Имелась надобность.
Для храбрости, что ли?
При чем тут «для храбрости»? У меня, знаешь ли, трудности при завязывании знакомства. При первых контактах с людьми
Руки покажи!
Что? Не имеешь права А, хрен с тобой! Я не трескаюсь, сам видишь.
Теперь вижу, что не колешься. А с травой кончай. То есть на работе. И передработойни-ни! Вот в свободное от службы время мы иногда собираемся, можем под настроение вмазать граммов по сто пятьдесятэто нормально.
Представления о том, что нормально, а что нет, в последние годы несколько изменились.
И то. Но служебная инструкция осталась все такой же. Ты, небось, читатель? Читать любишь, почитывать на диванчике, а?
Допустим. Хотя Серж запнулся, потому что Роман легко поднялся из-за стола, и ноги у него оказались вполне нормальной длины, точнее, показались они сперва, эти ноги в черных форменных штанах, даже чересчур длинными, будто ходули, а потом вернулись к норме. Если втянуться опять, эти галлюники прекратятсяили пойдут косяком Только вот зачем опять привыкать к травке: она ж на палисаднике под окнами не растет!
Вот она, «Инструкция» родимая, на стене! Читай, читатель ты наш, и перечитывай!
Зачем же перечитывать? Тоже мне «Русский бестселлер»
Я просто не хочу, Серж, чтобы ты и впредь подводил товарищей. Оформился ты вчера, а сегодня должен был заступить на свою смену. Час то есть назад. Поскольку же ты принял на грудь для храбрости, я не могу снять сейчас с поста Корзухина, и тебе придется договориться с парнем, отстоять после за него
Отстоять? Ну, знаешь, стоять я не договаривался!
Ты прав, я обмолвился. Армейское словечко Отдежурить то есть. Послушай, у тебя какое состояние наступает, когда кайф проходит?
Да ничего страшного, тупая такая злоба на весь свет
Годится. Вставай, пройдемся, покажу тебе охраняемый объект.
Короткими, выверенными движениями Роман снял с гвоздя форменный черный берет, надвинул его на круглую свою голову и двинулся к двери вагончика. Два неполных шага нужно было ему сделать, но Серж успел уразуметь, что парень не ходил малышом в балетную школу при закрытом теперь Дворце культуры на Липках и даже, уже подростком, в какой-нибудь кружок бальных танцев в своей Красиловке. Однако половицы не скрипнули под его тяжелыми ботинками, и петли двери чудом каким-то не завизжали. Силен мужик!
Да, Серж, я парень простой. Ты, небось, в центре живешьна Стрелецкой, на Верхнем валу, но не дальше Владимирского базара. Угадал?
Жил когда-то. А ты что ж, Роман, в мое личное дело заглянул?
Зачем мне заглядывать? Да и не положено мне, старшему смены, мелочи пузатой, по личным делам шарить. Мало я таких, как ты, видел, что ли? Морды у вас у всех, ты уж меня прости, наглые такие. Словно сызмальства всю сладость в жизни узнали и ничего вам уже не хочется. А у меня пригородная регистрацияи ту пришлось покупать Послушай, Серж, ты с какого года? Сорок уже стукнуло?
Ну, все мои со мной
Удивляюсь, как тебя на фирме зачислили. Там с этим, как его, с возрастным цензором, строго
С чем, с чем?
А ты поправляй, если образованный
Понял. Отвечаю на оба вопроса сразу. Устроиться на фирму мне помогли друзья-афганцы. Образование имею высшее. Высшее бесполезное. Семейное мое положение тоже интересует?
Похмелье начинается? Мне твое семейное положение понятно. Такого мужика, твоего то есть типа. У таких положение, как у затвора. У затвора нормальное положениезакрытое, а у таких, как ты, разводное. Угадал ведь?
Примерно.
Ну вот. Мне твое семейное положение до лампочки, это верно, но вот телефончик твой не помешал бы.
Разумеется, разумеется Я даже давал его в фирме, только по адресу регистрации, где меня, как ты, конечно, и сам догадался, ловить бесполезно.
А номер мобильного?
Мобильного? нелепо удивился Серж. Мобильник я давно выбросил из медицинских соображений. Ты разве не слыхал, что мозги разжижаются?
Понял. И все-таки напишешь мне и словами растолкуешь, где тебя можно будет найти, если срочная подмена или что такое прочее
Что именно?
Зарплату привезут, чудак! В фирме на карточку не переводят. Нам эти суки уже три месяца как не платили. Да что мы здесь без толку топчемся, пошли на объект. Вот еще, забыл, ты мне тут под колесо не отливай, я эти шоферские привычки из всех выколачиваю. Вон у заборавидишь? сортир типа будка, он твой. Свет туда подведен, включается из вагончика.
Благодарю покорно. А душа тут нет?
Что значит высшее образование! За душ изложу по дороге. Пошли, а то у меня уже такое ощущение, что подошвы промокают.
Они двинулись вдоль бетонного забора. Глядя на Ромку-взводного, лихо перепрыгивающего с одного затвердевшего сугроба на другой, вспомнил Серж, как всего получасом ранее шлепал в центре чистыми, с утра уже подсохшими тротуарами, и подумалось ему даже не столько о том, что равенства и справедливости нет, не было и никогда не будет Нет, просто Роман показался ему вполне соответствующим той жизни, где, не ропща на судьбу, скачут об эту пору с кирпичика на камешек, а мимо тянутся сырые дощатые заборчики, а за ними, между бедными яблонями, будки типа сортир, из которых несет по-весеннемуи хорошо, если только хлоркой
А кто из вас, ребята, на «мерсе» разъезжает?
Во загнул! Это мы мужиков пускаем тачку поставить. Берем дешевле, чем на стоянке, а территория охраняемая. И нам живые баксы У меня тетрадка, все записывается. Делим на всех. Я покажу Эй, канай сюда!
Роман стоял у решетчатых железных ворот. Сержа серый забор начал уже подзаводить, он с удовольствием зашлепал к воротам.
Вон тот подъезд, под «TONY», видишь?
Серж всмотрелся, и черное «TONY» на желтом прямоугольничке вроде как прыгнуло ему навстречу и вернулось на место. Блин!
Вижу, шеф.
Там повернуть за уголи дверь, вход такой служебный. Спросишь дядю Петю, скажешь, что от меня, и мойся в котельной, сколько надо. С получки пузырек ему поставишь.
Вот за это спасибо.
Значит, с квартирой у тебя проблема
Угу.
У меня, понятное дело, тоже. Похоже, как и у всех нормальных людей. Вон там, в той домине, и сидят хозяева нашего охраняемого объекта
И Роман толково и сжато обрисовал ситуацию, Сержу уже известную, правда, в более занудном изложении. Поскольку в принципе сама по себе эта история не имела никакого значения, ее детали представлялись ему тем более не стоящими внимания. Давным-давно, как раз перед «перестройкой», научно-исследовательский институт сахарной свеклы начал строительство дополнительного, нового, корпуса в двадцать два этажа. И хотя все прекрасно понимали ненужность не только нового корпуса в двадцать два этажа, но и самого института (сто лет назад, без всяких там институтов, урожайность сахарной свеклы была намного выше), работы продолжались до последней возможностипросто потому, что СМУ было в них заинтересовано. Работяги даже ухитрились, не достроив верхних этажей, застеклить окна в нижних. В конце концов деньги вышли, и возня на площадке прекратилась, словно по команде в детской игре «Замри!». А рядом с недоделанной пирамидой остался башенный крангротескная, с каждым годом все больше ржавеющая двоица, видная в городе едва ли не отовсюду. Серж задрал голову: а ведь точно, как в басне дедушки Крылова«Лисица и журавль»!
Здесь мы работу в любом случае не потеряем, убежденно заявил Роман. Если эту дуру кто купит достраивать, охрану ему разгонять не с руки. Вот только нашей спокойной жизни настанет капец.
Не верю я, что мы доживем до этого. И Серж быстро взглянул на Ромку, э тот, с той же спокойной улыбочкой на круглом лице, кивнул в ответ.
Я, правду сказать, тоже. А если, не дай Бог, такие благодетели найдутся, меня к тому времени здесь тоже не будет. Пошли, пройдемся по периметру.
Серж хотел было возразить: на кой ляд обходить по периметру, когда через несколько дней оно так и так осточертеет? Однако Роман уже двинулся, и Серж, снова уставившись парию в спину и избавившись, таким. образом, от власти гипнотизирующих каких-то, мать их так и перетак, светлых Ромкиных глаз, подумал, что в этой черной форме, с дубинкой у пояса и с газовым пистолетиком в открытой кобуре на боку его временный начальник очень напоминает американского полицейского из фильмаесли только американский полицейский из фильма может оказаться в нашем бардаке. Да нет, не мог американец сниматься на таком фоне, в этаких русских Помпеяху бетономешалки, укрытой двадцатилетней окаменевшей пылью, и среди прочих не распознаваемых вот также сразу строительных цацек, только что вынырнувших вдобавок из-под снега. Кто там, кроме эсэсовцев, ходил в черной форме? В гражданскую войну «каппелевцы» вроде бы ее носили, «анненковцы», прочая белая сволочь. Только здесь, в охране этой долбаной, фельдфебель, как и у беляков, мог оказаться взводным, а поручик в рядовых «Поручик Безверхий, налейте вина!»
Они доплелись до угла, повернулии смолкло за забором чавканье по грязи невидимых прохожих, притих и обессмыслился как-то беззлобный матерок двух горожан, остановившихся, видать, чтобы потолковать. Серж усмехнулся: так вот, ненароком, можно и подслушать чужой секрет. И тут же отвлексяему, по-прежнему видевшему Ромку только со спины, показалось, что тот вытянулся, словно бы отдавая честь, хоть руку к берету не подносил. Опять галлюники, мать их! Или Предупреждать надо!
«Ой чего ты, девка, ходишь,
Не боишься мертвецов?»
«А зачем мне вас бояться?
Тут мой милый схоронен».
Кладбище там, старое Мулявское. Понял?
Понял, шеф.
И ничего как раз не понятно. И в первую голову, с кем себя сержант ассоциируетс девкой, что ли? Нет, вряд ли. Скорее с тем «милым»блатной сироп, романтика Выходит, Роман не знает, что и тут, где теперь стройплощадка, тоже было кладбище? Серж зазевался, нога соскользнула в лужу, и жидкая грязь заползла в кроссовку.
Я же убеждал в подразделении не материться!
Все подразделение тебе снится, сержантская твоя душа
Скажи лучше, шеф, где я смогу получить форму, а то с моей обувкой тебе мата в подразделении не искоренить.
Я узнавал. Велено выдать тебе Витюнину форму и снаряжение. Форму отнесешь в чистку, ботинки себе сам подберешь, чеки отдашь в бухгалтериюоплатят. Ясно?
Тьфу ты. А что с Витюней-то вашим стряслось? Мне и дырки в форме прикажешь заштопывать?
Дырки, дырки Витюня уволился, с нами не попрощавшись. Заявление оставил, это правда, и мне записку, что срочно отчаливает Вот отсюда наша дура хорошо смотрится.
Было бы чему смотреться. Серые, в рыжих потеках блоки, остатки стекол в квадратных окнах Они снова повернули, и Серж вздохнул облегченно: перед ним была забетонированная площадка с ржавыми рельсами, по которым некогда маневрировал башенный кран. Вблизи он смотрелся весьма внушительно, даже устрашающе.
Не свалится нам на голову?
Да постоит пока, пару годков уж точно простоит Так, говоришь, был в Афгане?
Нет, только после контузии лежал в госпитале с афганцами и подружился. А что?
Ну, есть же разница: был человек в Афгане или нет.
Я себя афганцем не называл, шеф. Вот друзья такие имеются.
А я вот на Кавказе побывал. Только этим если и захочешь похвалиться, так некому.
А на чьей же стороне, шеф? Если не секрет
Какие ж тут секреты? На справедливой стороне, понятно. А здесь за забором уже повеселее обстановочка.
Серж опешил. Это каким же надо быть тупарем, чтобы верить, что там была справедливая сторонав Карабахе или, не дай Бог, в Чечне! Но промолчать паренек не смог, нет: это у плебса в крови. Такой после срочной службы всю жизнь рассказывает, как бегал в самоволку, а уж если доведется под пулями в штаны наложить Значит, и про Афган спросил, чтобы получить повод самому похвастаться. Все в норме.
Тут, говорю, уже повеселее за забором-то.
А мне оно на фиг. За забором все едино не видно ведь.
Мало ли чего нам не видно, Серж. А существует.
Ты это про Парк Николая Островскогочто повеселее? Так там раньше это же кладбище начиналось, шеф. А вот название уместное подобралиимени полутрупа
Чего плохого тебе сделал Николай Островский?
А хоть бы и советскую власть, шеф.
Не смеши меня, Жорик.
Я Серж.
Прошу пардону. Николай Островский за советскую власть не отвечает. Это был младший комсостав, как ты и я. Мы что жза этот капитализм теперь отвечаем? А книжку Островский правильную написал.
Это где «прожить жизнь надо так, чтобы потом было чего вспомнить»? Ладно, ладно, я секу. Командный язык не употреблять, Колю Островского не трогать. Ты лучше скажи, шеф, отчего это мы во время обхода моего подменщика не встретили? Он что, на кране засел?
Тут вообще-то службане бей лежачего. Телекамер, как ты заметил, не имеется. Но Витюня от скуки там кое-чего подпаял. Если кто за ворота дернет или на забор сдуру взгромоздится, у нас в дежурке загудит и замигает. Так что никого из наших спящими на посту начальство покамест не засекло. Понял?
Тем лучше.
Пошли, я тебе Витюнину форму отдам. Сейчас мы Корзухина отпустим отсыпаться, а ты поезжай покушать, проветрись немногои чтобы в двадцать два ноль-ноль был здесь, как штык. Я пока за тебя подежурю. Зарплата ведь тебе с сегодняшнего дня идет? Значит, так будет справедливо.
Серж пожал плечами. Новая работа потихоньку начинала его доставать. Хотя, надо признать, забота временного начальничка о справедливости греет. А что форму после чужого дяди таскатьтак нам, татарам, к секонд-хенду не привыкать!
Глава 2. Корзухин
Корзухин разлепил веки, неизвестно зачем обвел глазами канцелярию и снова погрузился в полудремоту. Его не раздражало, что пошли вторые сутки дежурства, жрать только хотелось. Здесь не в пример покойнее, чем дома. Шестеро в двух комнатках смежных, обсосанной мебелью забитых, да еще сейчас, когда пацаны на каникулахэто тебе не шутка! А ночевать тут Корзухину нравилось куда больше: один в комнате, на стационарном топчане; можно закурить, не выходя из помещения и даже не вставая, если придет в голову такая блажь. Там, на Борщаговке, когда все укладываются на ночь, его местона раскладушке, с ногами под обеденным столом, что обидно напоминает о следственной тюрьме, где насчет спанья в общем такое же дерьмо ну, не намного хуже.
К тому же служебный телефон, ничейный. И деньги твои не жрет, как мобильная игрушка. Дома отчим, как пошел на пенсию, самолично следит, чтоб не звонил дружкам по стационарному, а если и позволиттак слова лишнего не скажи. Кто из домашних пробьется к телефону, так он, паскуда, карандашик достает, минуты записывает! А здесь, если повезет и попадешь на девчонку какую без определителя номера, можно и поразвлечься, когда не спится. Он вспомнил о Тоньке, с которой познакомился таким собственно способом, только это она случайно позвонила сюда, номером ошиблась Хорошая девка, душевная, больше такой у него не будет. И как во второй раз повторил себе Корзухин, что вдругорядь такая хорошая девушка ему уже не достанется, вдруг понял он, что это не одни слова, что так оно и будет, и на душе у него стало муторно. Коли так, следовало удержать Тоньку при себе подольше, а с этим у Корзухина всегда были проблемы.
Вагончик трижды легко содрогнулся. Старшой поднимался по лесенке, один. Корзухин дернулся было, потом вспомнил, что отсиживает лишнее, и снова прилег.
Не суетись, махнул рукой старшой. Привычно уселся за стол, протянул пачку «Примы» Корзухину, вернул ее в карман. Можешь идти. Выходишь по обычной схеме.
За малым полные трое суток дома, в лучшем случае у ящика, Корзухина не порадовали Устроиться бы куда по совместительству, да только ему и с этим невезуха. И здесь не видать бы ему места, если б не Роман Пойти учиться, что ли? Вон Роман после дембеля устроился же в эту, как ее, «Академию вневедомственной охраны», теперь диплом с водяными знаками имеет Ну, не в академиюмогут не принять, так на заочное или на курсы куда-нибудь. Чтобы посиживать, отучившись, за черным пустым столом, заказывать пиццу в офисна себя и на секретутку, и чтобы ходовая часть у нее, как у Тоньки, а личико развратное такое, как у той, что по ящику про музыкантов базарит
Опять кемаришь, Корзухин. А я сейчас водил новенького по охраняемому объекту, так Витюню вспомнил. Что лежит там, за забором, а мы с тобою жизнью наслаждаемся.
Корзухина, когда вспоминает он Витюню, едва слеза не прошибает. Витюня погиб, обеспечивая их безопасность. Ровно в условленное, до секунды выверенное время, он вырубил ток во всем квартале, но сам не уберегся. Витюня погиб, как герой, и Корзухину теперь саднило, что так и не успел он отдать Витюне занятую два месяца тому назад в веселый час двадцатку, и почти забылось, что и не собирался ее отдавать. Однако сказанное сейчас командиром поразило Корзухина глубиной, которую он назвал бы философской, если бы уверен был, что правильно понимает это слово.
Какая ж там сладость, командир? Денег взяли с гулькин нос, а в зону свободно можем угодить
Любая, знаешь ли, жизнь, хоть и в зоне, это наслаждение, это не то, что в сырой земле.