Привет, Федя! ответила она, бросив взгляд на экран.
Где тебя черти носят, Варвара? хриплый баритон брата вдруг зазвучал для Вари ободряющей музыкой. Ты разве не знаешь, что одинокой девушке опасно шляться по ночам по городу?
Да я тут в театре была по работе. Уже еду домой. Может встретишь меня у метро через полчасика?
В трубке послышался обреченный вздох. Впрочем, Федька всегда так вздыхал, делая вид, что не желает возиться с младшей сестрой, но только делал вид и возился, всегда возился. Вот и на этот раз, выдержав театральную паузу, снизошел:
Ладно, Варежка, встречу. Если немного опоздаю, никуда не уходи, стой у выхода из метро. Ясно?
Ясно, ясно, Федя. Ну что ты со мной как с маленькой?
А ты и есть маленькая, да к тому же рыжая. Все, заканчиваем разговоры. Телефон не выключай, а то я тебя знаю.
Глава 2. В которой брат и сестра начинают свои расследования
Пятница
***
Утром следующего дня капитан Денисов вошел в приемную директора театра «Кабриоль» и остановился в центре просторной комнаты, с интересом рассматривая интерьер: высоченный потолок, дубовые двери, лепнина на потолке, даже хрустальная люстра. Вполне современный офисный стол секретарши и жидкокристаллический монитор компьютера смотрелись в этих стенах возмутительным анахронизмом. Из-за монитора на него с интересом взглянула молодая симпатичная секретарша в строгом костюме.
Слушаю вас, почти пропела девушка.
Капитан Денисов, полиция, представился Фёдор, раскрывая свое удостоверение на уровне ее глаз. Я договаривался по телефону с Виктором Александровичем.
Ему померещился легкий испуг в голубых глазах секретаря, но столь мимолетный, что он сказал себе: «показалось!» Девушка слегка побледнела, но кивнула хорошенькой головкой в сторону ряда стульев, тянущихся вдоль одной стены:
Присаживайтесь. Придется немного подождать. Виктор Саныч сейчас занят.
Фёдор прошелся по приемной, покачивая в руке объемную кожаную папку с документами, выглянул в высокое полукруглое окно на запруженный машинами проспект, и сел на стул, закинув ногу на ногу, настраиваясь на терпеливое ожидание.
Но ждать пришлось недолго. Дверь кабинета директора внезапно распахнулась, и на пороге появилась очень красивая дама бальзаковского возраста. Держась холеной рукой за витую бронзовую ручку двери, женщина обернулась к невидимому для Фёдора собеседнику и заявила нетерпящим возражений голосом:
Если Паскаль требует, чтобы художником по костюмам была Аньес Бару, то значит будет Аньес Бару! Я раздобыла для вас лучшего в мире балетмейстера-постановщика! Будьте любезны выполнять все его требования!
Но это обойдется нам в копеечку, прозвучало в ответ неуверенно из глубин кабинета.
Красивая дама надменно усмехнулась и тряхнула роскошной гривой черных волос. Было в ней что-то от цыганки: то ли колдовские черные глаза, то ли ощущение дикой, природной силы, которую не могли сдержать никакие барьеры. «Где-то я ее уже видел!» подумал Денисов, завороженно наблюдая за женщиной.
А ты меньше воруй, Виктор Саныч, вот денег и хватит на все.
Да как вы можете так говорить, Эвелина Павловна! проблеял голос из кабинета.
Могу! Потому что знаю.
Дама резко развернулась на высоких каблуках, бросила на Денисова рассеянный взгляд, словно одарила серебром нищего на паперти, и вышла из кабинета. Секретарша, вскочив со своего места при первом появлении дамы, пробормотала ей в след заикающимся голоском:
До свидания, Эвелина Павловна
Кто это? почему-то шепотом спросил Фёдор у секретарши.
Сама Францева! так же шепотом, округлив глаза ответила девушка, словно речь шла о английской королеве.
На пороге кабинета возник директор и тут же наткнулся на полицейского.
Виктор Александрович, пришла в себя секретарша, к вам из полиции.
Ах, да, конечно! Проходите, молодой человек.
Через пять минут капитан Денисов, уютно расположившись в мягком кожаном кресле, пил чай и вел беседу с хозяином кабинета. Встретили его как желанного гостя тут же угостив чаем с печеньем, будто с нетерпением ожидали визита представителя полиции. Директор с говорящей фамилией Лизоблюдов, маленький, кругленький и румяный, чем-то напомнил Фёдору колобка, особенно когда тот бросал на него острые взгляды маленьких хитреньких глазок. В голове мгновенно зазвучала присказка неунывающего героя, но уже в переводе на современный язык: «я от роспотребнадзора ушел, от пожарной инспекции ушел, от налоговой ушел, и от тебя, полицейский, уйду!» «Ох, что-то ты темнишь, пройдоха!» сделал заключение Фёдор, поварившись в сладкой патоке ложного гостеприимства минут пятнадцать. Но вслух произносить свои мысли не стал.
Так почему вы, Виктор Александрович, решили уволить Хохолкову? спросил Денисов отпивая из слишком хрупкой на вид, но очень изящной фарфоровой чашечки, казавшейся игрушечной в его большой ладони.
А как я мог поступить иначе? всплеснул пухлыми ручками Лизоблюдов, суетливо расхаживая по кабинету. Видите ли, Фёдор Александрович, артист балета не может, просто не имеет права не ходить каждый день на класс, не репетировать, потому что иначе очень быстро потеряет форму. Его же потом на сцену нельзя будет выпустить. А Хохолкова так долго не приходила на свое рабочее место, к станку, что смысла ждать ее уже не было. Наш театр на хорошем счету не только у зрителей и критиков, но и у артистов. Попасть в нашу труппу хотят многие, из желающих очереди выстраиваются. Да и на сцене кто-то должен был заменить прогульщицу. Вот я и взял другого человека, а Хохолкову уволил.
Но разве вы не забеспокоились, почему перестала выходить на работу сотрудница, которая до этого была дисциплинированной и ответственной? Может быть, она заболела и ей нужна помощь?
Забеспокоился, еще как забеспокоился! Я поручил секретарше Инночке, и она все телефоны этой Хохолковой оборвала, даже домой к ней съездила, но никого дома не застала. Так что версия болезни сама собой отпала. Лишь спустя две недели напрасных поисков я подписал приказ на увольнение и то скрепя сердце.
«Колобок» состроил скорбную гримасу и прижал руки к груди, но перебрал немного с трагизмом, и Фёдор ему не поверил. «Плевать тебе, господин Лизоблюдов, на пропавшую девчонку! подумал Денисов. У тебя таких, как она, целая труппа. Для тебя, наверное, они все на одно лицо. Одной меньше, одной больше». А вслух произнёс, отставляя пустую чашку на журнальный столик:
Ну что ж, Виктор Александрович, спасибо, что уделили мне время. Подскажите с кем я могу еще поговорить? Может быть кто-то из артистов, с кем вместе работала Настя, что-то знает про нее?
Пойдемте, я вас провожу! радостно закивал круглой лысой головой директор театра. Сейчас как раз идет репетиция кордебалета.
Они вышли из кабинета и направились куда-то по длинным и узким коридорам. Но вывел Виктор Александрович гостя не к репетиционным залам, где вовсю шла активная работа, а в тихий в этот неурочный час и сумрачный зрительный зал.
Фёдор, не считавший себя театралом, хоть и ходил иногда с сестрицей на спектакли и концерты, раскрыл рот от изумления: пустой и просторный зал поразил его роскошью. В тусклом свете дежурных светильников матово лоснился пурпурный бархат обивки кресел, поблескивали золотом украшенные лепниной стены, вспыхивали алмазными искрами хрустальные подвески светильников и большой люстры под потолком. Под ногами смягчала звук шагов красная ковровая дорожка.
Нравится? поинтересовался интимным шепотом господин Лизоблюдов, заметив удивление и восторг на лице гостя. А вы знаете, что это за здание? Это же бывший великокняжеский дворец. Двадцать лет назад, когда решался вопрос, куда поместить вновь образованный театр, этот дворец был в ужасающем состоянии. Все рушилось: паркет рассохся, со стен сыпалась штукатурка, куски лепнины падали прямо на голову, все коммуникации пришли в полную негодность. Ужас! Но нашелся человек, меценат, Леопольд Теодорович Францев, возглавивший попечительский совет театра. Это его стараниями организовался круг любящих искусство людей, которые вложили немалые деньги в реставрацию и восстановление здания. И вот теперь, колобок развел руки в стороны, как бы охватывая зрительный зал, обнимая его, сотни поклонников балета имеют возможность каждый день наслаждаться любимым искусством.
Да-а, протянул Фёдор, вовремя сдержав неуместный, но восторженный свист, впечатляет
Пойдемте, я покажу вам в каких условиях занимаются наши артисты.
Подхватив гостя под локоток, Виктор Александрович вывел его из зрительного зала, на ходу продолжая рассказывать о театре.
Вы, наверное, слышали печальную историю неудачной реконструкции Большого театра? Так вот нам удалось избежать этих ошибок, потому что Леопольд Теодорович, можно сказать, профессиональный любитель балета. Вместе со строителями и реставраторами они учли все потребности артистов. У нас есть не только просторные и удобные гримерки, но и великолепно оснащенные репетиционные залы, раздевалки, душевые, массажные кабинеты. Даже небольшая, но очень хорошая столовая для работников театра. А какой у нас костюмерный цех, декорационная мастерская!
И все это помещается под крышей театра? удивился Фёдор.
А вы наблюдательный! захихикал Лизоблюдов и погрозил Фёдору пальцем. Конечно, разместить такое количество помещений под одной крышей невозможно, да и опасно. Случись пожар в каком-нибудь цехе сгорит весь театр! Пришлось выкупить два соседних здания. К счастью, они не имели архитектурной и исторической ценности. Но и их пришлось ремонтировать, чтобы приспособить под наши нужды. Все вспомогательные цеха и мастерские находятся в них. Зато теперь театр «Кабриоль» считается одним из лучших театров балета в нашей стране! Попасть к нам стремятся многие уже известные артисты. Здесь престижно, удобно и, как бы правильно выразиться, директор немного замялся, подбирая нужное слово, сытно. У наших артистов весьма хорошие заработки, особенно если сравнить с другими театрами, живущими за государственный счет. Я не говорю о Большом и Мариинке. Попечительский совет для театра просто отцы родные! Благодаря им труппа каждый год ездит на большие гастроли и по стране, и за границу. А что такое русский балет для заграницы вы знаете! С гордостью могу сказать, что на нашей сцене загораются настоящие звёзды. Один Егор Сотников чего стоит! Талант, необыкновенный талант!
Они шли по длинному светлому коридору. Вдруг слева белая боковая дверь, блеснув гнутой золоченой ручкой, распахнулась. В коридор, громко что-то обсуждая, выпорхнула шумная стайка молоденьких девиц в облегающих точеные тела купальниках и крохотных, почти символических юбочках.
Здрасьти, Виктор Саныч! хором пропели балерины, натолкнувшись на директора театра. Лица их разрумянились после репетиции, глаза горели.
Здравствуйте, красавицы! Вот привел к вам симпатичного молодого человека, Фёдор тут же покраснел до корней волос, неожиданно для самого себя смутившись под любопытными взглядами стайки девиц, прошу любить и жаловать: капитан полиции Денисов. Он хотел с вами поговорить по поводу Насти Хохолковой. Расскажите ему все, что знаете. Поняли меня? Все, абсолютно все.
Сказано это было с таким нажимом, что девушки притихли и стали переглядываться, перестав пялиться на рослого полицейского. А Лизоблюдов, словно передав эстафету Фёдору, раскланялся с ним и с достоинством удалился неторопливым шагом хозяина положения.
Фёдор откашлялся, прочищая горло и рассматривая с высоты своего роста балетных барышень. В общем то при близком рассмотрении без роскошных сценических костюмов, без грима они выглядели совершенно обыкновенными девушками, только хрупкими и изящными, как фарфоровые куколки.
Кто из вас был знаком с Анастасией Хохолковой? сухим официальным тоном задал вопрос Денисов.
Все были знакомы, пожала узкими плечиками симпатичная брюнетка, видимо, самая смелая из всех. Мы же работали вместе. А где она?
А вот это я у вас хотел узнать. Она пропала пару месяцев назад.
Как пропала? хором заголосили барышни и начали шушукаться, перешептываться, всплескивать руками и охать.
И Хохолкова пропала? вычленил из хора голосов странный вопрос Фёдор и напрягся.
А что, кто-то еще пропадал?
Да, примерно полгода назад исчезла Марта Мацкевич, сообщила тоненькая блондинка с большими испуганными глазами.
Что ты глупости говоришь, Лиза! дернула ее за рукав брюнетка и прошипела на ухо, думая, что полицейский не слышит: молчи, дура Никто у нас не пропадал. А Мацкевич просто уволилась по семейным обстоятельствам. У нее, кажется, мама заболела, и она была вынуждена уехать, чтобы ухаживать за ней.
Фёдор еще несколько минут поговорил, послушал юных артисток, но ничего толкового не узнал. Настя Хохолкова, по их словам, была замкнутой, необщительной, танцевала не лучше других, но очень хотела поскорее вырваться из кордебалета в солистки, поэтому пропадала в театре на репетициях и классе с утра до ночи. А потом вдруг перестала приходить на занятия. Думали заболела. Пытались ей звонить, но она не брала телефон. А потом как-то забыли про нее.
Нет, парня у нее не было, по крайней мере не в стенах театра. Но если бы был, то Настя не проводила бы столько времени у станка, торопилась бы на свидания. А она пахала, пыталась выслужиться перед начальством, мечтала поехать на гастроли в Японию. Но кто ж ее возьмет?! Среди желающих она в очереди была последней.
Почему? спросил Фёдор.
Так все хотят, насмешливо покосилась на него словоохотливая брюнетка, как на несмышленыша, не одна она такая целеустремленная и настойчивая.
А от кого зависит решение, кто поедет на гастроли?
От Леопольда, конечно.
Леопольд это кто?
Францев Леопольд Теодорович! Фактический хозяин театра. Но он отбирает только самых талантливых.
А Настя была не из таких?
Настя была обыкновенная, ничем особым не выделялась.
Сама ты обыкновенная! вдруг воскликнула, зло сверкнув глазами, блондинка Лиза. Уж всяко Хохолкова была лучше тебя, Кирочка. И поехать в Японию у нее были все шансы.
Да что ты говоришь! взвилась брюнетка.
Ситуация грозила превратиться в скандал, но Фёдор решительно заявил грозным голосом:
Стоп! Барышни, тихо, успокоились все! А вы, Лиза, пойдемте со мной. Подхватил блондинку под руку и потянул к окну коридора, кивнув остальным: Спасибо, можете быть свободны.
Девушки, что-то возмущенно защебетали, как стайка растревоженных воробьев, стали неохотно расходиться. А в голубых глазах Лизы снова появился страх. Денисов смягчил тон голоса и заговорил тихо, почти ласково:
Лиза, вы только меня не бойтесь. Я ведь хочу помочь. Ко мне приходила мама Насти Хохолковой. Она так переживает за дочь, что жалко смотреть на бедную женщину. Ну помогите нам, мне и Вере Петровне.
Девушка от волнения побледнела и кусала губы, но, подумав немного, кивнула соглашаясь. Она отвернулась к окну, за которым во внутреннем дворике начинал золотиться молодой клён, а по чистому асфальту чинно вышагивали вездесущие голуби. Фёдор смотрел на нее, невольно любуясь изящной линией длинной шей, идеально прямой спиной. Все-таки в осанке балерин есть что-то завораживающее
Я не знаю, что вам рассказать еще, тихо заговорила Лиза. Мы близко не дружили с Настей, просто общались. Нас часто ставили в одну линию, потому что мы одинакового роста. Настя мне не рассказывала о своей личной жизни, да я и не интересовалась. Хватало разговоров про работу, про местные нравы.
«А что не так с местными нравами?» хотел спросить Фёдор, но промолчал, терпеливо дожидаясь, когда она сама все расскажет.
Когда ты поступаешь в балетное училище, то искренне веришь в то, что непременно станешь звездой, что полный зал будет рукоплескать тебе, преклоняться перед тобой и вкалываешь, как проклятый с утра до ночи у станка, тренируешь свое тело, пытаешься довести его до совершенства. Но на деле оказывается все гораздо сложнее. Уровень способностей у всех разный, а настоящий талант вообще редкость. Вот Егор Сотников он талант! У него от природы тело гуттаперчевое и выразительное очень. А основная масса артистов середнячки. Но выделиться хочет каждый. И как тогда быть?
Лиза обернулась и посмотрела на Фёдора вопросительно, будто бы у полиции непременно должен был быть ответ на этот вопрос. Но капитан молчал.