Роберто СантьягоДетективы-футболисты. Тайна семи голов
1
Если моё сердце будет биться так сильно ещё хотя бы какое-то время, оно просто выскочит из груди.
Никогда в жизни я не бегал так быстро. Когда мне дают длинный пас, я должен убежать от защитников и перехватить мяч у вратаря, я мчусь изо всех сил, изо всех. Но так, как сейчас, я не бегал ещё никогда.
Я уже даже не помню, с чего всё началось: так долго длится этот марафон. Мои мышцы покалывало от боли, мои лёгкие горели.
Но я не могу остановиться.
Беги, беги, беги!
Я смотрел назад и видел её. Сейчас она догонит меня. Её лицо раскраснелось, она вспотела, тяжело дышала, волосы её были всклокочены, как у сумасшедшей, но ей всё равно. Если уж что взбрело в голову этой женщине, её уже никто не остановит.
Давай, Франциско, не останавливайся! кричала моя мама.
Не сбавляя скорости, я бросил ещё один взгляд в её сторону. Никогда ещё я не видел её такой. Красная от напряжения, она бежала, да ещё как! Мамы, оказывается, тоже бегают.
А мояещё и сверхъестественно быстро.
Я ускорился, но мама меня догнала. Она неслась так, будто убегала от лавины. И довольно скоро оставляет меня позади.
Франциско, не расслабляйся, ещё чуть-чуть! закричала она.
Люди на улице расступились, некоторые из них были напуганы: поосторожнее, кричали они нам, нельзя вот так передвигаться по городу! Ещё немного, и мы снесли бы сеньору, которая толкала продуктовую тележку. В самый последний момент, когда моя мать, как пуля, пролетела мимо, женщина резко отодвинула корзину с покупками в сторону.
Тележка неслась в мою сторону, сейчас она собьёт меня с ног! Я попытался отпрыгнуть, но нога, как назло, попала в колесо. Спотыкаясь, я кое-как вытащил ногу, и в этот момент потерял равновесие. Ещё секунда, и я рухнул бы на землю, но тут появилась мама. Она перехватила меня за мгновение до падения и, глядя на ошарашенную покупательницу, сказала:
Простите, сеньора.
И мы возвратились к нашей гонке. Я поднял голову и увидел огромные часы на фасаде здания перед нами. На них было почти девять. Мы не успевали.
А тут ещё новое препятствие: детский садик на прогулке. Огромная группа малышей: они шли парами, держась за руки, и занимали весь тротуар. Невозможно было пройти. Мы спрыгнули на проезжую часть и продолжили бежать прямо посреди улицы. Таксист позади нас начал сигналить:
Вы с ума сошли, сеньора? закричал водитель, высунувшись из окна. Улицу нельзя пересекать где вздумается, это что за лихачество такое?
Мама обернулась, похоже, она собралась в очередной раз извиниться.
Но вместо этого она обратилась ко мне:
Таксист, наверное!
А потом схватила меня за руку и продолжила бежать что есть мочи.
Давай, давай, подгоняла меня она.
Таксист ещё несколько раз яростно нажал на клаксон, и, наверное, отругал нас на чём свет стоит. На всякий случай я не смотрел в его сторону.
Мы подбежали к пешеходному переходу. Огромные часы на здании впереди нас показывали без двух минут девять. На светофорекрасный. Мама резко затормозила и сделала ладонью барьер на уровне моей груди.
На улице не было ни одной машины, но мы почему-то стояли и ждали!
Ну, теперь-то что? спросил я. Значит, бежать посреди проезжей части между машинами можно, а перейти на красный, когда на дороге нет ни одного автомобиля, нельзя?
Светофоры надо уважать, Франциско, сказала моя мама очень серьёзно.
Но улица же пустая! возмутился я.
Светофорэто святое, ответила мама. Твой отецмуниципальный полицейский, и множество людей на свете отдали свою жизнь за светофор. Это одно из величайших изобретений человечества, чтоб ты знал.
Ну, хорошо, сказал я.
И вот мы стояли с высунутыми языками и ждали, когда загорится зелёный, хотя на дороге, даже вдалеке, не было ни одной машины.
Чтобы совладать с отчаянием, я начал считать пиканье светофора: раз, два, три, четыре, пи-пи, пи-пи, пи-пи
Когда я дошёл до тринадцати, светофор наконец-то поменял цвет, и мы снова понеслись как сумасшедшие.
Одна минута десятого.
Слишком поздно.
Мы ворвались на автовокзал. Он был огромный, там было полно народа, но мы продолжили нестись без остановки. Какая-то семья приезжих с множеством баулов посмотрели на нас осуждающе. В принципе, их можно понять: только что мы чуть не снесли и не растоптали все их сумки. Они закричали нам что-то вслед на своём языке, но я не понял ни слова.
Мы добежали до эскалатора и, перепрыгнув через ступеньки, спустились вниз. Моя мама толкалась и одновременно просила прощения, толкалась и просила прощения. Честно говоря, ей приходится извиняться очень часто.
Наконец, мы на первом этаже, откуда отправляются автобусы. Из-за шума, который одновременно производили множество двигателей, мы почти не слышали друг друга.
Мама закричала:
Ты посмотрел, какая платформа?
Конечно, нет, ответил я, я же всё время только и делал, что бежал за тобой!
Тут десятки автобусов. Какой из них наш? Хотя наш наверняка уже ушёл: его отправление было в девять, а сейчас девять часов, одна минута и двадцать секунд. Пока мы отчаянно искали нужный автобус, мама достала мобильный телефон.
Я изучал надписи на лобовых стёклах. Мурсия, Валенсия, Саламанка, Сьюдад-Реаль Где же наш???
Не отвечают, сказала мама и положила трубку.
Потерявшие всякую надежду, мы спустились на этаж ниже.
Две минуты десятого. Наш автобус ушёл. Ушёл без нас. И тут я услышал голос позади себя.
Пакет, ну ты чего!
Йес! Камуньяс! А рядом с ним Томео, Грустный и все остальные
Они сидели в автобусе. И жестами звали нас.
Давай, заходи! сказал Камуньяс.
Мы с мамой сделали последний рывок и запрыгнули в автобус.
Водитель сердито посмотрел на нас.
Извините меня. Ребёнок проспал, сказала моя мать.
Ложь, наглая ложь. Это она проспала. Я вообще практически не спал. Я так нервничал по поводу поездки, что не мог сомкнуть глаз.
Наконец, мы заняли свои места. Фелипе и Алисия, наши тренеры, поприветствовали нас.
Мы уже думали, что вы не придёте, сказала Алисия.
Это потому, что Франциско проспал, повторяла мать свою дурацкую заготовку.
Но меня это уже не волновало, она могла говорить всё, что угодно. Главное, что мы успели. Мы вместе с командой. И мы отправляемся в путешествие.
Я смотрел на Алёну, которая сидела в задней части автобуса, в последнем ряду. И улыбался как дурак.
Наконец, автобус тронулся.
Мы ехали туда, где я никогда не был. В уникальное место. Город с самым большим количеством небоскрёбов во всей Европе. Я смотрел на табличку на лобовом стекле автобуса и читал название, которое даже звучало, как музыка: Бенидорм.
2
Меня зовут Франциско Гарсиа Касас, и я собираюсь сыграть в турнире по футболу 7 на 7 в Бенидорме.
Многие в команде называют меня Пакетом, и хотя поначалу это меня раздражало, теперь мне всё равно, потому что, думаю, это такое же прозвище, как и любое другое.
Для тех, кто не знает, моя команда состоит из Камуньяса (вратаря), Грустного, Томео, Мэрилин (капитана команды), Тони, Алёны-не-путать-с-Еленой, Аниты, Восьмого и меня.
Мы не самые лучшие игроки на планете, но зато у нас есть то, чего нет больше ни у одной команды: секретный договор.
Наш пакт Футбольнейших. Наша команда называется клуб «Сото Альто».
Как поётся в песне:
«Сото Альто», кузница чемпионов,
«Сото Альто», тут нет пижонов.
С детства и до взрослых лет
«Сото Альто»авторитет.
Наши сердца с тобой,
Ты стал нашей судьбой!
Где бы ты ни был, не забывай:
С «Сото Альто» голы забивай,
«Сото Альто» победит,
Дит-дит-дит,
«Сото Альто» победит,
Дит-дит-дит.
Ну, как? спросил отец Камуньяса, закончив петь.
Мы молчали. Отец Камуньяса стоял в проходе автобуса. Судя по всему, он сам написал эту песню. Я посмотрел на его сына, который от стыда целиком вжался в своё кресло. Наверное, в этот момент он думал примерно следующее: «Земля, поглоти меня прямо сейчас, пожалуйста».
Неплохо, сказал Фелипе.
Очень оригинально, добавила Алисия.
Если хотите, можем спеть все вместе, воодушевился отец Камуньяса.
Думаю, ни к чему нам сейчас начинать петь ни с того ни с сего всем вместе, сказала моя мама. Предлагаю сделать это, когда песня будет окончательно доработана. Вот тогда и наступит самый подходящий момент.
Так она уже доработана, настаивал отец Камуньяса.
Да, да, Кике, но давить на ребят тоже не нужно. Они устали от поездки и, вполне возможно, совсем не хотят петь, сказала мама.
Но как они могли устать от поездки: мы отъехали от станции пять минут назад!
Потом мама посмотрела на Кике, то есть на отца Камуньяса, и сказала:
Чушь собачья.
На этом дело и закончилось. Потому что когда моя мама говорит «чушь собачья», разговор автоматически заканчивается.
Правда в том, что песня была ужасной. И когда отец Камуньяса пел её, стоя посреди автобуса, нам всем было довольно смешно и мы не знали, что сказать. Вполне возможно, в какой-нибудь другой день мы бы начали хохотать изо всех сил. Или даже стали бы плеваться в него жёваными комочками из бумаги и выкрикивать что-нибудь язвительное. Но только не сегодня.
Сегодня отец Камуньяса был нашим героем. И он мог сделать всё, что ему заблагорассудится: спеть ужасную песню на весь автобус или даже совершить что-нибудь ещё более жуткое. И не услышать от нас ничего в ответ.
В чём причина?
А в том, что вся эта поездка была организована благодаря ему.
Кажется, я уже говорил, но повторюсь, если кто-нибудь ещё не понял: мы ехали на автобусе в Бенидорм, чтобы сыграть в футбольном турнире.
В первый раз команда «Сото Альто» участвовала в настоящем турнире!
Во время учёбы мы играли в Лиге Интерсентрос, но это не в счёт, потому что в Лиге Интерсентрос играют все школьные команды на свете. В Бенидорме же должен был состояться самый настоящий турнир, в котором примут участие одни из лучших детских футбольных команд.
После того как мы выиграли последнюю игру Лиги и были спасены от перехода во второй дивизион, отец Камуньяса так обрадовался, что сказал, что сделает нам всем отличный подарок, такой, который мы никогда не забудем. И этим подарком оказалось то, что он записал нас на Международный турнир по футболу среди детей в Бенидорме, более известный как ТИФИБ.
У отца Камуньяса есть своё туристическое агентство в городе, так что он мог организовать такое. Потом, правда, выяснилось, что подарок немного странный, потому что оплачивать поездку должны были наши родители.
Вот ведь наглость! воскликнула мама Аниты.
Не то слово, сказал отец Грустного.
Потише, начал защищаться Кике, отец Камуньяса. Я добился для наших детей места в самом важном турнире лета, автобус и отель я бронирую по себестоимости. Да я чуть деньги не потерял на этом!
Некоторые родители продолжали утверждать, что Кике бессовестный тип, но поскольку мы уже были зарегистрированы и всем так хотелось поехать, в конце концов взрослые решили раскошелиться.
После долгих обсуждений было решено, что на турнир поедут девять членов команды; Алисия с Фелипедвое наших тренеров, а со стороны родителей, чтобы присматривать за намимоя мать и отец Камуньяса.
Итого тринадцать человек. Некоторые говорят, что тринадцатьнеудачное число. Но я не верю в такие вещи.
Чего мы не никак не ожидали, так это того, что помимо игры в футбол, во время турнира нам предстояло разгадать тайну куда более запутанную, чем загадка спящих арбитров. Кое-что, что совсем не было детской забавой.
Но обо всём по порядку.
Когда мы приехали в Бенидорм, первым делом мы сделали то, что сделал бы кто угодно на нашем месте. Мы отправились на пляж.
3
Людей на пляже было больше, чем в метро в час пик, больше, чем в любом другом месте, в котором мне приходилось бывать в своей жизни.
Мама сказала:
Ну, не потеряйтесь.
И мы убежали.
Песок на пляже Бенидорма был белый и очень мелкий, на заднем плане возвышались гигантские небоскрёбы, а вода казалась просто кипятком.
Впрочем, нам так хотелось искупаться, что даже если бы вода была ледяной, мы всё равно бросились бы в неё вперёд головой.
Первыми в воду запрыгнули самые шустрые из команды. Несмотря на то что в жизни Мэрилин и Тони терпеть друг друга не могут, в море они забежали почти одновременно.
Я окунулся последним: не потому, что мне не хотелось, просто я страшно устал от утренней гонки, и бегать ещё в этот день у меня не было совершенно никакого желания. Кроме того, я никогда не запрыгиваю в воду вот так, с разбегу, с головой, как делает мой брат, например. Мне всегда нужно сначала потрогать воду. Такой вот у меня пунктик. Брат говорит, что я веду себя как трус или младенец, но мне всё равно. Я трогаю воду ногой, прежде чем войти, а если это кому-то не нравится, тем хуже для него.
Алёна подошла ко мне и встала рядом. На ней был купальник в чёрно-белую полоску, который, наверное, привёз ей отец из одной из своих поездок в Африку. Она посмотрела, как я окунаю большой палец ноги в воду, и спросила:
Ты что, боишься что ли?
И улыбнулась. Я посмотрел ей в глаза и вспомнил ночь, когда мы поцеловались. Я уже говорил, что у Алёны самые большие глаза на свете и когда он смотрит на тебя, кажется, что она читает твои мысли.
Да, мы с Алёной целовались. Это случилось однажды ночью на футбольном поле.
Если бы мне пришлось писать автобиографию, как это делают футболисты или актёры, которые издают книги и рассказывают в них всё о себе, я бы сказал, что это была лучшая ночь в моей жизни. Хотя не исключаю, что моим читателям, купившим книгу ради историй про футбол, было бы скучно читать главы про поцелуи. Их, в общем-то, можно понять.
К счастью, в жизни мне не приходится делать выбор между поцелуем Алёны и футболом, потому что это было бы очень сложное решение.
И вот Алёна стояла рядом со мной, смотрела на меня своими огромными глазами, а я думал, что, наверное, она больше никогда в жизни меня не поцелует. И что тот поцелуй был поцелуем-исключением, поцелуем «один-раз-не-считается».
В этот момент мощная волна, ураган, вихрь пронёсся между нами и чуть не сбил нас обоих с ног.
Берегись!!! орал Томео, запрыгивая в воду, потому что это был именно он.
Томеосамый крупный в команде, он центральный защитник и обожает воду, как слон.
Он плюхнулся поверх всех, кто уже был в море, и разом потопил сразу четверых: Грустного, Камуньяса, Аниту и Восьмого.
Тут к нашей компании подошел спасатель и сказал:
Поаккуратнее тут с утоплениями и прочим баловством.
И остался стоять на берегу, не сводя с нас глаз.
Видела, какой красавчик? сказала Мэрилин, подойдя к Алёне, и та захихикала. Я собирался предложить Алёне побежать и запрыгнуть в море вместе, но Мэрилин потащила её с собой, и они продолжили болтать о своём, периодически поглядывая на спасателя. Он был очень загорелый, в оранжевых плавках и мог видеть, кажется, на километры вокруг.
Мне захотелось сказать Алёне, что у меня никогда не будет таких мышц, как у этого спасателя. И роста метр восемьдесят тоже никогда не будет. Я даже загореть не смогу, как он, потому что дольше пяти минут не задерживаюсь на пляже. Зато у меня масса других достоинств До которых сейчас, увы, никому не дела. Да я и не буду говорить о них, потому что у меня нет настроения, хотя они и намного важнее высокого роста, рельефных мускулов и загорелой кожи.
Говорят, Алёнка верёвки из тебя вьёт.
Я обернулся.
Тони. Тони-выпендрёжник. Он только что вышел из моря, вода стекала с его волос, он небрежно откинул их назад.
Я просто передаю то, что говорят другие, добавил он.
Не понимаю, о чём ты, удивился я.
А, ну мне-то всё равно, сказал он, но ты будь поосторожнее, потому что все вокруг уже болтают о парне, влюблённом в одну девочку, которой нет до него дела. Беда в том, что он этого не понимает, а когда поймёт, будет поздно, потому что к этому моменту он уже превратится во всеобщее посмешище.
Хммм, сказал я.
И посмотрел на ребят из моей команды: они прыгали через волны.