Уок покосился на руки Винсента. Костяшки пальцев испещрены шрамами. Ну правильно. Винсент и пацаном никому спуску не давал.
Наконец дорога стала забирать вниз, и открылась Сансет-роуд, где кинговский дом торчал в одиночестве наводил тень на белый день.
Соседи съехали, что ли?
Съехали. В смысле, сползли. В океан. Утесы рушатся, совсем как Пойнт-Дьюм. Дольше всех держался дом Фейрлона, но вчера и его не стало. Твой дом стоит поодаль, и вдобавок пару лет назад здесь построили волнорез.
Винсент взглянул на остатки фейрлоновского двора, на полицейскую ленту, которая отнюдь не казалась неуместной. Дома, расположенные поодаль, нейтрализовали ощущение, будто Кингу жить теперь на отшибе, но расстояние до этих домов было все же достаточным, чтобы каждый понимал, с какой конкретно точки открывается самый потрясающий вид.
Винсент выбрался из машины, прищурился на гнилой конек крыши, на упавшие ставни.
Я тут траву косил, сказал Уок.
Спасибо.
Уок прошел за Винсентом по извилистой дорожке, поднялся на крыльцо, очутился в прохладном полутемном холле. Бумажные обои с цветочками привет из семидесятых; миллион бархатных воспоминаний.
Я постель перестелил.
Спасибо.
И продуктов привез они в холодильнике. Курица и еще
Спасибо.
Не обязательно благодарить за каждую мелочь.
Над камином висело зеркало; Винсент прошел мимо даже не подняв глаз. Он теперь двигался иначе каждый жест был продуман и выверен. Уок знал, что в первое время целых несколько лет Винсенту приходилось очень тяжело, и речь шла не о слезах в подушку, а об участи симпатичного юноши, помещенного к законченным выродкам. Уок и Грейси Кинг писали письма и судье, и в Верховный суд, и даже в Белый дом. Умоляли хотя бы перевести Винсента в одиночную камеру. Ни черта не добились.
Посидеть с тобой?
Не надо. Езжай, занимайся своими делами.
Хорошо. Попозже загляну.
Винсент проводил Уока до двери и протянул руку для пожатия.
Уок же обнял его друга, который наконец-то вернулся. И не позволил себе задержать мысль на том факте, что Винсент вздрогнул, что напрягся в его объятиях.
Оба повернули головы на шум двигателя. По Сансет-роуд ехал знакомый внедорожник «Эскалейд».
Дикки Дарк остановил машину, вылез. В громоздком своем теле ему было неловко, как в костюме не по росту. Он держался ссутулившись, не поднимал глаз. Пиджак, рубашка, брюки всё черного цвета. И он всегда так одевался. Будто напоказ траур носил.
Винсент Кинг, меня зовут Дикки Дарк. Голос глубокий, серьезный. Ни намека на улыбку. Улыбки Дарка вообще никто не видел.
Я получал ваши письма, сказал Винсент.
Город изменился, не так ли?
Так. Кроме дерева желаний, я здесь ничего не узнаю. Помнишь, Уок, под корнями у нас была сигаретная заначка?
Уок рассмеялся.
Помню. А еще мы там держали упаковку «Сэма Адамса».
Помедлив, Дарк обдал Уока парализующим холодом глаз, после чего переключил внимание на Винсентову собственность.
Последний на улице дом ваш. И участком владеете вы, Кинг.
Винсент взглянул на Уока.
Миллион плачу. Нынешняя стоимость восемьсот пятьдесят тысяч, учитывая, в каком состоянии находится дом. А рынок он изменчивый.
Дом не продается.
Я даю хорошую цену.
Уок улыбнулся.
Отстань, Дарк. Человек наконец-то дома, а ты
Дарк еще некоторое время сверлил Винсента глазами, потом развернулся и не спеша зашагал прочь такой огромный, что даже протяженность его тени казалась неестественной.
Винсент неотрывно смотрел ему вслед, будто видел нечто не доступное Уоку.
* * *
Робину разрешалось оставаться в классе на три часа дольше, чем остальным детям. Под присмотром мисс Долорес он ждал, пока у сестры закончатся занятия в школе. Мисс Долорес согласилась сравнительно легко во-первых, потому, что за Робина просил Уок, а во-вторых, потому, что сам Робин не доставлял ни малейших хлопот.
Увидев сестру, он живо собрал вещи, подхватил рюкзачок и бросился навстречу. Дачесс присела перед ним на корточки, обняла его, помахала мисс Долорес, и они пошли домой.
Дачесс помогла брату с ремешками рюкзачка. Убедилась, что он не забыл в садике ни хрестоматию, ни бутылочку воды. Округлила глаза, увидев нетронутый сэндвич.
Ты почему не поел?
Прости.
Они вышли на стоянку, миновали припаркованный школьный автобус и несколько родительских внедорожников. Поодаль, на лужайке, разговаривали учителя. Чуть дальше ребята гоняли футбольный мяч.
Нужно кушать, Робин.
Да, только
Что?
Ты дала мне один хлеб. В серединке, между ломтиками, пусто, с неохотой сообщил Робин.
Не выдумывай.
Робин глядел себе под ноги.
Дачесс развернула пакетик с завтраком.
Вот чёрт
Все нормально.
Нет, не нормально. Она положила ладонь ему на плечико. Дома хот-доги приготовлю.
Робин улыбнулся, довольный.
Они принялись по очереди пинать камушек. По всей Ист-Харни-стрит прогнали, до самого последнего дома, до канализационного стока, куда, с Робиновой подачи, камушек и отправился.
У тебя в классе ребята про маму не болтали? спросил Робин, когда на переходе Дачесс взяла его за руку.
Нет.
А у меня болтали. Рикки Тэллоу мама кое-что сказала про нашу маму.
И что же?
Они нырнули под плакучую иву там пряталась тропка, по которой можно было с Фордхем-стрит попасть прямо на Дюпон-стрит.
Что ему к нам больше ходить нельзя, потому что наша мама плохо за нами смотрит.
Тогда ты к ним ходи.
Нет, у него папа и мама все время ругаются между собой.
Дачесс потрепала брата по волосам.
Хочешь, я поговорю с миссис Тэллоу? Может, что и придумаем.
Ага.
Дачесс знала Лию Тэллоу. С Уоком работает; их в полицейском участке только двое, да еще Лу-Энн старая, столько не живут. Вот случись в Кейп-Хейвене настоящее преступление разве они его раскроют? Да никогда.
Еще Рикки говорит, скоро его брат в колледж поступит, и тогда он займет его комнату. А в той комнате аквариум Дачесс, я тоже хочу аквариум.
У тебя есть маска для ныряния. Любуйся рыбами в океане.
На Мейн-стрит, у закусочной Рози, тусовались девчонки. Знакомая компашка с неизбежными молочными коктейлями. И занимают всегда конкретные два столика, на самом солнце. Дачесс и Робин прошагали мимо, за ними потянулся шлейф смешков и шепотков.
Они вошли в бакалею, увидели за прилавком миссис Адамс.
Дачесс выбрала банку сосисок, Робин притащил упаковку булочек. В кошельке было три бумажки по одному доллару. Всё, чем располагала Дачесс.
Может, еще картошку возьмем соломкой, чтоб жарить?
Она взглянула на запрокинутое личико Робина.
Не получится.
Ну тогда хотя бы кетчуп Без него хот-доги сухие.
Дачесс поставила банку с сосисками на прилавок, положила булочки.
Как дела у твоей мамы? Миссис Адамс глядела поверх очков.
Хорошо.
А люди другое говорят
На кой хрен вы тогда спрашиваете?
Робин повис у Дачесс на руке. Миссис Адамс могла сказать «Убирайся отсюда», но Дачесс вовремя шлепнула на прилавок три доллара.
Тебе нельзя так ругаться, упрекнул Робин уже на улице.
Как мама, ребятки?
Дачесс обернулась. Возле мясной лавки, вытирая о передник окровавленные лапищи, стоял Милтон.
Робин шагнул к витрине, вытаращился на кроликов, подвешенных за горлышки.
С ней все нормально, ответила Дачесс.
Милтон приблизился. От него разило кровью и смертью. Дачесс почувствовала тошноту.
Ты вылитая мать; тебе это известно?
Известно. Вы же сами и говорили.
В шерсти на предплечьях Милтона застряли крохотные кусочки сырого мяса. Милтон еще некоторое время таращился на Дачесс, будто не помня, кто он и что он; затем перевел глаза на прозрачный пакет, разглядел содержимое и скривился.
Это у тебя не то что не мясо это даже не сосиски. Такое в лабораториях растят. Подожди-ка здесь
Дачесс послушалась. Милтон, пыхтя и отдуваясь, направился в свою лавку.
Через пару минут он появился с пакетом из коричневой бумаги, туго свернутым и запечатанным, вместо сургуча, кровавым пятном.
Это морсилья. Кровяная колбаса. Маме скажи, что я дал. Пусть зайдет, я ей объясню, как правильно готовить.
Я думал, ее просто жарят, вмешался Робин.
Ну это разве что в тюрьме. Нет, если хочешь аромата этого особенного добиться, нужна гусятница с тяжелой крышкой и толстым дном. Тут всё дело в давлении и
Дачесс выхватила пакет, нашарила ладошку Робина и поспешила прочь, ощущая меж лопаток пристальный взгляд мясника.
Перед закусочной Рози она остановилась, вдохнула поглубже и повлекла брата внутрь. Не прислушиваться к шепоткам этих девчонок, игнорировать взгляды! В закусочной было людно, шумно, оживленно. Воздух пропитался запахом кофе. Обсуждали виллы свои и соседские; строили планы на лето.
Дачесс остановилась у прилавка, выхватила взглядом пиалу с порционными пакетиками кетчупа. Можно брать бесплатно, если что-нибудь купишь это ей было известно. Она покосилась на Рози та что-то строчила в гроссбухе.
Дачесс взяла один-единственный пакетик для Робина и хотела уже развернуться, уйти.
Не успела.
А по-моему, надо что-нибудь купить только тогда кетчуп получаешь задаром.
Дачесс подняла глаза. Кэссиди Эванс, ее одноклассница. Робин встревожился, стал переминаться с ноги на ногу.
Сморщенный в презрении нос, надувание блестящих карамельных губ, встряхивание ухоженными волосами именно такие мимика и жесты свойственны сукам.
Я взяла всего один пакетик.
Мисс Рози, у вас ведь кетчуп бесплатный только для тех, кто уже что-нибудь купил?
И сказала нарочно громко, тварь; а уж невинности в голосок подпустила через край.
Разговоры мигом стихли. Незнакомые люди уставились на Дачесс, жгли взглядами, как огнем.
Рози поставила чашку и шагнула за прилавок. Дачесс сунула кетчуп обратно в пиалу. Не рассчитала. Пиала брякнулась на пол, звон разбитого стекла вызвал жестокую судорогу.
Дачесс схватила Робина за руку и бросилась вон. Кэссиди спешила за ней, Рози кричала.
Потом они молча шли по тихим улицам.
Наконец Робин выдал:
Вовсе и не нужен нам никакой соус. Хот-доги и без него вкусные.
На Сансет-роуд два мальчика перебрасывались мячом. Робин на них так и уставился. Дачесс часто с ним играла. Задействовала плюшевые игрушки, солдатики, машинки, даже прутик, который казался Робину похожим на волшебную палочку. Иногда у Робина получалось привлечь Стар, но по большей части она проводила дни в гостиной. Лежала на диване шторы задернуты, свет выключен, звук в телевизоре тоже. Дачесс слышала термины вроде «биполярное расстройство», «повышенная тревожность» и «зависимость».
Что там такое? спросил Робин.
Им навстречу бежали трое ребят. Промчались мимо, обдав жарким ветром.
От кинговского дома драпают, сказала Дачесс.
Они с Робином дошли до конца улицы, остановились напротив. Окно в доме Винсента Кинга было выбито камнем, судя по дырке в стекле.
Уоку скажем?
За окном мелькнула тень, и Дачесс отрицательно покачала головой. Затем взяла Робина за руку и повела прочь.
5
С последнего ряда трибуны Уок видел, как овальный мяч, вращаясь, преодолел футов пятьдесят по воздуху и влетел в зачетную зону, где был выронен ресивером. Квотербек поднял руку, ресивер улыбнулся и отбросил мяч. Они его снова разыграют.
Всю сознательную жизнь Уок болел за «Кугуаров». Винсент одно время играл ресивером. Его имя на весь штат гремело как же, прирожденный талант. С тех пор «Кугуары» не особенно отличались. В играх навылет пару раз только выиграли, и то со скрипом. Однако каждую пятницу Уок появлялся на матче, занимал место. С обеих сторон от него неизменно устраивались группки размалеванных девчонок, глотки драли. После матча всей толпой вламывались к Рози. В закусочной становилось тесно от счастливых победителей и чирлидеров; общая атмосфера вызывала улыбку Уока.
Бросок у парня что надо, прокомментировал Винсент.
Точно, согласился Уок.
Он притащил упаковку пива «Роллинг Рок», но Винсент не выпил ни капли. Уок заехал за ним после дежурства, застал за работой, даром что уже смеркалось. Винсент успел набить мозоли, лицо у него было напряженное. За день он почти закончил замену половиц на террасе.
Пожалуй, из него выйдет профессионал, уронил Винсент. Парень на поле подал, и на сей раз ресивер поймал мяч с ликующим воплем.
Из тебя тоже мог бы выйти.
Ты разве меня не поспрашиваешь?
О чем?
Обо всем.
Не могу представить, каково там было.
Можешь. Не хочешь просто. Ну и правильно. И то, что я это пережил, тоже правильно. По заслугам получил.
Нет. Вышло несоразмерно содеянному.
Я был у нее на могилке. Только без цветов. Не знал, надо приносить или нет.
Пас следовал за пасом. Несколькими рядами ниже, с краю, в бейсболке задом наперед, сидел Брендон Рок. Уок давно уже замечал его на каждом матче.
Винсент проследил взгляд Уока.
Это Брендон там, что ли?
Он самый.
Я думал, он в команде будет. Он отлично играл.
У него с коленом проблемы. Один раз сустав выскочил, да так с тех пор и пляшет. Брендон работает в «Тэллоу констракшн»; продажами занимается. Хромает. Ему бы с тростью ходить, но ты же знаешь, каков он.
Раньше знал. Теперь нет.
Все еще ездит на отцовском «Мустанге».
Помню, как Рок-старший его купил. Пол-улицы тогда собралось. Еще бы. Машина зверь.
Ты еще мечтал угнать его.
Винсент усмехнулся.
Не угнать, а позаимствовать. Покататься и вернуть.
Брендон обожает свой «Мустанг». Наверное, видит в нем былые времена. Да ты взгляни на него. Прическа, прикид он будто в семьдесят восьмом жить остался. Нисколько не изменился. Да и мы прежние, если по большому счету.
Винсент откупорил пивную банку, но медлил сделать глоток.
А Марта Мэй она тоже почти прежняя?
Уок ответил не сразу. Имя «Марта Мэй» из уст Винсента вогнало его в секундный ступор.
Она адвокат, занимается в основном семейными делами. Живет в Биттеруотере.
Мне всегда казалось, что вы предназначены друг другу. Знаю, знаю юность зеленая и все такое; да только ты так на нее смотрел, Уок
Примерно так же, как ты смотрел на Стар.
Ресивер зазевался, мяч упал и запрыгал к воротам. Брендон Рок вскочил и со скоростью, удивительной для хромого, ринулся на поле. Сгреб мяч, но не ресиверу бросил, а квотербеку. Тот поймал его на лету.
Мастерства не растерял по крайней мере, в плане бросков, констатировал Уок.
По-моему, для него это только в минус.
К Стар пойдешь?
Она ведь сказала тебе, что видеть меня не хочет.
Уок нахмурился, Винсент улыбнулся.
Я ж по тебе как по книге читаю, Уок. И всегда так было. Ты вот выдал, что Стар нужно время; ну не бредятина ли, думаю. Тридцать лет куда еще-то? Потом рассудил: она права. Иногда за событием стоит слишком много. А у тебя-то с Мартой как?
Марта мы больше не общаемся.
А подробнее?
Уок откупорил вторую банку.
Ночь после приговора мы провели вместе. Она забеременела.
Винсент пристально смотрел на футбольное поле.
Отец у нее священник. Да ты знаешь. И про должность его, и про характер.
Вот же дерьмо.
Полнейшее.
Марта мечтала о рукоположении. Хотела пойти по святым отцовским стопам.
Уок откашлялся.
Короче, он ее заставил сделать аборт. Для ее же блага. Мы, типа, сосунки, куда нам Только, знаешь, некоторые вещи они через них не перешагнуть. Ладно бы сам преподобный Мэй; его взгляды я еще стерпел бы. Но Марта! Она смотрела на меня, а видела собственную ошибку.
А ты что в ней видел?
Я-то? Я видел в ней всё. Целую жизнь такую, как у моих родителей: пятьдесят три года душа в душу, сын, дом, общая судьба
Марта замужем?
Уок пожал плечами.
Шесть лет назад я отправил ей письмо. Перед Рождеством. Вытащил, знаешь, старые снимки; раскис. Она не ответила.
Еще есть время все уладить.
То же самое касается тебя.
Винсент поднялся.
Я, Уок, на тридцать лет с улаживанием опоздал.
* * *
Бар находился в Сан-Луисе: проехать немножко по хайвею, мимо непаханых равнин, и свернуть к Алтанон-Вэлли.