По-видимому, Бретт понял меня, поэтому поднял на руки и посадил в свой автомобиль. Я ухватилась за него, боясь отпустить. Второй раз даже мысли о потере я не вынесу. Потом стала целовать его лицо, такое родное И тут почувствовала под губами солоноватую влагу. Я отодвинулась и посмотрела на Бретта: в его глазах стояли слезы. Этот сильный мужчина даже позволил нескольким из них пролиться. Из-за моих непродуманных поступков.
Прости меня, прошептала я
Он мне на это ничего не ответил, но я услышала другое:
Я так боялся, что потерял тебя и не смогу вернуть. Что не успею. Хотя куда бы ты не уехала, я нашел бы тебя.
Глава 22. БРЕТТ
Меня разбудили солнечные лучи, заглянувшие в окно и ласково пригревшие кожу на лице. Я открыл глаза и не сразу сообразил, где нахожусь. Даже промелькнула мысль, что я всё еще пребываю под воздействием сна. Я повернулся на бок, чтобы обнять Дану, и замер от неожиданности: передо мной находилось улыбающееся лицо Джеммы.
Я закрыл глаза в надежде, что, когда вновь открою их, видение исчезнет. Но не тут -то было. Джемма по-прежнему лежала рядом, не смущаясь своей наготы и победно улыбалась. Я приподнялся и посмотрел на себя. На мне тоже не было одежды. Никакой. Мы возлегали с ней на кровати как Адам и Ева От этой мысли я вздрогнул и поискал глазами змея-искусителя. Естественно, его не было. Но как тогда я оказался здесь? Вскочив, я схватил свою одежду, лежавшую на стуле, и стал поспешно одеваться.
Дана, Дана, Дана, долбила виски одна и таже мысль. Голова раскалывалась от боли, координация
движений была нарушена, тело чувствовало себя так, словно по нему проехали катком. Еле оделся, так как руки не слушали сигналов мозга, и вновь плюхнулся на кровать, не в силах стоять.
Что ты делаешь в моей постели? спросил я Джемму, чувствуя яростный прилив раздражения.
Вообще-то это моя кровать, спокойно сказала она и провела рукой по моей спине.
Меня передернуло от отвращения. Закрыв глаза, я стал смутно вспоминать события предыдущего вечера. Дана вышла из-за стола, чтобы подправить макияж, и в этот момент позвонила Джемма, попросив встретиться с нею, так как ей срочно нужно лететь в Албанию в связи с возникшими на фабрике проблемами. И она хотела посоветоваться со мной, как их решить. Это я помню точно.
Я предложил Джемме встретиться у меня, но она отказалась, так как времени перед отъездом в аэропорт у неё было в обрез. И я пошел к ней сам. Джемма была уже одета в брючный костюм, а возле двери стоял чемодан. Кстати, где он? мелькнула мысль, и я поискал его взглядом, но не нашел.
Я посмотрел на пристенный столик, на котором вчера стояла бутылка вина и два бокала. Их уже тоже не было. На их месте красовалась ваза с цветами. Может мне это приснилось? Закрыв глаза, вновь погрузился в воспоминания, пытаясь реанимировать события вчерашнего вечера. Вот я стою возле Джеммы, она берет в руки два бокала и один протягивает мне.
Давай выпьем за вас с Дайаной. Я не смогла присутствовать на ужине, поэтому хочу поздравить тебя с тем, что ты скоро покончишь со своей холостяцкой жизнью. Если честно, я не думала, что ты так быстро решишься на это, но уж так, как есть. Будьте счастливы на протяжении всех лет семейной жизни!
Я поблагодарил и выпил вино вслед за ней, а потом спросил, что случилось на фабрике.
Об этом чуть позже, сказала она и вновь подлила вина. Я думала, что мы все же когда-нибудь поженимся, но теперь с тяжелым сердцем приходится отдавать тебя другой.
Я не вещь. К тому же никогда не давал тебе повода рассчитывать на то, чтобы выйти за меня. Поэтому прекратим этот пустой разговор, который ты ведешь неоднократно, и перейдем к делу.
Сказав это, я почувствовал, как у меня закружилась голова и пол стал исчезать из-под ног. Последнее, что я помню, как Джемма резко толкнула меня и я упал спиной на кровать. Больше ничего. И вот я проснулся на той же кровати.
Джемма продолжала лежать, даже не прикрывшись.
Накинь на себя простыню, сказал я. Если ты рассчитываешь, что таким образом соблазнишь меня, то глубоко заблуждаешься. Ты мне уже не интересна как женщина.
Я бы так не сказала. Ночью ты не раз доказал мне обратное.
Я дернулся, как от сильного удара в челюсть, и повернулся к Джемме. Она смотрела на меня с легкой интригой, облизывая кончиком языка нижнюю губу.
Ты блефуешь. возмутился я. Между нами ничего не было.
То, что ты ничего не помнишь, еще не означает, что мы не занимались с тобой любовью.
Не оскверняй это слово, произнося его. Ты не имеешь ни малейшего представления, что такое любовь.
Ты была, есть и всегда будешь лишь похотливой сучкой.
Джемма вскочила на ноги и бросилась на меня, пытаясь дать пощечину. Я перехватил её руку и заломил за спину. Она взвизгнула от боли и попыталась освободиться, однако я не позволил ей этого.
Итак, зачем ты это сделала? спросил я, чувствуя нарастающую в душе злость.
Чтобы ты не достался этой русской шлюшке, простушке или дурочке. Выбирай сам. Она недостойна тебя.
Глупые попытки. Неужели ты не понимаешь, что я все равно женюсь на ней?
Теперь вряд ли, злорадно произнесла Джемма, набрасывая на себя пеньюар. Твоя несравненная Дайана видела нас с тобой в постели. Голенькими. И я не стала её разубеждать в мыслях, которые появились у нее, глядя на тебя, заснувшего после жаркого секса. Видел бы ты выражение её лица! Умора и только!
Я не сдержался и, схватив Джемму за волосы, бросил на кровать. Она не закричала от боли, только злые слёзы выступили на её глазах и тут же исчезли под звуки дикого хохота, от которого у меня зашевелились волосы на затылке.
Мне так хотелось ударить ее, но я с трудом совладал с собой, ибо всегда презирал мужчин, поднимающих руку на женщин. Больше ни слова не говоря, я вышел из комнаты и пошел в дом к матери. Там меня ждал неприятный сюрприз: Дана еще ночью уехала. Зайдя в нашу спальню, я убедился, что почти все вещи остались здесь. Я побросал их в чемодан и позвонил Амато, чтобы срочно дал заявку на вылет моего частного самолета и подогнал автомобиль.
Мама ничего у меня не спрашивала, но, видя мое состояние, налила в стакан воды, бросила туда таблетку растворимого аспирина и дала выпить. Завтракать отказался, поскольку даже мысль о еде вызывала тошноту. Однако крепкий кофе выпил.
Я прилег на диван, так как в висках настолько долбило, что находиться в вертикальном положении не было никаких сил. По-видимому, боль стала проходить, и я задремал. Проснулся от того, что меня будто кто-то толкнул в плечо. Посмотрел на часы начало одиннадцатого. Амато и Келл уже ждали меня в машине с вещами.
Попрощавшись с мамой и бабушкой, я помчался навстречу неизвестности, молясь в душе застать Дану в нашем доме. Бог услышал мои молитвы, поскольку мы встретились нос к носу перед воротами. Я приказал Келлу остановить такси и преградить ему выезд, а сам поспешил к Дане.
Она сидела на заднем сидении, словно изваяние, глядя в переднее стекло. Я открыл дверь и несколько секунд подождал, чтобы она повернулась ко мне, но не дождался и, потянув за руку, вытащил из салона. Знаю, что сделал больно, но Дана не произнесла ни звука. В душе я повинился перед ней за свою грубость, но, вслух ничего не сказав, поставил ее перед собой, и сильно сжал плечи.
Трусливо убегаешь, как крыса с тонущего корабля? Молча? Даже не посчитав нужным поговорить со мной? спросил я, чувствуя от волнения дрожь в голосе.
О чем? Мне и без разговора всё было предельно ясно, я бы даже сказала наглядно.
Если на клетке слона прочтёшь надпись «буйвол», не верь глазам своим. Кажется, так говорил ваш Козьма Прудков? Ты как-то просвещала меня по этому поводу.
Так, прошептала Дана.
Тогда почему ты поверила своим глазам, когда увидела меня в постели Джеммы, зная, что добровольно я никогда бы в неё не лег? У тебя даже крохотной мысли сомнения в увиденном не возникло? А как же доверие? Оно для тебя просто слово?
Мне было на душе так горько и больно, как никогда ранее. В этот момент Дана подняла глаза и наши измученные взгляды встретились. То, что она увидела в моих глазах, заставило ее расплакаться и прижаться, как прежде, к моей груди. Её худенькое тело сотрясалось в рыданиях, а я не знал, каким образом ее успокоить. Затем она затихла и долго слушала стук моего сердца, которое учащенно билось в тревожном ожидании. Если бы оно могло говорить, то рассказало бы, как до самозабвения любит ее, что никогда не предаст и будет биться до конца жизни только для неё одной.
По-видимому, моей девочке язык моего любящего сердца оказался доступным, поскольку она поверила его искренним признаниям. И хотя Дана не сказала мне об этом, я понял, что прощён и беда миновала.
Как? Не знаю. Каким-то шестым чувством.
Вытри слёзы слышишь? Ты еще будешь самой счастливой в этом мире, пообещал я.
Правда? она подняла на меня заплаканные глаза и искренне улыбнулась сквозь слёзы.
Обрадовавшись, я поднял ее на руки и посадил рядом с собой на заднее сидение. Келл, не ожидая приказа, поехал к дому, а Амато остался, чтобы расплатиться с таксистом.
Дайана ухватилась за меня так, словно боялась потерять. Глупышка. Разве такое возможно? Потом стала отчаянно целовать мне лицо и в этот момент я окончательно понял, что что моя девочка вернулась ко мне. Мысль об этом была настолько пронизывающей, что у меня выступили слезы в глазах.
Прости меня, услышал я.
Что я мог на это ответить? Прощать ее мне было не за что, но, глядя на ее заплаканное личико, такое для меня родное и дорогое, тихо сказал:
Я так боялся, что потерял тебя и не смогу вернуть. Что не успею. Хотя куда бы ты не уехала, я нашел бы тебя.
И вдруг в салоне прозвучал её счастливый смех. Я закрыл глаза, слушая его и понимая, что жизнь прекрасна, что все вернулось на круги своя и мне несказанно повезло, что Дана мудрая женщина, хотя и молодая. Она поверила мне сердцем и душой, не позволив разуму и эмоциям управлять собой.
В дом я тоже внес её на руках и, не останавливаясь, поднялся на второй этаж. Бережно положив Дану на кровать, я присел рядом. Взявшись за руки, мы молчали, не отводя друг от друга глаз. Потом моя девочка снова заплакала.
И с чего это вдруг? удивился я.
От счастья, что всё встало на свои места и мы снова вместе, что я дома и весь этот кошмар остался на
Сицилии.
Дайана не задала мне самого важного для нее вопроса: что я делал в спальне Джеммы в её постели? И в этом была вся она: сдержанная, воспитанная, корректная. И я не стал дальше мучить её своим молчанием, рассказав всё в мельчайших подробностях. Она слушала, не перебивая, а когда я замолчал, спросила:
Ты ей простил этот мерзкий поступок?
Нет.
И как ты поступишь?
У меня-то и выбора нет. Я не могу её изгнать из «семьи», поскольку она не предала её, не совершила поступка, который подпадает под понятия «Закона чести». К тому же она очень хороший менеджер и прекрасно справляется со своими производственными обязанностями. Уволить её с этой должности я не могу, так как нет серьезных оснований. Она совершила безнравственный поступок в отношении тебя и меня, но это уже наше частное дело. Исходя из этого, я могу запретить ей приезжать на нашу свадьбу и общаться с нами, то есть посещать наш дом, присутствовать на тех мероприятиях, где будем мы, встречаться с нами у наших родственников. На этом мои полномочия заканчиваются.
Что ж, этого достаточно, сказала Дана. Главное, чтобы я её не видела лишний раз и она не нервировала меня своими выходками.
И Дайана рассказала, как Джемма водила её по всем нашим с ней местам. Я возмутился до глубины души:
А почему ты с ней ходила, как теленок, выслушивая всю эту чушь?
Ты же знаешь свою бывшую любовницу. Она ведь перед всеми объявила, что забирает меня с собой, чтобы показать все места, где ты рос. Возвратись я и скажи, куда она меня на самом деле повела, получился бы скандал. Джемма бы обязательно вывернулась, обвинив меня в заведомо ложных наговорах на нее, и поверили бы ей, а не мне. Момент был не подходящий, но я наверстала свое, когда представился случай. Так что быть теленком иногда полезно в стратегических целях.
И Дана рассказала, как поквиталась с Джеммой, оставшись победительницей.
Я громко расхохотался, представив себе эту картину. Дана какое-то время терпела, а потом подключилась к веселью. И мы долго смеялись, как дети, выплескивая вместе со смехом все напряжение последних суток.
Когда успокоились, я бережно раздел Дану, полюбовался ею и мы занялись любовью. Не сексом, а именно любовью, нежной, трепетной и сладостной.
После сна и душа отправились на ужин. Лучия превзошла все наши ожидания, подав поджаренные кусочки ветчины в чесночном соусе, овощную минестру, спагетти и фиорентину. Я достал бутылку Но́биле ди Монтепульча́но, одно из классических красных сухих вин Италии, разлил в бокалы, и мы приступили к поглощению пищи. Сказалось отсутствие еды в течение дня. Потом с панна-котта выпили по чашечке кофе deca и вновь вернулись в спальню, но уже спать, так как устали безмерно: и морально, и физически.
Утром я проснулся рано, но Дану будить не стал. Пусть выспится после всех переживаний и волнений. К тому же ей не нужно никуда спешить, так как обучение в бизнес-школе закончилось. Осталось только получить диплом. Мы с ней не говорили, где она собирается работать после нашего свадебного путешествия. Однако у меня уже было для нее несколько хороших предложений в других корпорациях, а также должность топ-менеджера по бизнес-планированию в моём синдикате. Я пока еще об этом Дане не сказал, так как ждал нужного момента.
Вообще-то я хотел бы, чтобы она не работала, занималась собой и мной, но прекрасно осознавал, что пустое времяпровождение не для Дайаны. Она не согласится сидеть дома и через день посещать салоны красоты и фитнес-центры, как другие пустоголовые модели, попавшие с подиума или обложки журнала в роскошную жизнь содержанки или временной жены. Дане важно занять свой ум, а не лелеять и пестовать свое тело в ущерб жизни по интересу. И за это я очень её уважаю.
Я посмотрел на свою девочку. Она безмятежно спала, подложив руку под щеку. Она всегда была очень ухоженной, и когда успевала всё делать, я не знаю. Во всяком случае у нас не было разговора на эту тему. Тем не менее, фигура у нее была изумительной, кожа на теле гладкая и упругая, ногти на руках и ногах обработаны специалистом, кожа на лице, словно бархатная Знаю только, что макияж себе она делает сама. Вот, пожалуй, и всё. Дана никогда не вела разговора о салонах красоты и им подобным
Однако пора вставать. На работе много вопросов, требующих моего участия, поэтому разлеживаться времени нет. Я поцеловал Дану в плечо и осторожно встал с постели, а через полтора часа уже сидел в своем офисе.
День начался с неприятностей. Алба сообщила, что аудиенции ждет Дарио Росси.
Пусть заходит, сказал я и откинулся на спинку кресла в ожидании, что он будет расспрашивать меня о нашей поездке в Термини-Имерезе. Но не тут-то было.
Как только Дарио вошел в кабинет, по его лицу я сразу понял, что в мое отсутствие случилось нечто плохое. Я выпрямился и вопросительно посмотрел на него.
Бретт, в России, в УВД Краснопресненской области, отдел экономической безопасности и противодействия коррупции занялся вплотную изъятием контрафактных товаров. В результате мероприятий из торгового оборота были изъяты одежда и обувь, маркированная товарным знаком «Adidas» и бижутерия со знаками «Chanel» и «Louis Vuitton» в общем количестве четыре тысячи восемьсот единиц. Сумма нашего ущерба около трехсот пятидесяти тысяч евро. Рейд продолжался из запланированного месяца всего неделю. Контрафактный товар конфискован и подлежит уничтожению.
И это всё, что ты можешь мне сказать? спросил я, чувствуя, как во мне закипает раздражение. Какие меры ты принял?
Пока еще никаких. Эта информация поступила ко мне только позавчера от нашего человека в Управлении экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России.
И? Что ты тянешь кота за хвост. Ближе к делу, приказал я, не скрывая своего недовольства.
Он сказал, что не может по вертикали им запретить этот рейд, так как подобные действия с его стороны вызовут подозрения.
Сколько мы ему платим ежемесячно, чтобы он контролировал подобные случаи и предотвращал?
Сто пятьдесят тысяч евро.
Как долго?
Вот уже полгода. Его предшественник ушел на пенсию и передал его нам.
Как он отрабатывал эти деньги?
В принципе, никак.
Не понял! За что тогда мы ему платили?