Это предложение японцы встретили с ликованием. Сузуки вспомнил: оно обрадовало его больше всего на свете. Сокровища отошли на дальний план. Да пусть оно горит синим пламенем, это пресловутое золото!
В тот же день директор написал письмо руководству «ЭПРОНа», в котором благодарил за оказанное содействие и уверял, что вести дальнейшие работы нет никакой необходимости.
«ЭПРОН» вынужден был согласиться, и 20 ноября японская экспедиция, расстроенная и подавленная, отбыла в Токио.
Все эти события пронеслись в памяти Мио, заставив его на некоторое время забыть о делах. Однако японская пунктуальность дала о себе знать в самый нужный момент.
Поглядев на часы, он, со вздохом поднявшись, зашагал в сторону ресторана.
Сверкающий неоновыми вывесками «Шанхай» находился на берегу залива. Из окон пользующегося дурной славой заведения открывался шикарный пейзажпросто находка для художника-мариниста.
Верный своему слову, Викторов сидел за столиком в углу, неторопливо потягивая какой-то желтоватый напиток. Увидев Сузуки, он помахал ему рукой:
Добрый вечер. Спасибо, что откликнулись на мою просьбу.
Японец расплылся в улыбке:
Рад помочь.
Русский придвинул к нему бокал:
Шампанского?
Спасибо, не откажусь.
Между прочим, крымское. Оно ведь вам когда-то нравилось?
Коммерсант кивнул. Вместе с эпроновцами он распил не одну бутылку за благополучный исход дела.
За успех нашего совместного предприятия, предложил Анатолий.
Мио удивленно взглянул на него:
Но прежде я хотел бы знать
Викторов замотал головой:
У нас принято начинать с этого.
Зная, что этот человек говорит истинную правду, Сузуки залпом осушил бокал. Приятное тепло разлилось по телу.
Отставив бутылку в сторону, Анатолий произнес:
А теперь поговорим Дело вот в чем
Внезапно японцу до смерти захотелось упасть на мягкие перины и заснуть. Превозмогая охватившую его дремоту, он старался не упустить нить разговора.
Но это не получалось. Лицо собеседника стало расплываться. Затягиваясь беловатой дымкой, пока не исчезло совсем.
Сузуки, застонав, с трудом разомкнул казавшиеся свинцовыми веки и не поверил своим глазам. Связанный по рукам и ногам, он сидел на стуле в незнакомой комнате с облупившимися стенами, а рядом на кровати примостился Викторов, сжимая пистолет.
Увидев, что Мио приходит в себя, Анатолий прошипел:
Наконец-то очнулся, сволочь узкоглазая.
Теперь Сузуки не поверил своим ушам:
Что случилось?
Ты можешь спасти свою жизнь, за которую я не дал бы и ломаного гроша, усмехнулся русский. Стоит только быть со мной откровенным.
Сузуки облизнул пересохшие губы:
Что вам от меня нужно?
Правда о золоте «Черного принца».
Японец заморгал:
Вам же известно: никакого золота мы не нашли.
Сильный удар в грудь свалил его на пол.
Ох уж эта ваша восточная хитрость, процедил сквозь зубы собеседник. Тогда вам удалось обхитрить НКВД. Но меня тебе не обмануть. Он сузил глаза. Среднюю часть судна вы все-таки нашли, не так ли? Нашли и перепрятали. А эпроновцам сказали, что ее там не было.
На смуглой коже Сузуки выступили капли пота.
Кянусь, прохрипел он, никакого золота мы не нашли. Средней части корабля действительно не было. Мы подумали, что русские хотят завладеть ста десятью тысячами рублей и нашим оборудованием, только поэтому допустив нас в Балаклаву. Никаких сокровищ там не было и в помине!
Врешь!
Викторов зажег спичку, прикурил сигарету и поднес ее к белому от ужаса лицу японца.
Через час, усталый и обессиленный, Анатолий шагал по набережной. Гость из Страны восходящего солнца оказался не таким живучим, как говорили о японцах. Бедняга недолго терпел пытки.
Викторов подумал: нужно срочно отыскать лодку. Погрузить в нее труп и, отплыв подальше, похоронить его в водах Тихого океана. Он не знал, радоваться ему или огорчаться. Если Сузуки сказал правду, следовало поискать в другом месте.
Так или иначе, отступать следователь НКВД не собирался.
Глава 13
Симферополь. 1932 год
Джованни Воландри, работавший когда-то с Рестуччи в итальянской экспедиции по исследованию «Принца» в попытке достать пресловутые сокровища, вместе с группой туристов прилетел в Симферополь. Поселившись в самой шикарной гостинице «Москва», расположенной по каким-то соображениям на окраине города, он первым делом принялся выяснять у руководителя группы, запланированы ли экскурсии в Севастополь и Балаклаву. Тот ответил утвердительно. Экскурсия в Севастополь стояла первой.
Обрадовавшись такому известию, Джованни принял ванну, побрился, надел лучший костюм и отправился осматривать Симферополь. Человека в черном плаще, следовавшего за ним по пятам, Воландри не заметил, а если бы даже и заметил, то не придал бы этому значения. В Риме туристов предупредили, что сотрудники НКВД не будут спускать с них глаз.
Облокотившись на железные перила, итальянец бросил камень в обмелевшую речку Салгир. Очертания гор вдалеке вызывали в памяти картины Балаклавы, этого тихого, уютного городка, со своим особым воздухом, напоенным полевыми травами, морем и рыбой.
Джованни с грустью подумал о том, что со времени экспедиции прошло больше тридцати лет, да нет, не прошло, а пронеслось, пролетело.
Сколько ему было тогда? Двадцать пять. Сейчас же он разменивал шестой десяток. Как быстротечно время! Благодаря его стремительному бегу человек никогда не чувствует возраста. Вот и он, перешагнув рубеж пятидесятилетия, ощущал себя двадцатипятилетним юношей, который, веря в красивую легенду, бесстрашно погружался на морское дно.
Подставив лицо теплому, но еще не палящему майскому солнцу, Воландри блаженно зажмурился.
Человек в черном, не спускавший глаз с итальянца, подошел к нему.
Пашка, дружище!
От звука громкого низкого голоса Джованни вздрогнул. Тонкие губы незнакомца растянулись в улыбке, и он принялся хлопать туриста по плечам и спине.
Как же долго я тебя не видел! Ты где пропадал?
Ошалевший от такого напора, гость взял себя в руки, попытавшись указать на явную ошибку. Восстановив в памяти несколько русских слов, он проговорил: