Что за ерунда? удивился Панкратов. Откуда взялся "Варшавский мост"?
Не ерунда. Он же будет думать за нас. Довезти четыреста тысяч до границы реально? Реально. Вывезти их из Польши реально? Реально. А нам без разницы, кто его арестует, польский Интерпол или какой-то другой.
Не клюнет.
Пусть предложит свой вариант. Мы свой ход сделали.
Ладно, отправляй, согласился Панкратов.
В последующие дни электронная переписка между Францией и Россией носила оживленный характер.
ЛежнёвСержу:
"Варшавский мост" не подходит, стрёмное место".
СержЛежневу:
"Варшава подходит?"
ЛежнёвСержу:
"Польша вообще не годится, только Франция".
СержЛежнёву:
"Мэн, ты как целка. Всё тебе не годится. Бабки кому нужнытебе или мне? Ты и думай, как передать".
ЛежнёвСержу:
"Деньги обналичены?"
СержЛежнёву:
"Не проблема, обналичу в любой день".
ЛежнёвСержу:
"Обналичь и покажи мне".
СержЛежнёву:
"Мэн, ты рехнулся. Как я тебе их покажу?"
ЛежнёвСержу:
"Сфотографируй и фотку пришли".
Тут он нас и поймал, сказал Панкратов.
Ничего не поймал! возразил Игорь. Этот вопрос я решу.
Как?
Знаю. Какой смысл быть сыном миллионера, если от этого ни пользы, ни удовольствия?
На другой день он позвонил в офис отца и узнал, когда у того нет переговоров и совещаний. Аслан принял его в кабинете с огромным столом на львиных лапах. Сразу заметил в лице сына нервную возбужденность, поинтересовался:
Что-то не так?
Отец, мне нужно четыреста тысяч евро, сказал Игорь. Налом.
Когда?
Сегодня.
Аслан вызвал финансового директора, распорядился:
Свяжитесь с нашим банком, пусть приготовят четыреста тысяч евро для моего сына. Наличными. Сегодня.
Как скажете, шеф.
Ты не спросил зачем, напомнил Игорь, когда финансовый директор вышел.
Вот что я тебе на это скажу. Когда твой сын придет к тебе и попросит денег, ты сначала дай денег, а потом спрашивай зачем. Зачем?
Мне они нужны всего на десять минут. Чтобы сфотографировать.
Зачем? повторил Аслан.
Долго объяснять. Это по делу, о котором ты знаешь.
Панкратов в курсе?
Да.
Добро, действуй.
И вот что ещё. Мне может понадобиться твоя яхта "Лола". Та, что в Каннах. Дня на три. Пройду до Марселя и обратно.
Женщина?
Можно сказать и так.
Гони её к черту, посоветовал отец. Если ты ей не нужен без яхты, ты ей вообще не нужен.
Не та женщина. Ирина Керженцева.
Эта сука ещё на свободе?
Пока да. Если ты поможешь, то не очень надолго.
Помогу, как не помочь? Святое дело. У тебя всё?
Всё.
Поезжай с финансовым директором в банк. В Канны позвоню. Я смотрю, вы уже глубоко влезли в это дело?
Глубже не бывает, подтвердил Игорь.
Служащий банка выложил на стол в охраняемой комнате в хранилище пачки купюр по 500 евро, Игорь сделал мобильником несколько снимков и распорядился вернуть деньги на место. Финансовый директор удивился:
Вы их не берёте?
Они мне не нужны.
На следующий день отправил снимки Лежнёву. В мейле написал:
"Последний вариант. Могу придти на яхте в Марсель. Бабло привезу, чартеры не досматривают. На борту яхты всё получишь. Если и это не устраивает, иди в жопу, надоел. Серж".
Лежнёв ответил:
"Сообщи число и время".
Вот сейчас клюнул, сказал Панкратов.
XIII
Игорь Касаев не понимал отца: какой смысл держать в Каннах яхту, платить за стоянку, платить команде, если пользуешься яхтой хорошо если раза два в год? Можно же арендовать яхту, когда она нужна. Аслан отмахивался: ну вот еще, только этим мне и заниматься, пусть будет. Но теперь кавказская широта отца оказалась очень кстати. Из аэропорта Игорь приехал на причал возле набережной Круазетт, известной тем, что там проходил Каннский кинофестиваль и перед Дворцом фестивалей расстилали красную ковровую дорожку, оказаться на которой было мечтой всех киноактеров и режиссеров мира. Без праздничной мишуры фестиваля Канны выглядели заурядным прибрежным городком. Яхта "Лола", названная отцом по имени жены, уже ждала его. Команда была небольшой: капитан, моторист и палубный матрос.
Я получил приказ месье Касаева выполнять все ваши распоряжения, доложил капитан. Баки заправлены. Куда идём?
В Марсель.
Сто миль, будем там ночью. Ничего?
Нормально, ответил Игорь.
Отдать швартовы, скомандовал капитан.
Яхта была небольшая, всего двенадцать метров длиной, финской постройки. В ней было две каюты, одна совсем маленькая, другая побольше. На шутки сына, что такая яхта его компрометирует, Аслан отмахивался: "Она нужна мне не для понтов, а для отдыха. Это Абрамович пусть выёбывается". "Лола" развивала скорость до двадцати узлов. Море было спокойным, яхта шла вдоль берега, капитан называл проплывающие мимо городки: Фрежюс, Коголен, Йер. За Тулоном стемнело, Ла-Сьёта обозначилась россыпью огней. Трасса по мере приближения к Марселю заметно оживилась, заполнилась контейнеровозами, танкерами и лесовозами, как при близости к большому городу дороги заполняются большегрузными фурами. Порт Марселя встретил прожекторами, движением кранов, мельтешением погрузчиков.
Встанем на внешнем рейде? спросил капитан.
Нет, пришвартуйтесь к набережной.
Стоянка дорогая.
Не разорюсь.
После долгих переговоров с диспетчером "Лола" вошла в Старый порт и втиснулась между парусными и моторными яхтами. Был третий час ночи. Никогда еще время не тянулось так медленно. С трудом дождавшись рассвета, Игорь выпил кофе в баре на набережной и потом еще часа два дежурил возле полицейского управления, ожидая когда к нему подъедет "ситроен" Мориса Фернана. Он не рассчитывал, что инспектор встретит его с распростертыми объятиями, и оказался прав.
Опять ты? Что придумал на этот раз?
Морис, я чувствую себя перед тобой очень виноватым и хочу загладить свою вину. Тебе же не повредит, если ты задержишь опасного международного преступника?
Не повредит. Если это будет в рамках закона. Кого?
Павла Лежнёва.
Вы, русские, очень настырный народ. Дался тебе этот Лежнёв. Больше ловить некого?
Дался. Если я его не поймаю, буду презирать себя до конца жизни.
Даже так?
Даже так, подтвердил Игорь.
Чем я могу тебе помочь? Только в рамках закона!
План у Игоря был такой. Фернан берет с собой пару полицейских, устраивает засаду на яхте и когда Лежнёв явится за деньгами, арестовывает его по ордеру Интерполу в полном соответствии со всеми законами. Но всё оказалось не так-то просто.
Как я объясню начальству, что мне нужен наряд полиции? На каком основании? Что делает здесь русский полицейский? У тебя есть разрешение нашей полиции производить следственные действия? Это всё равно что я прилетел бы в Москву и начал арестовывать кто мне не нравится. Вам бы это понравилось? Нет. Вот и нам не нравится. А еще меня спросят, что делает в Марселе этот хулиган, которого отправили в Москву? Что я отвечу?
Ладно, забудь, проговорил Игорь. Как-нибудь сам справлюсь.
Как ты справишься? заинтересовался Фернан.
По обстоятельствам. Оглушу и выброшу за борт. А ты потом выловишь его и получишь орден Почетного легиона. Мы провели очень сложную комбинацию, чтобы выманить его, а ваша бюрократическая машина мешает довести дело до конца. У нас полиция не очень разворотливая, но вы ей даете сто очков вперёд. Будь здоров, Морис!
Сядь! рявкнул Фернан. Сядь и рассказывай. Всё рассказывай. Я втёмную не играю.
Очень не хотелось Игорю посвящать инспектора во все детали операции, но выхода не было. Без полиции было не обойтись. Пришлось рассказать. Фернан сначала слушал недоверчиво, потом начал задавать уточняющие вопросы. Когда Игорь замолчал, подвёл итог:
А что, может получиться. Четыреста тысяч еврохорошая приманка. Сделаем так. Я пойду на яхту один. По оперативной надобности. У меня знаешь сколько этих надобностей? Как на собаке блох. И начальство это хорошо знает. Он вооружён?
Не исключено.
Значит, придется действовать жестко.
У тебя, Морис, в роду корсиканцев не было? поинтересовался Игорь.
Ты бы еще про осетин спросил.
А что? Аланы доходили до Скандинавии. Чего им стоило завернуть в Марсель?
Вернувшись на яхту, Игорь послал мейл Лежнёву:
"Жду. Яхта "Лола". Стоит у набережной в Старом порту".
Лежнёв ответил:
"Будь всё время на связи".
Расчёт был на то, что Лежнёв не рискнет подниматься на яхту днем. К тому же в городе, где его ищут. Пришлось ждать вечера. Появление на борту Фернана в полной полицейской форме встревожило капитана, но Игорь его успокоилтак надо, ничего противозаконного. Фернан занял маленькую каюту, Игорь разместился в большой. Ноутбук Сергея Старостина был постоянно включен и открыт на электронной почте. В начале одиннадцатого пришел мейл от Лежнёва:
"Иди на север вдоль берега. В восьмидесяти километрах рыбацкий посёлок Сен-де-Пре. Брось якорь на внешнем рейде, посигналь бортовыми огнями. Жду".
XIV
Не нравилось Павлу Лежнёву всё это дело. Очень не нравилось. От этой суки можно было ожидать всего. Она не пожалеет никаких денег, чтобы избавиться от сообщника. Четыреста тысяч евро для неё не деньги. Она получила миллионы наследства и переправила их на Запад. Ей ничего не стоило отдать четыреста тысяч и закрыть тему. А эти деньги ему были очень нужны. Восемьсот тысяч евро таяли с ужасающей быстротой. Может, всё-таки взял в ней верх здравый смысл и она решила покончить дело миром?
Серж. Что это за Серж? Лежнёв видел его единственный раз в баре "Парадиз" на Монмартре и не составил о нём никакого представления. Интеллигентный мальчик из приличной семьи. Что заставляет его из кожи вон лезть, выполняя её поручения? Она умеет подчинять людей своей воле, этого у неё не отнять. Хватит ли у этого Сержа решимости прикончить его и тем самым решить все её проблемы? Пожалуй, не хватит, слишком мягкотелый. Передать деньгиэто он может, но не больше.
Но на всякий случай не мешало подстраховаться. Лежнёв позвал внука хозяина дома, дал ему 20 евро и объяснил, что от него требуется:
Я сегодня ночью уеду. Вернусь часа через три-четыре. Если меня не будет до завтра, отправь это письмо. Оно в "исходящих". Тебе нужно только нажать кнопку "отправить". Письмо на русском языке, тебе не нужно его читать. Сделаешь?
Вы меня учите отправлять мейлы? оскорбился мальчишка. У нас это все давно умеют.
Я на тебя рассчитываю, сказал Лежнёв.
Он несколько раз выходил из дома и вглядывался в темное море, хотя и знал, что рано. Даже быстроходной яхте нужно не меньше трех часов, чтобы дойти от Марселя до Сен-де-Пре. Наконец, появились бортовые они, прогрохотала якорная цепь, яхта встала у входа в бухту. Лежнёв спустился к берегу, где весельной шлюпке сидел нанятый матрос.
Давай к яхте, зайди с кормы.
Когда шлюпка поравнялась с яхтой, окликнул:
Эй, на борту! Серж у вас?
Месье, вас ждут, ответил матрос, подавая трап.
Морщась от не вполне зажившей раны, Павел подеялся на борт. Матрос предупредительно открыл ему дверь каюты. На столе в каюте стоял работающий ноутбук, но человек, поднявшийся ему навстречу, был не похож на Сержа: чернявый, с жесткими чертами лица.
Вы не Серж, сказал Лежнёв.
Я вместо него, он не смог приехать по очень серьезной причине.
Лежнёв сразу понял, что происходит что-то не то, сработала его молниеносная реакция, но с небольшим запозданием. Он рванулся к двери, но там уже стоял коренастый полицейский в полной форме, он умело заломил Павлу руки и защелкнул на них наручники. И только после этого спросил:
Павел Лёжнев? Вы арестованы
Дело об экстрадиции Лежнёва рассматривал городской суд Марселя и не нашел никаких причин отказать России в выдаче опасного уголовного преступника. Лежнёва доставили в Москву и поместили в одиночную камеру СИЗО "Лефортово". Недели через две, в течение которых с ним не производили никаких следственных действий, его привели в комнату для допросов, где его ждал молодой человек в заурядном костюме и немодном галстуке. Он представился:
Следователь Молчанов. Я буду вести ваше дело. Из Генеральной прокуратуры мне переслали ваше письмо, которое вы назвали чистосердечным признанием. Значит ли это, что вы готовы сотрудничать со следствием?
А у меня есть выбор? спросил Лежнёв.
Есть, ответил следователь. Получить пожизненное заключение или лет десять или пятнадцать. Без разницы, если бы вам было семьдесят. Но вам тридцать пять, и это меняет дело.
Я всё написал.
А теперь повторите под протокол. И не пропускайте подробностей.
Часть третьяЦЕНА ВОПРОСА
I
Панкратов ошибся, когда предположил, что о неудачном покушении на Лежнёва Ирина Керженцева узнала из городской газеты. Нет, за событиями возле бара Le Grand Marin она следила из нанятой машины, припаркованной в стороне. Когда араб убежал, она дождалась приезда скорой помощи и только после этого велела водителю ехать в отель.
Она не была огорчена неудачей. Лежнёв получил хороший урок, у него надолго пропадёт желание ей угрожать. Она и не рассчитывала на то, что покушение удастся. Страстные клятвы Хасана убить подонка, который отравляет ей жизнь, она воспринимала скептически. Он не убийца, слишком молод, слишком импульсивен, не контролирует себя. Она показала ему Лежнёва, входящего в бар, но к нападению не подталкивала. Просто доверительно пожаловалась в лирическую минуту, что этот человек шантажирует её. Этого оказалось достаточно.
На следующее утро она выехала из отеля и вернулась в Париж. В Марселе ей больше нечего было делать.
Если бы Ирине Керженцевой сказали, что она безнравственна, она бы очень удивилась. Что такое нравственность или безнравственность? В её сознании на месте этих понятий было пустое место. Она знала эти слова, но для неё они ничего не означали, как для ребенка ничего не значит незнакомое слово. Это просто слова, которыми привычно пользуются люди, чтобы обозначить то, что им нравится или не нравится. В чём её безнравственность? В женственности, перед которой не могут устоять мужчины? В том, что она спит, с кем хочет? А с кем же ей спатьс кем не хочет? Или в том, что она использует мужчин так, как ей нужно? Но ведь она не делает это насильно, не приставляет им к голове пистолет. Они сами рады стараться. И счастливы. Безнравственно быть нищей и уродливой. Вот это беда. А получать проценты со своей молодости и красоты, это естественно, как естественна сама жизнь.
Да, она знала, какую струну тронуть в душе мужчины, чтобы она отозвалась. Ну и что? Все женщины это знают и пользуются, как умеют. Она умеет лучше других. Значит, она безнравственна? Пустое слово. Такое же пустое, как любовь. Ей нравился старый анекдот о том, что любовь придумали русские, чтобы не платить женщинам. Что такое любовь? Она привычно пользовалась этим словом, но не понимала его смысла. Это было просто слово, которое могло означать что угодно. Чаще всего согласие между мужчиной и женщиной о сожительстве, которое обоих устраивает. Когда перестаёт устраивать, они расходятся. Нормальные люди расходятся мирно, ненормальные устраивают драмы, портят жизнь себе и своим близким. Но кто же виноват в том, что они хотели получить от другого человека больше, чем он может дать?
Ирина никогда не переоценивала душевный потенциал мужчины, которым она может распоряжаться. В юности ей очень нравилось быть графиней де Бюссе, жить в Париже и быть принятой в аристократических домах, куда вводил её граф Жан Батист де Бюссе и где она всегда производила впечатление. Но скоро выяснилось, что все достоинства графа ограничиваются умением носить фрак. Он оказался прижимистым, как все французы, умел тратить деньги, но не умел их зарабатывать, они разошлись. Второй её муж, московский банкир, умел зарабатывать деньги, и это всё, что он умел. Но потом вдруг решил, что Ирина ценит его только за это умение. Несколько рискованных операций привели банк к краху, он превратился в неудачника, который ничего не мог дать любимой женщине.
В Павле Лежнёве она сразу угадала человека, который пойдёт на всё ради денег. Ей недолго пришлось пожить в бедности, но она хорошо запомнила это состояние. Нищета и неудовлетворенные амбициимощная взрывчатка, только нужно знать, куда её заложить. Ирина знала. Не умом, а интуицией. Она ничего не просчитывала, просто знала, и всё. И это тоже не было безнравственностью. Когда она поняла, чем ей грозит развод с Григорием Вознюком, муж как бы перестал для неё быть человеком, а превратился в средство достижения своих целей. Средство же всегда безлично, и понятия нравственности или безнравственности к нему неприменимы.