Шмуэль-Йосеф АгнонРассказы о Бааль-Шем-Тове
Сгоревшая рукописьПредисловие редактора
«Рассказы о Бааль-Шем-Тове» были задуманы Шмуэлем-Йосефом Агноном в соавторстве с М. Бубером в 1921 г., рукопись была подготовлена к печати в 1924 г. и в том же году погибла в пламени; автор ее так и не восстановил, но в 1997 г. она была опубликована, а в 2003 г. переизданав заметно расширенном виде (именно с этого, расширенного, издания и выполнен русский перевод). Однако отвлечемся пока от истории появления этой книги, коротко расскажем о ее авторе и о герое и, возможно, прольем свет на ее необычную судьбу.
Биография автора (а точнеесоставителя) этой книги не богата событиями, но, несомненно, отмечена знаками свыше. Шмуэль-Йосеф Чачкес, известный миру под псевдонимом Агнон, родился в 1888 г. в галицийском городке Бучач в религиозной семье и с ранней юности писал стихи и рассказы на идише и на иврите. В возрасте 20 лет он приехал в Палестину и, опубликовав новеллу «Безмужние жены» (Агунот), взял себе псевдоним Агнон (мужской род от агуна «безмужняя жена»), впоследствии ставший его официальной фамилией. В Земле Израиля молодой Агнон служил чиновником в одном из немногочисленных учреждений в Яффо; он отошел от еврейских традиций, но не смог в полной мере разделить сионистские идеалы. От большинства сверстников, приехавших из Российской империи, в частности ивритских писателей того времени, Агнона, уроженца Галиции, отличал круг культурных предпочтений: немецкая литература ему была ближе и понятнее, чем русская.
В 1913 г. Агнон уехал в Берлин, где сблизился с кружком еврейских интеллектуалов, в который входили философ Мартин Бубер и исследователь еврейской мистики Гершом Шолем. В Германии Агнон выпустил три сборника рассказов, которые были тепло приняты читателями и сразу же переведены на немецкий язык. Там же он встретил свою будущую жену Эстер Маркс и познакомился с меценатом Залманом Шокеном, который неизменно поддерживал его на протяжении всей последующей жизни.
В 1924 г. сгорел дом Агнона в Баден-Гомбурге. В огне погибла огромная библиотека, в которой было множество редких книг, и весь архив писателя, в том числе и рукопись уже объявленного к печати первого тома антологии хасидских рассказов«Рассказов о Бааль-Шем-Тове». Агнон воспринял это событие как кару за то, что он предпочел удобную жизнь в изгнании. Он принял решение вернуться в Землю Израиля и вести традиционный еврейский образ жизни, строго соблюдая заповеди.
В 1924 г. Агнон поселился в Иерусалиме, через год к нему приехала семья. В 1929 г. во время арабского погрома был разграблен его дом в районе Тальпиот; вновь погибли рукописи, но семья не пострадала. Заново отстроив дом, Агнон до своей смерти в 1970 г. вел тихую и размеренную жизнь, воспитывая сына и дочь, публикуя новые рассказы и романы и заново редактируя старые. В 1954 г. и в 1958 г. он был удостоен Государственной премии Израиля, а в 1966 г. получил Нобелевскую премию по литературе.
Среди ивритских писателей, увлеченных идеей революционного преобразования еврейского народа посредством освоения Земли Израиля, Агнон всегда был белой вороной: его не привлекал образ «нового человека», он не стремился к созданию новой литературы. Его творчество в полной мере продолжает традицию еврейской книжности. По отзыву Гершома Шолема, его близкого друга, а иногданепримиримого оппонента, «проза Агнона не стилизована под старинную благочестивую литературу, но написана так, как писали бы авторы прошлого, будь они великими художниками Это первые произведения светской литературы на иврите, в которых традиция стала средством чистого искусствабез посторонних примесей, будь то критика или апологетика еврейского общества».
С юности Агнон испытывал огромный интерес к хасидским рассказам, которые считал непревзойденным литературным идеалом. Рассказы этиособый жанр, органично связанный с фольклором евреев Восточной Европы, но в окончательном виде сложившийся только в среде последователей мистического движенияхасидизма, возникшего во второй половине XVIII в. Рассказам (коротким новеллам, своего рода анекдотам), в большинстве своем посвященным деяниям хасидских учителейцадиков* (букв. «праведников») и содержащим, обычно в скрытой форме, духовное или этическое поучение, придавалось в хасидской среде огромное значение: как рассказывание, так и выслушивание их считались одной из важнейших духовных практик. По словам одного из великих хасидских учителей, вдохновенного рассказчика и, в свою очередь, героя множества хасидских историй, рабби Исраэля из Ружина: «Единственный путь служения Богу, к которому Сатана ни в кои веки не сможет прикоснуться, это говорить речи, по видимости совсем пустые и незначительные, и так совершать великие и святые единения* для Господа благословенного». Ш.-Й. Агнон, остававшийся человеком глубоко религиозным даже в тот период своей жизни, когда он отходил от соблюдения предписаний иудаизма, всегда воспринимал свое литературное творчество как религиозное служение и, обращаясь к читателям, сколь бы то ни было далеким от религии, ощущал себя в первую очередь хасидским рассказчиком.
Агнон не раз говорил о своей особой любви к Бештуоснователю хасидизма, первому и наиболее популярному герою хасидских рассказов. Но привлекал его не исторический рабби Исраэль бен Элиэзер, прозванный Бааль-Шем-Товом (сокращенноБешт; ок. 17001760), изучением жизни и деятельности которого занимаются академические исследователи, а герой хасидского фольклорамистик и чудотворец, один из величайших духовных учителей в еврейской истории, самой своей жизнью стерший границы между физической реальностью и духовным переживанием. Любовь Агнона становится вполне понятной после знакомства с мифологизированной биографией Бешта, которую мы здесь коротко изложим.
История Бешта начинается не с рождения, а намного раньше. Душа его была создана задолго до Сотворения мира и дважды нисходила на землю преждев образах мудрецов, раскрывших сокровенные тайны Торы: рабби Шимона бен Йохая, составителя Зоѓара, величайшей книги еврейской мистики, и святого Арирабби Ицхака Лурии, чье учение впоследствии стало называться лурианской каббалой. Когда пришел срок этой душе воплотиться в Бешта, выступил в Небесном собрании Сатана и потребовал не допустить его рождения, ибо, если явится на свет Бааль-Шем-Тов, не останется Сатане места. Успокоили его, пообещав, что не исполнит тот своего предназначения сполна, пока не придет Машиах, а тогда Сатана все равно останется не у дел. И сам Бешт не желал рождаться на бренной земле; лишь когда показали ему страдания, которые претерпевает народ Израиля в отсутствие верного пастыря, согласился он спуститься с горних высот.
За величайшую праведность свою удостоились родители его привести в мир столь великую душу, но потребные для того заслуги обрели они лишь в старости: отцу его исполнилось к тому времени сто лет, а материдевяносто. Ребенок их рос всем на удивлениев три месяца он уже ходил и разговаривал, а к полутора годам, когда скончался отец его, вошел уже в полный разум. Сатана поклялся извести чудо-ребенка, но завещал тому отец перед смертью не бояться никого, кроме Бога, да и присматривали за ним с самого рождения скрытые праведники, так что не мог Сатана причинить ребенку никакого зла.
Сызмальства обучался Бешт в высших чертогах, потому-то и сбегал он частенько из хедера* и предавался уединенной молитве в лесах и полях. Окружающим казалось, что учение не идет ему впрок, и держали его за блаженного дурачка. Повзрослев и сделавшись служкой в синагоге, хранил он от людей свой секретвсе свободное время спал или притворялся спящим, ночью же, оставшись один, молился, изучал Тору, явную и сокрытую, и проникал в сокровенные тайны, недоступные прочим людям. До восемнадцати лет учил его пророк Ахия Шилониянин, вышедший вместе с Моше из Египта и доживший до времен пророка Элияѓу, а затем удостоился Бешт стать учеником самого Машиаха, хоть и первого своего учителя не оставил. Вдобавок передал ему таинственный чудотворец рабби Адам рукописи, из которых открылись Бешту глубины каббалы.
Когда отправился Бешт странствовать, приняли его к себе скрытые праведники и чудотворцы, чьи заслуги, не видные людям, хранили в ту пору народ Израиля от злых приговоров, и поделились с ним всем, что знали, а затем и назначили своим главой.
До тридцати шести лет хранил Бешт свою тайну, душа же его возносилась все выше и приникала к сокровенным источникам, пока не осталось для него в сотворенном мире ничего сокрытого. И когда пришел урочный срок, не желал он открываться миру, но принудили его с Небес, и излились вовне воды его источников. Он прославился как бааль Шем*врачеватель, исцелявший физические и душевные расстройства молитвами, заговорами, амулетами и различными снадобьями, прозревавший сокрытое от глаз и изгонявший силы нечистоты. Тогда же его прозвали Бааль-Шем-Товом, «Повелевающим добрым Именем». Бешт поселился в подольском городе Меджибож, в котором оставался до конца дней своих. Деяния его были исполнены удивительных чудес. Он исцелял больных, изгонял злых духов, приводил к раскаянию закоренелых грешников, прозревал прошлое и грядущее, возносился в горние высоты, беседовал на равных с ангелами служения, душами праведников и мудрецов минувших эпох и с самим Машиахом, не раз предотвращал безмерные опасности, грозившие народу Израиля. Вместе со своей дочерью, Аделью-чудотворицей, и писцом Цви-Ѓиршем Бешт отправился в Святую землю, чтобы там привести в мир Машиаха, но был остановлен указом свыше и, добравшись до Стамбула, вынужден был вернуться домой. За годы жизни в Меджибоже вокруг него сплотилась группа преданных учеников, многие из которых сами были известными раввинами и учеными, желавшими научиться истинному служению Богу; к нему стекались паломники, стремившиеся увидеть учителя и прикоснуться к нему. Но проповедь Бешта была обращена только к избраннымлишь после его кончины рабби Дов-Бер из Mежеричей, Великий Магид (Проповедник), смог на основе эзотерического учения создать поистине массовое движение, развивающееся и в наши дни. В первый день праздника Шавуот* 5520 (1760) года, двести пятьдесят лет назад, Бааль-Шем-Тов скончался.
В центре учения Бешта лежала не теория, а личность. Конкретный человек, р. Исраэль бен Элиэзер, Бааль-Шем-Тов, воплощал в себе новый путь к Богу, путь, основанный на осознании величайшей ценности человеческой жизни и судьбы, в которых заключены Божественные тайны. На этом настаивает печатник первого в истории сборника хасидских историйШивхей Бешт («Хвалы Бешту»), впервые изданного в Копысе в 1814 г., в доказательство приводя слова ученика Бааль-Шем-Това, р. Менахема-Мендла из Витебска:
Слово Того, Кто велик Именем, обрело бытие в руках того, кто владел Именем, один он был такой, и прежде не появлялся подобный ему, и после него кто восставит из праха
Бешт не выступал с публичными проповедями, не писал книг и не разрешал записывать беседы, которые вел в узком кругу последователей. В своих «Рассказах о Бааль-Шем-Тове» Агнон приводит следующую историю:
Однажды увидел Бешт беса, а в руке у негокнига. Сказал ему: «Книга эта, что у тебя в руке, что это?» Сказал ему: «Это книга, что ты сочинил». Понял Бешт, что есть кто-то, кто записывает поучения, которые слышит из его уст. Собрал всех своих людей и расспросил их, кто из них записывает его поучения. Встал один и признался, что он записывает. Сказал ему Бешт, чтобы принес ему записи. Принес ему. Просмотрел их Бешт и сказал: «Ни одного моего речения нет здесь». (Рассказ «Подложная книга»)
Понятно, что при таком отношении к записям поучений именно устные рассказы о деяниях учителя занимали важнейшее место в процессе передачи учения хасидизма. Естественно также, что мистическое благоговение перед такого рода рассказами было особенно близко Ш.-Й. Агнонуприрожденному рассказчику и вместе с тем выдающемуся писателю, достигшему в литературном мастерстве больших высот.
В творческом наследии Агнона не последнее место занимают составленные им многочисленные антологии. Об их значении свидетельствует Гершом Шолем:
Ему всегда были присущи склонность к исследованию и страсть к изучению первоисточников. Его чутье к важному и забавному в бескрайнем царстве литературы на иврите и способности к синтезу достойны восхищения. Антологии этив своем роде выдающиеся образцы творческой работы Много лет назад Агнон планировал также выпустить, в сотрудничестве с Мартином Бубером, антологию хасидских историй. Он приступил к работе, но первые части рукописи погибли при пожаре в Гомбурге, и он никогда не возвращался к этому замыслу. Однако его изыскания продолжались
В неопубликованных воспоминаниях о Бубере Агнон рассказывает, что после пожара, уничтожившего уже подготовленную к печати рукопись, друзья уговаривали восстановить сгоревшую книгу, в то время как хасиды убеждали не скорбеть о потерянном, но писать новые вещи, которые будут лучше прежних. Можно сказать, что Агнон последовал обоим советам: на протяжении всей жизни он продолжал заниматься собирательством хасидских рассказов, а в 1961 г. даже опубликовал небольшую антологию «Рассказы о цадиках: сто и один рассказ о книгах учеников Бешта и учеников его учеников», которая позднее была включена в сборник «Книга, писатель, повествование» (1978). Но «Рассказы о Бааль-Шем-Тове» он к печати так и не подготовил, хотя работать над ними продолжал до конца своей жизни. Книга, лежащая перед вами, это подготовительные материалы, найденные дочерью писателя, Эмуной Ярон, в архиве отца и ею же опубликованные. История подготовки их к печати подробно изложена в послесловии к данному изданию.
Агнон не объяснял, почему столь важное для него собрание хасидских рассказов так и осталось неизданным, но мы можем попытаться проанализировать причины такого решения. Нет сомнений в том, что этот поступок (а точнееотказ от поступка) связан с коренящимся в еврейской духовной традиции отношением к миру и к собственному творчеству.
Неоднократную гибель рукописей и, что не менее болезненно, библиотеки Агнон воспринимал как часть общего несовершенства мира в соответствии с учением почитаемого им великого каббалиста святого Ари. Согласно этому учению, за актом Божественного Творения последовала космическая катастрофа«разбиение сосудов», распад творения и деградация Божественного света, а затем новое Творение, цель которогоисправление предвечного ущерба. Человеческие поступки напрямую влияют на происходящее в горних мирах, любые его действия, как праведные, так и греховные, приводят к последствиям космических масштабов. Грехи народа, вызвавшие разрушение Иерусалимского Храма и изгнание народа Израиля из Земли обетованной, отражаются и на сущности Творца, отделяя мужскую ипостась Творца, Пресвятого Благословенного, от его женской стороныШхины*, в то время как заповеди и добрые дела способствуют глобальному исправлению мирозданиясближению Шхины со своим Возлюбленным. Но пока не явится Машиах, исправление это не может быть завершено. Символы ущербности мироздания: разорванная нить, потерянный ключ, недописанный свиток, разрушенный домсквозные мотивы в произведениях Агнона. Сгоревшие и невосстановленные книгииз этого ряда символов, определявших не только творчество Агнона, но саму его жизнь.
Еще один мотив, возможно побудивший Агнона не восстанавливать погибшую рукопись «Рассказов о Бааль-Шем-Тове», связан с образом сгоревшей книги в еврейской классической литературе. В Талмуде приводится история о рабби Хананье бен Терадионе, которого римляне сожгли вместе со свитком:
Уличили римляне рабби Хананью бен Терадиона в том, что сидит он и занимается Торой, собирает общественные собрания, и свиток Торы лежит у него за пазухой. Привели его к месту казни, завернули в свиток, окружили обрезками лозы и подожгли. Принесли также очески хлопка, намочили и приложили к сердцу его, чтобы подольше не расставался с жизнью. Сказала ему дочь: «Отец, я не могу этого видеть». Ответил ей: «Если бы я сгорал в одиночестве, то страдал бы, но вот я сгораю, и свиток Торы со мной, поэтому всякий, кто ищет унижения Торы, ищет и моего унижения». Спросили его ученики: «Рабби, что ты видишь?» Ответил им: «Тораогонь, и не пожирает огонь огня, вот буквы отлетают, оставляя огню лишь пергамент»