Ей было нужно ещё многое обдумать.
Ещё несколько часов до отбоя Лукас просто лежал в постели, переворачиваясь с бока на бок. Было приятно дать отдых измученной спине, на которой время от времени появлялись новые шрамы и синяки от санитаров и охранников. Наконец, раздался знакомый шумпроходила смена охраны. Быстро, не обращая внимания на боль во всём теле, Эосфор подорвался с постели и проскочил в ванную комнату. В последние месяцы он всё время проводил либо под присмотром, либо связанным, так что для удобства санитаров, которые время от времени соглашались побрить его, в ванной оставили бритву. Хлоя, разумеется, об этом не знала, как и другой персоналпарень-санитар обычно прятал лезвия, чтобы Лукас не видел, где они хранятся, но однажды он умудрился подсмотреть в зеркало.
Так что найти лезвие не оказалось сложной задачей. Эосфор прислушалсяу него было ещё несколько минут, пока охранники сменяли друг друга.
Знакомый страх овладел его телом. Он пытался сделать это уже в пятый рази ему всё равно было страшно. Если психбольница чему его и научила, так это бояться болидаже не смерти. Лукас не хотел больше боли, даже если бы она вела к освобождению из унизительного плена.
И к тому же, его начинало грызть чувство вины. Руки, наконец-то беспрепятственно «дышащие», дрожали, плохо слушалисьи они бы скоро вообще прекратили ему подчиняться, если бы не доброта этой нового доктора. Именно она освободила его, дала ему возможность отдохнуть. Она хочет помочь ему сделать главноезащитить его собственную личность. Даже если у неё не получится его вытащить, он сумеет сохранить рассудок, и может быть, когда отец умрёт Может, кто-то из братьев постарается его забрать. Отец давно боролся со своими болячкамивозможно, свобода была не таким уж и недостижимым чудом.
Хлоя единственный человек, что не побоялся вступиться за Лукаса. Он мог бы сейчас лежать, капая слюной на подушку, обдолбанный этим проклятым лекарствоми вот, стоит сейчас в ванной, свободный от оков и способный позаботиться о себе без лишних глаз. Она вернула ему достоинство, какое-то право на личную жизнь, которым пренебрегали вот уже почти год.
И в конце концов, ему просто не хотелось умирать. Лукас всё ещё помнил жизнь до психиатрической больницы. Она и раньше казалась ему прекрасной, а теперь, недосягаемая, была просто мечтой. Он скучал по музыке, скучал по своим друзьям, даже по дому, в котором провёл детство. По своим братьям и сёстрам, по нормальной еде, солнцу, свежему воздуху, своему клубу
Эосфор зажмурился изо всех сил, стараясь отогнать видения. Новый доктор подарила ему, помимо условной свободы, ещё и надежду. Было гораздо проще сунуть голову в петлю, когда он не видел шанса вернуться к нормальной жизни. А теперь Ну нет, что может сделать бывший военный врач против его отца? Он практически всемогущ. Не убьёт Харрис и всю её семьютак превратит её жизнь в ад. Саму запрёт в палату рядом с ним, и тоже посадит на цепь. Лукас вздрогнул, представив такие же жуткие шрамы, какие были у него, на нежной коже девушки, и распахнул глаза. Такого он допустить не может.
Следующая мысль заставила его опустить лезвие. А что будет с ней, если он умрёт сейчас? Разве Годфри демонстративно не посадит в тюрьму доктора, который отвечал за его сына? Как будет лучше для Хлои? Жить ему или нет? Подвести её или нет? От какого его решения у неё будет меньше проблем? Живым он вынуждает её помогать, мёртвымвероятно, сажает в тюрьму.
А ещё Он ей, вроде бы, даже понравился кажется. Может, Лукасу просто отчаянно хотелось кому-то нравиться настолько, что о нём начали бы заботиться, пока он столь беспомощен. Но, наверное, Хлоя просто была таким человекомвсем хотела помочь. Справедливо, иначе она бы не стала хорошим врачом, верно?
В чувство его привели шаги возле двери. Пересменка заканчивалась, вот-вот должны были проверить все видеокамеры и палаты.
Эосфор, сдавленно всхлипнув, сжал в руке лезвие. Он решился.
Тёмные капли крови закапали на серое дно ванны, в которую медленно начала набираться тёплая вода.
Глава 2Однажды я захочу проснуться выше облаков
Шаги неумолимо приближались. Лукас стиснул зубы, чтобы не проронить ни звука, хотел крепче прижать лезвие к шее, но дрожь в руках лишь усилилась. Мелкие, но довольно глубокие порезы сочились кровью, боль заставляла потерять контроль, оставляя только желание поскорее от неё избавиться. Мелькнула даже мысль, что было бы лучше, если бы ему сделали этот уколон бы лежал сейчас в блаженном забытье и ничего бы не помнил, не чувствовал бы даже дико ноющей искалеченной спины, чем плохо?..
Раздался звон ключей. Эосфор резко открыл глаза, дёргая ручку крана. Вода смыла капли крови, попавшие на дно ванны. Он не успевал, даже если собраться прямо сейчас и дёрнуть рукой, резанув по горлу. Кто сказал, что у него хватит сил нанести такой порез, чтобы моментально оборвать жизнь?..
Ярко перед внутренним взором вспыхнула картинкаХлоя, такая же отчаявшаяся и измученная, пробравшаяся в эту же ванную и сжимающая похожее лезвие или сыплющая в рот таблетки. Сердце ёкнуло. Нет, такого допустить нельзя, эта девушка не заслуживала подобного, она не должна была попасть на его место. Значит он не может её подвести.
Лукас опустил руку с лезвием. Дрожь чуть утихла, когда его сердце почувствовало, что сегодня оно не остановится. Прежде, чем дверь в палату открылась, он заставил себя выключить воду и подняться на ноги. Толкнул дверцу ванной комнаты, и вышелспустя мгновение встретился взглядом с санитаром, что зашёл его проверить.
Пожалуйста, почти шёпотом сказал Эосфор, насильно давя из себя звуки, помоги
Темнокожий парень, на секунду зависший, увидев психа с опасной бритвой в руках, моргнул, стараясь придать лицу спокойное и сочувствующее выражение.
Что случилось? заботливо спросил он, делая вид, что не замечает оружия в руках Лукаса. Эосфор секунду размышлялон мог бы вести себя нормально, может, этот парень-санитар тоже поверил бы ему. Но сразу же подумалосьа если нет? Или, что хужесанитар бы поверил ему, и тоже оказался бы в опасности. Нет, такого допустить было нельзяно нельзя было и позволить, чтобы он вновь нацепил ремни. Лукас ведь обещал Хлое жить, и что жезавтра она придёт и найдёт его в прежнем состоянии, узнает от санитаров и охранников, что он пытался покончить с собой, и что, если они доложат об этом выше? В лучшем случае её просто выгонят из больницы, а в худшем
А в худшемон остановился зря.
Эосфор сделал самый честный и виноватый взгляд, на который только был способен.
Я не хотел он нарочно выпрямился, зная, что спина отзовётся болью, и использовал этоглаза увлажнились, в них появились слёзы. Я-я п-просто он начал чуть заикаться, шмыгая носом. Санитар медленно приблизился, протянул руку.
Отдай-ка мне эту штуку, приятель, дружелюбно попросил он. Лукас, правдоподобно всхлипнув, протянул ему бритву. Санитар быстро сунул её в карман и слегка расслабился, но ближе подходить не стал, памятуя, видимо, о рассказах старших товарищей.
Помоги поднял на него умоляющий взгляд Эосфор. Я мне больно Я просто хотел
Что ты хотел? почти участливо спросил парень.
П-побриться правда он поднял голову, показывая кровоточащие ранки. По-детски скривился, когда санитар всё же приблизился, разглядывая их, и, видимо, размышляя, похожи ли они на следы от обычных случайных порезов. Лукас решил, что ему стоит усилить эффект, и прибавил, изображая отчаяние: просто новый доктор, она она такая весьма правдоподобный «шмыг», к-красивая я хотел он опустил голову, решив, что этого будет достаточно. И правдапарень смягчился, поняв, что произошло.
Ну-ну, приятель, тише, сказал он, осторожно касаясь подбородка Эосфора и заставляя его снова показать порезы. Тебе и так хорошо. Тебе идёт. Но вот порезы надо бы обработать. Разве она не расстроится, если их увидит?
Я я не знаю «слёзы» изматывали, сердце билось, как бешеное. Было страшно верить в то, что у него получилось обмануть этого санитара, и что всё пройдёт по плануно, похоже, так оно и было.
Так, парень сделал шаг назад, перекладывая бритву в другой карман, давай я помогу тебе, он бережно, но крепко сжал запястье Лукаса и потянул его в ванную комнату. Эосфор оценил его действиясейчас ему было невозможно изогнуться, чтобы незаметно вытащить лезвие. Санитар не был дураком, он перестраховался. ЛадноЛукас всё равно уже решил остановиться. Похоже, теперь у него уже и не будет шанса прекратить всё это, но куда уж деваться, раз он решил довериться доктору.
Санитар осторожно промыл его порезы, напрягаясь каждый раз, когда Лукас специально всхлипывал или морщился. Кровь остановилась, чуть влажная щетина прикрывала алые следынаверное, недостаточно для того, чтобы Хлоя ничего не заметила утром, но всё же. Потом парень вывел своего подопечного из ванной комнатки и усадил на кровать. Эосфора всё ещё слегка трясло, и дрожь была настоящей, в отличие от слёз.
Сделаем тебе укольчик? дружелюбно улыбаясь, предложил санитар. Лукас вздрогнул, поднимая на него взгляд.
Доктор сказала, не надо пробормотал он, поджимая ноги и обхватывая колени руками. Парень покачал головой, вынимая из кармана шприц.
Просто снотворное. Смотрю, она тебя сегодня не стала привязывать к кровати, да? Ты, конечно, хотел сделать, как лучше, но всё-таки себе навредил, он осторожно прикоснулся к его плечу свободной рукой. Я должен был бы тебя связать, но
Не надо! опять всхлипнул Эосфор. Санитар кивнул, опускаясь на корточки перед ним.
Не буду. Зачем нам расстраивать твою красавицу? Давай просто сделаем укольчик, ты поспишь, боль пройдёт, и никто не расстроится. Всем будет хорошо, да? он мягко, но настойчиво коснулся его запястья, стараясь вытянуть руку Лукаса, чтобы тот позволил поставить укол. Эосфор, шмыгнув носом, протянул её самостоятельно. Вот и молодец, улыбнулся парень. Укол был почти неощутимым, но в сон потянуло довольно быстро. Даже странно, почему к нему вдруг зашёл именно этот добродушный санитарможет, Хлоя была права: тёмная полоса в жизни приближалась к концу? И новые люди, что появлялись в ней, не всегда были настроены против него?
Эосфор сквозь окутывающий его мрак различил, как парень настойчиво заставляет его лечь, и даже укрывает одеялом. Он отчаянно напрягался, желая удостовериться, что санитар уйдёт, не надев на него ремни, но сопротивляться было очень сложно. Наконец, Лукас просто провалился в сон, так и не дождавшись звона ключей у двери палаты.
Ну, что же, по крайней мере, он был жив. Даже если Хлоя застанет его вновь связанным и с порезами на горле, может быть, она его простит. Он же всё-таки остановился.
В ту самую минуту Хлоя, мысли о которой без конца наполняли голову Эосфора, сидела дома. Она была занята написанием тех заключений, из-за отсутствия которых не могла изменить медикаментозное лечение. Помимо Лукаса, за сегодня у неё было ещё человек шесть больныхнастоящих, которым тоже нужно было подобрать лечение. С некоторыми из них всё было понятно, и особых изменений в курсе препаратов или других видов терапии делать не приходилось. Но трое пошли на поправку, и, раз уж Карен ничего не имела против их выздоровления, Харрис должна была подобрать им новый курс лечения. Сначала нужно было решить все вопросы с обычными пациентами, а потом уже браться за дело Эосфора. От одного из больных ей даже пришлось отказатьсяон едва не впал в буйство, когда увидел своего нового лечащего врача. Выяснилось, что девушка была очень похожа на его бывшую жену, которая изменила ему. Собственно, из-за неё он и попал в психушкуно Хлоя не вдавалась в подробности истории, увлечённая событиями в её собственной жизни.
Как раз, когда она закончила с последним, шестым заключением, снова задрожал телефон, оповещая о новом сообщении. Хлое, честно говоря, жутко не хотелось возвращаться к этой тяжёлой истории, так что она с радостью ухватилась за возможность чуть отложить это занятие.
Сообщение было от Эммы. Она просила срочно позвонить ей, и это Харрис не понравилосьно она всё же выполнила просьбу подруги, заранее напрягаясь. Долго ждать ответа не пришлосьпосле двух или трёх гудков девушка ответила на звонок.
Привет, раздался знакомый голос. Хлоя не сдержала улыбкуЭмма всегда была лучиком солнца, и это чувствовалось даже в телефонном разговоре. Порой хватало пары минут беседы с подругой, чтобы избавиться от тяготящих мыслей и увидеть путь решения проблемы. Но сейчас в голосе у девушки была непонятная тревогаи это чувство даже передавалось через динамики.
Привет. Что случилось? спросила Харрис. Эмма помолчала секунду, замявшись, а потом сказала:
Слушай, это, конечно, не телефонный разговор, но Приехать я не могу, а писать такое точно не стоит.
Да? Что такое?
В общем тот парень, про которого ты просила меня разузнать. Он же сын
Да, Годфри Эосфора, Хлоя потёрла переносицу, устало закрывая глаза. Надо быть аккуратнее.
Нет, ты дослушай! перебила её подруга. Он сын Карен Леонард!
Что? не поверила своим ушам Харрис. Эмма выдержала театральную паузу, наслаждаясь произведённым эффектом, а потом продолжила:
Вот именно! Я отправила тебе то, что ты просила, а потом полезла почитать про его отца, и
Она его жена?
Да! Я не знаю, родная ли она мать Лукаса, про неё вообще мало что удалось выяснитьГодфри очень старается скрывать свои семейные дела, но в общем, скоро выборы губернатора Калифорнии, и у него неплохие шансы на победу. Сейчас кандидаты играют в павлинов, распускают хвосты, у кого ярчеи недавно он засветился на какой-то благотворительной акции вместе с женой.
С Карен.
Да. Я проверила кое-что, по ту сторону динамиков зашелестели бумаги, и выяснила, что она стала главврачом твоей больницы как раз тогда, когда
Когда пропал Лукас, да? Полтора года назад? Эмма помолчала, видимо, кивая, и прибавила:
За месяц до того, как Годфри заявил, что Лукас отправился на лечение.
То есть, она заняла пост главного врача только для того, чтобы держать сына в психушке?
Ну, может он и не её сын, там непонятно, уточнила Эмма. Но даже если он ей только пасынок, это всё равно жесть. То есть, может, парень и тронулся, но зачем так радикально Так, это ещё не всё, снова зашуршали бумаги. Когда я выяснила, что она стала главврачом именно в то время, мне это не понравилось. Я решила аккуратно прощупать её мутные делишки, и выяснила кое-что.
Что?
Финансирование больницы и её фактическое состояние не соответствуют друг другу.
Что? Откуда ты знаешь?
Я хакнула финансовые отчёты твоей психушки, обронила подруга. Хлоя тяжело вздохнула, закатив глаза. Не в этом дело, Хло! Дело в том, что главным спонсором этой клиники является дочернее предприятие одной из фирм Годфри. Официально, он сам отношения к больнице не имеет, но фактически В общем, он перечисляет огромные деньги на содержание этой психушки.
Но я ничего особенного не заметила, припомнила Харрис. Оборудование не особо старое, но и суперсовременным его не назовёшь. О каких суммах идёт речь?
О серьёзных, чуть понизив голос, сказала Эмма. Но ты права. Дальше всё путается, они мутят с указанием сумм в отчётах только одной стороны, но я посидела, посчитала, и поняла, что почти половина этих денег просто растворяется. Они уходят на счета других компаний, которые принадлежат
Карен? догадалась Хлоя. Эмма вздохнула.
Да. Не знаю, что там с этим Лукасом, тебе виднее, но его мамаша точно нечиста на руку. Она отмывает деньги мужа. Благотворительность, как известно, налогам неподвластна.
А потом пропускает через свои счета и возвращает обратно в семью, закончила за неё Харрис.
Именно. Я надеюсь, ты понимаешь, что я не имела права молчать об этом, да?
«Не имела»?..
Начальство в курсе, Хло. Тебе лучше вести себя как обычно, типа, ты и не при делах. Я не стала говорить, что это ты навела меня на Карен, но мало ли, что она может подумать. Наши спецы ещё раз всё перепроверят, и, если чтоэтой дамочке придётся несладко. Муж её, наверное, отмажет, но я бы не рисковала с ней связываться.
То есть, её могут скоро сместить, верно?
Я бы сказала, что её уже почти сместили. Ребята прямо сейчас работают над отчётами, как только появятся доказательства, что она мутит с финансированиемместо освободится. Годфри это вряд ли заденет, вся вина будет на Карен, но
И в больнице будет новый главврач, продолжая логическую цепочку, сказала Харрис. Да, это действительно могло помочь Лукасу. Другое начальство может как минимум помешать планам его отца. Далеко не каждый согласится на явно незаконную схему, особенно, если его предшественника сместили именно из-за неё. Эосфору-старшему придётся выждать какое-то время, чтобы не засветиться, может, перевезти Лукаса в другую больницуза время этой суматохи Хлоя успеет что-нибудь придумать, чтобы ему помочь. Спасибо, Эмма, от души поблагодарила она подругу.