Нет! Вот же досада. Ей так нравятся эти духи. К тому же они совсем не дешевые.
Блейз начинает собирать стеклянные осколки.
Оставь, хмурится Оливия, злясь уже не столько на него, сколько на себя. Надо же быть такой доверчивой. И подумать только, он обманывал ее не с кем-нибудь, а с Мейси Браун. Будь это не Мейси, Оливия не порвала бы с Блейзом. И не познакомилась бы с Итаном.
И Лили бы не убежала.
Притормози, Лив. Охлынь. Блейз поднимает руку. Я только заберу кроссовку. Он медленно наклоняется, не спуская глаз с Оливии, как будто онадикий зверь, готовый к прыжку. Поднимает «Пуму», засовывает ее под мышку.
Позволь объяснить, не в первый уже раз просит Блейз и выпрямляется.
Она отступает к встроенному шкафу. Кроссовок должен быть где-то здесь. Сдвигает ногой собственную обувь, сметает с полки дизайнерские сумки, и они падают кучкой на пол. В ее поиске никакой логики, но сейчас она не в состоянии думать логически.
Оливия хочет, чтобы он убрался, но он не уберется, пока она не отыщет второй из пары его любимых кроссовок. Но «Пума» в руки не дается.
Лив Лив Оливия
Я ищу. Черт. Она сдвигает корзину с бельем и поворачивается. Не могу найти
Блейз поднимает второй кроссовок.
Был под кроватью. Эй, малышка. Он идет к ней через комнату. Я
Я тебе не «малышка». Она тычет в него пальцем. Мейси Браун? Неужели? Когда на экране его телефона выскочило имя Мейси, Оливия почувствовала себя так, словно кто-то схватил ее сзади на полном бегу. Из нее словно вышибло дух, а легкие наполнились десятилетиями боли и печали.
Это не я. Это Шейн.
Он что, принимает ее за дурочку?
Нет, нет. Между нами все кончено.
Черт возьми, Лив. Он недоуменно смотрит на нее.
Она выходит из комнаты, которая уже пахнет, как парфюмерная, в которой еще живут воспоминания о других отношениях, выдохшихся задолго до истечения срока годности. Духи «Джимми Чу» подарил Итан. Подарил в ее первый, после того, как они начали встречаться, день рождения. С тех пор она свыклась с этим ароматом и не могла забыть его так же, как не могла забыть их расставание.
Блейз идет за ней в переднюю, и она слышит его тяжелые, размеренные шаги.
Вчера Шейн взял у меня телефон. Откуда мне было знать, что этот придурок засунет его себе в штаны?
Фу. Она морщится. Чего ей не надо, так это подробностей.
Про Шейна там ничего нет. Ни в одном сообщении. Мейси думает, что это все пришло от тебя, и то, что на фото, твое. Как я это понимаю, ты сам послал ей фото своего
Это. Не. Я. Шейн попросил телефон, чтобы позвонить. И отправил ей свой член.
Если так, то ты должен был сказать Шейну, чтобы он все объяснил. А ей самой не следовало обманывать себя и думать, соглашаясь встречаться с Блейзом, что все будет легко и просто. Тем более после их прошлой, давней истории. Как там говорят? Чтоб не обжечься, держись подальше от огня? У нее предостаточно причин, чтобы избегать таких вот запутанных ситуаций. Свяжешьсябольно будет. Обожжешься.
Я и не думал ни о чем таком, пока ты мне не позвонила.
А почему Мейси вообще у тебя в контактах?
Она там сто лет уже.
В передней ее взгляд цепляется за некий предмет. Оливия сворачивает в комнату, привлеченная игровой системой. Блейз не отстает.
Сбросила свою инфу, когда мы отмечали десятилетие окончания, а я не удалил. Хотя и надо было. Извини.
Оливии там не было. Причину найти можно: работа, смена местожительства. Она находилась тогда в Сан-Франциско. Но, по правде говоря, не хотела наткнуться на Итана. Не хотела видеть их с Блейзом в одной комнате? Не хотела подносить зеркало к прошлым ошибкам? Если бы она не впустила в свою жизнь Итана, ее младшая сестра была бы жива.
Позднее она узнала, что он тоже не пришел на вечеринку.
Полегче, Ливи, уймись. Это же сто лет назад было. Мы с тобой тогда еще даже не встречались.
Оправдания, оправдания
Это ты оправдываешься, возражает Блейз, и в его голосе звучат нотки горечи. Тебе нужна причина, чтобы порвать со мной. Ты ищешь ее с того самого дня, как мы снова сошлись.
А вот этого делать не следовало. Но он только что закончил ремонт в ее доме, был внимателен к деталям, не допустил ни одной ошибки, так что она осталась довольна. Уже в последний вечер, зайдя в новенькую кухню, чтобы подписать наряд на выполнение работ, он смущенно пригласил ее пообедать.
Парень, отнюдь не страдающий застенчивостью, Блейз заметно нервничал, боясь получить отказ. Потом он улыбнулся, и Оливия увидела в нем того мальчишку, каким знала в те давние летние месяцы. С ним она чувствовала себя в безопасности. Когда-то, давным-давно, они прекрасно ладили, так почему бы и не принять приглашение?
Видишь? Вот в чем твоя проблема, продолжает Блейз. Ты предполагаешь в людях худшее. Ты никому не доверяешь, поэтому, что бы ни делала, к чему бы ни прикасалась, все заканчивается пшиком. Он изображает соответствующую гримасу.
Неправда, сердится Ливия. Конечно, не все. Ее карьера иллюстратора в быстро пошедшей в гору высокотехнологичной компании сложилась вполне успешно. Благодаря этому предприятию она «вышла в отставку» в тридцать три года и переехала в Сан-Луис-Обиспо, в дом, который отец продал ей за один доллар как подарок по случаю окончания колледжа. Дуайт владел домом много лет и до совершеннолетия дочери сдавал его в аренду. Съемщики неоднократно менялись, что не лучшим образом сказалось на самом строении. Но после перестройки и ремонта Ливия могла наконец реализовать проект своей мечты: писать и иллюстрировать свои собственные графические романы. У нее были все основания гордиться своими достижениями.
Отношения? Ее отношения никогда не заканчивались ничем хорошим, так не лучше ли прекратить их сейчас, пока они не стали еще хуже?
Все ты, тоном обвинителя говорит Блейз. А как же я? Ты выкидываешь меня вон, ладно. Но, по крайней мере, выслушай.
Слишком поздно.
Перестань, Ливи. Всего лишь прошлым вечером ты умоляла меня
Замолчи! Чего ей не надо, так вот этих напоминаний о том, как хорошо ей с ним. Тем более сейчас, когда она пытается, как он красноречиво выразился, выкинуть его вон. Ее шрамы лежат глубже дна этого озера, в котором они купались когда-то, лежали на спине, держась за руки и глядя в небо. Оливия вырывает шнур его «Макинтоша» из своего приемника.
Нет! Нет, нет, нет. Блейз роняет кроссовки и отталкивает ее. Не трогай. Он осторожно снимает проигрыватель с полки, берет в руки и поворачивается к ней. Возьми это. Он указывает подбородком на стоящий на полу ящик из-под молока с его пластинками.
Оливия поднимает пластинки и идет за ним к передней двери. Ее взгляд соскальзывает с его спины чуть ниже. Да, задница симпатичная. Вот чего ей точно будет недоставать, так это возможности полюбоваться и этой задницей, и им самим. Плохо, что она не может доверять ему. Или, если уж на то пошло, кому-либо вообще. Она просто устала от предательств. Как будто на лбу у нее неоновая надпись ПОИМЕЙ МЕНЯ, и с этой надписью она идет по жизни. Вернуться в норму после разрыва дело нелегкое. Каждый раз как будто теряешь частичку себя. Когда они разошлись в прошлый раз, в школе, она еще долго не могла прийти в себя. Нет, не совсем так. В себя она не могла прийтида в общем-то так и не оправилась полностью, с тех пор как их летние каникулы у Уитменов испортил Лукас.
Не выбрасывай мою коллекцию, бросает через плечо Блейз.
Не выброшу. Не такая уж она стерва.
Привет, Блейз.
А, Эмбер, привет. Он проходит мимо лучшей подруги Оливии. Эмбер устроилась на ступеньках веранды с бутылкой пино-нуара.
Спасибо, что пришла, говорит ей Оливия.
Да, думаю, это было неизбежно. Как всегда.
Смущенная осознанием своей очередной неудачи на этом поле, Оливия опускает голову.
Эмбер ухмыляется.
Для историия надеялась на вас, ребята. Но раз уж дошло до этого, жалеть не стану.
Для Эмбер такого рода сцена не первая. Именно ей Оливия позвонила после того, как сцепилась с Блейзом. Тот случай закончился для нее разбитой губой, и потом она уже никогда не изгоняла бойфренда, не обеспечив присутствие на месте подруги. Когда-нибудь она все же перестанет приглашать мужчин в свой дом.
Блейз бережно ставит проигрыватель на дорожку, Оливия делает то же самое с ящиком, но с меньшей деликатностью.
Осторожнее, сердито ворчит он и, достав телефон, направляется к Эмбер. Ты спала с Шейном. Скажи Лив, что здесь не я. Он увеличивает фотографию на своем айфоне «11 Про Макс».
Господи. Убери эту гадость. Эмбер накрывает глаза ладонью.
Да имел я тебя
Нет уж, спасибо. С меня и Майка достаточно. Эмбер допивает вино с таким видом, будто смывает им оставшийся во рту привкус фото.
Блейз засовывает телефон в карман и поворачивается к Оливии.
Так чем мне убедить тебя, что между мной и Мейси ничего не было?
Оливия отводит взгляд. У нее уже нет сил проходить с ним одно и то же.
Ну ладно, пусть так. Блейз переминается с ноги на ногу, скребя подошвами бетон.
Пусть так, повторяет за ним Оливия, стараясь не обращать внимания на шевельнувшегося где-то в животе червячка сожаления. Она обманулась, убедив себя в том, что они смогут сохранить легкие, ни к чему не обязывающие, приятные для обеих сторон отношения.
Ей будет недоставать его, как недостает семьи, потому что одно время он и был семьей. Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не извиниться, не признать, что, может быть, делает ошибку.
Эмбер вскидывает бровь.
Ты точно хочешь, чтобы он ушел?
Да, а что?
Оливия пожимает плечами.
Просто так. Решила удостовериться, пока еще не поздно переиграть. Ты на чьей стороне?
Он мне даже нравится, хотя и с пучком на макушке. И твой «мерседес» он не угонял.
Блейз бы ничего такого не сделал. Если не принимать в расчет сегодняшний прокол, он слишком милый.
Тогда зачем здесь я? И почему ты с ним завязываешь?
Оливия дергает бровью.
Серьезно? спрашивает она, думая в этот самый момент о том, что Блейз прав на все сто процентов. Она искала повод, чтобы расстаться с ним, и Мейси любезно предоставила ей этот повод в форме
Стоп, хватит.
Так или иначе картина достойна тысячи слов.
Блейз перекидывает ногу через седло мотоцикла, и боль сожаления режет грудь, но не настолько сильно, чтобы окликнуть его и вернуть или признать свою ошибку.
Забыл свои вещички, кричит Эмбер.
Да. Я там все сложил. Блейз застегивает ремешок шлема. Вернусь попозже на пикапе. Вы их не трогайте. Он опускает визор, газует, спугивая стайку черных дроздов, рассевшихся на высоченной сосне по ту сторону улицы, и, показав Оливии средний палец, срывается с места.
Она шумно выдыхает. Уехал. Свободна.
Оливия убирает со лба длинные, цвета корицы локоны, откидывает их назад и поворачивается к подруге. Взгляды встречаются. Эмбер поднимает брови.
Что? сердито рявкает Оливия.
Эмбер поправляет растрепавшийся «хвост» и подливает в бокал вина.
Ты думаешь, он говорил правду? задумчиво произносит Оливия.
Ее давняя, с первого курса колледжа, подруга отпивает вина.
Что я думаю, то неважно.
Оливия садится рядом с ней на ступеньку.
Он говорил правду.
Ага.
Оливия вытягивает ногу, достает из переднего кармана узких джинсов одну-единственную сигарету «Мальборо» и зажигалку. И то и другое приготовлено заранее. Она знала, что захочет закурить после его отъезда. Дрянной этой привычкой Оливия обзавелась в Сан-Франциско, где работала по семьдесят и больше часов в неделю. Иногда сигарета помогала снять напряжение там, где с этим не справлялись ни секс, ни спортзал. А тут еще и ее давний кошмар вернулся. Хорошо, что сон у нее не в числе приоритетов.
Оливия щелкает зажигалкой, затягивается и, почувствовав нерешительность Эмбер, выпускает в ее сторону длинную струйку дыма.
Выкладывай.
Эмбер вздыхает.
Знаешь, Шейн такой идиот Ее глаза вдруг оживают. Посмотри-ка вон на ту машину.
Оливия поворачивает голову. Прямо за лужайкой подкатывает к бордюру и останавливается едва ли не впритык с красной «теслой» Эмбер новенький, сияющий лаком двухдверный «линкольн континенталь». Сидящая за рулем пожилая женщина подается вперед через приборную панель, и ее кресло скользит едва ли не к самому рулю.
Вау, восхищенно комментирует Эмбер. Новехонькая. 77 или 78?
Что-то вроде этого, рассеянно кивает Оливия, стараясь рассмотреть пассажиров голубого старичка. На переднем сиденьепарнишка лет четырнадцати. Возможно, внук женщины за рулем. Оба, ничуть не смущаясь, разглядывают Эмбер и Оливию через открытое окно.
У вас тут дворовая распродажа? спрашивает женщина.
Эмбер отрывисто смеется.
Забирайте все. Оно ваше, негромко, чтобы слышала только подруга, бормочет она.
Оливия чувствует, как вдруг ни с того ни с сего начинает колотиться сердце. В мальчике есть что-то знакомое. Она толкает Эмбер в бедроведи себя приличнои качает головой.
Нет, извините. Просто прибираюсь дома.
Женщина кивает и говорит что-то парнишке. Тот выбирается из машины, вешает на плечо рюкзак и закрывает дверцу. Женщина за рулем машет, сдает назад и отворачивает от бордюра.
Куда это она? с беспокойством спрашивает Оливия.
«Линкольн» неторопливо доползает до конца улицы и сворачивает за угол.
Она что, оставила ребенка?
Может, соседский, пожимает плечами Эмбер.
Может быть, но не похоже. Никогда раньше Оливия его поблизости не видела.
Парнишка поворачивается, засовывает пальцы под лямки рюкзака и смотрит на сидящих на ступеньках женщин. Подбородок у него дрожит, и коленки, как нетрудно догадаться, тоже.
Оливия судорожно вздыхает. Это не сосед. Каштановые волосы под бейсболкой, миндалевидный разрез глаз, с крутым спуском нос, чуточку нерешительный наклон головывсе указывает на одно. Мальчишкавылитая Лили, ее младшая сестренка. Сестренка, которую Оливия не видела четырнадцать лет.
Джош.
Глава 3
Оливия была на четвертом курсе Академии художественного университета в Сан-Франциско, когда отец нанес ей неожиданный визит. Дуайт пригласил ее на ланч в «Хог Айленд Ойстер» и за тарелкой клэм-чаудера сообщил, что Лили беременна.
Ливию новость шокировала. Сестре едва исполнилось шестнадцать. Она спросила насчет отца ребенка. Неужели у Лили появился бойфренд? С кем она встречается? Сама Оливия ничего не знала, и мать ни о чем таком не упоминала. Сестра занималась плаванием. Устанавливала рекорды штата. Тренировки, плотный график, постоянные разъездывремени на свидания просто не оставалось.
Но кто знает, не было ли у Лили парня, о котором она никому не рассказывала? Сестры не были близки, по крайней мере не так близки, как в детстве. Так случилось, что с тех пор Лили постепенно отдрейфовала к Лукасу, и между Оливией и младшими пролегла полоса отчуждения. Взгляд ушел в сторону.
Дуайт положил руку на руку дочери, и морщинистая кожа вокруг его глаз как будто смягчилась.
Что?
В груди что-то шевельнулось.
Итан.
Не понимаю.
Дуайт сжал ее руку.
Твой Итан. Онотец.
Нет, прошептала Оливия, чувствуя растекающееся по груди и шее теплотак проявлялась у нее реакция отрицания. Нет. Она откинулась на спинку стула, отстраняясь от сказанного отцом. В желудке, отзываясь тошнотой, колыхнулся клэм-чаудер. Как же такое возможно? Вопрос не требовал ответаона прекрасно знала, как такое возможно.
Этот семестр Итан пропускалвзял академический, чтобы ухаживать за матерью, выздоравливавшей после автомобильной аварии, и вернулся домой в Сисайд-Коув, всего в трех кварталах от Лили.
Она его соблазнила? Сестра, должно быть, мстила ей за отказ взять с собой и перевести в городскую среднюю школу. Дуайт пожал плечами, и горло сдавил горький комок отвращения. Он ею воспользовался?
Не знаю. Она хочет оставить ребенка.
Невидящими глазами Оливия уставилась за спину отцу.
И ты ей это позволишь?
Она попыталась представить растущий живот Лили и, зная, что в нем ребенок Итана, не смогла это сделать.
Дуайт покачал головой.
Я уже сказал, что ей необходимо сделать аборт. Не могу позволить себе растить еще одного ребенка. Вы, ребята, почти довели меня до банкротства.
В семье все знали, что Лилинежеланный ребенок, и единственная причина появления на свет младшей сестренки Оливии состояла в том, что ее мать не верила в аборт.