В кабинете начальника тюрьмы его ждал инспектор Фернан, затянутый в полицейскую форму, мрачный, как грозовая туча. Начальник, похожий на знаменитого французского комика Луи де Фюнеса, но тоже хмурый, положил перед Игорем пакет из плотной желтой бумаги. В нём были его бумажник, мобильный телефон, ключи от машины и московской квартиры.
Проверьте, всё ли на месте.
Всё на месте. Что это значит?
Распоряжение помощника комиссара. Вы свободны. Инспектор Фернан, передаю этого господина под вашу ответственность. Месье Касаев, надеюсь никогда больше вас не увидеть.
На выход, коллега, скомандовал Фернан.
У ворот тюрьмы был припаркован его "ситроен". Фернан посадил Игоря на заднее сиденье и заблокировал переднюю пассажирскую дверцу. Объяснил:
Это чтобы ты не сбежал.
Куда мы едем? спросил Игорь.
В аэропорт. Мне приказано посадить тебя на первый московский рейс и не уходить, пока самолёт не взлетит.
Морис, что происходит? Можешь сказать?
Я получил от начальства мощный втык. Вот что происходит. Скажи спасибо, что дело удалось замять. В интересах международного сотрудничества между нашими странами. Ну ты и кадр! Мне говорили, что русские ненормальные. Но не до такой же степени!
Я не русский, я осетин, поправил Игорь.
Осетины разве не русские?
Не совсем. Как у вас корсиканцы. Французы, но не совсем.
Тогда понятно, тогда всё понятно, с мрачным сарказмом покивал Фернан. Что же ты сразу не сказал? Если осетин как корсиканец, тогда нет вопросов, им законы не писаны. Вот поэтому Россия в жопе. И останется там, пока вы не научитесь уважать закон!
Мне очень жаль, Морис, что так получилось, искренне покаялся Игорь. Но у меня не было другого выхода, позарез нужно было поговорить с арабом. А хозяину бара я заплачу.
Забудь, у него нет претензий.
Вот как? Почему?
Договорились. Мы закрываем глаза на его грешки с налогами, а он забывает об этом случае.
Даже не знаю, чем я могу тебя отблагодарить.
Тем, что будешь смирно сидеть до самолёта. Где твой багаж?
Никакого багажа у Игоря не было, он вылетел из Москвы совсем налегке, а в отеле, где он провёл первую ночь, осталась только его зубная щетка. Но он сказал:
В отеле Холидей Инн.
Холидей Инн? Да там самый дешевый сьют стоит триста евро! Неплохо живут русские полицейские! прокомментировал Фернан.
Он подогнал машину к отелю, выпустил пассажира и вошел за ним в холл, так что создавалось впечатление, что он конвоирует арестованного. Игоря это устраивало. Если Ирэн де Бюсси окажется Ириной Керженцевой, будет кому её задержать. Но ночной уверенности, что это она, уже не было. Мало ли в мире золотоволосых женщин с зелеными глазами, обладающими колдовской властью над мужчинами!
Мадмуазель, могу я узнать, в каком номере остановилась мадам де Бюсси? обратился он к служащей, сидевшей за стойкой рецепшена.
Графиня выехала еще вчера.
Графиня? переспросил Игорь.
Да, графиня. Вы не знали?
Конечно, знал. Но между друзьями титулы как-то не приняты. Она не сказала куда?
Этого нам не говорят.
Еще вопрос, мадмуазель. Сколько она здесь жила?
Три недели, месье.
Теперь я в твоём полном распоряжении, обратился Игорь к Фернану.
А багаж?
Да какой там багаж. Зубная щетка и бритва.
Опять ты что-то темнишь, подозрительно сказал инспектор.
Всю дорогу до аэропорта он хмуро молчал, хотя Игорь чувствовал, что он о чем-то хочет спросить. И догадывался о чём. Когда объявили посадку на московский рейс, Фернан не выдержал:
Ну, удалось тебе расколоть араба?
Удалось. Это оказалось нетрудно.
Что ты узнал?
Ты очень удивишься, Морис, если я скажу, что Хасан на допросах говорил чистую правду?
Думаешь, я поверю?
Очень трудно поверить. Но это так. Счастливо, коллега. Приятно было познакомиться. Если окажешься в Москве, можешь устроить дебош в самом дорогом ресторане. И будем квиты.
С трапа Игорь оглянулся. Инспектор Фернан стоял на смотровой галерее и терпеливо ждал, когда самолёт взлетит. Начальство приказало, он ждёт. Французские полицейские народ очень дисциплинированный.
VIII
В Шереметьево Игорь забрал с платной стоянки свой "форд-фокус". Не заезжая домой, отправился к Панкратову, злясь на плотные пробки на Ленинградском шоссе и Тверской. А в Марселе никаких пробок не было.
Быстро же ты обернулся! удивился Панкратов.
Не ответив, Игорь прошел в комнату, где на письменном столе стоял включенный ноутбук Сергея Старостина, вывел его из режима ожидания и открыл электронную почту. Никаких новых сообщений не было, только старый мейл от Лежнёва, в котором он просил напомнить Ирэн о долге.
Ничего нет, разочарованно сказал Игорь.
А чего ты ждал?
Письма от Лежнёва. Он должен был отреагировать на араба. Не отреагировал. Значит, не смог. Он же ранен, потерял много крови. Отлеживается где-то в Марселе. Понимает, что его ищут.
Или уже арестовали?
Нет, я бы знал. Французская полиция такая же, как наша. Если не задержали по горячим следам, дело затянется неизвестно на сколько.
Давай-ка всё по порядку, попросил Панкратов. Сварить тебе кофе?
Не откажусь.
Пока он хозяйничал на кухне, Игорь думал, о чём нужно рассказать Панкратову, а о чём не стоит. Решил, что о том, как он оказался в одной камере с арабом, говорить не следует. Панкратов человек старой закалки, не поймёт. Или поймёт неправильно. Инспектор Фернан по дружбе посадил его на ночь к арабу. Вот и всё. А об остальном можно.
Панкратов слушал, не перебивая, он умел слушать. Когда Игорь закончил и взялся за остывающий кофе, немного подумал и уверенно сказал:
Это она.
Не она, возразил Игорь. Я тоже сначала решил, что она. Это в ночлежках можно назваться кем хочешь. А в дорогих отелях обязательно требуют паспорт. Ирэн де Бюссе не может быть Ириной Керженцевой.
Может. В своё время я наводил справки. Граф Жан Батист де Бюссееё первый муж, дипломат. Она тогда получила французское гражданство и паспорт на это имя. Наши законы двойное гражданство не запрещают. Не поощряют, но и не запрещают.
Но они давно развелись.
А паспорт она сохранила. Интерпол может сколько угодно искать Керженцеву и никогда не найдёт.
В Риме же её арестовали, напомнил Игорь. Она была Керженцевой.
Не прочувствовала ситуацию. Или не знала, что её ищут. Сейчас знает. В ордер Интерпола нужно внести Ирэн де Бюсси. Сделаешь?
Игорь даже поёжился, представив, как он будет обосновывать генерал-лейтенанту Сибирцеву это предложение. Придётся доложить о том, о чём докладывать очень не хотелось. Начальник Интерпола терпеть не мог самодеятельности. Сама поездка капитана Касаева в Марсель, им не санкционированная, вызовет его раздражение. И не отболтаешься тем, что летал туда для собственного удовольствия. "Ладно, как-нибудь выкручусь", подумал Игорь и кивнул:
Сделаю.
Недаром ты съездил, обобщил Панкратов. Теперь мы твёрдо знаем, кто стоит за нападением на Лежнёва. От этого и будем танцевать.
Надо же, я разошёлся с ней всего на один день! подосадовал Игорь. Почему она так поспешно уехала?
Вероятно, узнала, что покушение не удалось.
Откуда?
Может, прочитала в газете. В городских газетах печатают криминальную хронику. Ладно, давай подумаем, как нам быть с Лежнёвым. У него-то нет ни малейших сомнений, кто навёл на него араба. Что он сделает, когда отлежится?
Попытается её достать, предположил Игорь. И выкатить счёт.
Как? Где она живёт, он не знает. Под каким именем, не знает. На его мейлы она не отвечала. А сейчас тем более не ответит. У него только один способ связаться с ней, вот этот, кивнул Панкратов на ноутбук Сергея Старостина. Но нам нет резона ждать, когда он оклемается. Попробуем ускорить события.
Как?
Узнаешь. Налей себе ещё кофе и не отвлекай меня минут двадцать.
Панкратов устроился за столом, положил перед собой лист бумаги и проверил, пишет ли шариковая ручка.
Михаил Юрьевич, есть же комп! удивился Игорь.
Я привык по старинке. Не мешай.
Панкратов трудился над текстом старательно, как школьник. Зачеркивал фразы, вписывал другие. Перечитывал, снова поправлял. Наконец подсунул листок Игорю.
Читай. Почерк у меня разборчивый.
Игорь прочитал:
"Поль, Ирэн узнала из марсельской вечерней газеты о неприятном происшествии с тобой. Она надеется, что ранение несерьезное и ты вскоре поправишься. У тебя может возникнуть мысль, что она имеет к нападению араба какое-то отношение. Это не так, произошло случайное стечение обстоятельств. Она помнит о своём долге и намерена вернуть тебе двести тысяч евро в ближайшее время, но не знает, каким образом это сделать. Если у тебя есть какие-то соображения по этому поводу, сообщи мне, а я передам ей. Серж".
И вы думаете, что он поверит, что это написал Сергей? спросил Игорь. Михаил Юрьевич, молодежь так не пишет. Так пишут интеллигенты-филологи.
Ты хочешь сказатьстарпёры?
Это сказали вы.
Ну и нахал ты, Касаев. Никакого уважения к старшим. Ладно, садись на моё место и бери ручку. А я посмотрю, как пишет молодёжь.
Игорь справился с работой минут за полчаса. У него всё время было неприятное, царапающее чувство от того, что он пишет от лица погибшего друга. Будто с того света. Но он его отгонял. Так нужно. Письмо в его редакции получилось таким:
"Чувак, до нас дошёл слух, что ты попал в передрягу. А нечего таскаться по подозрительным барам. Ирэн готова вернуть тебе бабки, все двести штук. Как, чтобы не засветиться? Порадую тебя. Верховный суд отменил оправдательный приговор, ордер Интерпола на тебя продолжает действовать. Чао, чувак. Серж. А за малыша ты когда-нибудь получишь по морде".
Зачем про малыша? спросил Панкратов, внимательно прочитав текст.
Чтобы он поверил, что писал Сергей. Об этом знал только он.
Как по-французски будет "чувак"?
Понятия не имею, во французским жаргоне я не копенгаген. Давайте поставим "мэн".
Уверен, что нужно про Верховный суд?
Он и так знает. Или узнает на сайте суда. Сейчас это не проблема для тех, кто интересуется. А он очень интересуется. Ну, годится?
Лучше, чем у меня, признал Панкратов. Ладно, переводи.
Ещё через полчаса французский текст появился на мониторе.
Отправляю?
Отправляй.
Игорь вывел курсор на "Доставить" и щелкнул мышью. Через несколько секунд письмо достигло рыбацкого посёлка в восьмидесяти километрах от Марселя, где после ранения отлеживался Павел Лежнёв.
IX
Только чудо спасло Лежнёва от смерти. И мгновенная реакция пилота Формулы-1, которая сохранилась, хотя он не садился за руль болида почти десять лет. Он не знал, что заставило его оглянуться. Нож араба вошел не в печень, а рассек мышцы спины. Не успев еще ничего почувствовать, Павел врезал ему в глаз и только тогда схватился за рану. Боль обожгла, сквозь пальцы хлестала кровь. К нему кинулась какая-то молодая пара. Парень сорвал с себя футболку и пытался заткнуть рану, девушка звонила по 911. В машине скорой помощи Павел потерял сознание, очнулся в больнице.
Тебе повезло, парень, сказал хирург. На пять сантиметров правее и тебя отвезли бы в морг. Сестра, укол обезболивающего и снотворного. Пусть спит.
Утром в палату пришел коренастый полицейский инспектор, записал показания. Лежнёв ничего не скрывал, что ему было скрывать? Вышел из бара, остановился закурить, что-то заставило обернуться. Нападавшего не разглядел. Вроде бы молодой, смуглый. Никогда раньше его не видел.
Его приметы у нас есть, сказал инспектор. Найдём.
Он переписал фамилию Павла с его водительского удостоверения. А вот это Лежнёву не понравилось. Он знал, что объявлен в международный розыск. В пансионате в припортовом квартале он назвался Полем Леже, настоящее имя старался не засвечивать. Черт его знает, насколько оперативно работает Интерпол, но рисковать не стоило. Дождавшись ухода полицейского, он как был, в больничной пижаме, вышел из палаты, на служебном лифте спустился вниз. На улице остановил такси и назвал адрес пансионата. В машине старался не шевелиться. Действие обезболивающего кончилось, от каждого движения будто снова резало ножом. В номере переоделся, собрал вещи. Их было немноголэптоп, рубашки, кое-что из белья.
Его машина стояла на парковке пансионата. Машина была классная, спорткар "Fiat Grande Punto" цвета светлый металлик. Он купил её, когда вернулся из России и перевел с Кипра 800 тысяч евро. Впервые в жизни он чувствовал себя богатым, мог позволить себе всёдорогие машины, дорогую одежду, дорогих женщин.
Но машину забирать не стоило. С раной трудно вести, да и могут проследить тачку, слишком приметная. Он вызвал такси, доехал до квартала Прадо, пересел в другую машину, на северной окраине города снова сменил такси и приказал ехать по автодороге А55. Километров через восемьдесят мелькнул указатель: "Сен-де-Пре, 27 км".
Что это за Сен-де-Пре? спросил Лежнёв.
Рыбацкий посёлок, месье.
Сворачивайте.
Там же ничего нет, удивился таксист.
Мне ничего и не надо.
На поселковой почте Лежнёв узнал, кто сдаёт жилье, и через час облегченно улегся на кровать в просторной комнате с окном на море. Дом принадлежал неразговорчивому пенсионеру, бывшему капитану рыболовного сейнера. Его восьмилетний внук сбегал за поселковым врачом. Тот снял повязку, осмотрел рану и сказал то же, что и хирург в больнице HТtel-Dieu de Marseille:
Вам повезло, месье. Чуть правее, и никто бы вам не помог. Болит?
Есть немного.
Потерпите, сейчас пройдет.
Он промыл рану, сменил повязку, вколол промедол.
Постарайтесь поменьше двигаться. На днях рану зашьём, через пару недель будете, как новый. Ваше имя, месье?
Поль.
Фамилия?
Зачем вам фамилия?
Нужно сообщить в полицию. Серьезное ножевое ранение. Такой порядок.
Без этого не обойтись? спросил Лежнёв, вкладывая в руку доктора банкноту в 500 евро. Какая там рана! Так, царапина. Стоит ли беспокоить полицию?
Доктор был молодой, практика в небогатом поселке небольшая, 500 евро для него были деньги.
Пожалуй что и не стоит, подумав, согласился он. Вот если бы огнестрельная рана
Лекарство подействовало, боль ушла. На смену ей пришла лютая, опаляющая злоба, от которой раздувались ноздри и до скрежета сжимались зубы. Ну, сука! Ну, тварь! Ты за это заплатишь!
Он включил лэптоп и быстро набрал:
"В Генеральную прокуратуру России"
Ему было о чём рассказать московским прокурорам.
X
Дед Павла Лежнёва, воевавший в Добровольческой армии генерала Врангеля, последний раз видел русские берега в ноябре 1920 года с борта одного из судов, на которых бежали от захвативших Крым большевиков остатки белогвардейских частей и гражданские с до смерти перепуганными домочадцами. Но до конца жизни он считал себя русским патриотом, активно работал в Русском общевойсковом союзе, в семье говорили только по-русски, детей учили русскому языку, читали русские книги.
Отец Павла окончил в Париже военное училище, во время оккупации Франции немцами умело воевал в маки, за что был награжден орденом Почетного легиона. Он и сына хотел определить по военной части, но Павел решительно воспротивился. Он с детства увлекался машинами, сам ремонтировал "пежо" отца. В семнадцать лет устроился учеником автослесаря в гараж "Рено", уже через три года ему доверяли регулировку двигателей, а потом и обкатку болидов. Один из тренеров команды заметил бесстрашие и молниеносную реакцию Павла и начал готовить из него гонщика. И вот наконец свершилось то, о чём он не смел мечтать: трасса Хьюсден-Зольдер, Гран-при Бельгии, будоражащий кровь рёв болидов, стремительно летящая лента зрителей на трибунах. Десятое место. Для молодого гонщика огромный успех. У лидера команды Фернандо Алонсо обозначился соперник.
С профессиональной карьерой было всё хорошо. Плохо было с другимне было денег. Не то чтобы совсем не было, но не хватало, чтобы жить так, как должен жить пилот Формулы-1. После гонок товарищи по команде разъезжались по домам на "ягуарах" и "мерседесах", а он садился в старый "пежо" отца. Это было унизительно. Унизительно было брать деньги у Люсьены Дюруа, бездетной вдовы богатого лавочника, на склоне лет пустившейся во все тяжкие. Она очень боялась, что молодой любовник её бросит, и составила завещание в его пользу, чтобы привязать его к себе. Но до её денег еще нужно было дожить, как и до гонораров Алонсо. А деньги были нужны сегодня, сейчас.