утробе, давились одними и теми же околоплодными водами. Но генам до этого, похоже, нет никакого дела, общая у них только внешность. Смуглая кожа и темные волосы от итальянца-отца, стройные фигурыот матери. Они всегда выглядели моложе своих лет, и Ясмине это всегда нравилось. Но Николаса это не радовало. Кому охота, чтобы его всю жизнь считали миленьким мальчиком?
Ясмина подходит к нему с миской фундука, ставит ее на стол, отодвигает его ноги, чтобы освободить себе место на диване, берет орех и ковыряет его кухонным ножом. Николас вздрагивает от одной мысли, что у нее может соскользнуть рука.
А щипцов для орехов у тебя нет?
Где-нибудь валяются, но и так сойдет. Ой! Из свежего пореза на ладони начинает сочится кровь.
Ясмина морщиться и подносит ладонь ко рту.
Давай сюда. Я попробую.
Ясмина протягивает брату нож, Николас кладет орех на стол и ударяет по нему рукояткой. Орех отлетает в сторону и катится по полу.
Выругавшись, он откладывает нож в сторону, неверными шагами идет на кухню и начинает рыться в ящиках. Среди поварешек и венчиков находит щипцы для орехов:
Держи.
Ясмина берет щипцы и раскалывает скорлупу. Спрашивает брата, хочет ли он орех, но пол вдруг ускользает из-под ног. Кажется, что они плывут на пароме среди высоченных волн. Он расставляет ноги, чтобы держать равновесие, раскидывает руки:
На «Титанике». Мы на «Титанике».
Что ты несешь? Иди сядь.
Ты что, не видишь? Все качается.
Ясмина усаживает его на диван:
Да, ты прав. Мы тонем, тонем
Они разражаются хохотом, но все быстро проходит, когда «Титаник» переворачивается.
Что это за таблетки?
Что надо, гарантирую. Она скрещивает два пальца.
Ну и хрень! Николас кладет голову на колени сестре, чтобы справиться с приступом головокружения. Ждет, что вот-вот преодолеет очередную жизненную веху. Тридцатник. Еще чуть-чуть, и можно праздновать. Он тянется за телефоном и проверяет время23:37. Бросает взгляд вверх, на сестру, но та спит с приоткрытым ртом, откинувшись на спинку дивана. Отлично. Теперь ей не о чем беспокоиться. До двенадцати осталось всего двадцать минут.
Разве что-то еще может произойти?
Глава третья
Николас просыпается и чувствует на щеке что-то липкое. Вернее, просыпается именно от того, что чувствует на щеке что-то липкое. Он не понимает, что причина, а чтоследствие, он лежит в чем-то мокром, а когда приподнимает голову и щурится, то как будто отрывает ухо от мокрой впитывающей салфетки.
Где это он? Обивка кресла с рисунком под зеброву шкуру, пустые пивные бутылки на столе, серые кухонные ящички. У Ясмины. У сестрицы дома. Он видит рядом с собой ее расслабленную руку, пальцы согнуты так, что ногти, накрашенные красным лаком, указывают прямо в потолок. Точно, они уснули, и его голова лежит у нее на коленях. Он разворачивает голову и смотрит ей в лицо. Снова быстро кладет голову на место. Закрывает глаза. Что это было?! Образы мелькают под закрытыми веками.
Наверняка показалось. Да и что это вообще были за таблетки? Вечно он не может отказаться.
Он снова поворачивает голову. Открывает глаза как можно медленнее, но галлюцинация не исчезает.
Голова Ясмины свисает, как у мертвой курицы, повсюду кровь. Он вскакивает с дивана и смотрит на сестру. Она заваливается на сторону и падает лбом в диванные подушки, так что видна только половина ее лица. Пряди темных волос испачканы кровью.
Он отходит на шаг назад, закрывает лицо руками, но почти сразу же заставляет себя опять посмотреть на Ясмину. Этого не может быть!
Николас осторожно подходит к сестре и проводит кончиками пальцев по волосам. Они тут же окрашиваются кровью, и он для верности трет их друг о друга. Да, это кровь.
Странный шум в ушах, из-за которого он отключается, никуда не исчез.
Ему было четырнадцать, когда это случилось в последний раз, но Николас помнит все так ясно, как будто это было вчера. Та же паника, то же желание бежать куда глаза глядят, но невозможность пошевелиться, невозможность понять, что нужно делать. К лицу приливает кровь, тело охватывает жар.
«В Скорую! проносится мысль сквозь наркотический дурман. Нужно звонить в Скорую».
Он наклоняется вперед, берет сестру за плечи, осторожно трясет:
Ясмина, очнись.
Но он знает, что она никогда уже не очнется.
Сестра мертва. Убита. Он видел рану на шее, когда она упала на диван. И кровь. Розовые диванные подушки стали красными, красный цвет вездена столе, на ковре, у него на одежде, на футболке, на джинсах. Цвет кричит о смерти прямо ему в лицо.
Осознание приходит внезапно, и он сдерживает нечеловеческий крик, уткнувшись лицом в сгиб локтя.
Ясмина мертва. Он не знает, куда ему бежать, не может справиться с охватившими его чувствами. Боль. Боль такая, что можно сойти с ума. Как будто его вот-вот разорвет на миллионы атомов.
Взгляд цепляется за что-то, что лежит у него под ногами. Нож. Тот самый нож, которым они пытались колоть орехи. Он испачкан кровью.
Николас опускает локоть, вытирает слюну, вытекающую из уголков рта, и до него медленно доходит, что все это означает.
Его посадят за убийство.
На рукоятке ножа его отпечатки пальцев, его одежда измазана кровью сестры, и он здесь один. Больше никого нет.
Где-то посреди приступа шока и паники мозг переключается в режим самосохранения. Ясмина мертва, а ему нужно убираться из квартиры как можно скорее.
Он поднимает нож и засовывает его за пояс. Собирает бутылки со стола и бегом относит их к мойке. Вытирает их тряпкой, бросает в мусорную корзину под раковиной. Потом проходится везде и с особым усердием вытирает места, где могли остаться его отпечатки пальцев. Действует в основном наугад: кухонный островок, холодильник, мойка Идет в ванную. Открывает воду, набирает пригоршню и брызгает себе в лицо. Трет лицо, проводит пальцами по волосам. Смывает кровь с волос. Вода в раковине окрашивается в розовый цвет, убегает в слив, как раненое облачко. Он вытирается полотенцем, вешает его обратно на крючок, бежит к лестнице. Не может удержаться и снова бросает взгляд на диван. Когда он видит сестру, к горлу подступает комок. Там лежит его душа, его двойняшка.
Прерывисто дыша, Николас сбегает вниз, в прихожую, и натягивает на себя пальто. Плотно закрывает дверь, ищет кожаные перчатки. Находит их в кармане. Надевает и уже хочет было открыть дверь, но тут его пронзает мысльдверь. По спине пробегает холодок и подступает к затылку. Он делает шаг вперед, проверяет ручку. Да, дверь по-прежнему заперта. Никто больше не мог войти в квартиру. Получается, это и правда он Нет, невозможно! Он бы никогда не смог убить Ясмину.
Ужас обволакиевает его, как холодное одеяло. Он вспоминает таблетки, которые они проглотили потом все закружилось тонущий «Титаник» Что же там было, в этих чертовых таблетках?
Он отпирает замок, вытирает ручку рукавом. Уже почти выходит, но замечает что-то красное на полочке для обуви, подходит поближе и присматривается. Колпак Санта-Клауса. Колпак чертова Санта-Клауса!
Николас мгновение смотрит на колпак, берет его и натягивает на голову. Вдруг ему не удалось смыть всю кровь?
Он выскальзывает на улицу и закрывает дверь. Торопливо уходит прочь, осматриваясь по пути, внимательно вглядываясь в окна ближайших домов, особенно в то, где прошлым вечером за шторой пряталась женщина. Николас не понимает, что она хотела увидеть, не знает, куда идти. Только бы подальше отсюда. Наверное, он может уехать из Альвика на скоростном трамвае. Засовывает руку в карман, ищет телефонничего. Останавливается, засовывает руку в другой карманпусто. Телефона нигде нет. Ритм сердца сбивается. Он лихорадочно озирается, а потом его взгляд останавливается на двери сестры. Ну не хрень ли! Наверняка забыл его внутри.
Николас бежит назад, дергает дверь. Заперто. Само собой, а как иначе?
Кретин! Он ищет что-то, чтобы разбить окошко рядом с дверью. Находит цветочный горшок с увядшим цветком, берет его и внимательно осматривается. Поблизости никого, в большинстве окон темные, в некоторых только светятся электрические подсвечники, которые не выключают на ночь. Кстати, который час? Он не имеет ни малейшего представления. Но в такое время все соседи наверняка спят.
Он бьет горшком по стеклу, и оно осыпается на лестницу, так что под ногами хрустит. Слишком громко. Хотя сознание Николаса и затуманено наркотиками, алкоголем и какой-то панической пустотой, он полностью отдает себе отчет в том, что звук слишком громкий. Но он должен забрать свой телефон во что бы то ни стало. Николас аккуратно просовывает руку в получившееся отверстие, нащупывает замок и поворачивает его. Вытаскивает руку, тихо выругавшись, потому что чувствует боль в запястье. Рассматривает порез на руке, появившийся аккурат между рукавом пальто и перчаткой. Приходит к выходу, что ничего страшного.
Наверху Ясмина все так же лежит на диване, завалившись на бок и уткнувшись в лбом в подушки. Естественно, она там. Она же мертва! Но Николас до сих пор не может осмыслить произошедшее, да и не хочетему слишком плохо.
Он оглядывает комнату, подходит к журнальному столику, ему кажется, что телефон должен быть там. Но нет. Он ищет на полу, на кухонном столе, в мойке, и только тогда до него доходит, где он мог его оставить. Николас заставляет себя поднять ногу сестры, шарит между диванными подушками и наконец нащупывает пропажу. Хотя телефон черный, на нем как-то уж слишком хорошо видны пятна крови, особенно на экране. Он вытирает экран клочком бумажного полотенца, который потом засовывает во внутренний карман пальто.
Снаружи свирепствует северный ветер, вокруг Николаса вьется метель и снежинки танцуют в свете уличных фонарей. Он придерживает воротник и бежит по безлюдной улице, то и дело поскальзываясь. Немного замедляется, когда спускается по лестнице к Альвикс-торг. Его бьет нервная дрожь. Он смотрит в сторону скоростного трамвая, собираясь сесть на первый попавшийся, но ничего не видно. Тут же станция метро, но не понятно, через сколько минут прибудет поезд. Раздается звук мощного двигателя.
Николас поворачивает голову, машет автобусу, который как раз отъезжает от площади.
Остановись же, черт бы тебя побрал! Остановись!
Автобус замедляет ход и открывает двери. Николас запрыгивает внутрь, наплевав на то, какой это маршрут. Вытаскивает мобильный, чтобы купить билет, нажимает на экран, ждет, пока загрузится приложение. Ужасно слабый сигнал. Водитель автобуса смотрит на него пристально из-под густых бровей.
Подождите, я сейчас.
Николас роняет телефон, но успевает его подхватить, прежде чем тот падает на пол. Снова нажимает на экран, наконец-то покупает билет и смотрит на пятнышко в правом углу. Не сразу понимает, что это кровь.
Идите и сядьте, а то упадете.
Николас кивает водителю, пошатываясь, идет в глубь салона, пока автобус набирает ход. В салоне еще три человекамолодая пара в самом конце и пожилой мужчина на несколько рядов впереди, он сидит, вперив пустой взгляд в окно. Николас устраивается рядом со средним выходом. Перчаткой стирает пятнышко с телефона. Замечает, что шофер время от времени поглядывает на него в зеркало заднего вида.
Видно ли по его лицу, что с ним произошло? Что он только что обнаружил свою сестру убитой и сбегает с места преступления? Нет, ему это только кажется.