Если не считать этих мелких неприятностей, это был плодотворный период. Я искала советы в интернете, читала об обучении кинестетиков и различных способах тренировки памяти. Меня интересовали статьи про дислексиков и сайты школ. Я попросила Макса рассказать про World of Warcraft, про «землю под названием Азерот, населенную могучими героями», потом научила его нескольким карточным фокусам, которые помнила из собственного детства. Мы обсудили плей-офф Лиги чемпионов, и я нашла футбольный мяч, который мы пинали друг другу, пока проверяли орфографию. На третьей неделе занятий я попросила у Эйлсы разрешение привести с собой Моди. Если Макс писал целое предложение на тему «Почему World of Warcraft это бесконечные приключения» он гладил собаку один раз, если предложение было без единой ошибки он мог погладить ее дважды, а после того, как написал целый абзац с требуемым количеством наречий или предлогов, они играли в мяч. Подобная необычная система поощрения и сенсорная обратная связь, как при дрессировке собак, казалось, помогали ему сосредоточиться.
Я старалась особо не думать, в какой обстановке нахожусь, пока занималась с Максом. Мы сидели, опустив головы. В кухне всегда был идеальный порядок, все чисто вымыто, но немного прохладно. Один или два раза я подумывала, не затопить ли печку, но приглядевшись к ней поближе, поняла, что ей, похоже, еще ни разу не пользовались, а красивая корзинка с дровами и щепками для растопки стоит только для вида.
Все изменилось в день четвертого урока. Беа только что вернулась домой, и для меня это служило сигналом, что пора уходить. Я как раз собирала свои бумаги и ручки, когда зазвонил мой телефон. Звонила Эйлса. Связь то и дело пропадала, но я поняла, что она занималась не закупкой продуктов, а была где-то в городе. У нее было назначено собеседование для устройства на работу, и ее попросили задержаться. У Мелиссы была репетиция спектакля и вернуться он должна была к девяти вечера. Том же обещал быть к шести, самое позднее к семи. Не могу ли я побыть у них дома до его возвращения? Час максимум. Это меня не очень затруднит?
Восхитительно. Я «настоящий ангел».
Закончив разговор, я обнаружила, что осталась на кухне одна. Из подвала доносились звуки стрельбы и крики, из гостиной голоса и смех из телевизора. Я бросила взгляд на домашнее задание Макса и не смогла удержаться: добавила точку, исправила строчную букву на заглавную. Дело происходило в начале апреля, на улице все еще было светло, но кухня выходила на восток. Я сбросила обувь, пол из известняковых плит показался холодным. Выглянула в сад. Больше мне никто ничего не говорил про мои разросшиеся кусты, но со своей стороны соседи над ними поработали вся зелень, до которой они смогли дотянуться, была подстрижена до верха новой решетки для вьющихся растений. Оливковое дерево в горшке светло-терракотового цвета стояло на террасе. Они посадили несколько новых кустов и оформили множество островков зелени по всему участку. Дальняя часть сада все еще освещалась низко стоявшим над горизонтом солнцем. Несмотря на нависающую стену моих деревьев, кто-то разбил клумбу рядом с батутом, использовав железнодорожные шпалы. Это и будет ее лужайка с дикими цветами? Все еще пустая, клумба купалась в луче золотистого вечернего света. Я видела, как там копошатся насекомые.
Я рискнула воспользоваться краном с кипятком, чтобы налить еще одну чашку чая. Сжимая ее в руках, скорее для моральной поддержки, а не из-за жажды, я огляделась вокруг. На разделочном столе рядом с плитой стоял небольшой контейнер с лазаньей, затянутый пищевой пленкой. Неделю назад там стоял пирог с курицей. А до этого микс из аккуратно нарезанных овощей, которые требовалось только быстро обжарить в масле. Это странно или нормально быть такой методичной и организованной, делать все упорядоченно? В библиотеке я работала с женщиной, страдавшей обсессивно-компульсивным расстройством личности. Она рассказывала мне, что, почистив зубы утром, она готовит зубную щетку к вечеру, хотя знает, что паста на ней к вечеру засохнет. Я спросила, считает и она, что забудет почистить зубы, если не приготовит щетку? Она ответила, что дело не в этом, а в страхе и желании держать все под контролем.
Холодильник оказался полупустым: молоко, апельсиновый сок, бутылка вина, пачка масла. Никакого мятного соуса или чатни с истекшим сроком годности, никаких старых заплесневевших кусков сыра в пленке. Конечно, не мне судить о подобных вещах, но порядок в одном из верхних шкафчиков показался мне неестественным пачки с чаем выставлены по высоте. В других шкафчиках все было точно так же: идеальные ряды упаковок с крупами и банок с вареньем. Тарелки стояли ровными стопками. Даже ящик для столовых приборов был в идеальном порядке. Никаких резинок, тюбиков с клеем, спутанного портновского сантиметра или палочек для суши в общем, ничего из того, что можно найти в большинстве ящиков на кухне. Я в свой давно не заглядывала. И подействовало увиденное на меня не лучшим образом я смутилась и расстроилась. Я вспомнила фильм «В постели с врагом» с Джулией Робертс. Она понимает, что домой приходил ее бывший муж, потому что все банки повернуты этикетками в одну сторону. Хотя необязательно такой порядок указывает на психопата в доме.
Неделей раньше я спустилась за Максом в подвал. Я знала, что там висит огромный экран и стоит большой угловой диван светло-серого цвета, обтянутый льняной тканью. Огромную гостиную разделили на две зоны. Ту часть, окна которой смотрели на оживленную улицу и где сейчас перед телевизором устроилась Беа, тоже оформили в минималистском стиле: белые ставни, голубой диван, обтянутый бархатом, несколько ковриков из овечьей шерсти и люстра с лебедиными перьями, свисающая с потолка. К задней части, второй зоне гостиной, вели несколько ступенек. Там стояло черное пианино Yamaha и ничего больше. Никаких картин. Стены украшены только в туалете на первом этаже, и исключительно предметами из прошлого Тома: групповые фотографии школьной команды по регби, однокурсники из Кембриджского университета, вставленная в рамку карикатура из журнала New Yorker две кошки перед входом в мышиную нору и подпись: «Если бы мы были юристами, это было бы оплачиваемое время».
Второй этаж был неисследованной территорией. Даже строители меня туда не пустили. Хотела было написать, что не собиралась шпионить и совать нос не в свое дело, но почему бы не сказать правду? Как раз собиралась.
На лестничной площадке было две двери: первая вела в спальню, в том же месте в моем доме находилась спальня Фейт, но эта была квадратной и оформлена в нейтральных тонах, рядом с ней небольшая ванная комната в зеленых и белых. В фарфоровой мыльнице лежал кусок мыла, которым еще ни разу не пользовались, и мыло, и мыльница имели форму ракушки. Я поднялась еще выше и поняла, что здесь сделали перепланировку. Площадка стала меньше и только две двери вместо наших трех. Первая дверь вела в комнату, похожую на мою спальню, но здесь это был кабинет с письменным столом, компьютером, полками с папками и аккуратными стопками бумаги. Вторая дверь была закрыта. Перед тем, как толкнуть ее, я на мгновение заколебалась.
Комната оказалась очень красивой такой же формы и размера, как спальня моей матери, с тремя большими подъемными окнами, двойное остекление было незаметно, но я про него знала от строителей. Дверь в ванную комнату. Вдоль одной из стен встроенные шкафы, а справа кровать из светлого дуба под старину, но современный вариант со столбиками, но без балдахина. На деревянной подставке из того же светлого дуба стояло большое зеркало. И две прикроватные тумбочки. Больше ничего. Пустая корзина для мусора. Никакой косметики, никаких грязных носков. Никаких стопок книг, угрожающих вот-вот обвалиться, журналов, шкатулок с вываливающимися из них драгоценностями или стаканов, вода в которых частично, а то и полностью, испарилась, оставив следы на стекле.
Я подошла к кровати и осторожно выдвинула ящик ближайшей тумбочки. В нем лежали наушники Sony, планшет и четыре паспорта. Большое отделение под ящиком оказалось абсолютно пустым.
Я обошла кровать и шагнула к тумбочке, расположенной ближе к окну. На этот раз мне пришлось приложить усилия, чтобы выдвинуть ящик. В нем оказались беруши, маска для сна, зарядное устройство в шелковом мешочке и бутылочка с маслом черного лука, несколько упаковок рецептурных таблеток, банки с витаминами с примулой вечерней и черным орехом. В отделении под ящиком лежали книги, все из серии «Помоги себе сам»: «Ешь, пей, бегай: как я набрала форму, не особо напрягаясь», «Прекрати сомневаться и жить ужасной жизнью: ты великолепна». Под ними лежала тоненькая книжечка под названием «Сегодня немного грустно», похоже, это был сборник эссе.
Внизу скрипнула открывшаяся дверь. Я услышала, как Беа кричит Максу, чтобы он проверил вай-фай. Я стояла, согнувшись над тумбочкой, но тут распрямилась, закрыла нижнее отделение, задвинула верхний ящик и собралась выйти из спальни. Я внезапно пришла в чувство и мысленно спросила себя: «Что же я делаю?». И могла предложить только один ответ: я пыталась найти хоть какое-то указание на вкус Тилсонов, отпечаток их индивидуальности. Возможно, этот дом так долго стоял пустым, что я считала, что имею право знать, как в нем все изменилось. Это, конечно, было совершенно неуместно.
Беа продолжала говорить, но совсем другим голосом, с длинными паузами и внезапными смешками разговаривает по телефону. «Да, я знаю. Это была жесть». Я прошла на цыпочках к двери и уже собралась уходить, когда мой взгляд снова упал на мусорную корзину в дырочке между прутьями застряло что-то зеленое. Значит, она все-таки не совсем пустая. Я опустила руку в корзину и извлекла скомканные бумажные салфетки с засохшими пятнами. Похоже на кровь. И еще скомканный тонкий кусок светло-серой ткани. Я расправила его, это оказался шелковый шарфик длинный, тонкий и сильно порванный: несколько неровных разрывов или даже разрезов по краю и темно-красное пятно в одном углу. Я сказала себе, что его можно выстирать, потерла шелк между пальцами, проверяя, удастся ли мне его зашить, когда выдастся свободная минутка. Я сунула ткань в карман. Да, оглядываясь назад, я понимаю, что уже тогда мне хотелось иметь кусочек ее. Но как я уже говорила, когда я росла, мы жили по принципу «в хозяйстве пригодится и веревочка». Признаюсь честно: от этой привычки очень трудно избавиться.
О боже! воскликнула Эйлса, увидев меня за кухонным столом. Вы все еще здесь! Бедняжка. Она сняла сапоги на танкетке. Тома нет? Она нахмурилась. Он сказал мне, что будет дома. Ее выражение лица изменилось: она стала задумчивой. Хорошо, значит, он даже не узнает, что я уезжала. Хорошо. Отлично. После этого она улыбнулась и переключилась на меня. Мне очень жаль. Что вы могли о нас подумать?..
Ничего страшного, ответила я. В жизни бывают разные ситуации.
На ней были плотные черные колготки и свободное темно-серое шелковое платье, поверх него кардиган с поясом на талии, пояс все время соскальзывал, она подхватила его и подтянула.
Дети, вероятно, умирают с голода. И вы тоже.
Я приготовила еду, сообщила я. Беа и Макс просили есть, так что я разогрела лазанью. Это же не проблема?
Они ее съели?
Да.
Всю? Они такие привередливые в еде. А Беа к тому же пытается стать вегетарианкой. Эйлса оглядела кухню, затем открыла холодильник, посудомойку, заглянула в раковину, словно не поверила. На самом деле близнецы воротили носы. Я выбросила почти всю их порцию, и сама съела большую часть.
Простите, сказала я. Мы вам ничего не оставили.
Я в любом случае не собиралась ее есть, Эйлса похлопала себя по животу. Я на диете. Спасибо, что помыли посуду. Мне просто стыдно. Вам не следовало этого делать. Пойду проверю, как они там.
После этого она вышла из кухни. Я слышала ее голос, то ближе к подвалу, то к гостиной. Она сказала обоим детям подниматься наверх.
Что о вас подумает Верити? Сколько можно сидеть перед экранами?
Надевая куртку, я пыталась понять, почему их с Томом так волнует, что я думаю об их детях. А если их также волнует, почему дети так много времени проводят перед монитором компьютера и экраном телевизора, то, может, стоит купить несколько настоящих игр. Тут вернулась Эйлса и остановилась в дверях.
Сейчас только восемь вечера. Совсем не поздно. Внезапно она показалась мне какой-то разочарованной и даже опустошенной. Выглядела отлично, но что-то ее явно расстроило. Она вернулась домой, где нет еды, и ей еще нужно пережить вечер, который обещает растянуться надолго. Так, что тут есть? Эйлса открыла холодильник, достала бутылку белого вина, затем потянулась за двумя бокалами. Давайте по бокальчику перед вашим уходом?
Я колебалась. Мне нужно было возвращаться к Моди, но меня тоже ждал долгий вечер, который требовалось чем-то занять. Я улыбнулась, надеясь, что вышло беспечно и беззаботно, и снова села к столу.
Давайте. Почему бы и нет?
Она поставила бутылку и бокалы и устроилась рядом со мной.
Я очень рада, сказала Эйлса, разливая вино. Вы всегда так спешите уйти [неправда], поэтому я рада, что у нас сейчас есть возможность поболтать.
На мгновение мне показалось, что она заговорит о деревьях, но ее мысли определенно витали где-то в другом месте. Несколько минут она болтала без перерыва о каком-то мужчине, с которым недавно встречалась, но это было не совсем интервью перед приемом на работу, а скорее неофициальная беседа. Он такой классный и ведет себя так непредсказуемо. Он сам всего добился, ну, не один, еще его жена, они создали свою компанию. Эйлса говорила о том, как быстро расширяется их компания, а тот мужчина сказал ей, что им постоянно требуются люди. Но она не уверена, что произвела на него нужное впечатление, ведь она так давно не работала дети, проблемы со здоровьем и еще были пожилые родители. К сожалению, оба уже умерли. С ними было трудно, и вообще у нее была трудная жизнь, и трудно быть единственным ребенком. Хотя она приложила максимум усилий, чтобы произвести впечатление.
Да, я такая. Если за что-то берусь, то бросаюсь как в омут с головой.
Я слушала, периодически издавая какие-то звуки. Меня заинтересовала ее манера говорить. Похоже, она совершенно не обращала внимания на собеседника, хотя время от времени встречалась со мной глазами, но теперь я думаю, что она меня тогда не видела. Теперь я знаю ее лучше. Думаю, эта привычка появилась у нее с детства: способ нарушить молчание между враждующими родителями. Я подозреваю, что все идет из ее детства. Она привыкла к тому, что люди ее игнорируют, не собеседники, а только эхо ее собственного голоса. Когда ее слушаешь, в половине случаев создается впечатление, что она в чем-то пытается себя убедить.
Все равно было хорошо выбраться из дома. Сесть на метро, доехать до центра, зайти в бар, оказаться в окружении людей, музыки. Со временем забываешь, что это такое. Я думала, что когда мы вернемся в Лондон, то я буду гораздо больше занята, чем теперь. Я пыталась записаться на одни занятия, на другие. Тома вечно нет дома, мне приходится столько времени проводить в одиночестве, а у меня это не очень хорошо получается.
Я всегда считала важным наслаждаться собственным обществом. Вам нужно просто потренироваться. Оно того стоит.
Она внимательно посмотрела на меня.
Да, наверное.
В любом случае надо надеяться, что вы получите эту работу.
Вы так думаете? У меня все же есть необходимые навыки. Я воспитала троих детей и веду хозяйство.
Мудрость и жизненный опыт, кивнула я. Это должно больше цениться на рынке, чем молодость. Если тот мужчина на самом деле хороший руководитель, то он это поймет.
Надеюсь. Спасибо вам. Эйлса сделала маленький глоток вина из бокала, а потом провела большим пальцем по ободку, которого только что касалась губами. Вы говорили, что живете одна, да? А как давно умерла ваша мама?
Пять лет назад.
У вас есть еще родственники?
Только сестра. Фейт.
Она живет где-то рядом? Вы часто с ней видитесь?
В Брайтоне. Видимся не так часто, как мне хотелось бы.
Эйлса с минуту внимательно рассматривала меня, потом протянула руку к лацкану моего пиджака и что-то быстро с него смахнула.
Шерсть, сказала она, убирая руку. Вероятно, собачья.
О боже! А я так старалась хорошо выглядеть.
Она внезапно улыбнулась.
Ради нас? Макса? О Верити, пожалуйста, пусть вас не беспокоят такие вещи. Я хочу, чтобы вы у нас чувствовали себя расслабленно. Надеюсь, что теперь, когда все немного успокоилось и мы тут уже обустроились, мы с вами будем друзьями. Будем ходить друг к другу в гости.
Внезапно я почувствовала робость.
Да, мне бы этого тоже хотелось.
Мы еще немного поговорили ни о чем. Я рассказала ей про свой артрит, и она предложила несколько средств: грелку, мазь с арникой. Когда я стояла у двери, она взяла обе мои руки в свои.
Так было приятно поболтать с вами, сказала она. Я почувствовала, какие грубые у нее ладони. Макс говорил, что вы классная. И он прав.