Еще нет, соседи сообщили нам его имя, но в том доме никто не открывает.
Эбба вскидывает брови:
Может, это неспроста. Разве вам не следовало найти и допросить его?
Насколько мне известно, его ни в чем не подозревают.
Можете дать мне его адрес?
Ого, а вы что, ведете свое собственное расследование?
Эбба пожимает плечами:
Естественно, мы проверяем всю имеющуюся информацию, у нас ведь одинаковые цели. Никто из нас не хочет, чтобы за убийство осудили невиновного. Правда?
В этот раз Саймон не может скрыть улыбки:
Итак, вы думаете, что Николас невиновен и это кто-то другой перерезал горло его сестре, пока он спал у нее на коленях?
Отключившись из-за наркотиков, добавляет Эбба и одновременно замечает, что у Саймона небольшая щелочка между зубами, из-за чего, по ее мнению, он выглядит ужасно очаровательным. Я бы взяла адресок прямо сейчас, если это не создаст вам проблем.
Саймон кивает, может быть, больше себе, чем в ответ на ее просьбу. Но в итоге вытаскивает из кармана брюк блокнот и ручку, записывает адрес, отрывает страничку и протягивает ее Эббе.
Спасибо, говорит она, бросает взгляд на адрес и кладет листочек в карман.
Саймон кивает в сторону бармена:
Он рассказал что-то интересное? Подозреваю, вы его уже как следует расспросили.
Ничего нового, лишь подтвердил, что Николас с Ясминой были здесь около девяти часов вечера.
И как они смотрелись со стороны? Может быть, ругались? Выглядели довольными? Отмечали Рождество?
Да ничего особенного.
Разве не странно, что они проводили сочельник здесь? У них же в Стокгольме семья. Их отец, Джорджио Моретти, футбольный тренер.
Эбба сообщает, что уже знает об этом.
А еще жена отца и младший брат.
Она снова кивает, как будто тоже владеет этой информацией, хотя еще не успела разобраться в семейных отношениях Моретти.
Я там был и сообщил им о смерти Ясмины, говорит Саймон, делает еще глоток и смотрит в бокал.
Эбба может представить себе, что он чувствует. Сообщать о смерти человека его родственникамсамая поганая работа в мире: видеть бледные лица, ощущать охватывающую их панику, когда они осознают, что слова стоящего на пороге незнакомца правда, которую они пока не могут принять.
Как все прошло? спрашивает она.
Так себе, ведь я принес сразу две плохие новости. Его дочь убита, а сынподозреваемый в преступлении. Сами представьте. Вроде как пришел поздравить с Рождеством. Саймон опять делает глоток из бокала. Новость их просто раздавила, особенно мальчика.
Сколько ему лет?
Четырнадцать. Но, знаете, они как-то странно себя вели. Мать, точнее, мачеха хотела нанять хорошего адвоката, чтобы защищать Николаса, но отец был против. Он считал, что Николас обойдется общественным защитником, которого ему назначат.
Вот как! Но ведь жаловаться не приходится, если это Ангела Кёлер?
Саймон фыркает:
Может, и так. Но разве не странно, что папаша не захотел помочь собственному сыну?
Ну он, наверное, был в шоке, как-никак, а его сын подозревается в убийстве его же дочери. Может, подумал, пусть тот сам выкручивается. А вы бы как поступили?
Если он предоставил сына самому себе, то все равно что признал: да, он мог это сделать, он способен на убийство.
На Эббу накатывает озарение. Она на такой ответ не рассчитывала. Неужели это правда? Неужели Джорджио Моретти верит, что его собственный сын способен убить свою же сестру? Она должна поговорить с членами семьи Моретти, составить собственное представление о том, кто они такие и кто такой Николас, послушать, что они могут о нем рассказать.
И Эбба меняет тему:
Вы что-нибудь можете рассказать по поводу задержания Николаса о ваших самых первых действиях на месте преступления?
Саймон начинает смеяться, но по нему не похоже, что его действительно развеселили слова Эббы.
Вы говорите как журналистка.
Только между нами.
Это как раз не самая успешная часть расследования, тут мне похвастаться нечем.
Кто его задержал?
Все совершают ошибки.
Я восхищаюсь вашей преданностью товарищам, но я ведь все равно потом обо всем прочитаю в рапортах. Поэтому почему бы просто не рассказать о том, как все было.
Саймон наклоняется поближе, какое-то время настороженно разглядывает Эббу, а потом произносит:
Тарья Лундквист и Робин Андерссон.
Эбба поднимает бокал, но в этот раз просто нюхает напиток: ей нельзя опьянеть. Тарья Лундквист. Когда Эбба занималась патрулированием, она несколько раз ездила с Тарьей в одном автомобиле, и уже тогда за Тарьей водилась привычка идти самым простым путем и всеми способами избегать бумажной работы. Эббе особенно запомнился один случай, когда Тарья притворилась, что не туда повернула, только чтобы они не прибыли первыми на место ограбления магазина. Правда, потом командир группы все равно заставил их принять заявление. Уловку Тарьи раскрыли, и Эббе было стыдно, что она не решилась помешать напарнице. Наверное, Робин чувствует сегодня нечто похожее. Эбба не знает, кто такой Робин, похоже, какой-то новенький. Итак, если я правильно понимаю, Николас имел возможность более часа следить за всем происходящим, находясь в патрульной машине?
Ну да, как-то так.
И Тарья и Робин не нашли никакой взаимосвязи между тем, что жертву, найденную в квартире, звали Ясмина Моретти, и тем, что у наркомана, который сидит у них в машине, та же фамилия?
Это от нас ускользнуло.
От нас. Он не перекладывает вину на своих коллег. Какой джентльмен!
Саймон продолжаетпохоже, ему хочется прояснить ситуацию:
Ясмина была опознана не сразу, потому что она снимала квартиру в субаренду. А потом Тарья и Робин не услышали имя, когда его передавали на полицейской волне, занимались чем-то другим.
Конечно, на месте преступления обычно нервная обстановка.
Вроде того.
Скрипит входная дверь, в бар входит крупный мужчина. На нем широкие штаны, из-за чего его выпирающий живот кажется больше, чем есть на самом деле, но самое интересное в немэто деревянные башмаки, надетые на босу ногу.
Он со стуком спускается по лестнице и, тяжело дыша, плюхается за первый попавшийся свободный столик.
У Эббы все начинает зудеть от нетерпения, и она с молчаливым вопросом смотрит на Саймона, надеясь, что ему уже пора уходить. У него ведь есть дела. Расследование убийства, например.
Босоногий громко поносит рождественскую елку, мол, она такая страшная, прямо как из Чернобыля. Эбба не знает, с кем он разговаривает, сам с собой или со всеми посетителями бара, но не может не отметить его финский акцент. Еще один признак того, что именно его-то она и искала.
Она улыбается Саймону: иди же, ну иди!
Но Саймон не уходит. Может, она кажется ему приятным собеседником? Или, по крайней мере, интересным. А может, она заинтересовала его и он хочет узнать о ней побольше? Нет, чушь какая. Эту мысль Эбба прогоняет прочь. Она может себе представить, какие о ней шли разговоры, прямо так и слышит нервный голос Йона Хелльберга: «Эта Эбба Таппер пусть теперь сама справляется после того, что случилось. Представьте только, что это такоесмотреть в глаза родителям погибшего парня. Она уж слишком давила, слишком. А ведь в этом деле нужно иметь чутье». А потом он начинает рассказывать что-то смешное, типа: «Помните идиота, который трахал надувную бабу, когда мы ворвались к нему, потому что на площадке воняло травой? Ха-ха-ха! Я видел его вчера в приемнике, на нем были женские трусы и чулок, скрученный как член». Все помнят того чудика и все смеются шуткам Йона Хелльберга, благодаря которому им так хорошо на службе. Конечно, если подстраиваешься и не ущемляешь самолюбие шефа.
Бармен подходит к Эббе и кивает в сторону босоногого мужчины:
А вот и Ранта, о котором вы спрашивали.
Кто он такой? спрашивает Саймон, когда бармен снова отходит. Почему вы спрашивали о нем?
Эбба не находит что ответить, и тут Ранта встает и, пошатываясь, направляется к туалету. Она трогает Саймона за плечо:
Подождите минутку.
Эбба следует за Рантой, слышит, как он со стоном выпускает шумную струю в одной из кабинок, как будто ему трудно справлять нужду. Она наклоняется и заглядывает под дверцу кабинки, чтобы убедиться, что это точно он. Под дверцей видны две потрескавшиеся пятки в деревянных башмаках. Да, это точно он.
Пока Ранта не вышел, Эбба смотрит на себя в зеркало. Фу, как ужасно она выглядит! Пользуясь ситуацией, стирает пятно осыпавшейся туши под глазом, хлопает себя по щекам, чтобы они хоть немного зарумянились И тут открывается дверца кабинки и выходит Ранта, глядящий на свою ширинку. Он замечает Эббу, останавливается, ворчит, что она заняла проход, отталкивает ее и идет к выходу.
Эй, подожди!
Ранта оборачивается через плечо, и Эбба представляется примерно так, как она уже делала это раньше. Говорит, что расследует убийство, которое произошло накануне ночью.
Я поняла, что вы были в баре вчера вечером, а еще здесь были женщина, которую потом убили, и подозреваемый в убийстве мужчина.
И она описывает Ясмину и Николаса. Все это время Ранта злобно на нее смотрит.
Они были здесь, да, бормочет он. Кокаин нюхали.
Откуда вы знаете?
Не вчера родился.
Да уж, он-то точно не вчера. Конечно, вслух Эбба это не говорит, а лишь упорно продолжает расспросы:
Вы видели, как они ушли?
Ранта берется обветренной рукой за ручку, приоткрывает дверь.
Эй, погодите! Мне нужно с вами поговорить.
О чем это? Он разворачивается.
Есть свидетель, который утверждает, что вы о чем-то поспорили и вы последовали за ними, когда они ушли. Это правда?
Что ты несешь, тётя? Ранта зло прищуривается.
Я просто хочу, чтобы вы рассказали, куда направились после того, как ушли отсюда.
Нет, ты не этого хочешь. Ты утверждаешь, что это я убил ту бабенку. В твоем представлении это должен быть такой простой парень, как я, а не известный футболист.
Ранта открывает дверь шире, а Эбба вцепляется ему в рукав:
Я ничего не утверждаю. Я просто хочу знать, что здесь произошло, был ли какой-то конфликт, заметили ли вы что-то особенное, когда шли за ними.
Ранта вырывается, разворачивается и проходит мимо нее обратно в одну из кабинок. Возвращается с туалетным ершиком в руке:
Вот так вот они со мной обошлись!
Ранта швыряет ершик, Эбба нагибается, слышит позади вскрик и понимает, что это Саймон. У него по лицу стекает коричневая жижа, и она понимает, что Ранта в него попал. Саймон утирается, бросается к Ранте и бьет его по лицу.
Эбба не советовала бы Саймону вступать с босоногим в рукопашную, ведь тот крупнее и тяжелее. Каким-то образом Саймону удается сбить Ранту с ног, но он быстро утрачивает свое преимущество. Ранта обхватывает Саймона и перекатывается на спину, продолжая крепко держать его руками и ногами. Движения здоровяка точные и легкие, как будто он долго занимался борьбой.
Саймон хватает ртом воздух, одному ему не справиться.
Эбба подбегает к дерущимся и бьет ногой по руке, которой Ранта душит Саймона. Это не помогает. Тогда она пробует еще раз, на этот раз целится в голову, но вдруг видит перцовый баллончик у Саймона за поясом. Она выхватывает баллончик и направляет струю Ранте в лицо.
Ранта жмурится, моргает, но продолжает сжимать Саймона в железном захвате. У Саймона к лицу прилила кровь, отчего оно переливается всеми оттенками красного. Эбба выпускает все содержимое баллончика Ранте в лицо и отбрасывает его в сторону, так ничего и не добившись. Шарит руками у Саймона по бедру, пытается нащупать пистолет. Вот он! Пока она передергивает затвор, Ранта отпускает Саймона и отпихивает его от себя. Саймон перекатывается по полу, но остается лежать, держась руками за шею и издавая свистящие звуки. Помочь Эббе он не может, а в это время Ранта поднимается на ноги и становится прямо перед Эббой, широко расставив ноги. Она остается с ним один на один. С этим великаном. Эбба бросает взгляд на Саймона, на оружие, которое осталось у него в кобуре. Испытывает удивление и одновременно облегчение, когда Ранта разворачивается и, спотыкаясь, направляется к умывальнику.
Он открывает кран, наклоняется и брызгает водой себе в глаза. Бормочет:
Чертова баба!
Очевидно, баллончик все же подействовал.
Глава двенадцатая
Через несколько минут около бара мигает синий проблесковый маячок. Четверо полицейских в форме ведут Ранту к одному из патрульных автомобилей, пригибают ему голову и сажают на заднее сиденье. Эбба наблюдает за ними через открытую дверь, сожалея, что полиция схватила человека, который, возможно, убил Ясмину. Она еще не успела его как следует расспросить, не узнала, где он был непосредственно перед убийством.
Она возвращается в туалет, где Саймон стоит у умывальника на том же месте, где совсем недавно стоял Ранта. Вам лучше? спрашивает она уже, похоже, в десятый раз. Впрочем, совесть ее особо не мучает, такое случается на службе сплошь и рядом.
Саймон поворачивается к ней, щуря покрасневшие глаза:
Почему вы не рассказали о Рантанене? Я же дал вам адрес Санта-Клауса.
Эбба пожимает плечами:
Просто не успела.
Саймон фыркает, поворачивается обратно к умывальнику и продолжает промывать глаза.
А я-то думал, что у нас в этом расследовании одна и та же цель.
Вы так думаете? А мне кажется, что вы уже все решили.
Саймон на ощупь ищет диспенспер с бумажными полотенцами:
Трудно не принимать во внимание, что Николас Моретти прямо-таки увяз в уликах.
Она снова воздерживается от ответа, да и зачем ей уже в сотый раз выслушивать одно и то же. Ангела была права: полиция пальцем о палец не ударит, чтобы разыскать других подозреваемых. С этим им придется справляться самостоятельно. И Ранта, может быть, не совсем потерян. Несмотря ни на что, она вынудила его продемонстрировать перед полицейскими свою склонность к агрессии. Теперь остается ждать, что он скажет на допросе. А пока нужно разыскать еще двух человекСанта-Клауса и сталкера.
В окно видно, что подъехал полицейский автомобиль без опознавательных знаков. Эбба забирает свою куртку у бармена, который ее сторожил, и торопится выйти из бара через боковую дверь, которая ведет на закрытую летнюю веранду. Она не хочет рисковатьвдруг сейчас сюда заявиться Йон Хелльберг? Рано или поздно они обязательно встретятся, но лучше позже.
Она идет к автомобилю, который припаркован в квартале отсюда, синему «Форду Фиеста». Запихивает в рот мятный леденец и трогается с места. Мысль о том, что садиться за руль все-таки не следует, Эбба гонит прочь. Ей придется пользоваться автомобилем регулярно, она не справится с делом, если станет передвигаться на метро или автобусе. В общественном транспорте приходится сидеть бок о бок с людьми, которые ее рассматривают, которые неприятно пахнут Не так уж много она и выпила, всего несколько глотков.
Через несколько минут Эбба паркуется по адресу, который дал Саймон. На первом этаже живет мужчина по имени Роланд Нильссон. Эбба стоит снаружи и прислушивается, потом осторожно заглядывает в прорезь для писем, стараясь не шуметь. До нее доносятся аромат свежесваренного кофе, стук посуды, звук льющейся из крана воды. В доме точно кто-то есть. Тогда она звонит в дверь. Ждет. Стучит, а когда никто не открывает, кричит через прорезь для писем:
Эй, это из
И она замолкает. Раньше было так просто, достаточно было сказать, что она из полициии все. А что делать сейчас, чтобы произвести такой же эффект?
В конце концов она откашливается и, придав голосу максимум уверенности, громко и четко произносит:
Речь идет об убийстве, которое произошло неподалеку и которое я расследую. Мы опрашиваем всех жителей района. Откройте, пожалуйста.
Внутри наступает тишина, вода больше не течет, никто не гремит посудой. Дверь по-прежнему закрыта. Может, она ослышалась? Но нет, аромат кофе ведь никуда не делся. Эбба снова нажимает на кнопку звонка, но опять безрезультатно, тогда она принимается осматривать двор. Находит вход на веранду, которая относится к квартире, открывает калитку и заходит в небольшое пространство. Дневной свет ослепляет ее, и она закрывает глаза руками, приблизив лицо к оконному стеклу. Отшатывается назад, обнаружив, что стоит лицом к лицу с полуобнаженным мужчиной, от которого ее отделяет лишь тонкое стекло. Трикотажные шортывот и все, что прикрывает его мощное волосатое тело.
Эбба указывает на дверную ручку и одними губами просит его открыть дверь.
Вы кто?
Эбба оборачивается и видит изумленное женское лицо. Ой, простите. Она делает пару шагов в сторону, чтобы не оказаться зажатой между входом на веранду и женщиной в коричневом плаще, которая выглядит раздраженной. Вы здесь живете?