Я прекрати сейчас же! прошипела я, однако было уже слишком поздно.
Что здесь произошло? Из-за колонны показался Роман Монфор, который направлялся прямо к нам. Он, оказывается, не уехал наверх вместе с Барнбруками.
Ну всё. Понятно, чья голова сейчас покатится с плеч отсюда и прямо до дверей моего дома в Ахиме под Бременом. Будет моим родителям подарочек к Рождеству.
Я вскочила на ноги и прижала к себе шапочку.
Ничего пробормотала я.
Роман Монфор сощурил на меня глаза.
Вы одна из горничных, которых на праздники пригласили помогать фрейлейн Мюллер?
Нет. Я сглотнула.
«Я прохожу у вас годовую практику, вы меня помните? В сентябре вы пожимали мне руку», хотела было сказать я, но Дон опередил меня.
Это кошачья шапка Грейси Барнбрук, испуганно сообщил он. Эта тётя сгребла туда какую-то странную коричневую массу. Почему она сделала это, дядя Роман? Грейси ведь наверняка ещё собирается носить свою шапку.
Что-о-о?! Какую ещё коричневую массу? Вена на лбу Романа Монфора, перед которой трепетал весь гостиничный персонал, опасно вздулась.
Оказывается, если стоишь прямо перед директором отеля, она выглядит ещё страшнее. Против моей воли зубы начали выбивать дробь.
Дайте сюда! рявкнул он.
Я крепче прижала шапку к груди.
Это Я всё могу объяснить, запинаясь, промямлила я. Дон хотел Кстати, чего же хотел этот подлый Бэмби? Неужели он нашёл где-то собачью кучку, притащил её сюда и оставил посреди холла, чтобы посмотреть, что будет дальше? В это никто не поверит. Тем более никто не поверит, что у кого-то хватило мозгов собрать вышеупомянутую собачью кучку в детскую шапочку.
Меня охватило нестерпимое желание врезать самой себе по башке.
Бедная Грейси прошепелявил Дон. Это её любимая шапка.
Роман Монфор ухватил меня за локоть.
Зачем вы украли эту шапку? нарочито медленно и чётко спросил он, как будто считал, что у меня проблемы со слухом. И что за гадость вы прячете в ней? Наркотики?
Вот чёрт! Мне стоило больших трудов подавить истерический хохот, стремившийся вырваться наружу. При этом на самом деле мне было совсем не до смеха. Я молча вцепилась в шапку, лихорадочно соображая, что делать. Как бы поступил Иисус?
Роман Монфор оглядел фойе, не выпуская мой локоть.
Эй! Кто-то может мне объяснить, кто эта особа, которая ведёт себя так, будто сошла с ума, причём посреди моего отеля?
Я услышала, как хлопнула дверь ложи консьержа. Это месье Роше спешил мне на помощь. В ту же секунду Бен, стоявший за стойкой регистрации, открыл рот, чтобы что-то сказать, однако обоих опередил посыльный Нико.
Это эполет, объявил он и кивнул в подтверждение этого факта.
Что вы сказали? энергичным рывком Роман Монфор вырвал у меня из рук кошачью шапку.
Эполет, прилежно повторил Нико.
Она проходит годовую практику в нашем отеле, вмешался Бен. И она большая молодчина. Вообще-то у неё сейчас время отдыха, а она всё равно помогает здесь, внизу
Подтверждаю, добавил чуть запыхавшийся месье Роше. Он провёл рукой по костюму сверху вниз, разглаживая невидимые складки. Фанни Функелучшая практикантка, когда-либо работавшая у нас.
Что же она в таком случае прячет в любимой шапочке нашей гостьи? вполголоса огрызнулся на них Роман Монфор. У него на лбу было написано, что, будь его воля, он заорал бы на меня на весь отель, но на лестнице находились гости, и он не мог себе этого позволить.
Я с ужасом наблюдала, как он разворачивает шапку.
Что, чёрт подери, это такое?!
Все уставились на шапочку Грейси. Выглядела она, прямо скажем, неаппетитно.
«Оленёнок» открыл рот первым:
Это похоже на размазанный кусок шоколадного торта со сливками. Он ткнул пальцем в массу внутри шапки и лизнул его. Ага. Это и есть шоколадный торт со сливками. Теперь осталось только выяснить, как этот торт попал в шапку Грейси.
У меня подкосились ноги. Я купилась на шоколадный торт со сливками, которому этот маленький негодяй умело придал форму собачьей кучки! Я даже соответствующий запах себе выдумала.
Не думаю, что нам следует досконально выяснять это, Дон. Лицо Бена внезапно прояснилось. Невинное личико проказника и трогательный взгляд его оленьих глаз, очевидно, не произвели на юношу ни малейшего впечатления. Я, кажется, недавно видел тебя с куском торта вот на этом самом месте. Он повернулся к отцу: Фанни лишь пыталась убрать то, что уронил Дон. И всё.
Убрать в чужую шапку? проворчал Роман Монфор, смерив меня подозрительным взглядом и словно решая, что со мной делать.
Выбивая зубами дробь, я униженно смотрела на него.
На моё счастье, снаружи как раз подъехала следующая машина.
Я глаз с вас не спущу, барышня. Роман Монфор сунул мне в руки многострадальную шапку. Немедленно приведите её в порядок. В моём отеле я не потерплю никаких дурачеств!
Не ожидая от меня какого-либо ответа, он повернулся к Нико:
А вы что стоите посреди отеля и считаете ворон, идиот?! Прибыли новые гости!
6
Ночью мне снилось, что я вместе с семёркой Хуго описываю круги высоко в воздухе над Замком в облаках, как будто я тоже альпийская галка. С высоты отель выглядел непривычно: он походил на утёс причудливой формы, испещрённый трещинами, и выглядывал из-под снега, будто был продолжением скалы. Чем ниже мы спускались, тем больше деталей я различала: конусообразные кровли башенок, кованые перила смотровой площадки на крыше, гранёный стеклянный купол над лестницей, напоминающий верхушку викторианской теплицы. Внизу, перед главным входом, стоял месье Роше с Запретной кошкой. Увидев меня, он улыбнулся, вытащил из нагрудного кармана свой белоснежный платок и начал махать мне. «Давай просыпайся, Фанни, посоветовал мне он. Кто рано встаёт, тому Бог подаёт».
В этот момент я и правда проснуласьсама, без будильника. Часы на моём смартфоне показывали без пятнадцати пять утра, я уже собиралась повернуться на другой бок и снова провалиться в сон. В игровую комнату на четвёртом этаже мне надлежало явиться только к девяти утра, и как следует выспаться перед этим было бы, скажем прямо, нелишним. Особенно если Дон действительно намеревался выполнить свою угрозу и осчастливить детскую комнату своим присутствием. Однако, стоило мне закрыть глаза, в стене как будто что-то заворочалось и завздыхало, сначала нерешительно, затем всё активнее и активнее, пока звуки не стали похожи на укоризненное покашливание. Слушать это было невыносимо, поэтому меня хватило ровно на пять минут, после чего я решительно села в кровати. Очевидно, утробно завывавшие в стене трубы сегодня утром наконец-то проснулись и решили наверстать упущенное за последние месяцы. Я зажгла лампу на прикроватной тумбочке и встала. Наверняка я всё это себе придумала, но мне показалось, что бурчание, доносившееся из стены, теперь звучало более удовлетворённо.
И, честно говоря, я неплохо выспалась.
Кто рано встаёт, тому не нужно ни с кем делить душ, сказала я вслух самой себе.
За окном царила кромешная тьма. Невозможно было различить, идёт снег или уже нет, но свист и вой ветра стихли, когда я на цыпочках проскользнула по коридору в душ. Мысль о том, что Гортензия, Камилла и компания ещё крепко спят, согревала мне сердце. Я включила воду.
Вчера вечером, возвращаясь после вечерней смены к себе в комнату, я взялась за дверную ручку и вляпалась во что-то мягкое, размазанное по её нижней стороне. Гортензия и её подружки, караулившие меня в дверях своей комнаты, покатились со смеху.
Зубная паста на дверной ручке. О-о-очень оригинально!
Кто-то здесь, похоже, начитался книг про английские школы-интернаты, заметила я, направляясь мимо них в душ, чтобы смыть пасту с руки. На всех четырёх девицах были одинаковые пижамыв горошек, с оборочками. Не видела бы своими глазамине поверила. Что вы устроите в следующий разподложите мне подушку-пердушку?
Ой-ой-ой, мы обиделись! Пижамы в горошек следовали за мной по пятам, по-идиотски хихикая, и напоминали мне стаю пятнистых гиен, которую я видела в каком-то научно-популярном фильме про животных. Ты что, шуток не понимаешь?
Нет, не понимаю. У меня только что закончился длинный и сложный рабочий день, который выдался на редкость «весёлым», и к продолжению я была не готова. Тем более что сейчас я выступала в роли антилопы гну, которую стая гиен в вышеупомянутом научно-популярном фильме загнала, чтобы сожрать на ужин.
Я с мрачным видом смывала пасту с руки, пока Камилла любовалась собой в зеркале над раковиной слева от меня. Ава, Гортензия и Как-её-там смотрелись в зеркало справа. Ава заплетала свои тёмно-русые волосы до плеч в косички, Как-её-там задорно подмигивала своему отражению в зеркале, а Гортензия включила холодную воду и смачивала себе виски.
Я закрыла кран и громко сказала:
Слушайте, я устала и хочу спать. Если вы планируете побить меня и засунуть мою голову в унитаз, будьте любезны, займитесь этим прямо сейчас или отложите до завтра.
Четыре пижамы в горошек изумлённо воззрились на меня.
Чего-о-о? Практи, приди в себя, прогнусавила Гортензия. Это была безобидная маленькая шалость. И вообще, это ты во всём виновата. Ты не соблюдаешь правила.
Что?!
Раньше ты пользовалась душем в то же время, что и мы, объяснила Ава.
А потом ты стала наглеть. Как-её-там укоризненно посмотрела на меня.
Камилла энергично кивнула:
А теперь ты ещё и врёшь. Говоришь, что мы хотим тебя побить и засунуть твою голову в унитаз.
У вас что, у всех склероз, что ли?! обиженно воскликнула я. Это вы меня толкаете и травите. И мажете ручку моей двери зубной пастой.
Да-а-а, за то, что ты угрожала Гортензии своими мнимыми друзьями, ответила Камилла. Моя тётя сказала, чтобы мы не позволяли себя запугивать.
Что?! Это кто кого тут запугивает? В этой компании я явно играла роль антилопы гну.
А ещё ты разбросала свои отвратительные волосы по всей раковине, добавила Как-её-там.
И вообще ты мерзкая, подытожила Ава.
В этот момент с краном раковины, возле которой стояла Ава, что-то произошло: он словно взорвался, и внезапно вылетевшая из него струя воды угодила прямо на её пижаму. Четыре пятнистые гиены завизжали и отпрыгнули от раковины, однако второго взрыва не последовало, и дальше вода потекла ровно, как прежде.
Я закрыла кран (потому что больше было некому) и повернулась, чтобы пойти к себе. Никто не пытался задержать меня: все хищницы недоверчиво таращились на раковину.
У двери я обернулась:
Как только что показал мой мнимый другводопроводный кран, вам лучше оставить меня в покое.
У них проблемы с водопроводом, пробормотала Гортензия Камилле, проигнорировав моё замечание.
Этот отель и правда в допотопном состоянии. Несмотря на то что твоя тётя важничает так, будто это как минимум пятизвёздочный «Ритц-Карлтон».
К слову сказать, я была полностью согласна с её тётей. Правда, мне казалось, что в «Ритц-Карлтоне» почти наверняка работают более приветливые горничные.
Кто-то из четырёх гиен уже громко храпел, когда я, свежевымытая, одетая и причёсанная по всем правилам, на цыпочках прокралась мимо их комнаты. Мне показалось, что это Гортензия, потому что храп был довольно гнусавым.
По дороге на кухню, находившуюся в подвале под рестораном, мне не встретилось ни души, однако это не означало, что все, кроме меня, ещё спали. В любое время суток в отеле дежурил кто-то из персонала. Или, как любил говорить месье Роше, «Замок в облаках никогда не спит».
Установленных часов для завтрака, обеда и ужина персонала в отеле не существовало, поэтому в помещении рядом с кухней всегда имелась какая-то еда и можно было подкрепиться практически в любое время суток.
Когда я вошла, один из двух младших поваров, Пьер, красиво раскладывал на тарелке разные сорта сыра. Головокружительно пахло свежеиспечённым хлебом. Шведский стол для сотрудников отеля практически ни в чём не уступал шведскому столу для гостей наверху, в ресторане. Конечно, натюрмортов из свежих ягод, разложенных концентрическими кругами, здесь не было, как и свежевыжатых соков и этажерок со стаканчиками, наполненными освежающим манговым ласси. Зато всё остальное было как наверху, в ресторане, причём с утра до вечера. В обеденное время сюда приносили горячий суп, пирожки с мясом, блюдо с яблоками, апельсинами и морковкой, запеканки в контейнерах с подогревом, свежий хлеб, холодное мясо. После обеда можно было полакомиться пирожными и тортами. Одним словом, умереть с голоду здесь было сложно.
Ты сегодня рано, заметил Пьер.
Ты тоже. Зажмурившись от удовольствия, я откусила большой кусок хрустящего хлеба, намазанного маслом, и присела на один из немногочисленных стульев. Кто рано встаёт, тому подают лучший завтрак. И стултоже.
Пьер подвинул мне тарелку.
Обязательно попробуй лосося. Я сам его мариновалс ломтиками лайма, солью «Флёр-де-Сель», веточками можжевельника, укропом и короче, попробуй непременно. Он положил мне на тарелку большой кусок.
Младший повар мне очень нравился. Он всегда приберегал по моей просьбе сдобные булочки для моих многочисленных Хуго. Кроме того, когда я приехала сюда, именно он помог мне кое-как разобраться с местным диалектом немецкого, на котором здесь, в швейцарском кантоне Валлис, все изъяснялись. Выучить его в совершенстве я, конечно, не смогла бы никогда, но теперь хотя бы была в состоянии следить за ходом беседы. Только конюха, старого Штукки, я по-прежнему понимала с трудом. Правда, повар считал, что это не потому, что я такая неспособная, а потому, что у старика не хватало много зубов.
Лосось оказался потрясающий и прекрасно сочетался со свежим хлебом. И с яйцом. И с сыром. Я всегда старалась завтракать как можно сытнее, потому что поесть в следующий раз мне обычно удавалось лишь после обеда. Я радовалась, что сегодня можно не торопиться и поболтать с Пьером в своё удовольствие. За ночь в горах выпало тридцать пять сантиметров снега, а горный ветер смел его в сугробы высотой в метр, рассказывал повар. Окрестные перевалы замело, доехать до «Шато Жанвье» можно было, только надев на шины автомобилей цепи противоскольжения. Кроме того, на нас уже надвигался следующий циклон: двадцать пятого декабря обещали ужасный снегопад.
На севере Германии, где я выросла, уже давно бы объявили чрезвычайное положение, здесь же такая погода воспринималась как нечто само собой разумеющееся.
Как настроение у вас на кухне? поинтересовалась я, кивнув на дверь в означенную кухню. Большинство новых служащих, нанятых на праздники, работали именно на кухне и в ресторане. Больше половины поваров и официантов были новичками.
В принципе неплохо. Только новенькие ещё не поняли, что если шеф-повар не разрешает пользоваться смартфоном во время работы, то лучше не искушать судьбу. Я сделал что мог, однако, боюсь, это дойдёт до них только после того, как первый смартфон поджарят на гриле. Или нашинкуют вместе с капустой. Или бросят в кипяток вместе с макаронами. Пьер ухмыльнулся. Я тоже не смогла сдержать смешок: гостиничный шеф-повар был человеком в высшей степени творческим. Во всех отношениях. Один из новых официантов очень милый. Похоже, я чуточку влюблён, добавил он. А затем подмигнул мне: А как дела там, наверху?
Я бросила быстрый взгляд на лестницу: мне показалось, что там что-то шевельнулось.
Роман Монфор держит меня на мушке, новенькие горничные из Лозанныредкостные воображалы, у которых проблемы с головой. А тут ещё юный Дон Буркхардт решил вплотную поработать над тем, чтобы окончательно испортить мне жизнь. «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо». О, доброе утро! Ты откуда взялась? Появившаяся словно из ниоткуда Запретная кошка потёрлась о мои ноги, затем перешла к Пьеру и проделала то же самое, громко мяукнув.
Повар поставил перед ней тарелку с нарезанным холодным мясом, которую он явно подготовил заранее.
Знаешь, чего я не понимаю? спросил он, когда Запретная кошка с видимым наслаждением начала поглощать свой завтрак. Наш шеф говорит, что эта кошка жила в этом отеле ещё тогда, когда он поступил сюда на должность младшего повара. Пьер замолчал для пущего эффекта, а затем тихо добавил: Это было в 1989 году.
Я была плохим математиком, но даже мне не требовался калькулятор, чтобы сообразить, что это невозможно.