Дарк стоял поодаль от толпы любопытных. Дымовой столб взметнулся, окрасил небо серым. У Дарка в лице ни один мускул не дрогнул
Подай-ка ты назад, Вин. А то на тебя глядеть как-то некомфортно.
Вместе они прошли к дому, в тень стены.
Ты молился, что ли? Я думал, тебе взбрело с обрыва сигануть.
А она есть вообще разница между молитвой и желанием?
Уок снял фуражку.
Желание загадываешь, когда чего-то хочешь. А молишься о том, что необходимо.
В моем случае это одно и то же.
Они устроились на заднем крыльце. Свеженькие доски лежали штабелем. Жизни едва ли хватит, чтобы восстановить кинговский дом.
Вин, ты знаешь этого парня Дикки Дарка?
Я здесь никого толком не знаю.
Уок молчал не хотелось давить.
Этот Дарк буянил в доме Рэдли. Я вступился за девочку и за Стар. Больше некому было.
Уоку в упрек, не иначе. Ладно.
Стар говорит, они просто друзья. Заявлять в полицию отказалась.
Друзья; ну-ну
Опять эта нотка и теперь она Уоку не мерещится. Винсент до сих пор не остыл к Стар.
Сегодня ночью у Дикки Дарка сгорела недвижимость.
Винсент молчал.
Клуб в Кабрильо. Золотое дно. Дарк упомянул тебя, вот мне и пришлось
Я все понимаю, Уок. Незачем оправдываться.
Уок погладил перила.
Значит, сегодняшнюю ночь ты провел дома.
Полагаю, у парня вроде Дарка хватает недоброжелателей.
А я, кажется, знаю, с кем надо провести беседу.
Винсент отвернулся.
Поступил звонок. Один автолюбитель видел ночью девочку-подростка. На велосипеде по хайвею ехала.
А нельзя спустить дело на тормозах? В смысле, я понимаю, что говорю. Не мне вмешиваться, но ты сам подумай: она ведь ребенок. И не чей-нибудь, а Стар.
Ты прав. Кстати, у поджигателя, кем бы он ни был, хватило мозгов забрать пленку с записью видеонаблюдения. Так что, если поджигатель затаится
Ясно.
Вот так вот. Винсент больше ничего не сказал, Уок не допытывался. Беседу он запротоколировал так положено. Выполнил свою работу. И впредь будет выполнять.
Оставив Винсента, он занялся патрулированием улиц. Детей Рэдли обнаружил на Сэйер-стрит. Смекнул, что Дачесс выбрала путь, максимально удаленный от центра; кружной. Робин шел впереди, почти бежал вприпрыжку, но поминутно оглядывался не остался ли он в одиночестве? Дачесс, по своему обыкновению, двигалась, навострив ушки, будто каждую секунду ждала подвоха. Тем удивительнее, что, обернувшись на шум двигателя, она явила Уоку ровно ту же невозмутимость, какую он недавно наблюдал в Винсенте.
Уок заглушил двигатель, выбрался из машины. Солнце сверкнуло на сайдинговой отделке ближайшего к нему коттеджа. Сегодня руки не тряслись еще бы, такая доза допамина, вдобавок «на новенького». Передышка, он знал, продлится недолго.
Доброе утро, Дачесс.
И у нее тоже красные глаза, тяжелые веки. Два рюкзачка собственный и Робина. Джинсы, старые кроссовки, футболка с дырочкой на рукаве. Волосы, белокурые, как у матери, растрепаны, а бантик на месте. До чего же она хорошенькая Ребята ходили бы за ней целой свитой если б им (как, впрочем, и всему городу) не было известно про ее семью.
Уже знаешь о клубе Дикки Дарка?
Уок вглядывался Дачесс в лицо не выдаст ли она себя? Слава богу, не выдала. Пусть и дальше держится, пусть отвечает так, как ему, Уоку, надо.
Сегодня ночью клуб сгорел. Примерно в это же время какая-то девочка ехала по хайвею на велосипеде; есть свидетель. Слышала об этом?
Нет.
Это ведь не ты была?
Ночь я провела дома. Хоть маму мою спроси.
Ладони Уока сами легли на тугой живот.
В последние годы я не раз тебя прикрывал. Все время думал: а правильно ли поступаю? Когда тебя ловили на кражах
Дачесс сникла.
Я только еду таскала. Это мелочи.
Зато пожар не мелочь. Во-первых, речь идет о больших деньгах. Во-вторых, будь внутри люди, они бы погибли. Тут мне тебя не отмазать, Дачесс.
Мимо проехала машина. Старик-сосед; быстрый взгляд на эту парочку, потеря интереса. Ничего особенного: девчонка Рэдли снова вляпалась.
Я знаю, Дачесс, что за тип этот Дарк.
Обеими ладонями она потерла глаза. Ясно: не просто устала измождена. И нервное напряжение не скрыть.
Ни хрена ты не знаешь, Уок.
Произнесено это было тихо и даже спокойно а по сердцу резануло.
Давай дуй на Мейн-стрит. Карауль одних сучек, пока другие шопингом занимаются.
Уок не нашелся с ответом. Опустил глаза, принялся тереть полицейский жетон. Уволят и пусть. Переживет.
Дачесс резко развернулась и зашагала прочь. Ни разу назад не глянула. Только страх разлуки с братом ее в рамках и удерживает, думал Уок; не будь у Дачесс Робина, он, Уок, разрывался бы между профессиональным долгом и жалостью к этой девочке.
* * *
«Эскалейд» стоит возле школы; тонированные стекла отграничивают тот мир от этого, двигатель работает вхолостую просеивает версии. Глазам больно от желтых, как подсолнухи, школьных автобусов.
Дачесс не удивилась. Наслушалась от матери про космическое равновесие, причины и следствия. Помахала Робину, проводила его взглядом. Брат скрылся за красными дверьми.
Для Дачесс пожар не кончился: вспархивали клочья сажи, чиркали ее по голым рукам, марая кожу; в носу держался запах гари. Какого, блин, свидетеля вынесло на хайвей ночью, когда добропорядочным, не запятнанным правонарушениями гражданам полагается сладко спать в своих постельках? Западло, вот это что. С другой стороны и фиг с ним. Главное, Дикки Дарк получил по заслугам.
Дачесс пересекла улицу и направилась к школе. Там безопасно, учителя и охранник не пропустят посторонних. Ей не страшно, она пройдет рядом с «Эскалейдом», мимо темного окна.
Стекло поползло вниз. Физиономия Дарка, красные глаза, набрякшие веки ни дать ни взять утопленник. Только плоть утопленников набухает водой, а у Дарка набухла алчностью.
Дачесс застыла на месте. Коленки колотились одна о другую наверное, заметно, хоть она и в джинсах; зато взгляд твердый. Дачесс этим взглядом буквально пронзила Дарка.
Садись в машину, велел Дарк, без злобы, не повысив голоса.
Пошел ты.
Пробежала мимо стайка одноклассников. Не заметили Дачесс до нее ли им в последнюю школьную неделю? Они уже всеми мыслями на каникулах. Может, и неплохо было бы меньше выделяться, иногда думала Дачесс. Индивидуальность у нее? Допустим; а велика ли польза?
Заглуши двигатель и вынь ключ зажигания.
Дарк повиновался.
Дачесс обошла машину.
Дверь пусть будет открыта.
Он вцепился в руль толстыми своими пальцами. Ишь, костяшки какие и кастет не нужен.
Отпираться бесполезно, Дачесс.
Она глядела в небо.
Я не отпираюсь.
Ты слышала о причинно-следственных связях?
Дачесс покосилась на него. Печальный гигант-броненосец, существо из другого мира.
Только сунься.
Ты сама не представляешь, что натворила.
В пепельнице был единственный бычок смятый, докуренный до самого фильтра. И той марки, которую всегда покупала Стар.
А ты на свою мать не похожа.
Дачесс глядела в небо. Там, раскинув крылья, замерла птица.
Дарк почесал ладонь о руль.
Стар задолжала арендную плату. Для нее есть решение. Я прощу долг за услугу.
Моя мать не проститутка.
А я, по-твоему, сутенер?
Нет. Ты, по-моему, просто сука.
Слово повисло между ними.
Вот как. Ладно. Только имей в виду: может, я и не похож на мужчину но я мужчина.
Фраза получилась как будто сплющенная, но Дачесс холодом обдало.
Сегодня ночью ты кое-что у меня отняла.
Еще достаточно осталось.
Достаточно понятие относительное. Смотря для чего.
Дачесс сверкнула глазами.
Твоя мать, если б согласилась, отчасти компенсировала бы ущерб. Поговори с ней.
Пошел ты, Дарк.
Дачесс, мне нужна пленка с записью видеонаблюдения.
Зачем?
Знаешь, что такое «Трентон Севен»?
Страховая контора. Я рекламу видела.
Клуб был застрахован, но они отказываются платить, пока не изучат видеозапись. Думают, я имею отношение к пожару.
Так и есть.
Дарк глубоко вдохнул.
Дачесс стиснула зубы.
Не надейся, что я про это забуду.
Дачесс встретила его взгляд и не опустила глаз.
На то и расчет, чтоб ты помнил.
Не хочется, ох как не хочется применять к тебе особые методы
Прозвучало это так, что Дачесс поверила в его нежелание.
Но ты все равно применишь.
Да.
Он вытянул ручищу, едва не коснувшись Дачесс, порылся в бардачке, извлек солнечные очки. Захлопнул крышку не прежде, чем на Дачесс зыркнуло пистолетное дуло.
Даю тебе один день. Расскажи матери, что натворила. Расклад такой: или она соглашается на мои условия, или вам с ней пенять на себя. И еще ты вернешь мне пленку.
Ты ж ее Уоку отдашь.
Нет.
Страховые компании всегда сотрудничают с полицией.
Верно. Только ты должна решить для себя кое-что, Дачесс.
Что именно, Дик?
Теперь он наверняка уловил дрожь в ее голосе.
Что, по-твоему, хуже с полицией дело иметь или со мной?
Говорят, ты одного человека насмерть затоптал.
Врут. Он жив.
За что ты его?
Просто бизнес.
Пленку я пока у себя подержу.
Дарк уставился на нее этими своими бездонными, как два провала, глазами.
Не суйся к моей матери, понял? Тогда, может, и пленку обратно получишь.
Дачесс вылезла из машины, но не ушла сразу. Дарк смотрел на нее, вбирал взглядом каждую подробность. Впечатывал в память ее облик. Уже поднимаясь на школьное крыльцо, Дачесс пыталась угадать, что конкретно он увидел. Мимо спешили ребята их беззаботность вызывала головокружение.
Время еле ползло. Дачесс то косилась на часы, то отворачивалась к окну. Объяснения учителя не достигали ее ушей. Сэндвич она съела в одиночестве. Наблюдала за Робином, почти слыша легкий шорох песчинок это утекал сквозь пальцы ее мнимый контроль над ситуацией. Страшно представить, на что способен Дарк. Нужно добыть пленку. Дарк не отдаст ее Уоку; он обещал, и у Дачесс все причины верить ему. Люди делятся на две категории те, кто обращается в полицию, и те, кто этого не делает.
Прозвенел звонок, ребята заторопились вон из класса. Мальчишки вздумали сыграть в мяч, определить перед каникулами, за кем же первенство. В компании своих подлипал продефилировала Кэссиди Эванс.
Дачесс обогнула главный корпус, бегом бросилась к парковке, затерялась среди «Фордов», «Вольво» и «Ниссанов». Ее заметят, это как пить дать. Она выкрутится скажет матери, что живот заболел ничего страшного, «критические дни». Школьная администрация спустит прогул на тормозах.
Она удалялась от школы ей смотрели вслед, буравя спину взглядами. Дачесс выбрала кружной путь на Мейн-стрит нельзя, там полицейский участок, там Уок. Проклятая жара, просто нечем дышать. Руки-ноги липкие от пота, футболку хоть выжимай.
Фортуна-авеню, старый дом. Вот когда порадуешься, что не хватило времени уничтожить пленку.
Хлама во дворе уже нет мусоровоз приезжал.
Значит, на пленке можно ставить жирный крест.
Тяжело дыша, Дачесс озиралась, будто на Фортуна-авеню еще мог мелькнуть хвост предательницы-надежды.
Выдохнула и побрела на пляж. До вечера сидела на песке, не отрывая взгляда от океанских волн. Хваталась за живот взаправду разболелся, начались спазмы, Дачесс еле доплелась до садика Робина.
На обратном пути брат болтал без умолку: завтра у него день рождения, целых шесть лет он теперь совсем большой, ему полагается ключ от дома. Дачесс улыбнулась, потрепала его по волосам. Мыслями она блуждала далеко в таких краях, куда Робину не дай бог за ней последовать. Матери дома не было. Дачесс поджарила яичницу, и они поели, усевшись перед телевизором. Спустились сумерки. Она уложила брата в постель и почитала ему на сон грядущий.
А зеленую яичницу ты приготовишь, Дачесс?
Обязательно.
С ветчиной?
Дачесс поцеловала его и щелкнула выключателем. Закрыла глаза вроде всего на секундочку. Очнулась в полной темноте. Вышла из спальни, зажгла лампу. Снаружи доносилось пение.
Стар обнаружилась на террасе, на облупленной скамейке; вся залитая лунным светом, она играла на видавшей виды гитаре и пела любимую песню Дачесс. Прикрыв глаза, та слушала. Каждое слово было как алмаз с острыми гранями.
Надо сознаться матери. Рассказать, что наделала. Сожгла единственный мост, на котором они спасались от бушующих волн. Пока штиль и воды по колено; однако вал неминуемо нахлынет, утащит их в пучину, куда и лунным лучам не проникнуть, не нашарить их, обреченных.
Босиком, не боясь занозить пятки, Дачесс приблизилась к матери.
Ручеек аккордов все струился.
Спой со мной.
Нет.
Дачесс села рядом, долго возилась, устраивая голову на материнском плече. Мало ли, что она натворила; без мамы каждому плохо даже тому, кто вне закона.
Почему ты плачешь, когда поёшь?
Прости.
За что? За слезы?
Я звонила этому, у которого студия звукозаписи. Оказалось, он хотел со мной выпить.
И ты пошла?
Стар, помедлив, кивнула.
Таковы мужчины.
Что было вчера вечером?
Обычно Дачесс не спрашивала, но в этот раз ей требовалась ясность.
Некоторые люди от алкоголя звереют. Стар покосилась на соседний дом.
Это Брендон Рок тебя избил?
Все вышло случайно.
Для него твое «нет» пустой звук, да?
Стар качнула головой.
Дачесс этого не видела она смотрела вверх, на древесные кроны, царапавшие небо.
Выходит, на этот раз Дарк не виноват?
Последнее, что я помню, это как он помогал мне сесть в машину.
Осознание было как ледяной душ. На несколько минут Дачесс лишилась дара речи. И вдруг представила, как Дарк лапает ее мать. Упрямо стиснула зубы. Все равно поделом Дарку.
Завтра у Робина день рождения помнишь?
Стар сникла. Вид у нее был прежалкий: припухлость на губе нисколько не сдулась, фингал не побледнел. С таким лицом, если в зеркало посмотреться, еще больнее станет. А подарка Робину она не приготовила. Забыла.
Мама, я сделала кое-что плохое.
С каждым случается.
В смысле, непоправимое.
Стар закрыла глаза, снова запела. Дачесс прильнула к ней, стараясь не наваливаться всем весом, не мешать.
Она бы с радостью подхватила песню, если бы была уверена, что голос не дрогнет.
Не бойся, я сумею тебя защитить. Для этого матери и существуют.
Дачесс не заплакала, хотя слезы были как никогда близко.
10
Бесчестье падения Уок пережил без свидетелей.
И на том спасибо. Шагал себе, все было нормально и вдруг опрокинулся на спину, будто жук. Левая нога подвела. Просто взяла и отказала.
И вот он сидит в машине на больничной парковке. Приехал еще днем, но в «Ванкур-Хилл» так и не вошел. Кендрик предупреждала о проблемах с равновесием, но чтобы совсем потерять контроль, брякнуться всем прикладом? Это страшно.
Мурлычет рация. Сигналы несерьезные: «Бронсон: 211», «Сан-Луис: 1145». В руке стаканчик кофе из закусочной Рози, на сиденье обертка от бургера. Рубашка расходится на животе прикрыть живот рукой. Вялое дежурство выдалось. Вечером, пока было еще светло, Уок проехал мимо кинговского дома. Винсент, похоже, весь в работе. Ставни снял видно, будет ошкуривать и заново красить.
Уок обшаривал взглядом ночное небо, но мысли возвращались к болезни. Она оккупировала тело, проникла в кости, в кровь, в мозг. Синапсы вялые информацию вроде и не теряют, но доставляют с изрядной задержкой.
Он задремал, чтобы за несколько минут до полуночи быть разбуженным очередным сигналом.
Сигнал поступил с Айви-Ранч-роуд.
Уок облизнул пересохшие губы.
Сигнал повторился.
Уок завел двигатель, прорезал фарами ночную тьму. Помчался в Кейп-Хейвен. Звонивший не сообщил никаких подробностей, просил только приехать без промедления. Оставалось молить судьбу, чтобы закончилось пустяками. Может, так и будет. Может, просто Стар опять напилась.
С Эддисон-стрит он вырулил на тихую, сонную Мейн-стрит. В этой ее части даже фонари не горели.
Выезжая на Айви-Ранч-роуд, сбавил скорость. Выдохнул, не заметив ничего подозрительного ни скопления людей и машин, ни света в окнах.