Рома молчал, только взглянул на Ильича он отметил, как изменился этот человек. Вместо балагура и скандалиста на него смотрел теперь человек, лицо которого смахивало на лик какого-то святого. Не было никаких эмоций, было только спокойствие и уверенность, и было в этом что-то жуткое. У Ромы по спине побежали мурашки. Его отвлек голос Екатерины Ивановны: «Ты пей чай Рома и послушай историю. Я по специальности военный психолог, занималась психокорекцией и профилактикой агрессии и насилия наших ребят, служивших в горячих точках. Когда СССР распался этих точек стало больше, только уже внутри бывшего государства. Однажды я работала с одним офицером, он был после госпитализации и ничем не отличался от других. Предо мной прошло много людей красивых, умных, молодых, но этот отличался от всех. В его глазах я увидела столько боли и отчаяния, что стала думать о нем. Я где-то слышала, что врачи влюбляются в своих пациентов, но никогда не думала, что это произойдет со мной. Мы стали жить вместе, но во время одной командировки он не вернулся, а добрые люди сказали, что он погиб. Я была беременна и у меня случился выкидыш. Хотя я сама психолог, но пережить не смогла, начала болеть. И тут появился мой любимый, он был ранен, попал в госпиталь, там что- то напутали, его считали погибшим. Но все обошлось и только благодаря ему я стала на ноги, мы были очень счастливы. Было одно, омрачавшее нашу жизнь, я не могла иметь детей. Однако время лечит, муж вышел в отставку и через некоторое время мы очутились в южном городе, где и стали вашими соседями. Всё шло до тех пор, пока мы не узнали, что его немецкая дочь едет в Россию, чтобы повидать отца. Он ещё при знакомстве рассказал о своей любви к немецкой женщине и о том, что у неё дочь от него. Он как мог помогал Эльзе пока она росла, но дочь ничего не знала про русского отца. Время от времени он звонил, в Германию Эльзе так он узнал о времени прибытия Ольги Пфафф. Ну а дальше ты все, наверное, уже знаешь. Уже не было чудаковатого Ильича, а был офицер спецназа Олег Ильич Жуков, который вышел на войну с мерзавцами, которые оккупировали его Родину. С сыном Венерманов помогла я. Ты знаешь, я всю жизнь освобождала наших ребят от демонов в их головах, так что вызвать демонов в голове у отморозка мне не составило труда. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что у страны с такой молодежью нет будущего. Поверь мне Рома, я знаю, что говорю. Я работала с людьми и здесь, на курорте, и у меня сложилось впечатление, что апокалипсис уже давно наступил, мы в нем живем в самом центре. Понемногу уходят люди и остаются животные- жадные, глупые, тупые, лишенные элементарных позитивных человеческих качеств. Они даже внешне отличаются лица какие-то неживые. Приглянись внимательно к прохожим, послушай, как и о чем они говорят, а потом сядь и подумай.»
Рома сидел как на приеме врача, по телу разливалась приятная истома. Он стряхнул с себя дремоту и посмотрел на Ильича, улыбнулся и сказал: «Когда Вы Олег Ильич делаете утром упражнения, они очень специфичны и не имеют ничего общего с гимнастикой, скорее это подготовка к спаррингу по рукопашному бою. Потом я случайно через плохо закрытую дверь, стал свидетелем вашего разговора по телефону. Я изучал немецкий, поэтому разобрал, что речь идет о какой-то Ольге, которую вы ждете в гости. Это было начало. Ну а дальше вы понимаете, что если внимательно присмотреться к человеку, то узнаешь много интересного. Ну и фотография в другой комнате, где запечатлена группа военных в полевой форме с оружием в руках и ваша манера речи говорить короткими ёмкими фразами и самое основное, но главное, когда вы куда-то вышли во время игры в нарды, мне на глаза случайно попался синий блокнот, где на немецком языке был написан ваш адрес. Вы знаете, я знаком с бывшим опером Туровским, и был наслышан о последующих событиях в городе, потому сопоставив некоторые факты, начал делать выводы. И уже окончательно все понял, когда вы Екатерина Ивановна, под своей настоящей фамилией Бунковская, приехали в дом Векерманов.
Хозяйка обворожительно улыбнулась и озорно посмотрела на мужа: «Я всегда любила свою фамилию. Мой дед командовал дивизией Колчака. Я даже, ради смеха, говорила Олегу я никогда не буду Жуковой.» Олег Ильич посмотрел на супругу. Рома никогда не видел, чтобы человек мог передать в одном взгляде столько любви и нежности. Глаза начали слипаться, и он услышал голос Олега, который до этого не произнес не слова. «Теперь ты все знаешь, я ни в чем не раскаиваюсь, я сделал что хотел. Хотя и понял чтобы убрать заразу необходимо долгое лечение, к сожалению, я не терапевт, я хирург. Я в курсе о твоей встрече с Туром, я шел за тобой и видел, как ты передал ему листок, наверняка с моей фамилией. Пока его начальник направит запрос, пока получит, мы будем далеко. Квартиру и машину я давно заложил, деньги не помешают, советую нас не искать, бесполезно. Извини Рома в чай я добавил немного снотворного, ты сейчас заснешь, а когда проснёшься, нас уже не будет.» Последние слова доносились до Ромы откуда-то сверху, на глаза упала пелена и он заснул.
17
За Туром домой заехала машина и они поехали на работу. Никогда такого не было. Он был немало удивлен. Водитель молодой сержант, молчал, а потом не выдержал и сообщил, что у Рубля в кабинете сидят какие-то серьёзные «ребята». В приёмной сидела перепуганная Леночка и увидев Тура громко, чтобы было слышно в кабинете сказала: «Вас давно уже ждут». Туровский также громко ответил: «Скакал галопом, загнал коня.» В кабинете его оптимизм никто не разделял, стояла тишина. Кроме Рубля в кабинете сидели ещё двое в черных костюмах. Начальник молча протянул ему какую-то официальную бумагу. Текста было много, поэтому Тур научился за многие годы службы, выхватывать из текстов главное.
«На ваш запрос сообщаем, что Жуков Олег Ильич, позывной Рамсес,года рождения специалист разведывательно-диверсионной участвовал в боевых действиях Ангола, Никарагуа, Афганистан в совершенстве владеет приемами рукопашного боя»
Тур ошарашенно поднял голову и уставился на начальника «это наш Ильич, что ли?» Рубль важно оттопырил нижнюю губу: «Ты представить не можешь, каких людей я поднял, чтобы добыть эту информацию». Он посмотрел в сторону серьезных людей, те никак не отреагировали. Один спокойно посмотрел на часы и произнёс: «Рамсеса будем брать мы, вы наблюдатели; не вздумайте мешать, человек этот, опасный и ваши трупы нам не нужны. Начинаем через час, когда подъедет наша группа. Наблюдатели уже на месте, пока все спокойно». Они встали и ушли, а Тур посмотрела Рубля, тот вытянулся по струнке, а когда те скрылись за дверью, плюхнулся в кресло. Потом обратился к Туру: «Послушай Виталий, а как ты его вычислил? я всегда в тебя верил, ты наша последняя надежда. Давай иди, я на связи. И береги себя, под пули не суйся». В коридоре его остановил судмедэксперт и ехидно улыбаясь сообщил: «Отравили решалу Сан Саныча и ежу понятно. Паралич дыхательных путей все признаки сенильной кислоты. Тур махнул рукой и пошёл дальше».
18
Штурм удался на славу. Прибывшие бойцы группы захвата в черных комбинезонах и черных масках перепугали всю округу. В домах напротив расположились снайперы. Жители дома и близлежащих домов прильнули к окнам. Вскоре оказалось, что в квартире Олега Жукова никого нет. Объявили отбой. Туровский позвонил в квартиру напротив, открыла Анна, на диване лежал Рома, который только что «отошел» от чая Ильича. Анна пояснила, что, когда муж засиделся в гостях, она пошла за ним, и обнаружила его спящим в пустой квартире. Они пошли на кухню ни чая, ни кофе Рома не хотел, Анна налила всем водки и села рядом с Туром слушать рассказ супруга. Когда он закончил, они долго молчали, каждый думал р своём.
Рома думал о том, что геройскому, заслуженному человеку пришлось выйти на тропу войны, чтобы добиться справедливости, и ещё он думал, как он плохо знает людей и как хорошо, когда рядом есть Анна и все нормально с детьми.
Тур думал о будущей пенсии, о том, как будет здорово уехать куда ни будь на рыбалку, лучше с Ромой, о том, как ему надоели морды его сослуживцев, его РОВД, его кабинет, каждодневное враньё, показуха. Ему было очень хорошо на этой кухне с этой семьёй.
Анна думала о том, что скоро станет бабушкой и будет помогать нянчить детей. Ей очень хотелось не терять надежду, что внуки будут жить в нормальной стране и смогут полностью реализовать свои способности во благо Родины. Но все трое неожиданно поймали себя на мысли, что им бы очень хотелось, чтобы у Олега и Екатерины Ивановны было все хорошо.
День уже подходил к концу. В холле своего дома Павел Глушко вместе с супругой допивали бутылку виски. Говорить было не о чем, поэтому пили молча, правда иногда супруга всхлипывала. Когда она заснула, он встал, зашел в свой кабинет, вытащил из стола Макаров, посмотрел на фотографию на столе, где он держит маленького Гришу на руках. То ли под действием спиртного, то ли от внезапно проснувшейся совести, ему стало страшно стыдно он увидел себя со стороны погрязшего в коррупции чиновника, наплевавшего на всех и знавшего кто он на самом деле. Без соплей и слез он выстрелил себе в голову, как подобает долг чести русского офицера.
В доме Вадима Векермана шел разговор о смене места жительства. Лина Вениаминовна больше не хотела здесь оставаться. Супруг уже подумывал схемы вывода капитала за границу, он был спокоен, уже спокоен. Ничего не исправишь, а жить надо. Жить можно везде, а хорошо жить можно только с деньгами, поэтому большинству вкладчиков банка предстояло расстаться с деньгами. Жизнь это борьба, говорил ещё Карл Маркс, вот Вадим и боролся, ещё в детстве он уяснил эту премудрость жизни.
В большой трехкомнатной квартире, развалив на диване свою тушу предавался мечтам Рубль. Немного выпив, чтобы лучше мечталось, он уже видел себя где-то в Главке, в шикарном кабинете с молодой секретаршей в приемной. Для этого у него всё было знакомства, подобающая внешность, а главное недавнее дело, которое раскрыто под его руководством. Он так размечтался, что у него от радости изо рта потекла слюна.
Он так и заснул очень счастливым на слюнявой подушке полный радужных надежд и уверенности в будущем.
В далекой Германии на Фридрихштрассе вокруг больной жены суетился Карл. После известия о гибели дочери с ней случился гипертонический криз, а когда доставили тело Ольги стало еще хуже, однако хоть и на коляске Эльза смогла быть на похоронах. Возвращаться в больницу она не захотела, ей нужно было быть там, где жила её девочка, её Ольга. Много раз она проклинала себя за то, что не смогла её отговорить от поездки к отцу в эту проклятую Россию, где уже на протяжении многих веков немцев ждала смерть.
А в тесной камере РОВД всё ещё томился несчастный молдаванин. Водоворот событий закрутил всех и про него просто забыли. В отличии от Рубля, молдаванин в своих фантазиях уже пилил ёлки в холодной Сибири и стирал бельё блатным уркам. Он давно привык к обидам, но ему очень жалко было свою семью, своих детей. Угораздило было им родиться в Молдове с её нищетой и коррупцией. Хотя и здесь тоже самое, только в других масштабах. И он плакал по ночам, чувствуя себя таким одиноким и никому не нужным и засыпал только после того, как уставал плакать. Правда начальник дежурной части, человечный Жора, иногда заходил к нему, чтобы принести яблоко и послушать бедного Гынку, но от этого не становилось легче. Что его ждет он не знал. Не знал он и не знали люди, во всем мире что ждет их очередной кризис, вызванный неведомой болезнью, которая унесет многие тысячи жизней, и все эти военные конфликты покажутся детскими играми. Экологическая катастрофа, безработица, голод все это будет, а пока в курортном городе надвигалась ночь и люди готовились ко сну.
КАРАКОЛЬ
1
Проехав станцию юннатов, спустившись с Лысой горы по узкой дороге, заставленной автомобилями, Караколь остановил свой джип и взяв сигареты, вышел из машины. В последнее время стало какой-то традицией, и он время от времени находил минутку, чтобы приехать сюда. Это было его место. Наверное, у каждого человека есть любимое место одним нравится ходить по лесу, другие сидят на лавочке возле дома и смотрят на прохожих, третьи постоянно торчат у пивного ларька, четвертые считают любимым местом диван. Для Караколя этим местом был дом, где он вырос, где прошло его детство. Как обычно, он закурил сигарету и присел на шлагбаум, закрывающий въезд во двор дома. В голову пришла мысль, что приморский город превратился в какую-то зону, кругом железные ограды, предупредительные знаки, будки со строгими охранниками. Город переживал очередную волну передела собственности и уже привык, что вместе с новым мэром, появятся его люди, претендующие на свой кусок пирога в южном мегаполисе. У пляжей, парков, здравниц появились новые хозяева со своими «мышами» в голове, плюющие на традиции города, и на самих горожан. Караколь отогнал невеселые мысли в сторону, затушил сигарету и прицелившись кинул в урну, стоящую в пяти метрах от него. Окурок ударился о край и упал на землю, он встал поднял его и бросил в полупустое ведро, стоящее внутри урны. Внезапно он ощутил, что на него кто-то смотрит со стороны, обернувшись Караколь увидел его и сразу узнал, к горлу подступил комок и сердце на миг замерло. Это был Рауль, все тот-же Рауль, как и много лет назад, инвалид, никогда не встававший с коляски, единственный настоящий друг детства, уже поседевший, весь в морщинах, также противно пахнущий и с таким-же удивительным блеском нахальных глаз. Караколь подошел и молча обнял его.