Ловушка для блогераИрина Иванова
С новым годом!
Раз, два, три-звонко и на удивление стройно считала не столько подвыпившая, сколько разгоряченная всеобщей эйфорией компания.
На счёте пять дверь распахнулась и в зал вошла Лера. А может быть не Лера.
Все на мгновение замолчали и одновременно посмотрели в его сторону. Лёха повернул голову к выходу и пальцы со всей силы сжали ножку пластикового фужера с шампанским. Он уже больше получаса просто держал его в руке, даже ни разу не пригубив. Эффект замедленного движения, который сто раз показывали в кино, прямо сейчас демонстрировался на экране его реальной жизни. Но это почему-то не пугало. Скорее воспринималось с облегчением. Неожиданное, но вовремя подоспевшее спасение. Краем глаза он видел, как с улыбкой Чеширского кота владелец коворкинга Степан Загорский медленно подходит к Асе. Как протягивает ей мандаринку. Как его губы неестественно растягиваются, словно прилежный первоклашка старательно читает по слогам. Движения смазывались, а звуки, наоборот, становились резче и громче. И запахи. Хвои и мандаринов, мандаринов и хвои. Лёха не мог слышать, что Степан шепчет на ухо девушке, но при этом готов был поклясться хоть на Библии, хоть на Коране, да хоть на Конституции РФ, что тот издевательски напевает:
Я б других не замечал лиц,
Я бы твой боготворил дух
Всех бы синих подарил птиц
Жаль, что нет у вас таких двух.
Лёха отчетливо слышал, хоть и не понимал абракадабру, которую повторял Владимир Ытагаргын, прильнувший к экрану ноутбука. Улавливал пожелания, которыми обменивалась стайка девчонок, стоявшая ближе всех к ёлке и дальше всех от него. Различал смех за окном на улице. И даже, кажется, слышал, как за несколько тысяч километров отсюда бокал отца стукается о бокал мамы. При этом куранты стали бить все тише и все глуше, словно бы и сам телевизор, и Красная площадь, и президент нырнули глубоко-глубоко под воду. Лера шла прямо к нему и смотрела прямо на него. Его взгляд скользнул сверху вниз по глубоким и тяжёлым складкам её блестящего атласного платья. Медленно прогулялся по очертаниям груди, мазнул по бёдрам. Где-то он уже видел похожий цвет. Но сейчас было о чём подумать, кроме этого. Оставалось всего два удара, чтобы подвести итоги уходящего года. Точнее последних шести месяцев, так стремительно пролетевших и так сильно изменивших Лёхину жизнь. Казалось, что куранты будут бить целую вечность и этих несчастных двух ударов вполне хватит на то, чтобы всё решить. И кто больше всего виноват, и что лучше всего делать. Но не хватило. Эффект торможения пропал так же внезапно, как возник. И всё вокруг завертелось ещё быстрей, чем прежде.
Толпа троекратно проскандировала: «Ура!», все осушили разнокалиберные ёмкости и бросились обниматься, и целоваться. Лера подошла совсем близко. Пристально посмотрела ему в глаза и коснулась своими глянцевыми мокрыми губами его сухих крепко сомкнутых губ. Он на секунду замер, потом обнял её за талию и, чуть помедлив, ответил на поцелуй. Так и не поняв, Лера ли перед ним. Зато вспомнив, что точно такого же цвета как её наряд и помада на губах была брусника, что он в детстве собирал с пацанами на старой делянке.
Шесть месяцев назад
Что значит решил не поступать? А ЕГЭ это сраное зачем сдавали?
Отец Лёхи Григорий Михайлович в белой застиранной майке и спортивных трусах сидел за столом и без особого энтузиазма накалывал на вилку остывшие макароны. Стол был застелен когда-то яркой, но теперь уже изрядно вытертой и выцветшей клеёнкой с изображением синего неба, тёплого моря, горячего песка и заморских пальм. За окном смеркалось. Мать Лёхи, учительница химии в его же школе Нина Николаевна подошла к окну и задёрнула светлые, связанные крючком ажурные занавески:
Ну сдал ведь Молодец
Я спрашиваю: на кой ляд? повышая голос и бросая вилку на стол громыхнул отец. КПД какое, я спрашиваю? КПД мне покажите!
Нина Николаевна приложила палец к губам и посмотрела умоляюще. Развернулась, вышла из кухни и на цыпочках подошла к закрытой двери в Лёхину комнату. За дверью было тихо. Она ещё раз прислушалась, настойчиво постучала:
Сыночка, ну иди поешь. Ну остыло же всё.
Постучав для верности ещё раз и не дождавшись никакой реакции, вернулась на кухню. Включила чайник, достала c полки большой фарфоровый заварник, расписанный под гжель, обдала кипятком, насыпала заварки.
Мир меняется, обратилась она к мужу.
Что так прям сильно изменился, что жрать больше не треба? Что можно святым духом питаться? перебил он.
Нина Николаевна ничего не ответила, присела рядом, налила себе в кружку чай, плеснула немного молока и придвинула поближе вазочку с клубничным вареньем. Какое-то время родители молчали, старательно делая вид, что каждый занят своей трапезой.
Не хочет учиться-хер с ним, не выдержал первым отец. Пусть работать идёт. Может после пары дней уже захочет.
Встал из-за стола и поставил посуду в раковину:
Завтра же на железку к дяде Васе могу устроить. Это ваш сказочный мир меняется, а железная дорога не меняется. Железная дорога-это стабильность! Это-сытое сегодня, завтра и послезавтра.
Разве, что сытое, тихо и задумчиво произнесла Нина Николаевна. А мечты, а перспективы? Себя молодым забыл? Забыл, как мы вообще на этом БАMе, чтоб ему провалиться, оказались? дрогнул её голос.
Григорий Михайлович подошёл к жене, легонько коснулся рукой волос:
Ну, прям уж и провалиться? Что тебя конкретно не устраивает? По существу? спросил он настолько ласково, насколько только умел.
Меня всё устраивает, улыбнулась ему в ответ жена.
И тут в проём кухонной двери просунулась лохматая Лёхина голова:
А вот меня ничего не устраивает! Я тут мёрзну постоянно! заявила дерзкая голова и снова исчезла.
Отец Лёхи демонстративно сжал кулак, погрозил в пустоту и вопросительно посмотрел на жену.
И это нормально. Нормально, когда детей не устраивает жизнь родителей. Они свою должны прожить. Новые шишки набить.
Григорий Михайлович устало махнул рукой и закурил:
Да шишки то всегда одни и те же.
Блогер это сейчас настоящая профессия. Ты просто древний как мамонт. Не знаешь ничего. А я вот читала одну статью Есть такая профессия
Нет такой профессии! хлопнул по столу муж и, затушив едва прикуренную сигарету, ушёл спать.
А Нина Николаевна ещё долго не ложилась. Перемыла всю посуду, ещё раз выпила чая. Больше часа сидела одна на кухне, смотрела в тёмное окно и думала о чём-то своём. Потом включила маленький телевизор, что висел на стене, но почти сразу выключила и неохотно побрела в спальню. Легла и сделала вид, что быстро уснула, хотя прекрасно знала, что точно так же делает вид муж, а на самом деле тоже не спит.
Не сомкнул глаз этой ночью и сам Лёха. Пока родители переругивались на кухне, он листал интернет страницы на планшете. Ещё и ещё раз убеждаясь, что всё делает правильно.
«Семилетний блогер заработал 22 миллиона долларов на Ютубе. Как стать звездой Инстаграма за неделю. Десять способов превратиться в миллионера с помощью Твиттера " подмигивали ему разноцветные заголовки. Но главное-со стены ободряюще улыбалась Лера.
Леха встал с кровати, подошёл к её портрету. Медленно провел пальцем по её пухлым и чувственным губам. Какое-то время ещё постоял, любуясь белозубой улыбкой, точеным носиком и копной огненных волос, развевающихся на ветру, и снова прыгнул на кровать. Сидел в полной темноте и вспоминал, как эта картина появилась в его комнате. Как сначала мучительно долго выбирал фото в её Инстаграме, чтобы загрузить на сервис изготовления пазлов. Решение далось не просто. Все фотографии были совершенны. На всех она была обольстительна и на всех безумно желанна. В итоге взял четыре штуки и просто наугад ткнул пальцем. Потом почти три недели ждал доставки. Каждый день проверял почтовый ящик и даже несколько раз забегал, на всякий случай, на почту. Чем окончательно взбесил местную работницу, и та пригрозила в следующий раз спустить на него собак. Потом по кусочкам, растягивая удовольствие на несколько вечеров, собирал любимое лицо. Он касался пальцами всего лишь картонных фрагментов, но его мозг в это время рисовал целые фантастические миры. Параллельные вселенные в которых он гладит не бездушный шершавый картон, а настоящую живую Леру. Eё румяные щечки, её непослушные волосы. В своих мыслях он гладил даже то, что осталось вне изображения, попавшего на итоговую картину. То, что не вошло. Наверно ещё и поэтому он собирал пазлы не в дневное время суток, а поздними вечерами. Чтобы продлить волшебство на всю ночь. Чтобы во сне не просто дотрагиваться до своей потаённой мечты, а вытворять с ней гораздо более смелые вещи. Наверно даже такие смелые, какие возможны только во снах. И на какие он никогда и не за что не решится в реальности.
Сейчас, когда он снова видел Лерино лицо на стене, ему стало невыносимо больно от желания захватить эту картинку с собой. Но нет. Решение принято. Плоть его всё ещё бунтовала, но головой он прекрасно понимал, что желание это детское и глупое, что не стоит брать с собой ничего лишнего. К тому же Лера со всеми её чарующими улыбками и пленительными изгибами всегда c ним, всегда в его телефоне, двадцать четыре на семь. Да, формально между ними сейчас восемь тысяч километров. Они, по сути, не знакомы. Но это всё неважно. Потому что он уже целый год просыпается и засыпает вместе с ней. Потому что скоро эти километры растают. Как растает словно сон на рассвете этот ветреный, холодный посёлок. У которого даже имя максимально колючее. Максимально неуютное. Максимально пробирающее до костей. Максимально лишающее любых надежд.
***
«Зато максимально честное» решил Лёха, шагая в пять утра на железнодорожную станцию. За спиной оставались хмурые серые пятиэтажки, лай потревоженных собак и запах черёмухи. Возле указателя с перечёркнутым словом «Февральск» парень остановился и сделал селфи. Тут же разместил его на своей страничке в Инстаграм. Ещё одно фото щёлкнул на фоне ярко-салатного, сильно покосившегося, но свежеокрашенного поселкового магазина с аляповатой вывеской: «Минисупермаркет». Привычным и доведённым до полного автоматизма жестом пролайкал все новые фотографии Леры. И вдруг услышал далёкий, протяжный гудок паровоза.
О нет, только не это! Он рванул с места в ту же секунду и побежал так, как никогда в жизни не бегал. Привычный лозунг: «Главное-не победа, главное-участие» для данной ситуации совершенно не годился. Лёха рванул отчаянней и стремительней, чем на областных соревнованиях по лёгкой атлетике. Тогда ставкой была всего лишь поездка на очередной этап соревнований. Сегодня же ставкой был билет в новую жизнь. Собственно, даже не билет, а сама его будущая жизнь. Которой просто не будет, если он опоздает на поезд. Не будет интересных путешествий, новых друзей и новых впечатлений. Не будет настоящей Лериной улыбки и настоящей Леры. Будут только мамины слёзы, папино ворчание, вечная железка и вечный холод. Разумеется, урождённый посёлка «Февральск» излишне драматизировал. Ну, а кто в его возрасте не драматизирует?
Увидев, что поезд трогается, Лёха до предела напряг все мускулы и натянул сухожилия. Помчался практически ничего вокруг себя не видя. Что есть силы. На самую важную для него сейчас медаль. А в голове в это время чередой сменялись картинки. Словно кадры допотопных диафильмов, что однажды нашёл у дедушки. Вот мама тихонько, а потом всё громче и настойчивей стучится в дверь его комнаты. Вот она закрывает распахнутое окно. Садится на смятую постель. Несколько раз перечитывает записку. Обхватывает руками голову. Вот в комнату заходит хмурый отец. Усаживается рядом. Обнимает жену за плечи.
Спортсмен что ли? услышал он сверху чей-то сиплый голос и увидел, как проводник, стоящий на подножке, тянет ему руку. Леха цепко ухватился, и усатый пожилой дядька втащил его в тамбур.
Сильный чертяка, ухмыльнулся дядька, потирая предплечье. Достал пачку сигарет из кармана, закурил, протянул Лёхе. Тот отрицательно помотал головой и попытался восстановить дыхание, слегка наклонившись вперёд и упёршись руками в колени.
Точно спортсмен. Одобряю. Я тоже когда-то был спортсменом. Футбол очень любил. А билет то у тебя имеется, атлет? Или с билетом не по-спортивному?
Лёха сдернул с плеча сумку, достал телефон и показал экран проводнику. Тот взял в руки телефон, достал из кармана рубашки очки, надел, посмотрел внимательно на экран:
А нормального билета, стало быть, нет? Бумажного? Эх, куда катится этот мир? Эпоха цифровых дебилов, прости, господи.
Лёха смущённо улыбнулся, уставился в пол.
Стало быть в Благу намылился? спросил его проводник, отдавая телефон обратно.
Не совсем, смущённо ответил Леха.
В Москву что ли?
Лёха выпрямился и поднял глаза:
Хм. А как вы догадались?
Да тут и гадалкой быть не надо. По глазам твоим всё понятно. Эх, пропадёшь ты, хлопец в столице. Слышал небось, что где родился, там и пригодился?
Вы даже не представляете сколько раз, улыбнулся Лёха и попрощавшись, и поблагодарив работника железки, прошёл в вагон. Ритм дыхания быстро пришёл в норму, но сердце в грудной клетке продолжало танцевать. Только уже не безумный канкан, а скорее какой-нибудь медленный вальс. Леха попытался вспомнить, какую мелодию они слушали однажды на уроке. В конце концов, как это ни странно было ему самому, вспомнил. Вальс цветов Чайковского. Точно, именно эта музыка сейчас звучала у него в груди. Только почему они слушали её на уроке математики? Этого он вспомнить не смог.
А дома, на кухне тем временем мама и отец завтракали. Нина Николаевна пила растворимый кофе и одновременно перелистывала страницы на планшете сына. Григорий Михайлович смотрел укоризненно. Увидев, что от его красноречивого взгляда супруге ни тепло, ни холодно, схватил пульт от телевизора и начал щёлкать по каналам:
курс рубля резко снизился к доллару после того, как
самолёт потерпел аварию
между Китаем и Россией
в Москве пропала, а предположительно похищена известная бьюти блогер, сыгравшая главную роль в картине «Солнышко лесное».
Оставь, остановила его жена, когда он собирался переключить канал. Дослушав до конца сюжет, она снова уткнулась в экран планшета.
Григорий Михайлович выключил телек и раздражённо бросил пульт на стол:
Ну, хочешь, я участковому позвоню? Пацан по закону ещё два месяца несовершеннолетний. Задержат, вернут- обратился он к супруге.
А потом что?
Образумится, может
Да, нет, Гриш, не надо. Вырос наш птенчик уже, пусть летает.
Нина Николаевна подняла глаза на мужа, посмотрела долгим-долгим взглядом. Потом встала, поцеловала в макушку и начала мыть посуду.
***
Лёха вздрогнул и проснулся. На соседнее кресло шумно плюхнулась какая-то дама. Она разложила вокруг многочисленные пакеты, а одну из сумок даже поставила ему на колени. На вид девица была старше его. Но вот на пару лет или на весь десяток, он бы определять не рискнул. Волосы, такого белого цвета, что удавилась бы от зависти любая Снегурочка, были распущены и доходили до самой поясницы. Губы слишком большие и пухлые, явно накаченные. Ресницы слишком длинные и густые, чтобы заподозрить натуральность их происхождения. А вот сиськи вроде свои, родные. Маленькие, стоячие, со смотрящими вверх бесстыдными сосками. Размер был настолько скромный, что его обладательница не считала нужным носить бюстгальтер.
Лёха многозначительно посмотрел на сумку, которую на него так бесцеремонно водрузили. Медленным изучающим взглядом прошёлся по голым ногам нежданной попутчицы. Та нисколько не смутилась: повернулась к нему лицом, открыла маленькую сумочку, достала из неё блестящую косметичку. Взяла своими тонкими, очень изящными, и, как ни странно, без всякого маникюра на ногтях, пальцами маленькое зеркальце. Посмотрела в него, капризно надула губки, повозила по ним помадой. Потом собрала всё своё хозяйство и сложила обратно в сумку, по-прежнему не говоря ни слова и не обращая на Лёху никакого внимания. Достала телефон из нагрудного кармана стильной бежевой рубашки, снова недовольно надула губы и щёлкнула селфи. Нажала на имя «Андрей» в списке контактов и низким грудным голосом, не громко и спокойно заговорила:
Зая, я возвращаюсь. Нет, спасибо. Нет, даже слушать не хочу.
Лёха вспомнил как однажды на пасеке у деда до тошноты объелся липовым мёдом. Как погружал ложку в стеклянную банку и как медленно стекали с неё тяжелые янтарные капли. Вот такой же сладкий и тёплый голос был у порно Снегурки. И пахло от неё тоже сладко-сладко, то ли какими-то цветами, то ли карамельками.
И провинцию у моря не хочу. Вообще больше никаких провинций, никаких малых родин. Без меня, зая, без меня.
Лёха ухмыльнулся. Она явно посылала куда подальше этого неведомого Андрея. Но делала это таким голосом и таким тоном, словно объяснялась ему в любви. Словно не говорила, а напевала какую-то песню, возможно даже колыбельную. Небось, китайцы, что сидели недалеко на полу, именно так и подумали. Вон как уставились, даже про лапшу свою напрочь забыли. Он посмотрел в их сторону, подмигнул одному. Узкоглазый земляк смутился, поспешно опустил взгляд обратно в коробку и продолжил жадно поглощать пустые калории, щедро сдобренные лошадиными дозами глутамата.