Андрей ТереховВолк в ее голове. Книга I (бесплатно)
Книга первая. Пауки во мне
Уничтожает всё кругом:
Цветы, зверей, высокий дом,
Сжуёт железо, сталь сожрёт
И скалы в порошок сотрёт,
Мощь городов, власть королей
Его могущества слабей.
Загадка из книги Дж. Р.Р. Толкина «Хоббит»
Сон первый. Холм смерти
Послушайте, я, конечно, мог бы рассказать очередную историю взросления с нравоучительным финалом, но, простите идиота, этого не будет.
Будет мёрзлый, звериный, колючий полумрак; будет (минуты через две) хорошенькая и не очень счастливая девочка. Хтоническая жуть древнего холма, северное сияние, каменный лабиринт и подросток с чрезмерной склонностью к рефлексии и сарказму (ваш покорный слуга).
Что ещё сказать? Радость лжива, печаль бессмертна, а эволюция вместо сильнейших отбирает психологические уродства.
Если вы не передумали, я досчитаю до трёх и мы начнём.
Раз
Два
Ааа, пока не забылоденьтесь потеплее. Как бы не май месяц.
Итак, раз
Два
Под моими ногами с хрустом проламывается снежный пласт, и ледяной воздух обжигает ноздри.
Мне двенадцать лет. Семнадцатое февраля, девять нуль две. Дубак. Дубище. На рассвете шибануло в минус двадцать четыре, а с полудня температура упала ещё на десяток градусов. Того и гляди замёрзнет свет звёзд.
Ноги дрожат от усталости, лицо обгрызает колючий ветер. Забавно: всю сознательную жизнь я терплю этот потусторонний зимний ад и должен бы привыкнутьно нет.
Даже вот настолечко.
Над головой изгибаются тяжи северного сияния, и зелёнофиолетовые отсветы перетекают с крутого склона на узкую тропинку между елями. Снег клоками свисает с ветвей и иногда падает с суховатым «пуххх».
Холм смерти. Подобные названия не дают зря, согласитесь? Официальная версия гласит, что во времена неолита некие инженеры построили на вершине каменный лабиринт и не то погребали там когото, не то ловили рыбу. В общем, с предназначением древней конструкции могу ошибаться. С эпохой тоже, но слово «неолит» мне оченьочень нравится, и я двенадцатилетний готов произносить его часами: неолит, неолит, неолит, неолит, неолит, неолит ну, вы поняли.
Ещё десяток метров остаются за спиной, и я утыкаюсь в сетку ограждения. Посреди неё оскалилась дырища с меня ростом, рядом поскрипывает на ветру люминесцентная табличка «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!».
Я невольно приостанавливаюсь. Пока тело приходит в себя от подъёма, под кожу забирается страх, карабкается мурашами по спине и шепчет в уши: «Тебе это не нужно»
Да уж. Ни капли.
Глубокий вдохи я лезу через отверстие в ограде. Острые края проволоки царапают висок, сдёргивают шапку.
Ай!
Кожу на голове обжигает мороз. Я забираю шапку обратно и, кляня всё на свете, поднимаюсь выше. Голени ноют от тяжёлого подъёма, дыхание сбивается. Ветер завывает раненым животным: дерёт щёки ворохом колючих льдинок, воняет горелой резиной.
На гребне холма я замечаю Диану. Она греется у железного бочонка в центре каменного лабиринта, и тени трескучего костра пляшут на бледном лице.
Как описать её? Представьте девочку, которая здоровается со всеми прохожими (те угрюмо молчат в ответ) и знает отличия трилобитов от белемнитов. Ещё у неё диабет, и в любую погоду мёрзнут рукитак, что прикосновение к ним навевает мысли о ледяной смерти. Внешне? Помоему, Диана более всего напоминает рыжую сосиску, на которую натянули одежду. Сегодня к нашему вниманию: чёрная парка, розовая шапкаменингитка с белыми рогами и красные штанцы. Вот такая длинная сосиска: выше меня сантиметров на двадцать, тощая, с поцарапанной мордочкой. Впрочем, Диана всё время выглядит так, словно бежала из концлагеря.
В первом классе мы с ней друг друга ненавидели. Она спорила со мной ПОСТОЯННО. Я говорил одно, а Диана доказывала противоположное.
Выглядело это примерно так.
Д: Земля квадратная!
А: Круглая!
Д: На карту посмотри!
А: Да ты глобус видела?
Д: Квадратнаяквадратнаяквадратнаяквадратная!
А: Да пожалуйстаквадратная.
Д: Нет, не квадратная!
Потом Вероника Игоревна заставила нас вместе собирать гербарий, хотя мы с Дианой просили когоугоднодругого, дрались, кусались и визжали, как два поросёнка. Мама Дианы стоически вытерпела наши склоки и прочитала стишок:
Раз Труляля и Траляля
Решили вздуть друг дружку,
Изза того, что Траляля
Испортил погремушку
И чтото там И чтото там испортил погремушку.
С тех времён прошло чёрт-те сколько лет, и люди до сих пор зовут нас Труляля и Траляля, и ссоримся мы попрежнему.
Чел, должна заявить, что я три «о».
Мм околдована?
Я Окоченела, Отупела и Офонарела тебя ждать.
Соряяяян. С Валентосом по телефону заболтался.
С кем с кем?
Диана хмурится и складывает руки на груди.
Для справки
СПРАВКА
Валентоса я знаю с осени. Единственная радость, которая скрашивает сей малоприятный факт, что меня сослали в валентосовский «В», класс для дЭбилов, а Диану оставили в «Б». Валентос у всех цыганит жвачкунепременно по две подушечки, как в рекламе, и одну отдаёт мне. А ещё он даёт списывать, и, наверное, мы бы отлично дружили, если бы не рыжаясамизнаетекто.
Опять обижаться? Я корчу Диане скептическую рожицу.
Опять?!
Ладно тебе! Он тебя поздравить хотел и всё такое Угу.
Угу! Надеюсь, ты не позвал сюда эту рыбуприлипалу?
Ну
Я виновато улыбаюсь, и Диана вскидывает руки.
О, Господи!
Он хочет подарить тебе подарок.
О! ГОСПОДИ!
Вы бы поняли недовольство Дианы, если бы я расписал в красках, как дед Валентоса возродил в девяностые СвятоАлексиевскую пустынь, и как мама Дианы ушла туда жить, никому не сказав, и как потом вернулась.
Но, вопервых, мне лень, а вовторых, это был ещё тот абзац.
З.ы. Да, что бы Диана дальше ни говорила, община при СвятоАлексиевской пустыниотнюдь не сборище религиозных фундаменталистов. Типичные мимимишные христиане, насколько я могу судить: живут, молятся, паломничают.
Вот.
Вроде всё сказал.
Я варежкой поправляю шапку, которая сползла на лоб, и предлагаю:
Попробуй сосредоточиться и посчитать от двухсот девяносто пяти в обратную сторону. Ну вот какая вот разница, кто чей дед?
Яблоко от яблони
Ладно тебе!
После того, как этот твой дед
Не мой, но
прикопался к маме, Диана показывает варежкой в сторону огней СевероСтрелецка, когда она вернулась из этой секты, и трындел всякое? Что Бог отвернётся, если она не возвратится? Что она подвела там всех? Мне теперьпосчитать и забыть?
Валентос про Бога не трындит. Разве что про Одина.
Вот с ним тогда и гуляй, и живи, и и обряд тоже с ним сделаешь. Три «с» тебе.
Диана складывает руки на груди и отворачивается. Иногда она очень упрямая и это ОЧЕНЬ бесит.
А первое «с» где?
Не знаю. Не важно!
Я размышляю, в каком слове Диана нашла первое «с», но потом соображаю, что для таких дум слишком холодно, и примирительно улыбаюсь.
Обнимашки?
Диана, не понимая, смотрит на меня.
Чего?
Обнимааа-ашкииии, я выпучиваю глаза, поднимаю руки и, как зомби, топаю на Диану. Обнимаааашкииии.
Диана отступает от меня, едва не заваливается в огонь и с обречённым видом скрещивает руки. Я повисаю на ней всем весом, как орангутанг на дереве.
Чел, Диана изображает скучающий вид, сознаёшь ли ты, что весишь с тонну?
Я обнимашечный демон. Не могу же я весить как пёрышко.
Пожалуйста, обнимашечный демон, отзови своего прилипалу. Пожалуйстапожалуйста!
Я отпускаю Диану.
Вот объясни, как можно «отозвать» человека, если он хочет подарить подарок?
Диана пинает валун лабиринта.
Да не нужны мне его дары.
Какая же ты вредная!
Два чёрных глаза поворачиваются ко мне, как дула многопушечной танковой башни.
Чел, он будет нудить.
Неправда
Правдаправда. И твердить будет, что тут опасно и всё такое. То есть тут действительно опасно, и я в чёмто согласна, но я же не нужу?.. нудю?.. Как вообще это слово произносится?
Нудню?.. Нужничаю?.. Справляю нужду?..
Чтото всё равно неправильно звучит.
Диана задумывает на секунду, потом радостно вскрикивает и скачет вокруг.
Придумала! Позвони и скажи, ну, сегодня всё отменяется. Она ещё раз пинает валун. Потому что ты заболел!
Я открываю рот и так долго молчу, что зубы сводит от холода.
Он же с твоим подарком, не с моим! Он тогда пришкандыбает к нам домой.
Скажи, мм, что у тебя понос, и это заразное. И фурункулы! Понос и фурункулы! Диана морщится. Буэээ! Аж самой противно!
Я качаю головой.
Чёто както нехорошо звучит.
Караул! Диана всплёскивает руками. Мы вытурим рыбуприлипалуса с праздника жизни силой слова! Какой ужас!
Я так делать не буду, в моём голосе прорезаются железные, батины нотки, и мордашка Дианы вытягивается.
Секунд десять мы безмолвно таращимся друг на друга. Постепенно плечи Дианы округляются, она чуть наклоняет голову и исподлобья смотрит на зелень северного сияния.
Я понимаю, что переборщил, и тараторю:
Сделаем тут всё, он подарит, и пойдём в ТЦ кататься на эксала эскалаторах.
Лицо Дианы выражает скепсис, и я добавляю:
Или в Афган. На какуюнибудь заброшку.
Скепсис заметно нарастает.
Или домой к нам. Учитывая боевые действия, он там точно долго не останется.
Диана стонет.
Чего там с нашими безумными предками?
В голове неприятно вспыхивает картинка: Вероника Игоревна после ссоры с батей, у нас дома. Она только вышла из комнаты «родителей», и сквозь застеклённую дверь протекает голубоватый свет телевизора. Лицо Вероники Игоревны отвёрнуто от меня, из причёски выбились рыжие пряди и скрыли чёрные глаза. Я только и вижу, что линию подбородка и губы, которые сжимаются в ниточку. Ворот белой рубашки расстёгнутсколько помню, Вероника Игоревна всегда щеголяет в этих мятых белых рубашках, рукава неаккуратно, помужски, закатаны до локтей и приоткрывают созвездия родинок. Я смотрю на Веронику Игоревну и чувствую себя до предела неловко, будто подглядывал в замочную скважину, и меня застали с поличным.
Нуу, что?.. Мой батя сказал, что я тупой, потому что ему позвонила Влада Валерьевна и нажаловалась, что в сочинении я ни одного раза из тринадцати не смог написать одинаково фамилию этого ггородничего. А твоя мама стала меня защищать. А потом потом мой батя предложил ей ещё раз уйти жить в пустынь и никому ничего не объяснять, а твоя мама начала бить посуду.
Опять? Диана корчит измождённую рожицу. У нас тарелок скоро не останется.
Батя ей то же самое сказал. И твоя мама ушла кудато, а мой батя заперся в комнате с бутылкой «На берёзовых бруньках» и альбомом «Машины времени».
Похоже, я вовремя свалила.
Диана смешно растопыривает руки, но мордашка её грустнеет.
Да, с предками дело не задалось, иначе не скажешь. Не то чтобы наша семья совсем пропащая: например, Диана придумала трёхминутки нежности, когда ктото один орал благим матом «трёхминутка», а остальные (в идеале) бежали друг к другу и обнимались. Как мама Дианы и мой батя съехались? О, это отдельная песня, достойная современного трабаду трубуду а, неважно.
Тем временем Диана вытаскивает из рюкзакаосьминожки пару деревянных куколокмужскую и женскую. Меня пробирает волнами озноба, и я отхожу к бочке, в круг резиновой вони и бронзового света. Лицо обдаёт горячим воздухом, пальцы отмерзают и покалывают.
Диана снова зарывается в голову рюкзакаосьминога.
Ты чё там копаешься, как енот? спрашиваю я и варежкой поправляю шапку.
Ты знаешь.
Чтото блестит в свете костра, и живот скручивает от страха.
Готов? Диана подходит к бочке, снимает варежки и отдаёт мне мужскую куколку. Чёрные глазища упорно высматривают чтото за моей спиной в зеленоватофиолетовом полумраке. Готов или нет?
Какоето давящее, тревожное чувство появляется в груди, но я киваю. Пламя отражается в игле для инсулинового шприца. Диана медлит секунду и резко протыкает кожу на мизинце. Я чувствую, как напрягаюсь, лицо Дианы и вовсе без слов говорит «блевать». Через секунду она собирается с силами и мажет кровью деревянную куколку. Шприц будто гигантское, раскалённое жало переходит ко мне.
Охх. Я неуверенно стаскиваю варежку, и пальцы мигом снова немеют на ледяном ветру. Живот скручивает от страха.
Чересчур сильный удар воткнёт иглу в кость. Слабыйне пробьёт и кожи. И вообще я избегаю колющережущие предметы.
Чел, если боишься, ты всегда можешь бросить нашу говназию и стать Постпанкпрогрессивметаллистом! Там много ума не надо.
Чтобы вы понимали, у Дианы под паркой спрятался пунцовый кардиган с «Фекальным вопросом». А дома электрогитара с логотипом «Фекального вопроса» (угадаете с трёх раз, каким?) и плакаты всех его альбомов. Не говоря о значках, которые пришпилены на рюкзакосьминожку, на бок рогатой шапки и чёрт знает куда ещё.
Угу, а насчёт «говназии»: во втором классе у меня выявили дисграфию. Нарушение письма. Не волнуйтесь, это не детский церебральный паралич и не синдром Дауна. У кучи знаменитых людей дисграфия, и она не мешает, если не нужно много писать. Ох, ну да, если ты не в общеобразовательной гимназии.
При этой болезни люди ммм, часто ошибаются. Ктото пропускает слоги, ктото путает закорючки или добавляет лишние. Ктото, подобно мне, ещё и строчит буквы в зеркальном отражении.
Нет, вы не поняли.
БУКВЫне слова.
Я пишу «N» вместо «И», «R» вместо «Я» и так далее.
Это выходит само собой, но эффект на окружающих производит шикарныйбудто я не урок конспектирую, а вызываю полтергейст.
Нет, вы, кажется, так и не поняли. Как бы объяснить смотрел я летом киношку о мёртвой девушке в полиэтилене, и меня до бессонницы напугали кошмары героя. Оказалось, когда записывались аудиодорожки для этих эпизодов, актёры читали слова задом наперёд, а режиссёр на монтаже включал реверс. Формально порядок букв возвращался в норму, но в речи персонажей появлялись обратные присвисты, звуки стягивались к неестественным паузамказалось, зловещая бездна говорила со зрителем.
Вот примерно так я пишу.
Первые годы осознанной жизни я думал, что книги печатают исключительно на древнеегипетском, а вместо русского изучаем мы тот же древнеегипетский. Предки угробили тьму времени, денег и сил на борьбу с моей неграмотностью, на походы к логопедам, психологам, неврологам, на проверку рефлексов, сканирования и тесты. Репетиторы отказывались от денег, врачи заявляли, что у меня недоразвита часть мозга (я обычно представляю её в виде аппендикса). Якобы такое нарушение передаётся по наследству от отца к сыну или через поколение. Я понятия не имею, правда ли это. Знаю, что дед до смерти не умел толком ни читать, ни писать, но пережил войну и сорок лет отработал на фабрике. Никто ему и слова не сказал. А мне мне будто досталось родовое проклятиеучиться с недоразвитыми мозгами в гимназии.
Школаэто ад. Сущий ад. Ты каждый день заявляешься в пыточную камеру и садишься на кол или, не знаю, залезаешь в «железную деву». Встречали эту особу? Полая металлическая фигура, изнанку которой покрывают шипы. Человека закрывают там, и острия вонзаются в кожу. Представили? А теперь представьте, что он каждый день ходит в «железную деву». Встаёт по будильнику, умывается, пьёт кофе. Прокручивает новостную ленту. Одевается, проверяет плиту, закрывает дверь. Снова открывает дверь, снова проверяет плиту. Закрывает дверь. Проверяет дверь. Трясётся с минуту в лифте, трясётся с полчасика на троллейбусе. Минует турникеты на проходной, отключает телефон и закрывается внутри «железной девы». Часов восемь корчится от боли, истекает кровью, а под вечер радостно чешет домой, чтобы в следующий день всё повторилось снова. Бедняге не дают за это зарплату, не благодарятвообще никак не поощряютно кошмар продолжается год за годом, ибо какойто старый пердун сказал, что так, блин, надо.
Ааааргх!
Со временем, конечно, свыклосьстерпелосьсрослось, но до сих пор учусь я не ахти. Читаю меедленно, пишу с ошибками. Барахтаюсь между двойкой и тройкой по русскому и, что называется, света белого не вижу.
Гоосподи, чел, даже отсюда заметно, как у тебя коленки трясутся.