Я видел, что фермер залил в трактор дизельтот самый, который сборами не облагается. Я знал, что когда фермер вернется домой, то перельет чуток дизеля в свою легковушку, но с этим пускай полицейские разбираются, а мне недосуг.
Мой взгляд скользнул по колонкам, шоссе и велосипедной дорожке и уперся в один из ничем не примечательных деревянных домов. Трехэтажный, построен сразу после войны. Веранда выходит на озеро Будалсваннет, окна грязные от пыли, а на стенездоровенный плакат с рекламой парикмахерской и солярия. Судя по этому плакату, тут тебя одновременно и стригут, и поджаривают. Причем прямо в гостиной. Я ни разу не видел, чтобы в этот салон заходил кто-нибудь, кроме местных, а в деревне все и так знали, где живет Грета, поэтому назначение этого плаката для меня так и осталось неясным.
Сейчас дрожащая Грета стояла на обочине, в кроксах и футболке. Наконец она посмотрела направо и налево и ринулась через дорогу в сторону моей заправки.
Всего полгода прошло с того дня, как один водила из Осло, утверждавший, будто не видел, что быстрее пятидесяти в час тут разгоняться нельзя, сбил нашего учителя норвежского. У заправки в деревне есть свои преимущества и недостатки. Преимущества заключаются в том, что местные ходят к тебе за продуктами и всякой мелочовкой и что благодаря ограничению скорости к тебе время от времени заворачивают и неместные. Когда у меня была мастерская, мы также укрепляли местную экономику, потому что те, чьей машине нужен был основательный ремонт, ели в нашем кафе и ночевали в кемпинге на берегу. Минус в том, что рано или поздно машин станет меньше. Водители любят прямые шоссе, на которых можно выжимать девяносто и не красться через каждую дурацкую деревушку, попадающуюся на пути. Проект нового скоростного шоссе за пределами Уса составили уже давно, но на выручку нам приходила география: пробивать туннель через местные горызатея недешевая. Но туннель все-таки появится. Это так же точно, как тот факт, что через два миллиарда лет Солнце разнесет нашу Солнечную систему на кусочки, вот только у нас все произойдет существенно быстрее. Когда мы окажемся на отшибе, закроются не только те, кто живет за счет проезжающих мимо машин, для всех в деревне последствия будут примерно такими же, как когда Солнце решит с нами расквитаться. Фермеры, разумеется, по-прежнему будут доить коров и выращивать то, что можно вырастить в горах, но остальным-то чем заняться, если шоссе тут не будет? Станем друг дружку стричь и загорать до черноты?
Дверь распахнулась. В юности Грета была мертвенно-бледной, с безжизненными жиденькими волосенками. Сейчас же на голове у нее перманент, из-за которого она, как по мне, выглядит жутковато. Быть красивым никто не обязан, это верно, вот только с Гретой Создатель и впрямь обошелся крутовато. Спина, шея, коленивсе какое-то скрюченное, даже огромный сгорбленный нос казался чужим, словно его прилепили к узенькому лицу с немалым трудом. Но если с носом Создатель не пожадничал, то всем остальным Грету обделил: брови, ресницы, грудь, задница, щеки, подбородокничего этого у нее не имелось. Губы тонкие и смахивают на червяков. В юности она мазала этих розоватых червяков толстым слоем ядрено-красной помады, и ее это даже красило. Но потом она вдруг краситься пересталаэто случилось примерно в то время, когда Карл уехал из деревни.
Может, другие видели Грету Смитт иной, может, она по-своему даже и привлекательная, просто я, глядя на нее снаружи, сразу вспоминал, какая она внутри. Явно злой я ее не назовууверен, у психиатров найдется какой-нибудь подходящий диагноз, как уж там это называется? Щадящий?
Сегодня прямо ледяной он чего-то, сказала Грета.
«Он» это, видать, про северный ветер. Когда он налетал на долину, то всегда приносил с собой запах ледника и напоминание о том, что лето не вечно. Сама Грета выросла у нас в деревне, но заменять «ветер» на «он» явно научилась у родителей. Те приехали из Северной Норвегии, и сперва у них тут был кемпинг, однако потом они разорились и получили пособие по инвалидностиэто уже после того, как у обоих нашли редкую форму периферической нейропатии, возникшей из-за диабета. Насколько я понимаю, при ней возникает ощущение, будто ходишь по осколкам. Сосед Греты рассказывал мне, что такая нейропатия незаразна и что это, видно, статистическое чудо. Впрочем, статистические чудеса происходят на каждом шагу, и сейчас родители Греты живут на третьем этаже, прямо над плакатом «Парикмахерская и солярий у Греты», а на улицу выходят нечасто.
Что, Карл вернулся?
Да, ответил я, понимая, что ответ тут предполагается не утвердительный и не отрицательный. Ее вопрос на самом деле представлял собой утверждение и просьбу выложить все, что мне известно. Но этого у меня и в мыслях не было. У Греты к Карлу и так какие-то нездоровые чувства. Чего желаешь?
Я думала, у него в Канаде дела отлично идут.
Иногда люди возвращаются домой, даже если дела у них неплохи.
Говорят, рынок недвижимости в тех краях очень непредсказуемый.
Да, недвижимость там либо очень быстро дорожает, либо чуть медленнее. Кофе возьмешь? И булочку с кремом?
Интересно, что привлекло такую важную птицу из Торонто в нашу-то деревню?
Люди, ответил я.
Она пристально вглядывалась в мое лицо, но я сделал морду кирпичом.
Может, и так, согласилась она, но я слыхала, он с собой кубинку привез?
В этот момент Грету вроде как надо бы пожалеть. Родители-инвалиды, нос размером с метеорит, клиентов нету, ресниц тоже, ни мужа, ни Карла, и, похоже, ни о ком другом она не мечтает. Однако злоба в нейкак подводный камень, который замечаешь, лишь когда он пробьет твоей лодке дно. Может, это закон Ньютона, и каждое действие вызывает противодействие, а значит, все зло, какое причинили Грете, она причиняет другим. Если бы Карл в молодости не трахнул ее спьяну под деревом на каком-то сельском празднике, то она, возможно, такой не сделалась бы. А может, и сделалась.
Кубинка я протер стойку, прямо как сигара.
Ага, так и есть! Она склонилась над стойкой, будто собиралась сказать что-то противозаконное. Коричневая, сама лезет в рот и
Легко вспыхивает, пришло мне в голову, хотя больше всего мне хотелось засунуть Грете в глотку булочку и заткнуть этот поток дерьма.
вонючая, проговорила Грета. Ее червеобразные губы скривились в усмешке. Метафорой она была явно довольна.
Только она не с Кубы, сказал я, она с Барбадоса.
Ну да, ну да, подхватила Грета, тайская шлюшка, русская жена. Наверняка послушная.
Я проигралскрывать, что ее слова меня задели, я больше не мог:
Ну-ка повтори!
Наверняка чудесная телочка, торжествующе ухмыльнулась Грета.
Я переступил с ноги на ногу:
Так чего тебе, Грета?
Грета окинула взглядом полки у меня за спиной:
Мамаше нужны новые батарейки для пульта.
В этом я сомневался, потому что мамаша ее сама заходила за батарейками два дня назад и шагала так, будто под ногами у нее раскаленная лава. Я протянул Грете батарейки и пробил чек.
Шеннон, проговорила Грета, вытаскивая карточку, я видела в «Инстаграме» фотки. С ней, небось, что-то не так, да?
Не заметил, сказал я.
Да брось, если она с Барбадоса, то чего такая белая? И что у нее с глазом?
Ну вот, пульт у твоей мамаши теперь хоть в космос полетит.
Грета вытащила карточку из считывающего устройства и сунула ее в кошелек.
Увидимся, Рой.
Я медленно кивнул. Ясное дело, увидимся. Как и со всеми остальными в этой деревне. Однако Грета тем самым пыталась донести до меня еще кое-что, потому я кивнул так, будто все понял, уж больно неохота было ее и дальше слушать.
Дверь за ней закрылась, но не до конца, хотя я уж и пружины подтягивал. Да, пора автоматические устанавливать.
В девять на смену заступил еще один заправщик, и у меня появилось время прибраться после фермера с трактором. Как я и ожидал, на полу валялись комки земли и глины. Я всегда держу при себе готовое средство для мытья пола, которое выводит почти любую грязь, а протирая пол, вспоминал те времена, когда мы были подростками и верили, будто жизнь в любой момент может перевернуться с ног на голову, да жизнь и правда каждый день переворачивалась вверх тормашками. Между лопатками у меня вдруг кольнуло. Типа лазерной указки, какая бывает у полицейских из группы захвата. Поэтому, когда сзади послышалось покашливание, я не удивился и не вздрогнул. Я обернулся.
У тебя тут что, соревнования по борьбе в грязи проводились? спросил ленсман.
Трактор мылся, объяснил я.
Он кивнул:
Значит, твой брат вернулся?
Ленсман Курт Ольсен, худощавый, с впалыми щеками и загнутыми книзу усами, он ходил в тесных джинсах и древних сапогах с разводами, которые еще его отец носил. Курт вообще все больше походил на Сигмунда Ольсена, старого ленсмана, тот тоже был длинноволосым блондином, а еще мне вспоминался Деннис Хоппер в «Беспечном ездоке». Ноги у Курта Ольсена колесом, как бывает у футболистов, а сам он на два года моложе меня и в свое время был капитаном местной четвертой лиги. Технически подкованный, отличный тактик, а бегать мог полтора часа без остановки. Все говорили, что Курту Ольсену надо бы играть в лигах повыше. Но тогда ему пришлось бы переехать в город побольше, где он вполне мог бы оказаться на скамье запасных. Кто согласится променять на это славу местного героя?
Карл вчера приехал, подтвердил я, а ты откуда знаешь?
Отсюда. И он развернул передо мной какой-то плакат.
Я перекрыл шланг с водой. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СКАЗКУ! было написано сверху. А нижеВЫСОКОГОРНЫЙ СПА-ОТЕЛЬ. Я вглядывался в строчки под этими словами. Ленсман меня не торопил. Мы с ним почти ровесники, и он, возможно, помнил, как в школе классный руководитель говорил, будто у меня слабая форма дислексии. Когда классный руководитель сообщил об этом моим родителям и заодно упомянул, что дислексия передается по наследству, отец взвился: он что же, намекает, будто мальчишку на стороне нагуляли? Но тогда мама напомнила ему про одного из папиных двоюродных братьев, некоего Улава из Осло, страдавшего словесной слепотой, отчего судьба у него сложилась печально. Когда Карл узнал обо всем, то предложил стать моим, как он сам это назвал, учителем чтения. Намерения у него были самые добрые, это я знаю, и он и впрямь постарался бы. Однако я отказался. Кому охота учиться у младшего брата? Вместо этого моей учительницей стала моя тайная любовница, а школойизбушка на горном пастбище, но произошло это спустя много лет.
В плакате все желающие приглашались на собрание инвесторов в доме культуры в Ортуне. Присутствие ни к чему не обязывает, а всех пришедших ждет кофе с вафлями.
Я понял это, еще не дойдя до имени и подписи внизу плаката. Вот онапричина, по которой Карл вернулся домой.
После имени Карл Абель Опгард была указана степень. Master of Business. Ни больше ни меньше.
Что я точно знал, так это то, что мороки с этой затеей не оберешься.
Это висит на всех автобусных остановках и на каждом столбе вдоль шоссе, сказал ленсман.
Карл, видать, тоже рано встал.
Ленсман свернул плакат:
А если у тебя нет разрешения, то это противоречит параграфу тридцать три Закона об автомобильных дорогах. Попросишь его снять плакаты, ладно?
А сам ты чего не попросишь?
У меня нет его номера, и сунув плакат под мышку, а большие пальцы за пояс, он посмотрел на север, кататься туда лишний раз неохота. Так передашь?
Я медленно кивнул и взглянул туда, куда нашему ленсману неохота было лишний раз кататься. С заправки ферму Опгард не видно, только Козий поворот разглядеть можно и серую скалу у обрыва. Дома же, расположенного на плато, не видать. Хотя сегодня взгляд мой за что-то зацепился. Нечто красное. И до меня вдруг дошло, что это такое. Норвежский флаг. Ну охренетьКарл поднял флаг в понедельник. Кажется, именно так поступает король, желая продемонстрировать, что он дома? Я едва не заржал.
Он может оставить заявку, ленсман посмотрел на часы, и мы ее рассмотрим.
Ну разумеется.
Именно так. Ленсман приложил два пальца к воображаемой ковбойской шляпе.
Мы оба знали, что снимут плакаты только в конце дня и к тому времени они уже свою службу сослужат. Даже если кто-то приглашения и не увидит, то уж наверняка про него услышит.
Я развернулся и снова пустил воду.
Вот только покалывание между лопатками никуда не делось. Оно оставалось там же, где было все эти годы. Подозрения Курта Ольсена прожигали на мне одежду и въедались в кожу, в плоть. Но натыкались на толстые кости. На волю и упрямство. На недостаток доказательств и фактов.
Это что? снова раздался голос Курта Ольсена.
Я обернулся и сделал вид, будто удивлен, что он еще не ушел. Он кивнул на металлическую решетку над стоком для воды. На лежавшие там комочки.
Хм! подал я голос.
Ленсман опустился на корточки.
На них кровь, сказал он, это мясо.
Да, пожалуй, согласился я.
Он взглянул на меня.
Лось, объяснил я, на дороге сбили. Мясо застряло в решетке. А потом они приехали сюда и смыли с себя эту дрянь.
Ты же, Рой, вроде говорил, что тут трактор мылся.
Думаю, это еще с ночи осталось, сказал я, если хочешь, могу Эгиля спроситьесли желаешь провести я направил струю на решетку, ленсман отскочил, а кусочек мяса оторвало от решетки и отбросило в сторону, расследование.
Глаза у Курта Ольсена сверкнули, он наклонился и отряхнул штанину, хоть та и была сухой. Не знаю, заподозрил ли он что-нибудь. И это ли слово сказал в тот раз. Расследование. Что необходимо провести расследование. Неприязни к Курту Ольсену я не питалон обычный трудяга, который делает свою работу. А вот расследования его мне однозначно не нравятся. И не уверен, что он так зашустрил бы, будь на плакате вместо Опгарда какое-нибудь другое имя.
Когда я вернулся в магазинчик, там уже паслись две девчонки-подростка. Одна из нихЮлияу меня работала и заступила на смену после Эгиля. Вторая девушка, покупательница, стояла ко мне спиной, повесив голову, и не думала поворачиваться, даже когда я хлопнул дверью. Однако я ее все равно узнал. Дочка жестянщика по фамилии Му. Наталия. Я иногда видел ее в компании отирающихся тут лихачей. Если Юлия была открытая, искренняя и, что называется, без претензий, то Наталия Му казалась чувствительной, но в то же время скрытной, словно боялась, что, покажи она свои чувства, их тотчас же растопчут или высмеют. Возраст, что поделаешь. Она, наверное, сейчас в старшем классе? К тому же, как я понял, ей было стыднои Юлия это подтвердила, потому что, поманив меня рукой, она одновременно кивнула в сторону полки с противозачаточными таблетками. Просто Юлии всего семнадцать, и поэтому продавать лекарства и табак она не имеет права.
Я прошел за стойку, стараясь побыстрее распрощаться с дочкой Му и не издеваться над беднягой.
«Элла-один»? спросил я и поставил перед ней белую коробочку.
Чего? переспросила Наталия Му.
Противозачаточные твои, безжалостно бросила Юлия.
Я провел покупку в кассе так, чтобы было понятно: продавецчеловек взрослый и, очевидно, ответственный. Дочка Му скрылась за дверью.
Она спит с Трондом Бертилем, Юлия надула пузырь из жвачки, ему за тридцатник, у него жена и дети.
Молоденькая совсем, сказал я.
Для чего молоденькая? Юлия уставилась на меня. Девчонка она довольно мелкая, но все в ней почему-то кажется несоразмерно большим. Кудрявые волосы, грубые руки, полная грудь и широкие плечи. Почти вульгарный рот. И глазакрупные круглые гляделки, бесстрашно смотревшие на меня. Для того, чтобы трахаться с тридцатилетним мужиком?
Слишком молоденькая, чтобы самой принимать разумные решения, ответил я, возможно, еще научится.
Юлия фыркнула:
Противозачаточные так называются не потому, что тот, кто трахается, в принципе против зачатия. А если девчонка молодая, это вовсе не означает, что она не знает, чего хочет.
Может, ты и права.
Но когда мы делаем вот такую невинную рожу, как у этой, вы, мужики, сразу думаете: вот бедняжечка! А нам только того и надо. Она рассмеялась. Какие ж вы примитивные!
Я надел перчатки и принялся смазывать маслом багеты.
А у вас есть секретное общество? поинтересовался я.
Чего-о?
Ну, женщины, которые считают, будто знают всех остальных женщин как облупленных. Вы друг дружке хоть рассказываете, как вы сами устроены, чтобы уж наверняка знать? Потому что я, например, про мужчин ни хрена не знаю. Каких только среди них не бывает. Мне кажется, будто я его насквозь вижу, а правдой оказывается всего процентов сорок, не больше, я сунул в багет салями и яйцавсе это доставляют уже порезанным, а ведь мы-то примитивными считаемся. Так что вам повезловы изучили половину человечества.