Валя СаарЛичность
Наши личности являются частью окружающего нас мира, и их тайна так же безгранична.
Карл Густав Юнг
Пролог
Зеркала всегда бьются к несчастью. Так считала моя бабушка Клэр.
Я возражал ей:
Не придумывай, ба. Это всего лишь суеверие.
Но она оказалась чертовски права. Я сам убедился в этом, когда мое зеркало разлетелось на тринадцать рваных осколков. С того момента изменилось все. И как бы ни было сильно мое желание собрать фрагменты, первозданную целостность вернуть, увы, невозможно. Сколько зеркало ни склеивай, оно останется разбитым. Навсегда.
Майкл
Реальность пошатнулась.
Первое воспоминание, которое я помню Мне было тринадцать или около того. Я забился в темный чулан, наполненный страхами и липкой паутиной, и рыдал, как девчонка, пряча лицо в ладонях. Я будто не хотел, чтобы незримые обитатели пыльных полок видели мои страдания.
Сынок, милый, ты где? У тебя все в порядке? за дверью послышался встревоженный голос мамы, которая вернулась с работы пораньше.
Я затаился. Заткнув рот кровоточащей рукой, я почувствовал вкус железа на губах, точно язык прилип к ржавой металлической перекладине на морозе. Крик жаждал прорваться наружу. Я мог управлять телом, но не разумом.
Я Майкл. И я алкоголик.
Здравствуй, Майкл, разношерстная компания поприветствовала меня нескладным хором.
Напротив на скрипучем стуле сидела красотка с раскосыми глазами. Она отличалась от остальных. Отутюженные волосы черным лоснящимся водопадом ниспадали на грудь, ограненную глубоким вырезом делового костюма. Ее взгляд обжигающе манил и пугал одновременно.
Я стыдливо опустил глаза, будто нашкодивший щенок, уставившись на руки, сложенные на коленях. Под обкусанными ногтями виднелись черные прожилки земли. Большой палец правой руки был перевязан посеревшим бинтом. Я никак не мог вспомнить, где я умудрился порезаться. Предплечье обвивала гидра с шипящими змееподобными головами.
Майкл, ты хочешь чем-то поделиться?
Услышав свое имя, я вздрогнул. На секунду показалось, что оно не мне принадлежит вовсе.
Престарелый вояка, сидевший рядом, дотронулся до моего плеча, словно услышал сомнения:
К тебе обращаются.
Я очнулся, торопливо заговорив, чтобы скрыть свое отсутствие.
Я алкоголик. Я пью, когда чувствую себя плохо. А хорошо мне, в принципе, не бывает. Поэтому я всегда немного навеселе. Абсурдно звучит «навеселе», не правда ли? Честно я впервые на таком собрании и не знаю о чем нужно говорить
О том, что у тебя на душе, подсказала Сарата самая девушка напротив. Ее имя я узнал позже тем же вечером.
Даже не поднимая глаз, я понял, что говорит именно она. Ей очень шел этот мелодичный звенящий голос с едва различимым акцентом.
На душе Простите, но я не верю в существование души. Если она и была у меня когда-то, наверняка я продал ее дьяволу. Я совершенно ничего не чувствую, кроме ноющей боли. Иногда мне удается отгородиться от нее стеной алкоголя, и в эти редкие моменты хочется жить. Но очнувшись наутро, о тех счастливых минутах я не помню. Я отдаю себе отчет, что это путь никуда. Именно поэтому я здесь.
Держись, Майкл.
Мы тебя понимаем.
Молодец, что пришел.
Вместе мы справимся.
Фразы поддержки сыпались со всех сторон, только девушка напротив не проронила ни слова. Я все же осмелился взглянуть на нее, но стул, где она прежде сидела, к моему удивлению, оказался пуст.
В этот момент я почувствовал, как невесомые ладони легли на плечи.
Я помогу тебе, шепнула мне на ухо Сара.
И я ей поверил. Она стала моим спонсором, напарником, которому можно позвонить на рассвете, когда не сомкнуть глаз, с кем можно разделить неутолимую, почти смертоносную жажду. После наших разговоров действительно становилось легче. Я вливал в себя литр чистой воды, и она заполняла желудок, давая чувство насыщения. По крайней мере, физическое. Затем я открывал люк в потолке моего трейлера, ложился навзничь на кровать и смотрел, как там наверху в сизом небе Аризоны медленно плывут облака. Когда птицы завершали утренний концерт, я засыпал. Или мне так казалось.
Сара своим присутствием быстро вытеснила выпивку из моей жизни. Она стала мне не только другом, поддерживающим в трудные времена, она была для меня всем: пылкой любовницей, когда нужнострогой мамой, совестью, в конце концов. Я не заметил, как одна зависимость сменилась другой. И я снова тонул, непроизвольно утягивая Сару вслед за собой. Я давил на нее тотальным контролем, заставляя отчитываться за каждый шаг, сделанный без присмотра. Я желал, чтобы она принадлежала мне одному. Принадлежала вся без остатка.
Сара в итоге не выдержала и сломалась. Тем злополучным вечером я застал ее в кабаке, безбожно надирающуюся за барной стойкой. Одним махом она перечеркнула все, что мы прошли вместе. Я слышал, как она кричала мне вслед:
Это все ты! Ты! Ты виноват!
И я уехал. Вот так просто сел в трейлер и уехал. Да, я сбежал. Эгоистично. Мне хотелось быть подальше от эпицентра любых зависимостей. До меня, наконец, дошло, что я упивался Сарой, как наркотиком. И я все еще продолжал разрушать себя. Я знал, если останусь, у меня не будет вариантовя не справлюсь. Я не винил себя за ее срыв, она сама сделала выбор. При этом я только-только учился брать ответственность за свою жизнь, и сил нести на руках кого-то еще у меня попросту не было.
Я никогда не жил в радужных замках. Мать и бабушка умерли в один год друг за другом. Отчим тогда сказал выметаться из дома на все четыре стороны. Раньше он терпел меня из-за матери, и больше у него не оставалось причин кормить шестнадцатилетнего бездельника. Я ненавидел его всем сердцем. Ведь мое зеркало разбилось благодаря этому омерзительному ничтожеству. И поэтому я был рад перспективе: никогда больше не видеть в отражении его похотливые смеющиеся глаза. Так я оказался на улице.
В конце лета 1999 года после затянувшегося путешествия я вернулся в Финикс. Этот город стал мне родным: за скитальческую жизнь именно там я задержался дольше всего.
Я прямиком направился домой к Саре. Мы не разговаривали с моего отъезда. Прошло почти три месяца. Я дико соскучился и многое переосмыслил с тех пор. Я держался уже самостоятельно, без поддержки, и был близок к следующему победному рубежублестящей фишке за полугодие трезвой жизни. Теперь я чувствовал, что сам был готов помочь Саре. Мое могущество казалось безграничным.
На стук в дверь никто не ответил. Я забарабанил сильнее.
Смена ее вот уже как пару часов закончилась, обычно в это время она должна быть дома. Неужели?!
Уловив догадку, я помчался в тот самый кабак, где мы виделись в последний раз. Завсегдатаи на мой вопрос ответили, что давно ее не встречали. Хороший знак. Я собрал по карманам измусоленные банкноты и соседнем магазине мобильной связи пополнил счет сотового. Но это не дало результатов, ее телефон был выключен.
На следующий день я повторил сценарий поиска: звонок, квартира, бар. На работу к ней соваться было бессмысленновыходной день. Зато именно по субботам проходили встречи зависимых. Но и там она не появлялась с тех пор, как я покинул город. Это и немудрено. После бара по собраниям не ходят, логичней продолжить загул в ночных клубах. До рассвета. Глазами хлоп, и уже новый закат. И так по кругу. Я все это проходил. Но сейчас терялся в догадках, куда запропастилась Сара. Может быть, она решилась на клинику?
Эдди
Ловкость рук и никакого мошенничества. Можно подумать, что речь идет о фокусах, и в какой-то мере это так. Между карманниками и иллюзионистами много общего: мы заставляем исчезать предметы на глазах у почтенной публики, при этом наши трюки не имеют ничего общего с магиейэто мастерство, отточенное опытом.
Весной 1995 года состоялся мой дебют. В городок, где я обитал тогда, привезли передвижной парк аттракционов. К тому времени я уже неделю как тренировался под началом Грозы Билла. Я никогда особо не отличался ловкостью, но желание научиться всем премудростям было сильнее, чем страх потерпеть неудачу, и я старался на пределе возможностей. Терять мне все равно было нечего. Не знаю, чем я приглянулся моему наставнику. Он был старше на несколько лет, слава о его проделках шагала впереди, все мальчишки его побаивались. И не зря: прозвище он получил не на пустом месте. Карман его брюк всегда топорщился, тая в себе настоящее оружиемощный электрошокер.
Тем вечером, казалось, весь город собрался посмотреть на диковинку. Луна-парк разместился на окраине, заняв кукурузное поле, отдыхающее в тот год от посевов. Музыка и огни заманивали в сети все новых гостей, не искушенных разнообразием развлечений захолустного городка. Будто специально для моего старта создали идеальные условия. Сан-Сити был необычным местом: большая часть жителей находилась в преклонном возрасте. Его так и называлигород старичков. Неторопливость и плохое зрение аудитории давали мне фору в сто очков. Я, Билл и еще два парня прибыли в гущу событий, когда окончательно стемнело. Освещение в парке как нельзя кстати позволяло нам скрыть лица в тени козырьков бейсбольных кепок. На входе мы разделились, смешавшись с народом.
Мое сердце билось чаще обычного. Нет, я не переживал об успехе мероприятия. К собственному удивлению, меня охватило возбуждение. В то время я был еще слишком мал, чтобы понимать, что происходит с моим телом. Но это было оно. Предвкушение первого раза будоражило. Пробираясь среди плотной толпы в сторону касс, я представлял, как рука незаметно скользнет в темный карман, скрывающий вожделенные сокровища, как после я буду упиваться победой, как вдоволь наемся куриных крылышек и впервые отведаю вкус пива.
Все прошло, как по учебнику. Хотя вряд ли на полке с пособиями можно встретить книгу под названием «Мастерство воровства или десять способов, как изменить жизнь». Первая же попытка оказалась удачной, и моя сумка через плечо с нехитрым барахлом пополнилась пузатым бумажником. А потом еще одним. Три кошелька и бастатак учил Гроза Билл. Он был умным малым. Жадность еще никого до добра не доводила. Дюжина кошельков на толпу зевак была нашим пределом на сегодня. Я положил в сумку последнюю добычу, почувствовав на гладкой коже остатки тепла предыдущего владельца. Ничего не подозревающий старичок продолжал болтать с приятелем в очереди на колесо обозрения.
Впервые за долгое время я был сыт и счастлив. А когда освободились старшие парни, которые могли купить алкоголь, еще и пьян. К тому же, пересчитав перед сном улов, я обнаружил, что зараз обеспечил себе безбедное существование минимум на месяц вперед.
Я поднялся по карьерной лестнице от карманника до эксперта по произведениям искусства и редким ценностям. У меня раскрылся талант к электронике, и я с удовлетворением расправлялся со сложными сейфовыми системами и сигнализациями. Всю сознательную жизнь я переезжал, не задерживаясь на одном месте надолго. Мне нравилась такая жизнь. К тому же дорога помогала оставаться безнаказанным.
Лишь один раз у меня возникло желание пустить корни, кажется, в 1999-м. Милли. Один взгляд этой девчонки из закусочной заставил меня притормозить. Я почувствовал, что она смотрит прямиком в душу. Мне захотелось спрятаться, убежать, и одновременно остаться и начать жизнь заново. Я сделал и то и другое. Но в обратной последовательности.
Я умел обращаться с деньгами, и моих сбережений вполне хватило бы на год, другой, чтобы освоиться на новом месте и выяснить кто такой на самом деле Антиквар Эдди. Дороги и дела занимали все мое существо, и я не задавал раньше себе лишних вопросов. Но остановка подобно смерти принесла завершение одного этапа и стала началом другого. Единственное, что неизменно проходило красной нитью, это моя тайная сторона жизни. Я не мог рассказать Милли о себе настоящем. Она была такой правильной: ходила в церковь на воскресные службы, соблюдала заповеди. Я где-то слышал, что противоположности притягиваются. Но день и ночь следуют друг за другом, и почему-то не могут существовать вместе. Не укради Сколько я взял на себя греха даже и представить сложно. Если бы Милли узнала о моем прошлом, она не захола иметь со мной ничего общего.
И я по кирпичикам этаж за этажом выстраивал себя нового. Для начала арендовал небольшой дом с парой кресел на белоснежной террасе. Я намеренно выбрал место подальше от центра, все же я был сильно далек от социальной жизни. Меня интересовал один конкретный человекМилли. Она говорила не умолкая, а я любил ее слушать. Все равно, о чем была речь, мне просто нравился ее голос, что она рядом, нравилось тепло ее ладоней в моих руках.
У крестного Милли была своя автомастерская, и он без лишних вопросов взял меня в помощники. Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Я купил кольцо, чтобы сделать ей предложение в обозримом будущем. Мне не хотелось давить на нее, пугать напором. Так что пока мы просто встречались, отлично проводя время вместе. Ходили в кино, кафе и устраивали пикники на природе. Я желал разделить с Милли весь мир.
В тот роковой день в честь годовщины знакомства мы отправились в одно из красивейших мест в Аризоне, где я когда-то бывал, к красным скальным горам.
Наутро я проснулся в палатке один. Поиски по окрестностям не дали никаких результатов. Машина, припаркованная на центральной улице Седоны, дожидалась нас на прежнем месте. Но вернулся только я, Милли словно испарилась.
Я хотел было обратиться к местному шерифу, подключить к поиску людей. Но вдруг меня осенило: а что если ее не найдут? Человек с поддельными документами и наверняка богатой историей отпечатков пальцев станет первым подозреваемым в списке. Доводить дело до полиции я не был готов. Даже ради Милли. От одной мысли о замкнутом пространстве меня бросало в дрожь. Поэтому я спешно вернулся домой, выпил на идеальной террасе баночку холодного пива, помянув скоропостижно скончавшуюся новую жизнь. Я погрузил вещи в машину и покинул этот город.
Зо-Зо
Никогда. Я никогда не выходила из дома. Внешний мир настолько пугает, что я держу занавески закрытыми. Так лучше. В полумраке мне спокойней. Будто в безопасной утробе матери. Я совсем не помню ее
Я просыпаюсь на закате. Я так думаю. Когда бесцветные льняные занавески приобретают оттенок свежего лосося. Мне не доводилось провожать солнце за горизонт вживую. Я видела это только в кино. Я не могу столкнуться с реальностью. Или не хочу. Моя реальностьмаленькая комната со встроенной кухней, душ за шторкой и туалет. А что еще нужно? Иногда я гуляю, измеряя мой мир шагами: пятьв длину и трив ширину. Но большую часть времени я лежу на раскладной кровати и пялюсь в телевизор. Я даже ем лежа. Какой идиот сконструировал спальное место, трансформирующееся в обеденный стол? Я считаю, что убирать постельбесполезная трата времени. Хотя все мое существование лишено смысла. Я проживаю отведенные мне несколько часов и снова засыпаю.
Ночью хорошо: никаких пугающих посторонних звуков за стенами убежища. Так спокойней. Точно в утробе матери. Я не помню ее
Я и себя не помню. Только мое имя. Зо-Зо. Мое тело совершенно мне не подходит. Когда я танцую в темноте, мускулистые руки взмывают вверх, извиваясь, будто две змеи в смертельной схватке. Грация, облаченная в грубую форму, смешит меня. И пугает. Все, что мне нужноэто тишина и покой. Иногда я думаю, хорошо бы стать океаном. Могущественным и бесстрашным. Но явсего лишь маленькая девочка, которая играет с миром в прятки. И он никак не может меня отыскать.
Часто мне снится один и тот же сон. В нем я настоящая. В красном платье в крупный горох и сандалиях с разноцветными бабочками. Аккуратная приподнятая грудь выглядывает из выреза. Во сне мне нравится себя рассматривать. Я стою в длинном узком коридоре в конце очереди. Много людей. Кругом двери, двери, двери. Но нужная только одна. Там. Впереди. Я разбегаюсь, пытаясь прорваться сквозь толпу. Но каждый раз меня грубо отталкивают другие. Они старше, сильнее или проворнее. И я возвращаюсь. На свое место. Мне никак не удается посмотреть, что скрывается там за порогом. Когда приходит мой черед, я просыпаюсь. Может это и к лучшему.
В тот день я открыла глаза раньше обычного. Меня разбудил грохот. Кто-то тарабанил в дверь. Я замерла и даже затаила дыхание, чтобы не выдать своего присутствия. Вот онтот самый страшный момент, когда меня нашли. Но я этого не хотела, я не была готова закончить игру.
Откройте, полиция, донеслось из-за двери.
Я ничего плохого не сделала. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Впервые в жизни я взывала к высшим силам: к кому угодно, хоть к Богу, хоть к дьяволу. Лишь бы это помогло.
Стук резко прекратился. И я услышала звук удаляющегося мотора. Ух. Пронесло. Я шумно выдохнула, жадно заглатывая пропитанный пылью воздух. Сердце из пяток вернулось на место. Ритм стал замедляться, стремясь слиться с тиканьем настенных часов. Я смыла испарину с лица водой из-под крана, вдруг заметив бордовые подтеки на руке с татуировкой.