Святослав ГореловЧумной доктор
Он открыл шкаф,
вынул из стерилизатора две гигроскопические маски,
протянул одну Рамберу и посоветовал ее надеть.
Журналист спросил, предохраняет ли маска
хоть от чего-нибудь, и Тарру ответил:
нет, зато действует на других успокоительно.
Альбер Камю «Чума»
И, в тот же мигзакончится дождь,
Закончится грипп, и кто-то умрет.
Земфира
1
Чумной доктор появился в середине октября, распространяя вокруг себя запах горелого мяса и испорченной еды, одетый в черную длинную куртку, такую же неприметную и унылую, какими и были эти сумерки второй половины осени. В руках он держал желтый пластмассовый бокс прямоугольной формы, предназначение которого еще только предстояло разгадать, лицо было скрыто медицинской маской, а руки покрывали черные перчатки. Появляясь на улицах простуженного новым вирусом города словно из ниоткуда, в самое темное время сутокс пяти вечера, когда мгновенно бросившийся на город мрак с небес не могли разогнать даже яркие лампы фонарей, он вновь исчезал ранним утром, часов в шесть-семь, когда город пробуждался от сна, а в больницах подсчитывали тех, кто этот день не смог встретить. Чумной доктор легко сливался с темнотой, растворяясь в ней посреди холода улиц, будто тьма поглощала и оберегала его.
Тьма вообще штука своеобразная. Иногда с ней надо дружить, как бы того не хотелось.
В осенние месяцы тьма гораздо заметнее. Возможно, поэтому чумной доктор начал убивать именно осенью, привнося в легкий морозный воздух ароматы разложения. Этот запах невидимыми нитями призрачно витал над тротуарами, по которым к очередной жертве медленно шел доктор. Он не торопился, как не торопилась эта осень, как и не торопился исчезать новый вирус, в одночасье изменивший привычную картину некогда спокойного мира.
Я его не ждала, но чувствовала, что рано или поздно он ко мне придет, немного истерично заявила хмурому стражу правопорядка дородная женщина лет семидесяти. Понимаете, я человек возрастнойдля меня вирус гораздо опаснее, чем этот убийца. Вирус убивает медленно, наслаждаясь, а этот быстро, без лишних мучений.
Она врала, потому что давно уже догадывалась о том, какую именно цель преследует чумной доктор, убивая своих жертв. Но ничего не сказала, зная, что ей не поверят. Более тогоее даже не станут слушать.
Я его не боюсь. Он не такой страшный, как это биологическое недоразумение из Средней Азии. Когда я увидела его около моего дома, то даже не почувствовала страха.
Полицейский молча выслушивал ее, изредка делая пометки в мятом блокноте. У него жутко болела голова, и он боялся, что на днях его кто-то заразил. Хорошо, если это будет обычная простуда. Без последствий. А если это то самое Но об этом он даже боялся помыслить.
Где-то в квартире бубнил телевизоршло очередное шоу на политические темы, которое вместе с идентичными собратьями буквально заполонили центральные каналы в дневное время. В последние месяцы вектор их обсуждений кардинально поменялсяна смену болтовне на политические темы, пришли бесконечные дискуссии на тему нового вируса.
С чего вы взяли, что это он? внимательно посмотрел на возможную потерпевшую полицейский. Лоб пронзила очередная стрела боли, от чего он поморщился.
Я слышала о нем на одном из местных каналов. Высокий человек в длинной куртке, во всем черном и с чемоданчиком в руках
Боксом.
Простите?
Она не поняла, почему ее прервали.
У него в руках бокс, а не чемодан. Это разные вещи.
Бокс?
То ли она не знала, то ли не понимала. Кто их поймет, этих пенсионерок. Про себя полицейский с ужасом думал о пенсии. До нее ему было как до Луны, но размышления о своем пожилом будущем изредка его все же посещали. Призрак старости маячил где-то далеко и неустанно напоминал о том, насколько быстротечна жизнь. Совершенно не хотелось на пенсии сидеть дома целыми днями и смотреть ток-шоу.
Пластмассовый бокс прямоугольной формы, осторожно продолжил он, словно разговаривал с умалишенной. Его можно принять за чемодан, но это далеко не так.
Да без разницы, бокс там у него или чемодан. Главное, что это был он!
Под «он» женщина, конечно же подразумевала чумного доктора. Именно так его уже окрестили социальные сети, опередив в таком наречении громких имен серийных убийц вездесущих журналистов.
Тогда почему же он вас не убил?
Полицейскому начинал надоедать этот разговор. Ему казалось, что женщина все придумала. Чрезмерный просмотр телевизораэто приговор для нервной системы.
Старость равняется одиночеству.
Старость заключается в этих четырех стенах пустой квартиры.
Старость включает в себя просмотр в этой квартире ток-шоу с горластыми гостями, беспардонно перебивающими друг друга.
Призрак старости вновь появился в бескрайнем горизонте сознания полицейского и махнул своей дряблой рукой, тихо прошептав: Время, в отличие от одиночествабыстротечно, помни об этом, дорогой дальний-близкий гость.
Возможно он просто выжидает, сказал женщина, боясь, что интерес к ней безвозвратно потерян.
Убийца? И чего же?
Но в ответ хозяйка квартиры лишь пожала плечами, а полицейский сказал, что ситуация под контролем и удалился. Женщина смотрела ему вслед, пока он спускался по лестнице, будто надеясь, что он вернется и послушает ее рассказ о посещении убийцы еще немного.
Но полицейский не вернулся. Выйдя на улицу, он первым делом снял маску и вдохнул холодный осенний воздух. Головная боль слегка отступила. Может он здоров? Обыкновенное переутомление? Немного успокоив себя и убрав под мышку папку с протоколами, он двинулся по продуваемым ледяным ветром дворам к полицейскому участку. В небе медленно плыли кучевые облака, своей серостью тяжело давя на город.
2
BigBOOK
Как жить человеку, за которым охотится киллер, чью лицо ему довелось случайно увидеть? Ответ проств страхе.
Обстоятельства моего бегства от нормальной жизни, хотя вряд ли мою жизнь вообще можно было назвать нормальной даже с натяжкой, просты и в то же время сложны для восприятия. Первоначальная картина примерно такова.
Ранний сентябрь. Уже отзвучала из всех утюгов и даже успела забыться песня про третье сентябрянесравненный ни с чем гимн начала русской осени; уже позади остались летние впечатления о пустом лете, выпавшем так неудачно на время пандемии; и уже не так длинны были дни, хотя рассветало по-прежнему рано. Было, наверное, пять тридцать утра. Чем может заниматься среднестатистический горожанин, к каковым я отношу себя, в такое раннее время? Еще рано вставать на работу. Слишком ранний час, чтобы просыпаться на учебу, да вообще вести хоть какую-то активную жизнь. Но отнюдь не рано для того, чем занимаюсь я. А именно, начиткой очередной книги и выкладкой новой аудиозаписи в социальных сетях.
Да, вы не ослышались, если вдруг слышите этот рассказ из чьих-то уст, может даже моих собственных, будучи на моей странице в интернете; или же не прочитали неверно слова, если по старинке читаете эти слова на шершавой газетной бумаге, на которой, к великому сожалению книжных эстетов, сейчас печатается большинство книг. Япрофессиональный чтец аудиокниг. Это является способом моего заработка на жизнь. В сферу интересов моих начиток входят самые разные жанрыот фантастики, детектива и мистики, вплоть до, ни много ни мало, эзотерики. За последние шесть с половиной лет я начитал около трех сотен произведений, от небольших рассказов до многотомных сочинений, и не останавливаюсь на достигнутом. Для начитки не требуется многогокомпьютер, не самый худший микрофон, окружающая тишина и, собственно, сам текст.
Почему я стал чтецом аудиокниг? Мне многие говорили, что у меня красивый голос. Однажды я решил прочитать небольшой рассказ Стивена Кинга про мальчика и его страшную бабулю (надо ли говорить, что в рассказе для парнишки все закончится плохо?) и выложил это на один видеохостинг. Он настолько популярный, что бессмысленно говорить вам его название, и так знаете. Я не получил миллионы или хотя бы десятки тысяч просмотров и шквал аплодисментов и хвалительных комментариев в свой адрес. Видео с рассказом набрало от силы пару тысяч просмотров, и всего с полсотни отзывов, но все как один были положительные.
У тебя крутой голос, однажды сказал мне один из моих друзей, с которым мы, правда, с некоторых пор больше не общаемся. Ты когда читаешь рассказы, то просто завораживает. И главное, по голосу абсолютно не ясно сколько тебе лет.
Это являлось чистой правдой. Определить мой возраст по звуку голоса было невозможно. Таким тембром мог читать и тридцатилетний парень, и уже отчасти умудренный опытом сорокалетний мужик, и даже человек в очень преклонных годах, хоть и не старше шестидесяти, особенно если сумел сохранить голос и не испортить его куревом. Для каждого слушающего мой портрет был собственным, рождающимся в своем воображении.
Да, вынужден извиниться, но в этой истории я не раскрою своего возраста, тем более к дальнейшему повествованию он не имеет ни малейшего отношения. Вам лишь достаточно знать, что меня зовут BigBook. Большая книга, в переводе с английского.
Вслед за первым начитанным рассказом последовал другой, затем третий. Далее я начал начитывать романыДжона Уиндема, Кира Булычева, Кристофера Приста, Джорджа Мартина, Рэя Брэдберри, все того же Стивена Кинга в его чрезвычайно крупных формах, Ирвина Шоу, Агаты Кристи, произведения Елены Блаватской (и такое было), братьев Стругацких. И еще несколько десятков известных и не очень авторов. За эти годы у меня образовалось целых два каналаодин исключительно эзотерический, другой гламурно-художественныйна видеохостинге с совокупным числом в двадцать три тысячи подписчиков, и появилась группа в социальной сети с одиннадцатью верными тысячами подписчиков. Эти же милые люди, которые иногда начинали свой день, а иногда и заканчивали с моим голосом, не спешно воспроизводящим очередное творение какого-нибудь писателя, стали моими спонсорами. По их желанию, естественно не бесплатному, я начитывал абсолютно любые книги и даже записывал весьма необычные поздравления их вторым половинкам.
Здорово же, когда ты занимаешься любимым делом.
График моей работы был весьма вольным. Я мог просыпаться в семь утра и первым делом начать выполнять очередной заказ на начитку книги. Мог валяться до двенадцати, а мог и вовсе устроить себе выходной. Единственное проклятье такой работынепостоянный и трудно прогнозируемый заработок. В месяц мне удавалось заработать и много, и мало, а иногда почти ничего. Заказов могло быть навалом, и чтобы потом с трудом не сводить концы с концами, я спал от силы пару-тройку часов в день, все остальное время посвящая чтению перед микрофоном, а бывало, что в месяц выпадало всего две книги. С двух книг можно заработать только на то, чтобы не умереть меленной голодной смертью.
К дополнению моего портрета следует добавить то, что я не женат, у меня нет детей, да и нет семьи как таковой в принципе. За всю жизнь я официально практически нигде не работал, а лет до двадцати пяти, как один из героев «Венецианской трилогии» Брэдбери, даже боялся женщин.
В то раннее сентябрьское утро, которое перевернуло мою жизнь, в моей работе сложилась непростая ситуация. К ближайшему понедельнику сразу три заказчика аудио своих любимых произведений ждали выполненную работу. Я мог затянуть выполнение заказов еще на пару дней, но тогда лишился бы в совокупности семи тысяч, нагло запрошенных как наценку за быструю начитку. Дудки! Роскошь лишиться такой суммы, на которую я спокойно мог жить почти две недели (с нынешними то ценами!), позволить себе было нельзя. Я разрешил себе краткий сон с часу ночи до пяти утра, и уже в три минуты шестого был у компьютера, где на экране призрачно мерцал в предрассветных сумерках текст книги, а микрофон жаждал слышать из моих уст новые слова.
Начитав примерно пятнадцать минут текста, я сбился и остановил запись. Переслушал начало, подивился тому насколько сонно, даже хрипло звучит мой голос, и как безобразно шепелявит во многих местах. Все-таки утро не самое идеальное время для работы с голосом. И как только ведущие радиостанций держат себе в форме почти каждый день? Загадка и только.
Я вышел на балкон, где царила приятная сентябрьская прохлада, разминая затекшие конечности. По мышцам растекалась не самая приятная усталость. То ли тело еще собиралось нежиться в этот ранний час в кровати, то ли Меня слегка передернуло от мысли, что я вдруг подхватил вирус и заболел. Не то чтобы я его сильно боялся или, как некоторые дураки, не верил вообще, но опасался. Этот вирус, как и любой другой, становился русской рулеткой. Ты не знал, что будет и как. Он может тебе ранить, а может убить. А то и вовсе не задеть, если барабан окажется пустым.
За окном, где пролегала улица, на которой располагался мой дом, было царственно тихо. Автобусная остановка стояла пустой, киоск с газетами, как и полагается в такой час, закрыт, и только редкие проезжающие машины создавали чувство, что город постепенно начинает просыпаться. Посаженные как по линейке ровным рядом березы предательски желтели, не в силах противиться наступившей осени.
Я посмотрел на стоящий напротив меня девятиэтажный дом. Интересно, кто-нибудь еще не спит в такой ранний час как я? Оказалось, нет, и на балкон одного из этажей, кажется пятого, вышла молодая женщина с распущенными длинными волосами. Огненно-рыжие, яркие, они выделялись на фоне общей серости квартала. Она открыла балконные ставни, огляделась и стала сосредоточенно смотреть на улицу, словно ожидая кого-то. Возможно, с ночной смены возвращался ее муж или сын. Меня она пока не замечала. Я немного пофантазировал на тему того, кого она так может ждать ранним утром, и буквально в ответ на мои предположения о муже, на автобусной остановку подрулил рейсовый пригородный автобус, пропыхтел и уехал, оставив там одинокого мужчину с дорожной сумкой. Где-то на деревьях истошно чирикали птицы, радуясь пришедшему на землю дню.
Вдруг в сердце у меня появилось неприятное предчувствие что-то сейчас должно случиться. И что-то непременно плохое. Как это называется? Шестое чувство?
Гипотетический муж немного постоял на остановке, оглядываясь, как и его гипотетическая жена на балконе, будто кого-то ожидая. Потом, пожав плечами, ловко накинув ремешок сумки на плечо, и направился к дому.
И в тот момент произошло две вещи.
Первое. На тротуаре возле остановки словно из ниоткуда появился мужчина в черной кожаной куртке. Даже с моей частично убитый компьютером и книгами остротой зрения, можно было разглядеть его лицососредоточенное и отчего-то злое. Он был невысокого роста, довольно крепкий, с короткими волосами, то ли мокрыми, то ли просто давно не помнящими вкус шампуня.
Второе. Муж увидел свою жену и помахал ей рукой. Я угадалони действительно были одной семьей или по крайней мере хорошо знали друг друга.
А затем ощущение тревоги окончательно завладело мной.
Сейчас что-то должно было случиться. Авария двух случайных машин. Взрыв бытового газа. Чей-то крик о помощи. Или убийство посреди улицы.
Случилось последнее.
Мужчина в кожаной куртке, поравнявшись с мужем женщины, выхватил из кармана пистолет и выстрелил. Женщина, увидев, как убивают кого-то ей близкого, должна была вскрикнуть от ужаса, но она продолжала стоять с каменным лицом, словно наслаждаясь разворачивающейся перед ней сценой смерти. А раненный выстрелом падал на землю, не понимая происходящего. Он должен был дойти до своего дома, войти в подъезд, подняться в лифте наверх и оказаться в теплой квартире вместе с любимой, которая ждала его всю ночь у окна. А вместо этого от попавшей пули в сердце он упал на пыльный тротуар, по-прежнему не понимая ничего, и тихо умер. Только левая нога резко дернулась в предсмертной судороге.
Я стоял как завороженный, не зная, что и делать.
В этот печальный момент меня наконец заметили. Женщина на балконе, только что спокойно наблюдавшая за процессом убийства близкого человека, вскрикнула и начала тыкать в меня рукой. Лицо ее исказила не боль от потери, а самая настоящая злость.
Злость от того, что все задуманное пошло не так.
Убей его, он все видел! Он нас видел!
Я даже не сразу понял, что эти слова относились ко мне, хоть и обращены были к типу в кожаной куртке. Он же, напротив, прекрасно понял сказанное и буквально через секунду стекло балконной рамы рядом от меня взорвалось на сотни мелких осколков от пули. А уже в следующую секунду я упал ничком на грязный балконный пол. Реакция меня не подвела, потому что где-то в нескольких сантиметров от моей головы в момент падения, вызванного инстинктом самосохранения, просвистела вторая пуля. Третья разбила еще одну раму, и я почувствовал колкие удары падающих осколков. Один довольно сильно порезал меня по руке, где на разорванной коже выступила кровь. Все же это гораздо лучше выстрела в сердце или в любую другую часть тела.