Блин, в общем, где-то она прячет дневники свои. Найди их. Они где-то тут, я пытался их найти, но не могу.
Миша: А тебе то зачем дневники?
Толя: Да Саныч просил, он хотел мне срок скосить, если я их найду.
Миша: А как же любовь?
Толя: Да я и не нашел. Но вдруг нашел бы? Я тут не могу уже больше оставаться. Ты даже не представляешь, что тут с нами делают. Они же звери, а мыкрысы. Да-да, самые настоящие крысы. Для опытов. Никто из нас не знает, что нам колят и что испытывают. У всех как я понимаю, что-то свое. Хотя мне однажды было также плохо, как Кольке из шестой. А че ты смотришь? Не слышал что ли о таком?
Миша: Я слышал, что где-то в Мексике пытались исследовать препараты на заключенных, но мне казалось, что до нашей страны такое никогда не дойдет.
Толя: Вот-вот, о таком то не говорят, конечно. Я тоже сначала думал, что может каких-то совсем отмороженных берут на опыты, но нет. И меня тоже взяли, хотя со мной что не так? Я же не убийца.
Миша: А кто убийца?
Толя: Они! Они всех убивают. Может не своими руками, но своими кошельками. Знаешь как тут все было? Уууу, тут как в клетке. Приводят сюда, в смотровую, измеряют, анализируют. Нас никогда не собирают вместе. Я не знаю, что другим делают, я лишь вижу, как некоторые лежат на нарах сутками, а кто-то наоборот болтает сам с собой без остановки. Дурка какая-то. Мне вначале таблетки давали, потом колоть что-то начали. От этого память отказывала, я ничего не помнил, стиралось прошлое как будто.
Миша: Опыты значит ставили? Интересно.
Толя: Мы не крысы, чтобы на нас опыты ставили. Мы живые люди, такие же, как и все. Ятакой же, как и ты. Как и Олеся. Мы все живые, независимо от того, убийцы мы или жертвы. Нас нельзя лишить воли и свободы. Нас нельзя использовать. От того, что мы слабы и не можем дать отпорэто не повод над нами издеваться. Вот ты Миша кто, кто? Убийца, жертва? А?
Миша: Я Я
Толя: Слабак ты.
(Толя уходит)
Миша: Может он прав? Я слабак? Столько лет не вел нормальных дел, уже всю хватку потерял. Да и тут слишком крупные рыбы, куда мне соваться то. Старик почти, неделя до пенсии. Продажный пес, это правда. Но как я устал от этого. Что же они с тобой сделали то, Олеся? Что же они со мной, то сделали, а?
(Миша уходит, попадает в комнату для допросов)
Сцена 6
(Олеся сидит за столом)
Олеся: Ох я так устала от этих расспросов, я все постоянно говорю-говорю, меня слушают-слушают, а толку нет. Я даже не надеюсь на то, что меня можно оправдать. Тут таких не оправдывают. Тут либо убивают, либо сами убиваются. Одна я какая-то не такая. И сама не могу умереть, и мне не дают. Они знают, что у меня есть доказательства на них, вот и держат тут. Они прибежали тогда к Санычу с испуганными глазами и долго что-то обсуждали, кричали, спорили. Думали, куда их всех остальных деть, что самим делать. И эксперименты все закрыли. Хотя это нельзя было делать так сразу. В общем, шуму вы навели знатно. Перед вашим приездом тут разве что язык мне не хотели вырвать. А уж что Толику вкололи, чтобы он мог встатьдаже не знаю. Как он? Он говорил с вами? Хорошо? Странно, но это хорошо. Я рада, если с ним дальше будет все хорошо.
Я поступила в медицинский, не сама, мне помогли. У меня не было денег на обучение, я не добрала два балла и идти в другой институт даже не думала. У меня была только одна цель в жизни: стать врачом. И когда увидела, что не прошлау меня внутри все рухнуло прям. А потом узнала про целевое, ну и с их помощью и прошла на бюджетное. Училась легко, лучшая студентка, красный диплом. Хотят тетка меня постоянно дурой и тупой обзывала, она просто слепая и вены не видела.
Меня тогда забрали прям из общаги. Я даже вещи не успела собрать, приехали ночью и дали час на сборы. Надо было тогда еще-то заподозрить, соседку предупредить куда еду, но нет, я думала, что все нормально, типа ехать далеко, поэтому такая срочность. Ну что поделать, наивная! И договор не читала тогда, мне тогда нужны были только деньги. И когда привезли в этот лес, я офигела мягко сказать. Мужская колония! Что я тут делать то буду? Ох, потом поняла, к чему была срочность: у них не было никого тут долго вот они и торопились, сроки у них поджимали. Сразу заставили работать.
Тетка потом рассказала, что это на самом деле за место. Она называла это психушкой. Ну потому что свозят сюда всех отшибленныхманьяков, убийц, полоумных. Отбросов короче. Кому на всех плевать, жив человек или нет. Хорошо бы, если бы даже нет. И можно бы было оставить их тут да, чтобы они исправлялись и понимали свои ошибки. Здесь тестировали именно это: как переделать преступника в нормального человека. С одной стороны это круто, что они хотели избавить мир от преступности, грабежей, убийств и тюрем, разработав волшебную таблетку или укол. Я, как врач, была поражена этой идей. Но не на людях же все пробовать!
Прошлые девочки тут времени зря не теряли, узнавали все как могли. Я случайно нашла дневники медсестер, когда убиралась. Сначала выкинуть хотела, но как прочитала, так все поняла. И у меня тогда план созрел. Что нужно попытаться что-то изменить. Я подумала, а если я убью кого-то из проверяющих? Звучит ужасно, знаю. Я же врач. Но тогда был бы шанс, что начнется дело и люди узнают, что тут происходит. Но не могла я сама у человека жизнь забрать. Но в итоге все получилось как получилось.
Тот деканужасный человек. Он еще в институте пытался лапать меня, предлагал всякое такое, но я не такая. А тех девчонок, как я поняланасиловал, чтобы они учиться могли дальше. И в тот день он выпил, зашел ко мне в смотровую, начал руки распускать. Я сопротивлялась, толкала его за дверь, а он рассвирепел, повалил меня, пытался изнасиловать, мне так страшно было! Я чудом дотянулась до стола рукой, а там шприц был для особо буйных. Ну я и вколола ему все с силой. Ну и дальше вы знаетеОн сразу умер. Потом Тетка прибежала, давай причитать, что нам будет, ой е, за голову схватилась. Короче, не ожидали такого. Можно ли меня считать убийцей?
В любом случае, план сработал. Люди узнали, слух пошел. Вас прислали. У меня сейчас одна только на вас надежда. Найдите те дневники. Я подозревала, что за мной скоро придут, поэтому смогла там написать все, что знаю. Они под шкафом, на скотче. Я не могу туда попасть, но у вас есть шанс. Найдите их. Возможно, меня убьют после этого разговора. Не знаю, думаю, никто не хочет, чтобы были свидетели. А если меня убьют, то у вас и доказательств не будет и они в следующем году возьмут новую медсестру и продолжат дальше эти испытания. Понимаете?
Все как по кругу. А я не хочу, чтобы другие дальше страдали. Надо, чтобы у человека был выбор решать, что ему делать. Пусть даже это выбор после распределения, что если не нравится там, куда их отправили по контракту, чтобы была возможность сменить место, а ведь такой возможности нет. Денег у нас нет, и шанса что-то изменить тоже. И у ребят этих в колониях я же с ними говорила. Не все хотят меняться, кто-то понимает, что сделал и хочет всю жизнь провести тут в изоляции, они не знают, как там начинать жить. Боятся. И их тоже могут лишать выбора. На них ставят эксперименты, как на крысах. Но от того, что они убили человека, они не превращаются в животных, они остаются людьми. Если бы вы вот сбили бы кого-то случайно, ну ехали ночью, а тут под колеса бросилась старая бабка. И вас бы отправили сюда. А потом издевались бы и лечили бы, чтобы нормальным сделать. Не у всех есть силы сопротивляться, даже самых сильных со временем ставят на колени.
Я вижу, что вы хоть и следователь, но хороший человек. У вас внутри тоже есть стремление к справедливости. Вы конечно можете взять деньги, а вам подготовили огромную сумму, чтобы дело прикрылось и потерялось. Вы же знаете, как это делается. Повесите на меня все, поеду в тюрьму, буду там доживать. Может там и повешусь. Вот такая будет у меня жизнь. У меня не будет шанса на суде. Яникто. Если вы найдете дневникивсе будет не зря. Жизнь тех девушек, тех мужчин, моя, их судьбы. Только вы, можете нас всех спасти. Только вы сможете изменить закон. В память о всех.
Сцена 7
(Миша один)
Миша: Ночью Олеся умерла. Тот разговор действительно был последним. Утром ко мне зашел Саныч и сказал, что у нее остановилось сердце, видно, не выдержало переживаний. Положил мне пухлый конверт с деньгами на стол и вышел. Я положил их в чемодан и ушел. Я мог, конечно, что-то попробовать изменить, но что? Это же мороки с судом, с законами. Такие дела одним человеком не решаются. или решаются?
Могу ли я что-то изменить?
Могу ли я изменить закон с отработкой по контракту?
Могу ли я изменить закон о преступности?
Могу ли я изменить что-то тут?
А может я могу изменить что-то в себе?
Этих денег мне хватит на тихую спокойную жизнь где-то у моря, как и мечтал. Буду каждое утро плавать, играть с собакой, потом делать зарядку, отдыхать. Красота! Но буду ли я счастлив от этого, зная, что тут происходит и будет происходить дальше?
Нет. Надо рискнуть, я могу хотя бы попробовать открыть это дело, заявить о нем, рассказать о том, что тут происходит, а когда об этом узнают больше людей, это уже нельзя будет игнорировать. Как это сделала Олеся.
Всего один человек! В память о ней. В память о всех.
Где там эти дневники? Где же они, так, так, снова не могу найти их. Так так где же это Ага, нашел.
Что это за звук?
(В Мишу стреляют, деньги и дневники забирают).
Конец