Мать честная! вырвалось у Страйка. Стало быть, наша беременная подружка в Глазго
это наименьшее из зол для госпожи Кэмпион-Виндзор, подхватила Робин. Хохолок ведет тройную жизнь. Две жены и любовница.
С видуплешивый бабуин. Но редкий везунчик. Говоришь, он там ужинает?
В пиццерии с женой и детками. Я припарковалась у входа. Не успела щелкнуть его с сыновьями, но обязательно это сделаю, поскольку дети выдают его с головой. Мини-Хохолки, точь-в-точь как виндзорские близняшки. Как по-твоему, что он им рассказывает о своих перемещениях?
Что был на нефтяных разработках? предположил Страйк. За рубежом? На Ближнем Востоке? Не зря же он так старательно подновлял загар.
Робин вздохнула:
Клиентку ждет потрясение.
Да и шотландскую любовницу тоже, добавил Страйк. Она уже на сносях.
Удивительное постоянство вкуса, отметила Робин. Если выстроить их в ряджену из Торки, жену из Виндзора и любовницу из Глазго, то получится изображение одной и той же особы с промежутками в двадцать лет.
Где собираешься заночевать?
В «Трэвелодже» или в семейной гостинице, Робин уже в который раз зевнула, если найду свободную койку в разгар сезона. По мне, лучше было бы в Лондон вернуться, но сил нет. Я в четыре утра всталаэто притом что вчера десять часов отработала.
Никаких разъездов, никаких ночевок в машине, отрезал Страйк. Сними комнату или номер.
Как там Джоан? спросила Робин. Если тебе нужно задержаться в Корнуолле, мы здесь справимся.
Хлопочет вокруг нас день и ночь. Тед согласен, что нужно дать ей покой. Через пару недель я снова к ним наведаюсь.
А ты с какой целью звонишьузнать новости про Хохолка?
На самом деле звоню я совсем с другой целью: рассказать о последних событиях. В местном пабе
Он вкратце обрисовал ей знакомство с дочерью Марго Бамборо.
Я успел ее погуглить, эту Марго Бамборо, сообщил Страйк. Врач, двадцать девять лет, замужем, годовалая дочь. В конце рабочего дня вышла из амбулатории в Кларкенуэлле, обмолвившись персоналу, что перед уходом домой ненадолго встретится с подругой в ближайшем пабе. Подруга ждала, но Марго так и не появилась, и никто ее больше не видел.
Наступила пауза. Робин, не сводя глаз с окна пиццерии, спросила:
И эта дочка считает, что ты почти сорок лет спустя выяснишь, что произошло с ее матерью?
Она, похоже, вдохновилась, когда увидела меня в пивной, поскольку до этого побывала у экстрасенса и услышала, что ей будет «знамение».
Хмм протянула Робин. И каковы, по-твоему, шансы на успех по прошествии такого срока?
От призрачных до нулевых, ответил Страйк. Но в то же время истина где-то близко. Люди не испаряются бесследно.
Робин услышала знакомую интонацию, которая указывала на раздумья о проблемах и возможностях.
Значит, с утра пораньше ты опять встречаешься с осиротевшей дочерью?
Согласись, это повредить не может, сказал Страйк.
Робин не отвечала.
Я знаю, о чем ты подумала, сказал он с некоторым вызовом. Но клиентка доведена до крайности уже обращается к экстрасенсам грех не помочь в такой ситуации.
Думаю, охотники помочь в такой ситуации найдутся и без тебя.
Но я же могу выслушать человека, правда? И денег зря не возьму, в отличие от многих. А если исчерпаю все возможности
Я тебя знаю, перебила Робин. Чем меньше ты накопаешь, тем больше врастешь в это дело.
Если в условленный срок я не представлю никаких результатов, мне наверняка придется иметь дело с ее супружницей. Видишь ли, это однополая пара, уточнил он. И супружницапсихол
Корморан, я перезвоню. Не дожидаясь ответа, Робин прервала разговор и бросила мобильный на пассажирское сиденье.
Из пиццерии только что вышел Хохолок, а за ним жена и сыновья. Улыбаясь и болтая, они направились к своей машине, припаркованной ярдах в пяти от ее «лендровера». Подпустив их на достаточное расстояние, Робин подняла фотокамеру и быстро отщелкала серию снимков.
К тому моменту, когда они поравнялись с «лендровером», камера уже лежала у нее на коленях, а сама Робин склонила голову над телефоном и сделала вид, что набирает сообщение. Глядя в зеркало заднего вида, она проследила, как Хохолок с семейством загрузились в машину и направились в сторону своей виллы.
В очередной раз зевнув, Робин позвонила Страйку.
Все сделала, что собиралась? спросил он.
Угу. Не отпуская телефона, Робин одной рукой проверяла сделанные фотографии. Есть пара четких снимков его с сыновьями. Надо же, какая мощная наследственность. Все четверо детейна одно лицо. Она убрала фотоаппарат в сумку. Ты понимаешь, что я сейчас нахожусь в двух часах езды от Сент-Моза?
Пожалуй, в трех, уточнил Страйк.
Если хочешь
Не делать же тебе такой крюк, чтобы потом отсюда пилить в Лондон. Ты сама сказала, что вконец измочалена.
Но Робин почувствовала, что эта мысль его зацепила. Он добирался до Корнуолла по железной дороге, потом на такси и на пароме, так как после ампутации ноги долгие автомобильные поездки стали для него делом нелегким и малоприятным.
Мне тоже хотелось бы побеседовать с этой Анной. А после, так и быть, подброшу тебя обратно.
Если не шутишь, было бы здорово. Страйк заметно приободрился. Это дело так или иначе придется раскручивать сообща. Надо будет просеять гигантский объем информации: с висяками всегда так, а ты, похоже, сегодня закрыла вопрос с Хохолком.
Закрыть-то закрыла, вздохнула Робин, но в итоге сломала чуть ли не с десяток жизней.
Ты лично никому жизнь не сломала, запротестовал Страйк. Это все он. И потом, что лучше: если все три женщины узнают правду прямо сейчас или после его смерти, когда всплывает столько дерьма, что они в нем захлебнутся?
Понимаю. Робин вновь не сдержала зевоту. Ладно, куда мне подъехать: к вашему дому в Сент-Мо
У Страйка вырвалось резкое, рубленое «нет».
ОниАнна с супругойбазируются в Фалмуте. Там и встретимся. Как-никак дорога до Фалмута короче.
Окей, в котором часу?
К половине двенадцатого успеешь?
Легко, сказала Робин.
Место встречи уточню. А сейчас отправляйся на поиски ночлега.
Поворачивая ключ зажигания, Робин отметила, что настроение у нее значительно улучшилось. И как будто перед лицом взыскательной коллегии присяжных, куда среди прочих входили Илса, Мэтью и Шарлотта Кэмпбелл, она сознательно погасила улыбку, прежде чем задним ходом выехать с парковки.
4
Одною матерью от двух отцов зачаты,
Они несхожи, точно воск и латы.
Наутро Страйк проснулся незадолго до пяти. Через тонкие занавески в доме Джоан уже пробивался свет. Набитый конским волосом диван каждую ночь ухитрялся намять Страйку какую-нибудь часть тела, и сегодня ощущение было такое, словно ему двинули по почке. Он потянулся за телефоном, проверил время, но понял, что боль уже не даст ему заснуть, и сел.
Потянувшись и почесав под мышками, он дождался, чтобы глаза привыкли к полумраку гостиной Теда и Джоан, где со всех сторон вздымались непонятные силуэты, и взялся повторно гуглить Марго Бамборо; после беглого просмотра фотографии улыбающейся женщины-врача с волнистой укладкой и широко посаженными глазами результаты поиска привели его к сайту, посвященному серийным убийцам. Здесь был помещен длинный текст про Денниса Крида, перемежавшийся его портретами в разном возрасте, от снимка трогательно-кудрявого, светловолосого малыша до полицейских фото анфас и в профиль, на которых был изображен стройный мужчина с безвольным, чувственным ртом, в больших квадратных очках.
Затем Страйк перешел на сайт книжного магазина и отыскал биографию этого серийного убийцы, изданную в 1985 году и озаглавленную «Демон Райского парка». Ее автор, ныне покойный, славился своими журналистскими расследованиями. С яркой обложки смотрело невыразительное лицо Крида, по которому плыли призрачные черно-белые тени замученной и убитой им семерки женщин. Марго Бамборо среди них не было. Страйк заказал на адрес агентства подержанный экземпляр стоимостью в один фунт.
Он поставил телефон на подзарядку, пристегнул протез, взял сигареты и зажигалку, боком протиснулся мимо целого выводка шатких столиков с сухими букетами в вазах и, не сбив плечом ни одной декоративной тарелочки, прошел по коридору, спустился на три крутые ступени вниз и оказался в кухне. Линолеум, памятный ему с раннего детства, льдом холодил босую подошву единственной ноги.
Заварив себе большую кружку чая, онкак был, в трусах-боксерах и футболке, вышел через дверь черного хода в приятную рассветную прохладу, прислонился к стене дома и, вдыхая между затяжками соленый морской воздух, погрузился в размышления о пропавших матерях. За истекшие десять дней ему не раз вспоминалась Леда, полная противоположность Джоан.
Ты уже курить пробовал, Корми? однажды как бы невзначай спросила она, выпуская изо рта голубоватый дымок. Табакэто вред, но, видит бог, я без него жить не могу.
Окружающие порой недоумевали: почему органы опеки не обращают внимания на семью Леды Страйк? Ответ лежал на поверхности: Леда, которая никогда и нигде не задерживалась на длительный срок, просто не попадала в поле их зрения. Бывало, ее дети ходили в новую школу считаные недели, а после мать, поддавшись очередному увлечению, срывала их с места и перебиралась в другой город, в другой сквот, где подселялась на этаж к своим знакомцам иликуда режеснимала угол. В органы опеки с полным правом могли бы обратиться Тед и Джоан, чей дом служил для детей единственным островком надежности, но Тед, как видно, не хотел полного разрыва со своей блудной сестрой, а Джоан считала, что дети ей этого не простят.
Среди самых отчетливых детских воспоминаний Страйка сохранился тот случай, когда Леда откуда ни возьмись появилась в Сент-Мозе после полутора месяцев его учебы в подготовительном классе. Пораженная и разгневанная тем, что такое важное решение было принято без нее, она тут же повела сына с дочкой на паромную переправу, заманивая их всевозможными соблазнами Лондона. Страйк упирался, пытаясь объяснить, что они с Дейвом Полвортом давно сговорились на ближайших выходных обследовать пещеры контрабандистов; пещеры эти, скорее всего, существовали только в воображении Дейва, но для Страйка были реальнее некуда.
Пещеры никуда не денутся, приговаривала Леда, закармливая его конфетами в лондонском поезде. И этого, как там его, тоже скоро увидишь, обещаю.
Дейв, всхлипывал Страйк, его зовут Д-дейв.
Гони прочь эти мысли, велел себе Страйк, прикуривая вторую сигарету от первой.
Стик, застудишься и помрешьнадо же, в одних трусах вышел!
Он оглянулся. На пороге, кутаясь в шерстяной халат, стояла его сестра в тапках из овчины. Брат с сестрой были настолько непохожи, что многие отказывались верить в их родство. Люси, приземистая, светловолосая и румяная, была копией своего папаши-музыканта, который, уступая в известности отцу Страйка, по крайней мере не забывал родную кровиночку.
С добрым утром, отозвался Страйк, но Люси уже исчезла, чтобы тут же вернуться с его брюками, туфлями и носками.
Люс, мне не холодно
Воспаление легких заработаешь. Одевайся!
Подобно Джоан, Люси свято верила в непогрешимость своих суждений о благе родных. Только близкий час отъезда заставил Страйка собрать в кулак всю свою выдержку, чтобы взять принесенные сестрой вещи и тут же их надеть, с трудом удерживая равновесие и рискуя свалиться на гравий. К тому времени, как он натянул носок и туфлю на уцелевшую ногу, Люси успела вынести и себе, и ему свежезаваренный чай.
Мне тоже не спалось, сообщила она, протянула ему кружку и уселась на каменную скамью.
Впервые за всю неделю они остались наедине. Люси буквально прилепилась к Джоан, не давая ей заняться ни стряпней, ни уборкой, а Джоан не понимала, как можно сидеть без дела, когда у нее полон дом гостей, всплескивала руками и все равно суетилась. В те редкие моменты, когда Джоан не оказывалось рядом, суета исходила от сыновей Люси: Джек жаждал общения со Страйком, а двое других клянчили что-нибудь у матери.
Ужасная напасть, да? говорила Люси, издалека наблюдая за Тедом, который любовно обихаживал цветочные клумбы.
Не говори, вздохнул Страйк. Но постучим по дереву. Как-никак химиотера
Химия не лечит. А только продлева про Тряхнув головой, Люси утерла глаза смятым клочком туалетной бумаги, который оторвала от рулона, извлеченного из недр халата. Я чуть ли не двадцать лет звоню ей по два раза в неделю, Стик. Это местовторой дом для моих мальчишек. Она для менянастоящая мать.
Страйк не хотел заглатывать наживку, однако не удержался и сказал:
То есть помимо нашей родной матери.
Леда не была мне матерью, холодно возразила Люси; Страйк никогда не слышал от нее столь резких суждений, хотя в разговорах нередко подразумевалось именно это. Я перестала считать ее мамой в четырнадцать лет. Если не раньше. Моя мамаДжоан!
И, не дождавшись ответа от Страйка, добавила:
Ты выбрал Леду. Я знаю, ты любишь Джоан, но у тебя и у меня сложились с ней совершенно разные отношения.
Ни за что бы не подумал, что здесь имеет место конкуренция, сказал Страйк, закуривая следующую сигарету.
Я просто объясняю тебе свои ощущения.
«А заодно и мои».
За неделю вынужденного соседства она не раз отпускала ядовитые комментарии в адрес Страйка, который слишком редко навещал родню. Он придерживал язык, чтобы не обострять ситуацию. Страйк поставил перед собой цель: уехать из этого дома, ни с кем не разругавшись.
Мне были ненавистны те дни, когда Леда приезжала нас забирать, не унималась Люси, а ты всегда был готов сорваться с места.
В этом заявлении он расслышал голую констатацию факта при полном отсутствии вопросительного знака, совсем как у Джоан.
Далеко не всегда, возразил Страйк, вспоминая паром, Дейва Полворта и пещеры контрабандистов, но сестре, похоже, втемяшилось, что ее хотят чего-то лишить.
Я просто хочу сказать, что ты потерял свою мать давным-давно. А нынче я все к тому идет теряю мою.
Она вновь утерла глаза отсыревшей туалетной бумагой.
Страйк молча стоял и курил; у него ломило поясницу, глаза щипало от недосыпа. Он догадывался, что Люси была бы рада навсегда вычеркнуть Леду из памяти, а припоминая, на что порой обрекала их Леда, не мог не посочувствовать сестре. Но сегодня утром вокруг него на облачке сигаретного дыма витал призрак Леды. Ему слышался ее голос: «Не сдерживайся, поплачь как следует, доченька, сразу легче станет» и «Подай-ка старушке-матери сигаретку, Корми». У него в сердце не находилось места для ненависти.
Это в голове не укладывается: ты вчера вечером отправился выпивать с Дейвом Полвортом. Накануне отъезда!
Джоан буквально вытолкала меня из дому. Страйка задел этот упрек. Она в Дейве души не чает. И потом, я через пару недель опять приеду.
Неужели? Сестра захлопала мокрыми ресницами. А вдруг погрязнешь в делах и попросту забудешь?
Страйк выпустил дым в светлеющий голубоватый предрассветный воздух. В правой стороне, над крышами примостившихся на склоне домов, намечалась граница между небом и водой.
Нет, сказал он. Не забуду.
Я не спорю, в кризисной ситуации на тебя можно положиться, но там, где речь идет о постоянных обязательствах, у тебя, мне кажется, большие проблемы. Джоан нуждается в поддержке из месяца в месяц, а не только в тех случаях, когда
Это понятно, Люс. Страйк все же начал закипать. Ты, вероятно, не поверишь, но я знаю, что такое недуг и восстанов
Вот я и говорю: когда Джек попал в больницу, ты был на высоте, но когда все идет своим чередом, тебе до близких дела нет.
О чем ты говоришь: я только в прошлом месяце возил Джека в
Но даже не потрудился приехать на день рождения Люка! Он всем приятелям рассказал, что ты собираешься
Зачем болтать лишнее? По телефону я тебе открытым текстом сказал, что
Ты сказал, что постараешься
Нет, это ты сказала, что я постараюсь, не сдержавшись, заспорил Страйк. Это ты сказала: «Хорошо, если сможешь, приедешь». Но я не смог. И предупредил заранее, а уж как ты это преподнесла Люку, меня не касается.