Ее родители слыли уважаемым людьми в мирах Медицины и Шиномонтажа, поэтому имели максимально твердые и реалистичные взгляды на жизнь. И как же велико было их удивление, когда после звонка в дверь они увидели Ярослава, гордо покачивающегося от выпитой для храбрости бражки. Он узнал про беременность по слухам в университете, будто кто-то оприходовал малолетку. Справедливость вперемешку с гордостью заиграли в нем, и Ярослав пришел признаваться в отцовстве.
Разговор длился долго. В Ярика бросались обвинениями в духе: «Мыслишь не тем органом», «Алкоголик» и так далее. В ответ летели не менее серьезные одобрительные кивки и стыдливая краснота на щеках, которая безуспешно охлаждалось ледяными ладонями.
На фоне смертельного предательства, Марьяна так сильно прониклась к Ярославу за совершенный им поступок настоящего джентльмена, что решила оставить ребенка: «Если мой сын будет хоть наполовину такой же, как он, то хотя бы за одну девушку в мире я буду спокойна».
От переизбытка наивности Екатерине Васильевне, маме Марьяны, стало дурно. Упав в кресло, она обмахивала себя ладошкой, затем взятым с вырезанного вручную столика журналом, а после краем шелкового халата. Когда и этого оказалось мало, она перешла к водным процедурам, начав вливать в себя виски. Дмитрий Арсеньевич поступил проще, сразу налив себе и сев рядом в кожаный офисный стул. Главной проблемой стала не столько фраза их дочери и даже не ее внезапное желание, а мысль, что она уже третья по линии матери, кто забеременел в шестнадцать.
Проклятье? в порыве отчаянного бреда предположила Екатерина Васильевна.
Бесформенная тупость, сохраняя хладнокровие, ответил Дмитрий Арсеньевич.
Они выпроводили молодого отца и почти целую неделю молчали, роняя только дежурные фразы о готовке ужина или необходимости похода в школу. Им хотелось дать Марьяне подумать самой, но когда в следующую среду ее мнение нисколько не изменилась, а даже напротив, закрепилось, они с неохотой дали добро на роды. «Мы ее все равно не переубедим, а делать аборт во сне сто процентов никто не захочет», уверял отец. «У меня захотят!» настаивала мама. Марьяна подслушивала их спор через стенку, лежа в кровати, нервно сжимая подушку и поглаживая живот.
Конфликт разрешился. Ребенку быть! Как и свадьбе с кучей гостей. Если делать новую семью, то так, чтобы толщина общей радости придавила все неудобные вопросы.
На празднике неприятным черным пятном являлась Любовь. Отчасти из-за подозрений о новом титуле «Прабабушка», отчасти из-за того, что она всегда была злой и недовольной. К ее столику официанты старались подходить со спины. На вытянутой руке быстро оставляли бокал с шампанским и сматывались. О ребенке ей хотели сообщить лишь спустя какое-то время, и всеми способами постарались скрыть живот невесты за пышным свадебным платьем.
Не учли только одного.
Первый же неосторожный тост Дмитрия Арсеньевича раскрыл все карты:
И пусть мой внук станет Ой! Бл Горько! граненый стакан с коньяком в его руке разом опустел.
«Дебил», подумали все три женщины семьи.
Любовь взялась за воспитание молодой мамы, как жвачка цепляется за волосы. Ровно в полдень она вдавливала кнопку звонка. В первые выходные, вопреки предупреждениям жены, Яр сонно отвечал: «Она по-любому уйдет. У нее как будто других дел нет». И он оказался прав. Дел не было. Любовь методично и целенаправленно вбивала в подкорки мозгов молодоженов зацикленное чириканье звонка. Самое большее через двенадцать минут ее впускали.
Уборка, стирка, готовка, азы материнства, деньги на продукты все приносила в дом она. Золушка, не иначе. Но в генеральском мундире и с медалями за боевые достижения. В жизни его роль отлично играло строгое черное платье.
Любовь всячески демонстрировала, кто в доме Альфа. В частности, она держала осанку, которой позавидовал бы столб, пила двойной эспрессо пополам с черным кофе в одной чашке и била по самооценке нокаутирующими фразами вроде: «Я не хотела твою мать, а она не хотела тебя» или, легко открыв банку после потуг Яра, «Настоящий мужчина обязан открывать банки и приносить деньги. Исчез полы мыть».
Родители девушки как никто понимали, через что проходят молодожены, поэтому старались понимать это как можно дальше, общаясь исключительно по телефону. Сестра, поняв, что их сору с Марьяной можно использовать себе во благо, уехала в Москву и никогда не звонила. А быстро осознавший что к чему, Яр сильнее погрузился в учебу, от чего задерживался до ухода Любови. Львиная доля ее времени доставалась внучке и не сказать, что та была сильно этим польщена.
В специально оборудованной комнате Марьяна дожевывала зефир, аккуратно удаляла органы и на всякий случай ставила рядом ведро (в большинстве случаев оно пригождалось). Внутренности одинаковых особей отличались: размеры легких, мелкие опухоли, суженные сердечные клапаны, не сформировавшаяся почка. Вид их был сродни оригинальной картине, написанной самой Природой. В процессе ее изучения проявляются мазки, а по ним рождается понимание чувств, читается характер и созревают такие незначительные для вселенной, но такие огромные для одной девочки мысли, что целая галактика почувствует себя маленькой в одной комнате с ними.
Сидя посреди воображаемой чащи, Марьяна делала надрез, ощущая, как подступает рвота. Дверь квартиры вдруг открылась, врезавшись в дерево. Оно повалилось на соседнее, то на следующее. Методом домино лес опустел, сменившись комнатой, завешенной мятыми простынями в цветочек.
Привет, крикнул из прихожей Ярослав. Марьяна нервно потерла скальпель большим пальцем.
Зачем ты пришел? Он вошел в комнату, по привычке не обращая внимания на окружение.
Я что-то сделал? Пакет с замершим голубем в его руке подтекал.
Мне бабушка весь мозг сегодня вынесла, поддавшись приступу истерики, крикнула Марьяна. Я ее слушала-слушала, слушала-слушала, а она все бла-блакает и моет, и моет Шкаф ей мой розовый не нравится! она зарыдала. Попав в неожиданный капкан, Яр попытался ее обнять. Я на Георга и Фридриха смотрю, а-а они молчат. Чарли тоже
Кто-о?
и он молчит. Я и есть, и ходить пыталась. Она мне всю плешь проела, а ты она убрала ладони от лица и уставилась на мужа. Ты ушел!
У меня пары
Сегодня воскресенье! завопила она. Повисла тишина. Ошеломленный Яр отступил назад.
Сегодня вторник, аккуратно пояснил он.
Воскресенье! запищала Марьяна и взмахом скальпеля могла бы рассечь ему грудь, не отпрянь он назад.
Осторожней!
Пошел вон! Яр яростно вылупился на нее, демонстративно бросил голубя на пол и ушел.
Как только дверь захлопнулась, Марьяна залилась слезами. Те кончились быстро, и спустя минуту она успокоилась, протопала на кухню и, заметив календарь на холодильнике, заревела снова. Умылась, вернулась к рабочему столу и после очередного надреза поняла, что ничего не чувствует. Она отшвырнула вскрытую лягушку, измазав белые простыни кровью и опять заплакала.
Ее пробирал холод. Марьяна ближе подтягивалась к столу и сжимала живот. Ни с того ни с сего она вскочила с места и, шмыгая носом, ринулась к мужу, но брошенный им целлофановый пакет с подтаявшим голубем имел свое мнение на этот счет. Босой ногой она поскользнулась на вздувшемся тельце птицы и из-за серьезного перевеса полетела на живот. Перед непосредственным приземлением будущая молодая мать успела чуть перевернуться на бок и подложить ладонь, что несколько смягчило удар по младенцу.
Поднялся оглушительный рев. Марьяна перевалилась на спину, попыталась поджать колени, но тщетно. Сквозь непрекращающиеся звуки леса из динамиков проскакивали тихие всхлипы с извинениями. Ручейки слез стекали по щеке возможно лишившейся ребенка матери, пропитывая старый ковер. Она жмурилась и била себя по голове, сквозь оскал порицая за безмозглость. В порыве она заехала кому-то в лицо, ощутив, как костяшки пробежались по ряду зубов. Над ней стоял Ярослав, разминая челюсть. Марьяна тут же обняла его ноги.
Потеряла я потеряла повторяла она взахлеб. Ища способ поднять ее, Ярослав взялся за подмышки и тут же пожалел, что когда-то в девятом классе предпочел качалке библиотеку. Его нет
Кого нет? он оглядел комнату, заметив раздавленного голубя. Так я тебе нового принесу. Из в мире больше четырехсот миллионов, ты чего?
Ребенка нет! прорычала она, вцепившись в рукав его клетчатой рубахи.
Какого?.. на секунду Яром завладел Альцгеймер.
Нашего Марьяна вжалась лицом в его костлявую грудь. Он почувствовал, как холодная влага впиталась в рубашку. Я бежала и поско-ско льзнулась и и упала на жи-жи-вот, а теперь его не-е-ет! Я чувствую, что он не живет!
Ярослав уставился на ее макушку, потом, не говоря ни слова, пошел в коридор и снял куртки с вешалки.
Ты от меня уходишь? затихнув, спросила Марьяна и, не дождавшись ответа, с ревом запрокинула голову. На ее плечи легла куртка.
Едем в больницу, строго ответил он.
Зачем? теперь Альцгеймер переметнулся на нее.
Ты не первая, кто упал беременной. Будем надеяться, обошлось, он взял ее за талию и повел за собой.
Автомобиля у семьи не было. Пришлось искать бомбилу и доплачивать сверху, чтобы его совесть не мешала нарушать правило о превышении скорости. Марьяна это ценила, но все равно высказывала все, что думала о неаккуратном водителе, сидя на заднем сидении «Волги». Ярослав аккуратно положил ладонь ей на колено.
Не надо, пожалуйста, тихо попросил он.
Усатый водитель, в фуражке не реагировал, постукивая по рулю в такт играющей в голове мелодии (радио было приказано выключить). Загорелся зеленый, и он тронулся с места.
Аккуратней! рявкнула Марьяна.
Угу, ответил водитель, махнув пропустившему его пешеходу.
Хером по горбу, недовольная жена стряхнула руку мужа. Почему у тебя нет своей машины?
А почему у тебя нет своей машины? спросил в ответ Яр. Водитель смешливо хмыкнул.
Сейчас пешком пойдешь! она пихнула сидение впереди себя.
Сейчас мы пешком пойдем, если не замолчишь, шепотом предупредил ее Ярослав. Успокойся. Стресс опасен для ребенка, от воспоминания, почему она вообще здесь едет, у Марьяны задрожали губы, расширились ноздри и потекли слезы.
Пожалуйста, не надо она зарыдала.
«Ладно. Пусть лучше ревет, чем спорит», решил он. Но Марьяна начала кричать на водителя, чтобы тот ехал быстрее.
Да чтоб меня, Яр закрылся ладонями.
У больницы будущая (а возможно уже нет) молодая мать выскочила из машины, пока Яр, снова открыв глаза, привыкал к свету. Он осторожно вышел и заплатил водителю. Тот ловким движением пальцев сложил бумажки, выгнулся на сидении, упершись затылком в подголовник, и рухнул обратно. Волга заскрипела, как старая кровать.
В следующий раз тяжелую утварь лучше в багажник, добавил он, всей лапой почесав широкий нос. Услышав его, Марьяна насупилась, взяла щебень из дыры в тротуаре и швырнула в уезжающую машину. Снаряд попал по ржавому бамперу, но автомобиль не затормозил, скрывшись за поворотом. Широко шагая, муж приблизился к жене, одернул ее за локоть и, надувшись до покраснения, хотел высказать что-то, но сам не понимал, что именно.
«Жопа», заключил он в мыслях и повел ее к главному входу больницы.
На стойке регистрации миловидная девушка в белом халате посмотрела на карточку перед собой и накрутила по ней номер на телефоне рядом. Проговорив с минуту, она направила семью в триста двенадцатый кабинет, вручив талончик на вход без очереди.
Глаза ей выцарапаю, про себя прошипела Марьяна, пропустив в лифт настырного санитара с женщиной на каталке, кои заполнили собой все пространство кабины. Яр облокотился на стену и снова нажал кнопку вызова.
Ей? Та бабка и так выглядела, как будто встретилась с кем-то вроде тебя, съязвил он, дабы как-то разрядить обстановку. Марьяна шутки не оценила, презрительно цикнув.
Баба твоя на входе.
Моя? изумился он и коротко заглянул в нагрудный кармашек. У меня чека нет. Я не покупал.
Так зырил, что аж украсть хотел.
Лифт остановился, приковав их внимание к дверям. Громыхая, те открылись. Из-за них к своему стометровому пути длинною в час ковылял старик. Складки на его лице можно было листать, как картотеку, находя спрятанные родинки. С повязанного веревкой пояса свисали завернутые у щиколоток треники, а дряблое тело покрывала блеклая красная майка с какой-то рок-группой в полном составе. Он шаркал тапочками по кафельному полу, помогая себе изрядно погрызенной у основания тростью. Марьяна хотела оттолкнуть старика, но заметив открывшийся между ним и стеной просвет, начала протискиваться и врезалась в его горб. Яр забежал следом, торопливо заводя жену в зеленую комнатку под оранжевый свет тусклой лампы.
Де-е-д! завопила она во всю глотку. Сука, чтоб ты позже внуков своих сдох! Чтоб ты овощем стал и хотел умереть, а все из жалости кормили тебя еще тысячу лет!
Яр интенсивно жал кнопку третьего этажа, глядя то на нее, то на очень медленно разворачивающегося деда. Двери начали закрываться, но в последний момент в просвете мелькнул старческий серый глаз. Лифт тронулся. Яр выдохнул. От внезапного удара трости по металлу задрожала вся кабина. Он дернулся, заняв всеми конечностями как можно больше пространства и приняв позу человека, готового ко всему, от разрыва тросов до нападения инопланетян.
Яр, Марьяна сжала его руку. Я его потеряла
Опять? У тебя там двойня была?
Яр, я его не чувствую, она ощупывала область под пупком. Его там нет, ее глаза распахнулись, не видя ничего. Ее мозг рисовал картинку пустоты внутри живота.
Сейчас до врача дойдем, он все скажет. Хорошо? он обнял Марьяну. Не переживай. Уверен, все хорошо.
Его нет. Его больше нет, она заплакала.
Двери лифта распахнулись, высвободив рев сотен глоток и невыносимую духоту.
«Блин, я думал, ад должен быть ниже», обдувая себя воротом, удивился Яр.
По обе стороны длинного пути шириной метра в четыре сидели замученные женщины. Они терли глаза, пытались что-то объяснить и смиренно держали надкусанные продукты. Тем временем их дети кричали, бегали, дергали, тыкали, ковыряли, били, хватали, вытирали, тянули, кидали, играли, прятали, рисовали, прыгали, гладили, лежали, стояли, подлетали
Аккуратно протискиваясь по маленькой тропинке между ними, Ярослав искал нужную белую дверь. Табличка на одной из них гласила: «Акушер-гинеколог Березкин Аркадий Никифорович».
Вот. Пошли, он перешагнул через лежащего ребенка, постучал и только взялся за ручку, как сзади послышался бархатный, нежный голосок:
Куда прешь, собака немытая? Яр испуганно посмотрел на женщину с ярко-красной помадой, сидящую с краю, потом на Марьяну. На счастье, та находилась где-то в прострации и не стала развязывать конфликт. Тут очередь вообще-то.
Я понимаю, но моя жена упала и ударилась животом. Очень боимся, что она потеряла ребенка, раздалось громкое «Ах» всех женщин в отделении.
Какая же ты дрянь! рявкнула пожилая дама через три места от первой.
Она? изумился Яр, показывая на жену. Или стоп Я?
Ты-ты. Из-за тебя-то она упала, дети постепенно утихали, их гул сменялся перешептываниями. Трое одинаковых с виду мужиков, что сидели у подоконника в расстегнутых куртках и с широко раздвинутыми коленями, синхронно кивнули с соболезнованиями.
«Ну почему?» взвыл про себя Яр и перед тем, как начнется раздирание его плоти, сунул Марьяне бумажку и запустил ее к врачу.
Будущий (а возможно уже нет) молодой отец приметил вдалеке уголок и осторожно двинул к нему, молясь, чтобы никто из мамаш с ним не заговорил. Те плели заговоры, обговаривали наказания, прикрывая рты одними ладонями, а другими не глядя делали что-то с подходящими детьми. Спрятавшись, Яр определил точку, откуда будет виден край кабинета, съехал по стене на пол и закрыл глаза. Вокруг мигом собралась детвора.
Он умел? спросил мальчик, вылупившись на недвижимого человека.
Не увелена, серьезно ответила девочка с косой в джинсовом платье. Она подошла ближе и ткнула человека пальцем в нос.
Ай! Яр отбил ее ручку. Не умер я, живой я! Чего скучковались? Я похож на костер?
Мы думали, ты умер, ответил мальчик в очках с заклеенным левым глазом. Папа говорит, что лучше б сдох, когда мама на него кричит, но не сдыхает, потому что у него есть я. Но у тебя меня нет, а мама накричала.