Александра почти прижалась лбом к оконному стеклу, больше угадывая, чем разглядывая, торговые центры, тесно застроенные кварталы, сгрудившиеся на всех полосах автомобили и фуры, грузовые краны в порту, похожие на остовы доисторических чудовищ Прямо у окна мелькнул мотоциклист, взревел мотор, в стекло плеснула вода. Павел раздраженно фыркнул:
Как они ездят, эти
Эти? обернулась Александра.
Это Ближний Восток, не забывайте, снисходительно пояснил он. Очень ближний, и очень восток. Тут до сих пор некоторые товарищи выливают помои из окон и бросают мусор на лестнице. И в школу ходили далеко не все. Я говорю об определенном контингенте, конечно. Вам не нужно вникать, к счастью
Впереди маячило что-то огромное, темное, увенчанное алыми огнями.
Кармельский тоннель, прокомментировал Павел.
Грохот ливня по крыше прекратился мгновенно, смутная водяная мгла сменилась ровным желтым светом под бетонными гладкими сводами. Все то время, пока машина ехала через тоннель, Александра сидела чуть подавшись вперед, крепко сжав кулаки. Когда по кузову «фольксвагена» вновь загремел дождь, она откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.
Боитесь тоннелей? не глядя на нее, осведомился Павел.
Да Есть такое, через силу улыбнулась Александра. Глупо, но я их недолюбливаю. И даже знаю почему, но это не очень помогает справиться. Как-то в детстве родители повезли меня на море отдыхать. Мы отправились на автобусную экскурсию и должны были проехать через тоннель. И возле тоннеля, на склоне горы, на всех кустах валялись разбросанные вещи: раскрытые чемоданы, какие-то обломки, куски автобусных кресел Кое-где я заметила кровь. Потом мне сказали, что на рассвете, на въезде в тоннель, какой-то автобус столкнулся с грузовиком. В те времена про жертвы обычно умалчивали, но и так было ясно, что без жертв не обошлось. А в тоннеле было совершенно темно. Никакой подсветки, кроме фар автобуса. И пока мы оттуда не выехали, я, можно сказать, не дышала. С тех пор тоннели для меня
Вам бы у психолога побывать, заметил Павел. Он бы помог.
Ну, эта фобия мне не так уж мешает жить. Александра снова смотрела в окно. Водяная завеса начинала заметно редеть, немного посветлело. Теперь художница различала буро-зеленый, окутанный туманом холмистый рельеф над городом. Там вон и есть гора Кармель?
А? Павел едва глянул в ее сторону. Да, это она. Дивное место, но не в такую погоду, конечно. Да и сама Хайфа вам должна понравиться. На завтра нам обещают хорошую погоду, надеюсь хоть что-то вам показать.
О, я на это совсем не рассчитываю, улыбнулась Александра. Я ведь не туристом сюда приехала. Нам долго ехать?
Здесь все сравнительно рядом, пожал плечами ее спутник. Израиль маленький. Хотя Он похож на Страну чудес и Зазеркалье. То, что кажется близким, оказывается вдруг далеко, и наоборот. Многое существует и работает по законам абсурда. Если эту логику принимаешьто живешь не хуже людей. А если нет
Он внезапно замолчал. Заинтригованная Александра напрасно ждала продолжения. Дождь перестал. В бетонированных канавах вдоль шоссе бежали бурные потоки мутной воды. Сквозь плотные облака сочился белесый послеполуденный свет. Город закончился вместе с горным массивомтеперь машина ехала среди полей, разделенных лесопосадками. Бархатная зелень, блестящие полосы воды, тонкий пар, встающий от влажной земли, все это погружало Александру в мечтательное состояние. «Да почему бы и не помечтать?» спросила она себя, жадно ловя взглядом невероятное смешение деревьев и цветущих кустарников по обе стороны дороги. Здесь, как в райском саду, все росло вперемешку: кипарисы и ливанские кедры, оливы и лимонные деревья, приземистые дубы, огромные раскидистые кактусы, усыпанные оранжевыми плодами, пальмы и какие-то высокие деревья с белыми стволами и плакучими ветвями, которые Александра сперва приняла за березы, а потом за тополя.
Это эвкалипты, развеял ее сомнения Павел. Можете перед отъездом себе веничек в баню нарезать. Мои московские гости все с веничками уезжают.
Я в баню хожу не часто, улыбнулась Александра. Даже не подозревала, что в Израиле растут эвкалипты!
В Галилее все растет, заверил ее спутник. Даже маслята. Хотите по грибы сходить?
В декабре? Как в сказкеза подснежниками
Насчет подснежниковкрокусы как раз вылезают. Вчера был на природе, видел парочку. Скоро их будет море! И крокусы, и цикламены, и анемоны всех цветовногу будет некуда поставить. По мне, так зимасамое лучшее время в Израиле. Жаль, что вы к нам ненадолго!
Жаль, откликнулась она, провожая взглядом маленький поездвсего несколько вагонов, деловито едущий вдоль шоссе. Александра едва успела на него взглянутьмашина свернула с главного шоссе и ушла влево, на извилистую дорогу, стиснутую оливковыми рощами и виноградниками. Небо все больше расчищалось. Далеко впереди уже пестрили яркие пятна солнца, и сочная зелень ослепляла. Дорога еще сузилась. Перед ними с проселочной гравийной дороги на шоссе вывернул трактор с прицепом. Павел не успел его обогнать и теперь вынужден был сбросить скорость. Он нервничал, но Александра вовсе не была в претензииона жадно рассматривала пейзаж.
Хорошо? спросил Павел, косясь на ее довольное лицо.
Хорошо! подтвердила она.
Вот и мне первые месяцы было хорошо Это пока туристический восторг не уляжется. Потом начинаются проблемы, вопросы И ты уже никому не интересен, как в первые дни. С новичками сперва все нянчатся, а потом их просто бросают на произвол судьбы. Мол, пора тебе уже привыкнуть, стать самостоятельным, в совершенстве знать иврит Хлебнуть свою порцию сами понимаете чего. Диана тоже сперва восхищалась каждым кустиком и цветочком. Потом начала плакать А потом до нее вдруг дошло, кто во всем виноват. Вообще во всем! Я, разумеется. Да сверни уже куда-нибудь! внезапно рявкнул Павел.
Последние слова относились к трактору, который невозмутимо тарахтел впереди со скоростью пятьдесят пять километров в час. Но трактор ехал с ними до самого концаПавел сообщил Александре, что они почти прибыли на место.
Сейчас увидите этот мегаполис, мужчина глубоким выдохом проводил трактор, свернувший вправо перед самым въездом в Вифлеем. Райское местечко с необычной историей.
Много здесь народу живет?
Ужасно много. Человек восемьсот, думаю. Любуйтесь!
* * *
Сразу за воротами начиналась аллея, обсаженная огромными старыми деревьями, переплетавшими пышные кроны над узкой проезжей частью. Сперва Александра приняла их за старые дубы, потом, поближе рассмотрев листву, усомнилась в своей версии.
Что это за деревья? спросила она Павла.
Дубы, наверное, ответил он, посматривая по сторонам. Не похоже. Листья другие, и желудей нет. И стволы не такие. А издалидуб, да.
А вот видите, он указал налево, кафешка, называется как-то вроде «У старого дуба».
Но дерево рядом с нимсовсем не дуб! настаивала Александра.
А тут все так, загадочно ответил Павел.
Простите, я становлюсь занудой, рассмеялась художница. Старость, наверное.
Машина ехала медленнопроезжую часть то и дело пересекали «лежачие полицейские». Александра могла рассматривать старые дома вдоль обочины. Это был совсем не такой Израиль, каким она себе его представляла. Двухэтажные особняки с деревянными резными балконами, синими деревянными ставнями, оконными переплетами в мелкую клетку, керамическими табличками с именами владельцев у дверей Черепичные крыши в изумрудных бархатных покровах мха. Сады без оград, старые, запущенные, заросшие розовыми кустами, голубыми и белыми глициниями, многоцветной бугенвиллеей Резкий запах навоза с фермы, скрывавшейся за домами. Теплое, протяжное мычание коров. Вдохновенное пение муэдзина из соседнего арабского села. Рыжий растрепанный петух, стоявший у обочины, дерзко рассматривал их машину, будто собираясь напасть. Маленький спаниель с шелковистыми кудрявыми ушами мирно дремал прямо поперек дороги. Павлу пришлось остановиться и посигналить, только тогда собака с неохотой встала и ушла к себе во двор.
Здесь всего несколько улиц, нам какую? Павел повернул к спутнице голову. Она мне сказала адрес, но я забыл.
Александра сунула ему под нос бумаги.
А, это где-то здесь. Дома-то без номеров, все по именам. Ищите табличку «Хофман».
Да я же не читаю на иврите, напомнила Александра. И тут же воскликнула, указывая направо: Вон «Хофман», там и по-английски есть!
Павел резко затормозил. Сзади раздалось звяканье велосипедного звонка. Их обогнала девушка на спортивном велосипеде, в ярко-зеленом шлеме и обтягивающих лайкровых шортах. Девушка свернула на подъездную дорожку к маленькому домику, на который указывала Александра. Остановившись у крыльца, велосипедистка уперлась в нижнюю ступеньку загорелой мускулистой ногой, расстегнула шлем, взмахнула головой, расправляя слежавшиеся черные волосы.
Геверет! крикнул ей Павел, опустив стекло. Зе бейт шель мишпаха Хофман?
Велосипедистка обернулась. Александра увидела коричневое от загара, прорезанное сетью морщинок веселое лицо женщины лет шестидесяти.
Ани Ракель Хофман, звонко ответила она. Говорите по-русски?
Ой, Александра радостно заторопилась, распахивая дверцу машины. Как хорошо! Это я приехала из Москвы, меня зовут Александра!
Она пошла к маленькому белому дому, заранее протягивая руку для рукопожатия, потому что Ракель тоже протянула свою. Женщины поздоровались. Ладонь у Ракель была сухая, жесткая, Александра ощутила колючие мозоли у основания пальцев. Хозяйка дома улыбалась и сыпала вопросами, на которые Александра едва успевала отвечать:
Вы уже бывали в Израиле? А, вы здесь впервые? Вам нравится? Как доехали? Где вы остановились? А, знаю, это очень хороший отель. Давайте обедать!
Давайте, приблизился Павел, озираясь с очень довольным видом. Какой у вас красивый сад!
Ракель просияла еще больше и заговорила еще быстрее:
Я все делаю сама! Эти розы есть только у меня. Мне прислали из Голландии. Я буду участвовать в конкурсе Давайте сядем здесь!
Она провела гостей на веранду, крошечную, заставленную всякой всячинойпустыми керамическими горшками, пластиковыми мешками с торфом и удобрениями, садовыми инструментами. В углу приткнулся стол со столешницей, облицованной кафельными треснувшими плитками. Рядом стояло четыре пластиковых стула. Ракель торопливо обмахнула полотенцем стулья и столешницу:
Садитесь! Я только разогрею.
Александра уселась, оглядела сад, открывавшийся за перилами. Она сидела рядом с окном, выходившим в кухню. Стол одной стороной примыкал вплотную к окну, так что блюда можно было подавать оттуда напрямую. Чем и занялась Ракель: сдвинув вбок стекло, она протянула Александре стопку тарелок:
Держите!
Александра расставила тарелки, не переставая бросать взгляды внутрь помещения. Кухня даже при беглом осмотре ее очаровала. Побеленные стены с неровной штукатуркой. Пол, выложенный красным кирпичом, почерневшим от времени. Большая газовая плита в глубокой нише, под жестяным вытяжным колпаком. Вместо современной кухонной мебелинесколько массивных деревянных буфетов и большой разделочный стол, также стоявший вплотную к окну. На этот стол Ракель быстро ставила тарелку за тарелкой, продолжая приговаривать:
Держите! Держите!
Александра переставляла с одного стола на другой тарелки и блюдца с закусками и приправами: горячие лепешки с семечками, салаты, соленья Напоследок Ракель открыла духовку, замахала полотенцем, чтобы разогнать жар, и вытащила большой противень. Ухватив его полотенцем, она почти бегом бросилась на веранду и с грохотом поставила его посредине кафельного стола:
Петушки!
На противне исходили паром два упитанных запеченных цыпленка, обложенных картофелем. Ракель еще раз метнулась на кухню и принесла бутылку белого вина, штопор и три бокала, которые с необыкновенной ловкостью зажала между пальцами одной руки.
Хотите пива? спросила она. И, не дожидаясь ответа, принесла из холодильника бумажную упаковку с шестью маленькими бутылками.
Настоящий праздник! воскликнул Павел, принимаясь открывать вино и с нежностью посматривая на петушков.
Я не ожидала, проговорила Александра, оглядывая накрытый стол, на который солнце бросало яркие пятна сквозь виноград, завивший веранду до потолка. Распогодилось. О грозе напоминал только лепет бегущей воды, льющейся с деревьев при каждом дуновении ветра.
Ракель уселась и протянула Павлу свой бокал:
Да, это праздник! Лехаим!
Вино было слабым, кисловатым, очень холодным. Александра пила маленькими глотками, Ракель тоже не торопилась. Павел осушил свой бокал в один прием и потянулся к пиву:
Если не возражаете
Ракель, привстав, разрезала цыплят и разложила по тарелкам жаркое. Александра почувствовала, что очень голодна. Если не считать ночного завтрака в самолете, она ничего толком не ела уже сутки. Ракель с удовольствием следила за тем, как едят гости, и непрерывно потчевала:
Ешьте, я все делаю сама, даже хлеб!
Потрясающе вкусно! Павел поставил под стол вторую опустевшую бутылку из-под пива. Александра с некоторым беспокойством поглядывала на его покрасневшее лицо, прикидывая, сможет ли он сесть за руль. Здесь просто рай, у вас в Вифлееме! Кстати, мне кто-то говорил, что ваш Вифлеемэто тот самый Вифлеем, куда Мария приехала на ослике из Назарета.
Ракель засмеялась, показав крепкие желтоватые зубы:
Отсюда по прямойдесять километров. Можно и на ослике приехать. А до того Вифлеема, который на территориях, это через всю страну Я бы поехала в этот! А вообще
Она привстала, оглядев стол, и, не спросив Александру, положила ей на тарелку большой кусок цыпленка:
Вы должны есть! И вы ничего не пьете!
Я ем и пью, все так вкусно, Александра смеялась, чуть захмелев, как всегда, от половины бокала, и пыталась защитить тарелку ладонями. Все как во сне. Цветы Апельсины на обочинах валяются. Вы так хорошо говорите по-русски!
Мама была из России, пояснила Ракель. Здесь многие говорят по-русски, а кто не говориттот понимает. Так что будьте осторожны!
И она с шутливым видом приложила палец к губам.
Вы историей интересуетесь? продолжала она. Тут, в Вифлееме, есть постройки времен темплеров! Я вам все покажу!
Тамплиеров? воскликнула Александра. Невероятно! Но ведь это было Веке в двенадцатом?
Нет, это не те. Павел, заложив руки за голову, рассматривал пронизанные солнцем виноградные листья у себя над головой. Вы, Саша, говорите о тамплиерах, бедных рыцарях Иерусалимского храма. Официально с ними было покончено еще веке в четырнадцатом, хотя популярны всякие бредовые версии, что они существуют до сих пор. Если они, бедолаги, вас интересуют, могу свозить вас в Акко. Там много чего от них осталось. А Ракель говорит о темплерах. Это немецкая лютеранская секта, они прибыли сюда в девятнадцатом веке. У них в Израиле были колониив Хайфе, в Иерусалиме, в Яффо. Ну и здесь, в Нижней Галилее. Вифлеем, например, это их творение.
Ракель несколько раз хлопнула в ладоши, наклонив кудрявую голову набок:
Идите работать к нам в музей!
Да куда мне, это почти все, что я знаю! Павел откупорил последнюю бутылку пива. Вот наша гостья даже представить себе не может, что здесь в тридцатых годах существовала Палестинская национал-социалистическая партия.
Да, было такое, кивнула хозяйка. Потом, уже во время Второй мировой войны, немцев начали интернировать, высылать, отбирать имущество А тут были богатые хозяйства. Такое началось! Подделка документов, фиктивные браки Многие остались здесь, выдав себя за евреев.
И она снова рассмеялась.
Это не так трудно, как кажется.
Мне бы хотелось обсудить наше дело. Александра положила вилку на край тарелки. Я привезла картину, вы знаете
Да-да, в дар музею, кивнула Ракель. С радостью возьму. А пианино здесь!
Она махнула вглубь крошечного сада, и Александра разглядела в зарослях ежевики проржавевший железный контейнер.
В Музей мошава его нельзя было поставить, потому что оно не имеет никакой ценности для музея. А в доме его держать было невозможно, оно все заплесневело, и запах Ракель поморщилась. Туда забирались куры, от соседей, и гадили на пианино. Я все помыла, когда мне написали из Москвы, но Запах!