Очень нравится. Но закон тогда закон, когда он закон для всех. Когда одни поступают по закону, а другие как выгодней, это уже не закон, а российская реальность. В которой нам приходится выживать. Договаривайся. Сколько нужно заплатить твоему кадру?
Думаю, штуки две баксов хватит.
Панкратов достал пачку долларов из ящика письменного стола, отсчитал две тысячи. Напутствовал Игоря:
Действуй. Жду с хорошими новостями.
Это уж какие получатся
Новости, которые они получили через неделю, были не плохие, а очень плохие.
IV
Расшифровка допроса Павла Лежнёва следователем по особо важным делам Следственного комитета РФ полковником юстиции Марковым:
"МАРКОВ. Что-то не пойму я тебя, Лежнёв. Третью неделю мы толчём с тобой воду в ступе. Ты упорно суёшь голову в петлю, а я никак не могу понять почему.
ЛЕЖНЁВ. Я говорю что было. Правду.
МАРКОВ. Что было и правдаразные вещи. Всё зависит от трактовки. Ты что, не понимаешь, к чему приведёт тебя твоя правда?
ЛЕЖНЁВ. Я сотрудничаю со следствием. Следователь Молчанов объяснил мне, что только так я могу рассчитывать на смягчение наказания.
МАРКОВ. И ты ему поверил? Это всегда говорят. У нас в ходу другая поговорка: чистосердечное признание облегчает совесть, но увеличивает срок. Ты уже наговорил себе на пожизненное.
ЛЕЖНЁВ. Значит, Молчанов соврал?
МАРКОВ. Не соврал. Тактический приём, на некоторых действует. На таких, как ты. Здесь не Франция, здесь Россия. Не стоило тебе сюда приезжать. Попал, как кур в ощип.
ЛЕЖНЁВ. Это я уже понял.
МАРКОВ. Раз понял, давай разбираться. С самого начала. Ты утверждаешь, что Ирина Керженцева наняла тебя водителем к мужу, заранее зная, что ты согласишься на преднамеренное убийство Григория Вознюка. Так?
ЛЕЖНЁВ. Так. Она мне это предложила. Прямым текстом.
МАРКОВ. Не спеши, мы до этого дойдём. Почему ты решил, что она сделает тебе это предложение?
ЛЕЖНЁВ. Она знала об аварии, в которой погибла Люсьена Дюруа. В то время она жила в Париже и читала газеты, в них об этом случае много писали.
МАРКОВ. Она прямо сказала об этом?
ЛЕЖНЁВ. Не совсем. Намекнула.
МАРКОВ. Значит, это не факт, а только твои догадки? Правильно?
ЛЕЖНЁВ. Они подтвердились.
МАРКОВ. Опять спешишь. Зафиксируем сказанное. Тебе показалось, что Ирина Керженцева имеет на тебя какие-то планы, но утверждать этого ты не можешь. Так и запишем в протокол. Нет возражений?
ЛЕЖНЁВ. Пишите.
МАРКОВ. Мы начинаем лучше понимать друг друга. Идём дальше. Ты утверждаешь, что Ирина Керженцева предложила тебе устроить аварию на Ново-Рижском шоссе. Кто может подтвердить, что такой разговор действительно был, а не является плодом твоей фантазии?
ЛЕЖНЁВ. Никто. Разговор был без свидетелей. Такие разговоры всегда без свидетелей.
МАРКОВ. Значит, и это твоё заявление ничем не подкрепляется, кроме твоих слов? В протоколах допроса, проведенных следователем Молчановым, ты сказал, что этот предполагаемый разговор произошел наутро после бурной ночи в баре и ты был не вполне трезв? Сказал?
ЛЕЖНЁВ. Сказал. Так и было.
МАРКОВ. Записываю: "Находясь в то утро в состоянии не совсем адекватном из-за неумеренного употребления алкоголя, я допускаю, что никакого разговора вообще не было, а он был порождён моим нетрезвым сознанием".
ЛЕЖНЁВ. К чему вы ведёте?
МАРКОВ. А ты еще не понял? Вытаскиваю твою голову из петли. Твоя судьба меня не очень волнует, но я хочу уберечь наш суд от серьезной ошибки. Самооговор довольно часто встречается среди психически неуравновешенных натур. Таких, как ты.
ЛЕЖНЁВ. Вы считаете меня психопатом?
МАРКОВ. Ты и есть психопат. Живёшь в мире, рожденном твоим больным воображением. То, о чём мы сейчас говорим, это доказывает. Продолжим. Ты утверждаешь, что за некоторое время до аварии на Ново-Рижском шоссе ты обсудил с Ириной Керженцевой план намеченного преступления. Ты подробно изучил место происшествия, а она взялась организовать срочный вызов мужа.
ЛЕЖНЁВ. Так и было.
МАРКОВ. Кто может подтвердить, что такой разговор был? Никто, правильно?
ЛЕЖНЁВ. Почему никто? Есть такой человек. Ирина Керженцева.
МАРКОВ. Она сейчас вне пределов нашей досягаемости. Когда она окажется в России, мы её обязательно допросим. Ты уверен, что на очной ставке она подтвердит твои слова?
ЛЕЖНЁВ. Она не сумасшедшая. Будет всё отрицать.
МАРКОВ. Значит, что? Твоё слово против её слова. Кому поверит суд? Тебе? Очень сомневаюсь. Ты кто? Никто. А она дама с положением в обществе, хозяйка крупного медиахолдинга. Суд присяжных уже однажды полностью её оправдал. То же будет и на этот раз, если дело дойдёт до суда. Ты, Лежнёв, думай о себе. А она о себе сумеет позаботиться.
ЛЕЖНЁВ. Что же, по-вашему, произошло на Ново-Рижском шоссе?
МАРКОВ. Скажу. Следователь Молчанов консультировался с опытными водителями-испытателями на Дмитровском полигоне НАМИ. Они заявили, что специально такую аварию не может устроить никто. Разве что Шумахер. А ты не Шумахер. С этим, надеюсь, не будешь спорить? А произошло вот что. Ирина Керженцева почувствовала себя плохо и позвонила мужу. Он приказал тебе ехать в поселок как можно быстрее. На темном шоссе ты не справился с управлением и врезался в бульдозер. Сам не погиб только по счастливой случайности. Вот это и произошло. А про сговор забудь. Не было никакого сговора.
ЛЕЖНЁВ. Есть протоколы допросов, которые вёл следователь Молчанов. Там я подробно обо всём рассказал.
МАРКОВ. Следователь Молчанов увидел в твоём деле возможность сделать карьеру и вынудил тебя дать признательные показания. Он понесёт за это ответственность.
ЛЕЖНЁВ. Всё равно не проходит. Из Марселя я послал заявление в Генеральную прокуратуру России. В нём всё рассказал.
МАРКОВ. Я читал заявление. Твоё чистосердечное признание только на первый взгляд выглядит убедительно. Когда начинаешь разбираться, всё оказывается бредом. Почему ты его написал?
ЛЕЖНЁВ. Она знает. У нас с ней свои счёты.
МАРКОВ. Вот и объяснение. Ты оклеветал Ирину Керженцеву на почве личных неприязненных отношений. Ты с ней спал?
ЛЕЖНЁВ. Нет.
МАРКОВ. Не дала? Такому красавцу? Это очень обидно, как я тебя понимаю!
ЛЕЖНЁВ. Вы забыли еще об одном. За это дело она заплатила мне восемьсот тысяч евро. Как я объясню эти деньги?
МАРКОВ. Никак. Это твои коммерческие дела. Сумел кинуть неопытную женщину на бабкирадуйся. К нашему делу это никакого отношения не имеет. Ты всё понял, Лежнёв?
ЛЕЖНЁВ. Не всё. Чем это для меня кончится?
МАРКОВ. Ничем. Если будешь себя разумно вести. Дело закроют из-за отсутствия состава преступления, а тебя депортируют во Францию как нежелательного иностранца. Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки. Запомни то, о чём мы сегодня говорили. И стой на этом. На следующих допросах мы подробно пройдемся по каждому эпизоду. Будь здоров, Лежнёв. Контролер, уведите подследственного!.."
Что же это такое, Михаил Юрьевич? возмущенно спросил Игорь, когда Панкратов дочитал расшифровку. Он же отмазывает Лежнёва! Самым нахальным образом!
Не Лежнёва, возразил Панкратов. Он отмазывает Ирину Керженцеву. Почему? Пока не знаю, нужно разбираться.
Их разговор прервал телефонный звонок.
Михаил Юрьевич, это Файберг, прозвучал в трубке мужской голос. Помните меня?
Конечно, помню. Здравствуйте, Ефим Маркович.
Нужно встретиться. По делу, которое вас интересовало. Интерес не пропал?
Наоборот, возрос.
Подходите через час в кафе на Тверской, где мы с вами разговаривали прошлый раз. Успеете?
Вполне.
До встречи!..
Это кто? спросил Игорь.
Бывший финансовый директор медиахолдинга Григория Вознюка. Он может знать то, чего мы не знаем.
Звонок Файнберга Панкратова не удивил. Ни в какую эзотерику он не верил, но допускал, что где-то в ноосфере существует некое информационное поле, в котором, как в Интернете, есть всё. И когда плотно занимаешься каким-то делом, нужные сведения притягиваются из этого поля как бы сами собой. Сейчас, похоже, это и произошло.
V
Панкратов не видел Файберга месяца три, но за это время он заметно изменился. Исчезла озабоченность, даже затравленность, вполне понятная для человека, который в немолодые годы потерял работу, в лице и манере поведения появилась некоторая начальственная вальяжность. Он подъехал к кафе в черной "Ауди А8", приказал водителю отогнать машину на парковку и ждать звонка. Войдя в кафе и увидев Панкратова, подсел к его столику, спросил:
Вы за рулем?
Нет, мне от дома досюда двадцать минут пешком.
Значит, мы можем выпить? Отлично. Два коньяка, двойных, сделал он заказ подоспевшей официантке. Пожаловался:Когда нет работы, плохо. Когда есть, тоже ничего хорошего, некогда голову поднять.
Я вижу, вы нашли неплохую работу, заметил Панкратов. Машина с водителем и правительственными номерами. Как вам удалось?
Хорошие специалисты всегда в цене. Знаете, как говорят артисты? Сначала ты работаешь на имя, а потом имя работает на тебя. Хотите спросить, куда я устроился?
Любопытно. Но если не хотите, не говорите.
Вам скажу. Я навёл о вас справки. Вы человек, заслуживающий доверия.
Вы навели обо мне справки? удивился Панкратов. Где?
У меня широкие информационные возможности. Я работаю советником президента очень серьезной фирмы. Фирма "Союз". Она считается частной, но связана с госструктурами. На очень высоком уровне. Я потому об этом говорю, что это имеет прямое отношения к нашему разговору. Будьте здоровы, Михаил Юрьевич! поднял он бокал и выпил, не чокаясь.
Будьте здоровы, Ефим Маркович! отозвался Панкратов и пригубил свой коньяк.
Есть какие-нибудь изменения в деле Ирины Керженцевой? перешёл Файнберг к делу.
Есть. И они мне очень не нравятся.
Чем?
У меня создалось впечатление, что её отмазывают. И силы задействованы очень серьезные.
Примерно этого я и ожидал. Вы уже поняли, в чём дело?
Нет.
Медиахолдинг. То, что я вам сейчас скажу, может быть расценено как должностное преступление с моей стороны. Но не сказать не могу. Меня трясёт, когда я вспоминаю о том, что мой друг на кладбище, а эта гадина раскатывает по заграницам и наслаждается жизнью. Дело вот в чём. Моя фирма хочет прибрать к рукам холдинг Григория. У мадам пакет в 75 процентов акций. Это и есть цель.
Сейчас для этого очень удобный момент. Верховный суд, как вы знаете, отменил оправдательный приговор. У мадам небольшой выбор: скрываться всю жизнь за границей или принять наши условия.
Вашей фирме нужен весь холдинг?
Нет. Бумажные таблоиды нас не интересуют, их век проходит. А кабельное телевидение очень интересует. Здесь уже начинается политика. Наверху поняли, что бесцензурное ТВ представляет большую опасность, подогревает общественное недовольство. Все эти белые ленточки, протестные гуляния. Не говоря уже о митингах на Болотной площади и проспекте Сахарова.
Мне не кажется это серьезным, заметил Панкратов. Народ в массе инертен, а интеллигенция погоды не делает.
Вам не кажется, а им кажется, возразил Файнберг. События этой зимы перепугали Кремль до икоты. С Интернетом пока ничего нельзя сделать, а все кабельные сети нужно поставить под контроль, пока не поздно. Это и поручено нашей фирме. Завтра я встречаюсь с адвокатом Захаровым и через него передам мадам предложение, от которого она не сможет отказаться. У него какая-то связь с мадам есть. Не знаю, что вы сможете сделать в этой ситуации, но должен был вам это рассказать. Чтобы вы понимали что к чему.
Спасибо, Ефим Маркович. Ценю ваше доверие.
Файнберг допил коньяк и посмотрел на часы.
Моё время истекло.
Бросил в мобильник:
Подъезжайте.
Потом обратился к Панкратову:
Держите меня в курсе. Мой телефон вы знаете. Счёт, пожалуйста! попросил официантку. Дал ей тысячерублевую купюру. Сдачи не нужно.
Вы уж совсем держите меня за бедного родственника, усмехнулся Панкратов. Я в состоянии заплатить за выпивку.
Платит фирма. Не разорится. Представительские расходы. Рад был поговорить с вами. Надеюсь, что в следующий раз новости будут лучше. Хоть и не очень в это верю.
Файберг пожал Панкратову руку и вышел из кафе. "Ауди" уже ждала его. Панкратов проводил взглядом машину и набрал на мобильнике номер, по которому звонил только в крайних случаях. Сейчас и был такой случай.
Николай Николаевич, нужна ваша помощь. Давайте встретимся. На нашем месте, в "Кофе Хаус" на Неглинке.
Человек, которого все звали Николаем Николаевичем, а настоящего имени не знал никто, был таким же, как Панкратов, посредником, порожденным реалиями российской жизни последнего десятилетия. Только Панкратов был посредником между предпринимателями и госструктурами, по большей части налоговыми, а Николай Николаевич мог организовать особые услуги правоохранительных органов, которые иногда требовались серьезным людям: прослушку любых телефонов, даже самых защищенных, наружное наблюдение, контрнаблюдение с использованием, если нужно, десятка машин. Эти услуги стоили очень дорого, но когда речь идёт о сохранении состояния или даже жизни, деньги не имеют значения. За много лет сотрудничества между ним и Панкратовым сложились доверительные отношения из-за одинаково богатого жизненного опыта и сходства характеров.
Чем могу быть полезен? спросил Николай Николаевич, когда они расположились за столиком "Кофе Хауса" с чашками капучино.
Нужно поставить на прослушку телефоны адвоката Захарова. Служебный и домашний. Юридическая фирма "Захаров и сын". Знаете такую?
Знаю. Вас интересуют все разговоры?
Нет, только международные, с Парижем.
Сделаем. Это всё?
Пока всё.
Деловая часть была закончена, но Николай Николаевич не поспешил уйти и раствориться в толпе, как поступал всегда, определившись с заданием. Панкратов понял, что ему хочется поговорить с человеком, близким по духу. Он и сам с возрастом всё чаще ощущал дефицит общения. Информации было море, она лезла в глаза и в уши из всех щелей, из радио, из газет, из Интернета. А вот обсудить её было не с кем. С женой об этом не поговоришь, сверстника-соседа у него не было, деловым знакомым не до таких разговоров. Комментарии на интернет-сайтах он читал, но желания принять участие в обсуждениях не возникало, слишком много там было словесного мусора и озлобленности.
Как вам всё это нравится? спросил Николай Николаевич.
Что?
То, что происходит в Москве.
Не знаю. Что Москва оживилась, скорее нравится, чем не нравится. Но к чему это может привести?
И я о том же. Вы знаете, что президент подписал закон о митингах?
Слышал. Триста тысяч рублей штрафа любому участнику митингаэто круто.
По-моему, власти не понимают, что делают. Эти бессмысленные аресты на улицах за белые ленточки, ОМОН с дубинками. А теперь вот этот закон. У вас нет ощущения, что власти специально нагнетают обстановку?
Зачем? не понял Панкратов.
Спровоцировать беспорядки, жестко их подавить, а потом закручивать гайки.
Закручивать гайки можно и без этого. Пока держатся такие цены на нефть, власти могут делать что угодно. А вот если они рухнут до сорока долларов за бочку, как четыре года назад, тогда мы и проснёмся в другой стране. К чему нам, впрочем, не привыкать.
Не хотелось бы до этого дожить, вздохнул Николай Николаевич.
Можем и дожить, успокоил его Панкратов. Какие наши годы!
Они молча пожали друг другу руки и разошлись.
Николай Николаевич позвонил через день в половине первого ночи.
Зафиксирован разговор, который может вас заинтересовать. Звонок из Парижа. Прокрутить запись?
Давайте.
" Добрый вечер, Илья Иосифович, вы меня узнали? прозвучал на пленке женский голос. Извините, что беспокою так поздно. Но происходит что-то непонятное, и это меня очень тревожит.
Очень хорошо, что вы позвонили, ответил Захаров. Есть важные новости.
Какие?
Не по телефону. Нужно встретиться. Я смогу прилететь в Париж завтра вечерним рейсом"
Вы поняли, с кем разговаривал адвокат? спросил Николай Николаевич.
Да, понял.
Он разговаривал с Ириной Керженцевой.
VI
Парижский рейс должен был вылететь из Шереметьево в 18.15, но задержался на десять минут. Как понял адвокат Захаров, ждали двух опаздывающих пассажиров. Когда они заняли свои места, аэродромные службы отогнали трап, самолёт двинулся на взлётную полосу. Захаров слегка удивился. Эти двое не были похожи на VIP-персон, из-за которых задерживают вылет аэробуса. Оба в одинаковых серых плащах, с одинаковыми кейсами в руках, с невыразительными незапоминающимися лицами. Скорее всего, бизнесмены средней руки, как и многие пассажиры в салоне эконом-класса, сидевшие вперемешку с туристами. Они были незнакомы, заняли разные кресла и за все четыре часа полета ни разу не подошли друг к другу. Но это странность не задержала внимания адвоката, ему было о чём подумать.