Теперь, после того как Алексей Борисович переоделся в шлюху, в этом смысле, в смысле расстановки сил, ничего не изменилось. Все равно это выглядело для Щелкунчика как личное бесчестье. Но он увидел облик будущей жертвы и узрел в стоящем перед ним человеке что-то сатанинское, вызов богу А Щелкунчик, как солдат, не мог терпеть ненормальность, неестественность, он испытывал потребность уничтожить непонятное, неразумное, нелогичное Это военная логика.
Теперь Щелкунчику стало легче, он перестал испытывать угрызения совести. Прикончить эту размалеванную куклу было гораздо легче, чем убить невинного, слабого человека. Алексей Борисович Кисляков вдруг в одно мгновение перестал быть для Щелкунчика человеком. Он стал наваждением, фантомом, химерой
Я тебе нравлюсь? спросил молодой человек, приближаясь к Щелкунчику развратной походкой, характерно, как проститутка, покачивая бедрами Он поднял глаза с накрашенными ресницами, и его глаза плотоядно сверкнули:Ты хочешь меня, дорогой?
Он протянул открытую блузкой с коротким рукавом руку, она была тонкая и белая. Она тянулась к Щелкунчику, ища ласки и удовлетворения похоти Все, теперь оставалось несколько мгновений, так что надо было потерпеть.
Хочу, ответил Щелкунчик и, притянув к себе Алексея Борисовича, внезапно мягко, но решительно повернул его спиной к себе, как бы играя. Хочу, повторил он негромко. В комнате стояла тишина, свет от торшера был мягким, а кремовые шторы придавали всему ощущение уюта и безопасности. Настоящее гнездышко
Нож вошел как по маслу. Щелкунчик воткнул его острым концом рядом с ухом жертвы и, быстро, крепко нажав, полоснул по горлу к другому уху
Он развернул Алексея Борисовича к себе спиной, потому что зналкрови будет много, он не хотел оказаться залитым ею.
Послышался характерный звук, который Щелкунчику был уже хорошо знаком, бульканье и подсасывание. Как будто спускала автомобильная шина. Это со свистом входил и выходил воздух через разрезанное горло, а булькающая струя крови толчками изливалась на грудь жертвы.
Кисляков запрокинул голову, выгнулся мгновенно окаменевшим телом и как будто хотел сделать стойку Но было уже поздно, через несколько секунд тело обмякло, мышцы расслабились, и все было кончено. Пора было отпускать жертву.
То, что было Алексеем Борисовичем Кисляковым, упало на ковер посреди комнаты, и кровь лужей немедленно растеклась вокруг. Ковер впитал в себя часть крови, но ее было слишком много. Вот и струйка стекла на паркет, потом вторая
Поза трупа была нелепая, он лежал, разбросав ноги в стороны, изогнувшись так, как живой человек не может изогнуться никогда. Юбка задралась при падении, и теперь наружу торчали испачканные кровью ноги в нелепых чулках
«Какие изящные пажи, подумал машинально Щелкунчик. Где он только достал такие? Наверное, за границей купил вместе с радиотелефоном. У нас такие не делают и не продают. Надо бы Наде купить такие же, ей бы пошло»
Застывшее лицо под толстым слоем яркого макияжа казалось зловещей маской. Маской смерти. Или умерщвленного зла, убитого греха
Теперь все, пора уходить, больше тут делать нечего. Не любоваться же этой картиной! Щелкунчик и вообще-то никогда не находил удовольствия в разглядывании своих жертв, а уж в этой ситуации ему тем более хотелось поскорее уйти отсюда. Он вытер носовым платком рукоятку ножа и бросил его на ковер, в лужу растекшейся крови. Когда через несколько дней соседи почувствуют запах разлагающегося трупа и вызовут милицию, той будет чем заняться
Орудие убийства найдут сразунож. Способ совершения тоже ясензарезали беднягу. Вот с мотивом придется помучиться следователю, но и тут решение придет быстропростое и незамысловатое, как и все милицейские решения. Будет установлено, что убитый был педерастом. Это установить будет совсем легко, ведь труп переодет женщиной, да еще накрашен. Тут даже милиционер сумеет сообразить Вот и мотив готовубил случайный любовник. То ли из хулиганских побуждений, то ли из ревности. Кто их там, педерастов, разберет Так и доложат прокурору, захлопнут папку с делом, и привет, как говорится!
Щелкунчик покинул квартиру, быстро спустился в лифте на первый этаж, никого не встретив по пути, и выскочил на улицу. Такси брать не следовало. Маловероятно, конечно, но вдруг милиция начнет опрашивать водителей такси Внешность мужчины, ушедшего с Кисляковым из кафе, конечно, установят. Вот и станут искать. Вряд ли, конечно, кто-то станет этим заниматься, у них там в милиции ни сил, ни времени, ни людей для этого нету
Через плечо у Щелкунчика была сумка, откуда он вскоре достал другую, обычную свою одежду. Зайдя в парадное какого-то дома и спрятавшись под лестницей, он быстро сдернул с себя белые штаны, куртку, рубашку и парик, засунул все это в сумку. Заранее приготовленный кирпич уже был положен туда.
Спустя полчаса сумка с одеждой и кирпичом для веса полетела в Москву-реку, заброшенная подальше, на глубину. Все, теперь пусть ищут хоть с Интерполом, ничего и никого не найдут.
Да и искать-то никто не будет. Так, сделают несколько «телодвижений» для приличия, напишут пяток бумажек, подошьют в папку для отчетности, и все.
Нету больше ни Алексея Кислякова, ни его убийцы-любовника. Как не бывало!
* * *
Сорвался Щелкунчик только на следующий день. Надя с детьми собиралась идти в музей на какую-то выставку анималистов, куда она давно обещала их отвести. Дети любили животных, и им хотелось посмотреть на картины с собачками и кошками Или с кем там еще
Щелкунчик бы и сам пошел, во всяком случае, он собирался это сделать. Но, проснувшись утром, почувствовал себя скверно. Не физически, а скорее морально. Было противно вспоминать о прошедшем вечере и о том, как он ночью пришел домой. Все в этот раз было как-то не так. Никогда он не вспоминал о своих жертвах, об обстоятельствах их «устранения». Просто не брал в голову. Он умел отключаться от «работы» А тут не покидало ощущение гадости. То ли гадости того, во что он окунулся, то ли гадости содеянного. Зарезать беззащитного мальчишку Тьфу ты, пропади пропадом!
Он встал, прошелся по комнате. В прихожей собирались уходить Надя с детьми. Надя ни о чем не спросила Щелкунчика, ей было достаточно его подавленного вида. Да она и побаивалась спрашивать. Знала, что правды Щелкунчик все равно ей не скажет А может быть, просто боялась, потому что вдруг муж однажды возьмет, да и скажет правду? А узнать правду Надя тоже боялась
На полу в детской комнате валялась брошенная Полиной кукла Барби. У нее было несколько таких кукол, и девочка, заигравшись, наверное, просто забыла одну из них на полу.
Кукла была сделана, как живая женщинастройная, с настоящей прической, в красивом наряде. Эти Барби специально делаются с соблюдением всех признаков правдоподобия, чтобы все было как в жизнитипичная маленькая женщина
Кукла лежала на полу, раскорячив руки и ноги, бессмысленно глядя стеклянными глазами в потолок. Мертвое подобие женщины
В памяти сразу всплыла вчерашняя картиналежащий на полу убитый Алексей Борисович в нелепом женском наряде, с остекленевшими глазами.
Щелкунчик взорвался неожиданно. Вызвал из прихожей уже собравшуюся уходить Полину и наорал на нее. Зачем она разбрасывает своих кукол по комнате? Неужели трудно было прибрать за собой?
Он орал на дочку, смотрел, как она, растерянная его внезапным приступом ярости, стоит перед ним У Полины от неожиданности и несоразмерности проступка и гнева отца затряслись губы. Она ничего не понимала. А Щелкунчик распалялся, орал дальше, уже прекрасно внутренне понимая, что орет вовсе не на Полину
А на кого? Скорее всегона себя самого
Влетела в комнату Надя, схватила девочку, увела, странно при этом посмотрев на Щелкунчика. Только тогда он внезапно остановился, как бы опомнился. Как глупо все получилось, надо будет потом извиниться перед Полиной, зря он так с ней поступил. Как будто это она виновата в том, что он вчера сделал
Днем раздался телефонный звонок.
Очень хорошо, сказал знакомый уже мужской голос, едва Щелкунчик снял трубку. Теперь второе задание, вы ведь не забыли?
Нет, не забыл, угрюмо ответил Щелкунчик. Он удивился, как быстро заказчики узнали об исполнении. Похоже, их отчего-то волновал этот странный молодой человек
Все, что требуется, как обычно, в конверте. продолжал голос. Спуститесь вниз, возьмите в вашем ящике для корреспонденции. Только поспешите, а то обидно будет, если достанется местным хулиганам.
В трубке послышались гудки отбоя, говорить было больше не о чем, и заказчик повесил трубку, не попрощавшись.
* * *
Конверт был такой же, как и предыдущий. Деньги и фотография. «Барсуков Владилен Серафимович. Генеральный директор Синегорского металлургического комбината» Вот что было написано на обороте снимка. Щелкунчик перевернул фотографию, всмотрелся в лицо изображенного там человека.
Это уже что-то Это тебе не несчастный московский интеллигент. Человеку на снимке на вид лет пятьдесят с лишним. Он грузный, с кудлатой головой, в которой блестит седина, с оттопыренной нижней губой, властным взглядом. Густые брови вразлет и немного сросшиеся на переносице, совсем как у Брежнева Не зря же того называли «бровеносец»
Этосерьезный человек, сразу видно. Генеральный директор металлургического комбинатацарь и бог Синегорьеэто очень далеко, можно сказать, на краю света. Наверное, этот Владилен Серафимович там у себя самый главный человек, его весь город знает. К такому подступиться тяжело, фиксируется каждый контакт.
Про таких людей Щелкунчик знал немало, мог себе представить, что и как. У него уже было несколько подобных «клиентов». Он справился и с ними, но все они не были такими крупными птицами, как Владилен
Кстати, Владиленсмешное имя. Наверное, его родители были очень набожными в коммунистическом смысле людьми, раз назвали сына так варварски. Владилензначит Владимир Ленин. Было же такое До какого ослепления можно довести целый народ
Щелкунчик посидел, держа фотографию в руках, пытаясь встретиться взглядом с изображенным там человеком. Не получалось. Нет, никак не получалось. Чей-то взгляд все время ускользал в сторонуто ли взгляд Щелкунчика, то ли этого Владилена
Ну ничего, взглядами мы еще встретимся, сказал себе Щелкунчик спокойно. Он был уверен в успехе дела, хотя еще не представлял себе, как ему удастся добраться до Владилена Серафимовича. Каждый раз это получалось по-разному, каждый раз надо было что-то выдумывать, но неизменно приводило к успеху
Да, собственно, и не могло быть иначев другом случае Щелкунчика давно уже не было бы в живых. Киллер, как и сапер, ошибается только один раз
И всегда Щелкунчик норовил заглянуть жертве в глазаза миг до выстрела. Не из жестокости, а просто ему казалось, что таким образом он как бы высказывает жертве свое уважение, как бы провожает ее в последний путь
В книжном магазине Щелкунчик купил атлас и нашел в нем город Синегорье, еще раз убедившись, что это страшно далеко. Хотя какая разница?
Купив билет на поезд, Щелкунчик узнал, что ехать туда двое суток. Прикинул: неделю на все дело, да два дня туда, дваобратно Больше десяти дней, во всяком случае. Он не верил в то, что сумеет грамотно прикончить гражданина Барсукова меньше чем за неделю. Тут требовались аккуратные подходы.
Мне нужно уехать, сказал он на прощание Наде. Ты пока занимайся заграничными паспортами и жди вызова от Андриса. Наверное, он уже скоро придет, так ты не жди меня, а сразу иди в латвийское посольство за визой. А то это будет долгая история
Стена непонимания между ним и Надей росла. Нет, не то чтобы они охладели друг к другу. Просто Надя остро чувствовала, что Щелкунчик живет совершенно непонятной для нее жизнью. А это очень тяжелознать, что от тебя что-то важное скрывают
Вот и теперьна ее вопрос, куда он едет, Щелкунчик только коротко ответил, что по делам, и замолчал. Она понимала, что по делам Но по каким?
Она знала, что он имеет много денег, в этом смысле у нее не могло быть к мужу никаких претензий. Однако Однако женщина не может по природе своей существовать в таком информационном вакууме. Ей надо хотя бы волноваться за мужа, переживать за него. А как это сделаешь, если ничего о нем не знаешь? Только мерещится что-то страшное
Щелкунчик понимал состояние жены, ценил ее сдержанность. И одновременно он видел, что она все больше отдаляется от него. Или он от нее, кто знает, как это лучше назвать?
Им бывало по-прежнему хорошо в постели, им бывало хорошо, когда они сидели с детьми за ужином и болтали о чем-нибудь. Несколько раз они все вместе ходили в зоопарк, как прежде. И каждый раз это было восхитительно. Вот-вот, казалось, все станет, как раньше Но нет, не становилось. Возле какой-то черты все замирало. Потому что была большая зона, область, куда вход был запрещен. Это касалось всего, что делал прежде Щелкунчик, и сейчастого, что он делает теперь.
Себя не обманешь, и бывало так, что Щелкунчик остро чувствовалстена растет и когда-нибудь закроет от него Надю.
«Все, в последний раз, сказал он себе теперь. Сделаю все эти дела, и мы уедем отсюда навсегда. И навсегда разорвем эту порочную цепь событий»
Сейчас он придавал большое значение отъезду в Латвию, а потом и гораздо дальше. Ему казалось, что если изменить все вокруг себя, то и удастся измениться самому, изменить свою жизнь. Скорее куда-нибудь подальше!
* * *
О Синегорье удалось узнать из справочников не так уж много. Стоит на краю света. Уж, во всяком случае, на краю цивилизованного мира, если, конечно, не считать, как многие умные люди, что граница цивилизованного мира проходит где-то посередине Польши
Население городасемьдесят тысяч человек. Двадцать из них работают на металлургическом комбинате. В этом смысле городмонопрофильный, то есть замкнут вокруг завода. Советская власть любила такие города-уроды, искусственные островки цивилизации.
Остановится заводи все. Конец. Никакого города больше не будет, он просто вымрет. Сначала пригнали на пустое место толпы заключенных, которые тысячами гибли тут, но построили в голой степи комбинат. Потом пригнали комсомольцев, которые стали тут жить и работать. И больше ничего тут нет вокруг на многие километры. Ни корней, ни традиций, ни какой-либо опоры
Поезд пришел в Синегорье утром, около полудня, и разомлевшие в долгом пути пассажиры высыпали на перрон со своими многочисленными котомками. Кто тащил коробки, кто тяжеленные сумки. Кто-то, надрываясь, пер какие-то кули на тачке, с которой его встречали тут
Русский вокзал всегда производит жалкое впечатление. Мечущиеся люди с ошалелыми глазами, изнемогающие под тяжестью каких-то непосильных торб. Пот, катящийся по лбам, перекошенные от натуги и общего озверения лицавесьма отталкивающая картина. Попав на вокзал или железнодорожную станцию, с особой ясностью понимаешь, что на этой шестой части земного шара действительно большие проблемы с чувством собственного достоинства Весьма печальное, но очевидное путевое замечание
Всякому, кажется, понятно: если нет у тебя машины и ты просто едешь на поездетак и не тащи ты на себе столько. Не превращай себя добровольно в уродливую каракатицу, нагруженную сумками и тюками. Будь ты человеком! Человекэто звучит гордо Но нет, видно уж, не достучаться никогда
Щелкунчик, помахивая портфелем, прошел по перрону мимо матерящихся баб и мужиков, мимо подростков с глазами животных и вышел в город.
Сначала он решил осмотреть место, где предстояло работать. Все оказалось примерно так, как он себе заранее и представлял. Неподалеку от жилых кварталов высились темные громады индустриального гигантаметаллургического комбината. Его колоссальные размеры подавляли и делали все стоящее рядом маленьким и незначительным.
Это особенно чувствовалось из-за того, что несколько огромных труб непрестанно дымили и черное облако накрывало город и тянулось шлейфом далеко вокруг.
Когда комбинат строили, никто же не думал об экологии, о людях. Когда думают о мощи государства, кто же задумывается о каких-то там людях? Это даже как-то и непатриотично Был бы завод-гигант, а людей новых нарожают, по приказу партии и правительства
В городе был дворец культуры с приклеенным на дверях объявлением о ежедневных танцульках под вокально-инструментальный ансамбль. Был кинотеатр, а может быть, даже два, Щелкунчик не стал углубляться в этот вопрос.
Центр был застроен хрущевскими пятиэтажкамисерыми и безликими, с проржавевшими железными балконами.