Оружейник сухо рассмеялся.
Кажется, я здорово вас напугал. Выходя из мастерской, я слышал здесь чей-то крик...
А что арбалет?спросил Вечорек.Или у вас привычка бродить с ним по ночам?
Да нет. Но, слыша этот крик, я подумал, что кто-то забрался в замок, и прихватил его для воришки.Вильчкевич вошел в библиотеку.Он только на вид такой безобидный, а на самом деле это страшное оружие. Попробовал бы кто скрыться от меня! Да я попадаю в бегущего человека с тридцати метровхоть бы и в пятку! А со стрелой в пятке далеко не убежишь. И промахов у меня не бывает. Никогда!
Поигрывая арбалетом, он обогнул стол.
Но что вы делаете тут так поздно?..голос у него прервался.
Все так и впились в него глазами. Он дошел до мертвого тела и остановился как вкопанный.
Что... что это?
Как видите,холодно сказал Вечорек,это труп хранителя Боров. Его убили стрелой из арбалета. А стрела эта прилетела как раз оттуда, откуда вы только что целились в нас.
Вильчкевич положил арбалет на стол и наклонился над Янасом.
Владек?произнес он тихо.Из арбалета... о Боже!
Вдруг он выпрямился и торопливо направился в оружейную. Вечорек последовал за ним, стараясь не отстать. Вильчкевич перешагнул через порог, остановился и зажег свет. Блеснуло висящее по стенам оружие.
Вот,хрипло сказал Вильчкевич, показывая на арбалет, который висел ниже всех в окружении нескольких стрел.Видите, одной не хватает. Ее-то и взял убийца.
Он щелкнул выключателем и вернулся в библиотеку. Там он машинально убрал со стола арбалет, а профессор Гавроньский снял скатерть и бережно укрыл ею тело.
Как такое могло случиться?Вильчкевич беспомощно развел руками.Ведь замок заперт изнутри. Я только что сам проверил сигнализацию, она в передней, у входа в подвал. Услышал крик и первым делом пошел туда. Все было в порядке. Мы совершенно отрезаны от внешнего мира.
А кроме крика вы ничего не слышали?
Нет,решительно мотнул он головой.Вы имеете в виду шум падения? Конечно, моя мастерская под библиотекой, но их друг от друга отделяют еще помещения на первом этаже. А кроме того, своды здесь такие толстые, что я и не мог слышать падение тела.И он снова посмотрел на труп, накрытый скатертью.
Нет, я не об этом, шум падения вы слышать не могли. Его, кажется, вообще никто не слышал. Мы все были слишком далеко, да и на полу лежит толстый ковер. Речь о другом. Ровно в полночь здесь что-то звенело.
Звенело?!Вильчкевич побледнел.Неужели вы хотите сказать...
Только то, что по крайней мере трое в доме слышали звон каждый из своей комнаты.
Но...Он еще раз взглянул на мертвеца.Но это же безумие!
А это?Вечорек показал глазами на труп.Уж не считаете ли вы, что смерть вашего коллеги вызвали некие потусторонние силы? Вы же сами сказали, что замок заперт изнутри. Это означает, что после убийства никто не мог покинуть его. То есть убийца все еще в музее. Если отбросить возможность появления незнакомца, которого мог впустить лишь один из живущих в замке, остается только допустить, что убийцаэто кто-то из нас.
Но кто?шепотом спросил Гавроньский.Кто и почему мог убить его? Он был самым лучшим, самым достойным человеком из всех, кого я знал. У него не было врагов.
Были,сказал Вечорек.У него был смертельный враг. Иначе и быть не могло, поэтому-то его убили. Во всяком случае нашелся кто-то, кто рискнул своей шеей, лишь бы избавиться от него.
Но это же полный абсурд!
Да. Я согласен, что в этом преступлении присутствует нечто такое, что на первый взгляд кажется невероятным, немыслимым, что оно противоречит всем законам логики. Я, например, не понимаю, зачем убийца уведомил о совершенном преступлении звоном!
Но... но, может быть, одно с другим и не связано.
То есть вы хотите сказать, что убивают люди, а звонят духи?Капитан передернул плечами.Навряд ли. Я не понимаю, в чем тут суть, но...Он запнулся.Но в конце концов, отгадывать такие загадкине наше дело. Думаю, следует как можно скорее вызвать угрозыск.
Он выдержал недоуменный взгляд профессора, который открыл уже было рот, но вовремя сдержался.
Боюсь, в такой поздний час это невозможно,отозвался Вильчкевич.Деревенская почта, откуда мы поддерживаем телефонную связь с миром, работает с шести утра до восьми вечера. А потом служащая запирает ее на семь засовов.
Другого телефона поблизости нет?
Нет. До ближайшего полицейского отделения двенадцать километров, и доехать туда нам не на чем. А пешком, ночью да по сугробам, это несколько часов хода.
Вечорек взглянул на циферблат.
В таком случае остается ждать шести утра.Он подумал и повернулся к профессору Гавроньскому.Как вы считаете, пан профессор, может, нам пока самим попытаться подытожить, что мы знаем о сегодняшнем вечере?
Конечно, конечно,энергично закивал профессор.Я надеюсь, никто не станет возражать, если мы вместе все обсудим. Бедному Владеку мы этим не повредим.Он замолк и только чрезвычайным усилием смог унять дрожание губ.
Это особенно важно в том случае, если, как говорит пан Вечорек, убийцаодин из нас.
Пан Вечорек может и ошибаться,загудел Жентара.Пан Вечорек, насколько я понимаю, знает обо всем не больше нашего. Ведь могло случиться нечто такое, чего мы не в состоянии объяснить. Не стоит обвинять друг друга, пока не появится хотя бы какой-то просвет.
Вы правы,сказал Вечорек.Не стоит обвинять друг друга, и все-таки я считаю, что мы могли бы собрать воедино все факты и установить их последовательность, прежде чем приедет полиция.
Какие вам еще факты?возмутился Вильчкевич.Погиб человек. Человек, которого я ценил и уважал за его личные качества и за то, что встречается так нечасто: за полное отсутствие недостатков, которые способны отравить существование подчиненным и коллегам. Я был его подчиненным и его коллегой и знаю о нем больше, чем кто бы то ни было. Я чувствую сейчас глубочайшую печаль и, может быть, завтра или через месяц она будет еще глубже. Это потрясение для всех нас. Мы еще до конца не осознали, что это... это преступление и в самом деле совершилось. И тем не менее я считаю, что нам нет смысла молоть языком над телом Янаса: угрозыск тут управится куда лучше нас с вами. Это их дело, а не ваше и не мое.
Профессор опять хотел что-то сказать, но Вечорек опередил его.
Вы правы. Надо иметь уважение к погибшему. Но вопрос, который не дает мне покоя, касается живых. Убийцы и невинных людей. Пану Янасу уже не вернуть жизнь, но нельзя допустить, чтобы убийце удалось избежать наказания или хуже тогоподставить вместо себя другого. Поскольку убийцаэто кто-то из нас, в интересах невиновных добиваться его скорейшего разоблачения. Когда бы ни заявилась полиция, которая начнет долгое и запутанное следствие в этой экзотической, совершенно незнакомой ей музейной обстановке, мы могли бы несколько поторопить события.
Как вы себе это представляете?с сомнением спросил Вильчкевич.Не думаете ли вы, что нам будет полезно ваше, с позволения сказать, ремесло рифмоплета?
Нет. Так я не думаю. Но зато нам было бы полезно задать друг другу вопросы, которые важны для объяснения этой загадки.
Какие, например?
Например, вопрос, который первым приходит в голову. Можно с уверенностью утверждать, что убийца умеет обращаться с арбалетом. Рисковать он не мог. Если бы он только задел Янаса, то на крик раненого в библиотеку сбежались бы все обитатели замка. Стрела поразила хранителя с точностью до миллиметрамы же знаем, что он умер сразу, не успев даже вскрикнуть. Поэтому мой первый вопрос звучит так: кто из живущих здесь, помимо пана Вильчкевича, прилично владеет арбалетом? Дело ведь непростое, в начальной школе этому не учат.
Кто?..Вильчкевич прикрыл глаза. Казалось, вопрос Вечорека против ожидания произвел на него большое впечатление.Кто, вы спрашиваете?.. Все.
Я всех обучил стрелять из арбалета!
Это правда?
Тут даже Магдалена перестала плакать. Она оторвала голову от плеча Катажины, выпрямилась и подтвердила:
Да. Я тоже умею.
Остальные, включая профессора Гавроньского, кивнули в знак согласия.
Но здесь не все.Капитан посмотрел по сторонам, хотя отлично знал, кого именно не хватает.Например, с нами нет пани Ванды. Кто-нибудь видел ее после десяти часов, то есть после того, как мы ушли из библиотеки?
Я не сомневаюсь, что она просто спит,быстро сказал профессор.Она жаловалась мне перед ужином, что очень устала. Думаю, нужно ее...он шагнул к двери, но вдруг застыл на месте.
Из соседнего зала донеслись шаги по мраморному полу. Все обернулись на их звук. Ожидание было не долгим.
В раскрытых дверях библиотеки появилась Ванда Щесняк с растрепанными волосами, в темно-синем, почти до пола, халате.
Что случилось?спросила она.Я услышала голоса и...
Тут она заметила скатерть, а под ней очертания человеческого тела, и замолчала. Не понимая, что происходит, она вопросительно взглянула на профессора.
Ужасное несчастье,торопливо начал тот.Хранитель...он помедлил и невольно посмотрел на труп,хранитель мертв. Кто-то убил его.
Убил?Ванда оперлась рукой о дверной косяк. Только сейчас до нее дошло положение вещей.Кто... кто это сделал?Она запнулась. Вечорека удивило, что ее бледное лицо внезапно покраснело.Мне послышался какой-то крик...Она огляделась по сторонам, как бы ища опору.Но я так крепко сплю! Потом мне показалось, что по коридору ходили и разговаривали...
... и вы проснулись,Вечорек подал глазами знак Катажине, которая порывалась вмешаться.Хорошо, что вы пришли. Теперь мы все в сборе, так что стоит повторить, что убийцаодин из нас.
Он умолк. Никто не ответил ему. Глубокую тишину, царившую в библиотеке, внезапно нарушил далекий вой собаки, такой тоскливый, что даже капитан нервно вздрогнул и повернулся к окнам, за которыми стояла густая тьма.
Вот и животное понимает, что замок посетила смерть,тихо заметил он и подошел к окну.
Посреди подъездной аллеи сидела огромная овчарка, задрав голову к угрюмому небу, откуда все так же сыпался густой снег. Ветер опять усилился.
И поскольку один из нас убийца,снова сказал капитан, которого никак не отпускала эта мысль,я считаю, что лучше всего будет запереть библиотеку на ключ и спокойно ожидать утра, когда мы сможем вызвать полицию. И пускай каждый попытается мысленно восстановить события последних часов или даже последних дней и вспомнить, не произошло ли за это время что-то необычное. В подобных случаях какое-нибудь на первый взгляд незначительное наблюдение может очень помочь следствию.
И опять никто не сказал ни слова, но все, как по команде, направились к двери. Стефан вышел последним, дважды повернул ключ в замке и положил его в карман. На лестнице он нагнал профессора, который с поникшей головой шел позади всех, и наклонился к нему.
Не зайдете ли вы на минутку ко мне?
Ему показалось, что Гавроньский не расслышал, но, помедлив, тот все же кивнул.
Все расходились по своим комнатам.
Вой то умолкал, то вновь усиливался.
Глава пятнадцатая, в которой появляется череп, причем там, где его меньше всего ждали
Катажина, в который уже раз за сегодняшний вечер, стояла у окна и пристально смотрела в темноту. Услышав негромкий стук профессора, она обернулась и села на подоконник, опершись спиной о стекло.
Располагайтесь, пан Гавроньский,сказал Вечорек. Он стоял у двери ванной и машинально водил пальцем по раме картины, изображающей муки святого Себастьяна.
Профессор тяжело опустился в кресло и, подняв голову, посмотрел усталыми глазами на капитана.
Катажине показалось, что с того момента, как они познакомились, Гавроньский постарел лет на пятнадцать, а ведь миновало всего несколько часов.
Я не могу в это поверить. Не могу. Я знаю, что это правда, но все еще надеюсь, что проснусьи кошмар рассеется...
Он замолчал. Вечорек развел руками в знак того, что эти надежды, увы, уже не сбудутся.
За что?!Гавроньский посмотрел на Катажину, как будто ждал от нее ответа на свой вопрос.Господи, ну за что? Мы дружили с ним со студенческих лет. Это был самый лучший, самый честный, самый трудолюбивый человек из всех, кого я знал. Конечно, о мертвыххорошо или ничего, но поверьте мне, он и в самом деле был таким. Вот вы говорили о смертельном враге. Но это немыслимо! У него просто не могло быть врагов. Владек никогда в жизни даже мухи не обидел...
И тем не менее его убили,вмешалась Катажина.Должен же найтись какой-то мотив! А вы не думаете, что здесь может быть какая-то связь с картиной?
С картиной? Вы имеете в виду «Черного короля»?
Да.
Нет, картина тут совершенно ни при чем. Это дело рук какого-то сумасшедшего!
И кто же он, по-вашему?спросил Вечорек.
Не знаю... даже не догадываюсь. Но Владек убит! Да еще этой жуткой стрелой! Нормальный человек никогда бы не пошел на такое.
Почему же? У арбалета, если, конечно, уметь с ним обращаться, есть определенные преимущества, скажем, перед пистолетом. Он бесшумен, а убивает, как мы убедились, столь же эффективно.
Вы... для вас все так просто и ясно... как будто такое случается ежедневно... А для меня... для меня все это невероятно... такое не может, не должно происходить в нормальном мире нормальных людей. Я не верю, не в силах поверить! Не в силах...
Он закрыл руками лицо, но вскоре овладел собой и даже заставил себя выпрямиться в кресле.
К сожалению, пан профессор, вы неправы. Преступления совершаются во всяком обществе. Неверно приписывать их проявлению безумиядаже если они так непостижимы, как это. И неверно, что мертвых всегда поминают только добром. Это кого как. Например, я не убежден, уместно ли это в отношении вашего коллеги. Многое говорит за то, что он был преступником.
Кем?!Гавроньский даже привскочил от неожиданности.Преступником?! Да вы отдаете себе отчет?
Отдаю,спокойно ответил Вечорек.Отдаю, хотя пока не вправе ничего утверждать с уверенностью. К сожалению, приходится считать хранителя музея Янаса преступником, ибо этой ночью, незадолго до его смерти, я видел, как он менял картины. Я видел у него в руках копию «Черного короля», видел, как он вошел в библиотеку и как он, сняв со стены картину, повесил на ее место другую, принесенную им с собой...
Гавроньский попытался вмешаться, но капитан остановил его движением руки.
Теперь я уже могу сообщить вам и то, что тогда же у главных ворот Боров появилась машина с погашенными фарами, а моя коллега видела человека, который крался от дома к воротам. Коллеге не удалось узнать его, но в свете того, что я вам только что сказал, это был не кто иной, как Янас. Очевидно, заменив картины, он отнес ту, которую считал оригиналом, в машину.
Но ...
Минутку, пан профессор. Вскоре после этого хранитель погиб, следует думать, от руки своего сообщника внутри замка. Во всяком случае такова моя первая, предварительная гипотеза. Возможно, сообщник не доверял Янасу или хотел один заграбастать те деньги, которые предназначались обоим. Если все обстоит именно так, как я говорю, то нам остается найти этого сообщника. И найдем мы его быстро, потому что наши люди установили наблюдение за машиной, в которой едет картина, так что птичке не ускользнуть.
Вам незачем так долго ждать, чтобы узнать, кто убедил хранителя заменить картину. Это был я!
Вы, пан профессор?!
Да. Я.
А можете вы мне сказать, с какой целью?
Конечно. Ввиду того, что вы мне тут поведали, я считаю своим долгом информировать вас обо всем...он запнулся.Признаюсь, даже после смерти Владека, то есть хранителя Янаса, я не хотел говорить вам... Если честно, то я вообще забыл о картине. Два этих события никак не связывались в моем сознании друг с другом. Как вы понимаете, я ничего не знал о машине. Впервые о ней сейчас слышал!
Вот видите, пан профессор, я ничего от вас не скрываю. Не то что вы! Но я перебил вас. Продолжайте, пожалуйста.
Значит, так... Как бы это сказать? Когда я зашел за вами, чтобы показать замок, и завел разговор об охране картины, я сделал вывод, что вы ничего... в общем, что вы не гарантируете сохранность «Черного короля», не гарантируете, что его не украдут и не повредят. Вы сами мне так сказали, припоминаете?
Вечорек молча кивнул.
Вот именно. Я рад, что вы не забыли. После нашего разговора я растерялся. С одной стороны, уголовная полиция уведомляет меня о возможной попытке похищения картины какой-то таинственной международной бандой, а с другойта же самая полиция, как мне казалось, не имеет никакого плана спасения «Третьего короля». Я получаю иностранные каталоги и знаю, сколько за последние годы было краж и на какие чудеса способны музейные воры, для которых никакие запоры, сторожа или наиновейшие системы сигнализации не помеха. Я колебался. Я помнил, что обещал вам ни перед кем ни словом не обмолвиться о готовящемся ограблении. Но сложилась такая странная ситуация... Понимаете, нас с покойным Янасом многое связывало с этой картиной. И я знал, вопреки вашим выводам, что ему я могу доверять как самому себе. Ведь это был хранитель Боров, директор музея, человек, отвечавший перед обществом за состояние сокровищ, которые находились тут под его попечительством. Поэтому я нарушил обещание, которое с меня взял ваш начальник, и сразу после наших бесед у камина заперся с Янасом и все ему открыл. Мы оба знали, что в запасниках музея хранится копия «Третьего короля», которую много лет назад мастерски изготовил известный вам пан Марчак. Он, кстати, лучший копиист во всей Польше. И мы с Владеком решили, что сами позаботимся о безопасности картины. Каким бы там ни был ваш план, нам показалось, что грабителям подойдет и копия, висящая на месте оригинала. На первый взгляд никто бы и не понял, что перед ним подделка. В кабинете Янаса стоит сейф. Мы договорились, что, когда все уснут, хранитель проникнет в библиотеку, заменит картины, повесит на стену копию, а оригинал запрет в сейф, ключ от которого есть только у него. Когда вы видели, как он несет копию и вешает ее на место подлинника, то это он просто приводил в исполнение наш с ним уговор, и действовал он не как преступник, а наоборот, как спаситель национальных ценностей! Он умер на своем посту. Вот вам вся правда.Профессор перевел взгляд с Катажины на Вечорека.Вы вправе упрекнуть меня в том, что я не сдержал слово, но поступить так был мой святой долг. Ведь вы сами, положа руку на сердце, не станете спорить, что полиция оказалась недостаточно сметливой в деле защиты «Третьего короля» от воров.