Серёга был прав дождя действительно не было. Солнце показалось среди серых тучек, ласково осветив Катин двор. Лучи красиво падали на машину, будто указывая нам путь, и, несмотря на то, что подобное освещение по-особенному подчёркивало грязные колёса и пыльные снизу двери, автомобиль всё равно смотрелся солидно. Это прибавило мне настроения, к тому же чувство голода теперь надолго отступило. Удивительно, как утолённые потребности и погода могут влиять на мировосприятие, ведь теперь всё вокруг не казалось мне таким мрачным и грустным, как прежде; хотя, возможно просто сказывалось приятное глазу окружение чужого двора.
Я устроился на сидении, пристегнул ремень, полной грудью вдохнул аромат кофе и попросил Серёгу включить музыку, чтобы скрасить путь до реки. Он тоже был весел: их милые ссоры с Катей всегда его забавляли, к тому же теперь в его руках был точный адрес писателя Смольникова, и это ли не повод плясать от радости такому ярому искателю приключений, как мой друг?
Он завёл машину, включил радио, порадовав меня музыкой, и выехал со двора в сторону окружной. Теперь нам предстояло проехать частный сектор и небольшую лесопосадку; до встречи оставалось ещё сорок минут, поэтому спешить было некуда.
Дома частного сектора отличались от тех, что стояли вдоль окружной дороги, своей ухоженностью и, конечно же, ограждением. Этот ужасный забор из «профлиста» сразу же возводило около девяноста процентов всех дачников, купивших здесь землю. Привыкшие к городской изоляции, они попросту не понимали, как соседи умудряются жить рядом, наблюдая друг за другом через сетчатый или деревянный забор, поэтому вокруг участка, ещё до основных работ, возводились эти заграждения, по цвету чаще всего тёмно-коричневые, за которыми весьма зажиточные, но очень трусливые люди прятались от всего окружающего мира. Гораздо более эстетично смотрелись кирпичные заборы, даже несмотря на то, что цель всех этих ограждений была примерно одинаковой спрятаться. Кирпич, словно крепостная стена, элегантно скрывал роскошные владения, в то время как коричневые листы подло закрывали красивый вид.
Уж лучше вообще без забора жить, заявил я, указав на ряды подобных друг другу заграждений, чем за таким убожеством.
Недорогой, отозвался водитель, вот все его и ставят. Деньги на два этажа накопили, а на забор красивый нет, смешно А у нас всегда так, сказал он и махнул рукой, на секунду оторвав её от рычага коробки передач, лишь бы, лишь бы.
Машина свернула с асфальтированной дороги на просёлочную. Солнце тем временем вновь скрылось за тучами, небо заволакивало непроглядной серой пеленой, но наше настроение, что странно, было всё ещё приподнятым.
На узкой дороге между двух рядов высоких тополей водитель поддал газу, и мы понеслись чуть быстрее. Спустя несколько минут мы проехали лесопосадку и свернули на единственную дорогу, ведущую к реке. Тогда, слева можно было разглядеть противоположный берег со стоящими на нём коттеджами. Реки не было видно она располагалась в низине, но левее дороги на земле чётко проглядывалась линия обрыва. Там, внизу, обычно сидели местные рыбаки и обычные отдыхающие. Но лично меня всегда мало интересовала река с точки зрения практической, скорее, мне нравилось её эстетическое содержание: пейзаж с беседок отрывался действительно потрясающий, но особое впечатление, благодаря игривой игре солнца, водившего своими лучами по речной глади, производил замечательный серебряный блеск воды. Но в этот день о таком блеске можно было только мечтать.
На подъезде к беседкам, когда реку стало возможно разглядеть с дороги, нами было замечено, что течение сегодня крайне беспокойное; сильный ветер, что носился вдоль берега, отбивал всякое желание покидать тёплый салон; я лишь ненадолго опустил окно, как ощутил его свежее дыхание на своём лице.
Мы припарковались, натянули верхнюю одежду и, заприметив нашего собеседника издалека, направились к нему. Андрей уже ожидал нас в гордо возвышающейся над рекой белой деревянной беседке. На нём было чёрное пальто поверх тёплого свитера с длинным горлом, что по-особенному подчёркивал его острые скулы. Андрей сидел неподвижно и смотрел на воду, положив одну руку на бортик беседки. Когда мы были совсем близко, он, видимо, заслышав приближающиеся шаги, оторвал взгляд от серого, но всё ещё завораживающего пейзажа, повернулся к нам, оказавшись к реке спиной, и положил обе руки на окружённый сплошной деревянной лавочкой стол, что заполнял собой почти всю беседку. Обменявшись рукопожатиями и удобно устроившись внутри хлипкого строения, немного спасающего от ветра, мы приступили к обсуждению самых насущных проблем:
Убили Смольникова, мясники? с иронией поинтересовался Серёга.
Пока нет, совершенно серьёзно ответил ему Андрей. Что вы знаете?
Всё, что положено, сказал он, раскинув руки и положив оба локтя на спинку лавочки. Есть такой Арсений Смольников, живёт за пределами географии, по молодости торговал сомнительной литературой собственного производства. Благо никого не убил
Одним словом, ничего вы не знаете, перебил его Андрей.
Тогда расскажи.
Главу из труда твоего учёного изъяли наши после нескольких несчастных случаев, а главу «Паралича» сам автор. Не без наших настойчивых рекомендаций, разумеется.
А я вопрос-то изучил, усмехнулся Серёга, сначала глава пропала, потом учёный, а затем и квартирку выставили подчистую, даже мебель исчезла. Правду говорят, что вы мародёры.
Ну, поговори-поговори, строго ответил на обидное заявление Андрей.
А чего Смольникова-то не хлопнули?
Андрей промолчал.
Ладно, если вы приказали ему изъять главу, значит, вам известна стыковка?
Нет, покачал головой Андрей. После её прочтения был потерян волонтёр, прямо при авторе поседел и упал плашмя. Тот, перепугавшись, сжёг все рукописи. А напарник волонтёра, сам чуть не поседевший от всего увиденного, приказал писателю позвонить в типографию и забраковать четырнадцатую главу. Одно жаль, сама связка осталась неизвестной, ибо волонтёр читал про себя, молча.
А с чего был такой повышенный интерес к книге? вмешался я.
В то время по району серия смертей прокатилась, все от болезни. Всё лето автор просидел на нервах, а к осени не выдержал, пошёл сдаваться в милицию, случайно попал на одного из наших и выложил ему историю, рассказал, что написал книгу, используя при этом прообразы реальных людей, а теперь они один за другим умирают. Ну, наш сразу ему сказал, чтобы тот нигде не трепался и сидел тихо, пока во всём будут разбираться, а этот умник в свою деревню слинял в страхе, квартиру через посредника какого-то продал, в город так и не вернулся. Потом оправдывался, что какой-то свёрток с венами в подъезде увидел, подумал, что знак свыше, и убежал.
Свёрток с венами? переспросил Серёга.
Да, с человеческими.
А как он их опознал? Опыт журналистский подсказал?
Понятия не имею, сказал Андрей, а затем, немного повернув голову, чтобы боковым зрением видеть реку, продолжил: Я вообще не уверен в правдивости его слов, скорее всего, он попросту испугался, выдумал повод и сбежал.
Вот мы у него и узнаем, улыбнулся Серёга. Слабовата выдумка для такого графомана, на самом-то деле. Глядишь, окажется, что это вы его из города турнули
В то время я даже с вашими не водился. А вот чего я решительно не понимаю, так это ваше рвение вновь разворошить старое дело. Как, кстати говоря, у Кати дела?
У-у. Мой друг потянулся и с улыбкой подмигнул мне. Уже всё им известно. Следят за нами, гестаповцы.
Ещё чего, с насмешкой ответил Андрей, у нас своих дел по горло. А вот логики у тебя, Серёжа, никакой, как ты собрался что-то там расследовать Сначала нам сообщают, что её папочка лазает по архивам, расспрашивая кого не лень о прокажённом Смольникове, а затем ты мне с точностью называешь село, в котором он сейчас проживает, неужели сложно догадаться?
У Екатерины и так всё было замечательно, а сегодня стало ещё лучше: всё-таки мы зашли в гости. А вот что ты сейчас хочешь от нас, я никак не пойму. Будешь отговаривать ехать? обиделся Серёга.
Нет. Вы потревожили то, чего не следовало, он усмехнулся, прямо как в детстве. И теперь наши тоже заинтересовались, не пишет ли этот творец очередной смертельный шедевр. Столько лет никому не было дело, и тут вы появились. Да и эти хороши, тоже загорелись Скажите спасибо, что я сам вызвался разобраться.
Мы у тебя как беговые собаки, получается? Ручные детективы?
Цепные псы, улыбнулся Андрей. Не обижайся, вам же лучше никто мешать не будет. Просто узнайте насчёт новых работ. Нам важно, чтобы он никого не покалечил локально, а в типографии его писанина больше не будет приниматься. Вашими поисками да нашими стараниями, теперь Арсений Смольников станет табу для большинства редакций. Заодно, если хотите, расспросите о его предположениях, касательно состыковки, может быть, узнаете что-нибудь. Но, прошу об одном, вернитесь живыми.
В любом случае тебе мы ничего не сообщим.
Тогда я сейчас поеду туда сам, да и ляпну чего ненароком, говорил Андрей, наклоняясь к собеседнику. Посмотрим, чьи слова опаснее мои или его.
Только так и можете, оборвал его Серёга, кивнул мне и вышел из беседки.
Приглядывай за напарником, сказал Андрей, обратившись ко мне, и не читайте ничего.
Я одобрительно кивнул и, пожав ему руку, пошёл к машине вслед за напарником. Тот был мрачный как тучи, что сейчас нависали над нами, держа в заточении доброе солнце.
Всю дорогу мой друг молчал, лишь иногда поглядывая на меня в надежде, что я что-нибудь скажу, но мне никак не удавалось подобрать нужных слов, поэтому в данной ситуации было куда безопаснее просто промолчать.
Путь до Семёновки занял у нас примерно сорок минут, пять из которых мы потратили на поиск нужного дома. Смольников проживал на большом участке в конце улицы, за домом начинался хвойный лес, уходящий вдаль, а справа от него стелилось большое поле, на данный момент пустующее. Несмотря на большую площадь участка, домик писателя был совсем небольшой, одноэтажный с красивой закрытой верандой, что находилась на углу его владений, и, стоя на которой, можно было бы любоваться прекрасным видом поля и леса сразу. Участок был окружён невысоким деревянным забором бирюзового цвета он мне сразу понравился. От калитки к крыльцу дома вела неширокая, вымощенная камнем дорожка. Мы шли по ней, любуясь необыкновенной ухоженностью Смольниковских владений. Видимо, тяга к творчеству и прекрасное чувство вкуса сыграли огромную роль в обустройстве участка, к этому делу подходили с душой и большой аккуратностью: всё было на своих местах, ничего лишнего. По левую руку от нас располагались три замечательных деревца, деревянная лавочка и столик с металлической трубой, выкрашенной рыжим цветом, в качестве ножки. Справа зелёным ковром раскинулся чудесный газон.
На невысоком крыльце дома было достаточно просторно, здесь помещалась широкая лавочка со стоящим на ней папоротником, почти таким же, как был в квартире у Кати. Где-то вдалеке закричал петух. Я ещё раз посмотрел на лавочку, затем на поле, что проглядывалось сквозь щели в заборе, и так тепло вдруг стало на душе, будто она на секунду вернулась в раннее детство, когда во время летнего отдыха в деревне, мне частенько приходилось наблюдать подобные картины природы. Сейчас уже и дома того нет, да и деревня заброшена
Из раздумий меня вырвал громкий стук Серёга стучал в дверь. За ней послышались шаркающие, по-хозяйски уверенные шаги, а затем кто-то с той стороны спросил:
Газовики?
Волонтёры, ответил Серёга.
Дверь открылась. Перед нами предстал невысокий мужчина средних лет, одетый в белый вязаный свитер, из-под которого виднелась длинная чёрная рубашка. Что особенно мне запомнилось: писатель носил классические лакированные туфли с обычными потёртыми синими джинсами. Пару секунд они с Серёгой молча смотрели друг на друга, и я тоже не проронил ни слова.
Какими судьбами? нарушив неловкое молчание, спросил он. Я думал, мы договорились о мире. Мне сказали, что более не потревожат! Кто вам дал мой адрес?
Один благодетель, ответил ему Серёга. А затем, оглядев писателя с головы до ног, щурясь, сказал: Вы нас ждали?
Газовиков жду, второй день уже обещают заехать, спокойно отвечал писатель, протягивая руку собеседнику, обычно я предпочитаю куда более скромный стиль.
В таком случае предлагаю ждать вместе, улыбнулся Серёга и пожал ему руку, Сергей!
Арсений.
А это Виктор, сказал Серёга, качнув головой в мою сторону.
Приятно, безразлично ответил Смольников, протягивая мне руку. Проходите.
Он провёл нас через узкий и пустой коридор своего дома прямиком на веранду. Стены внутри были выкрашены в нефритовый цвет; по правую руку находилась закрытая дверь, такого же цвета; по левую руку такая же по размерам, но со стеклянной вставкой, сквозь интересный полигональный узор которой ничего нельзя было разглядеть. Веранда, в отличие от коридора, была просто прекрасна: приятный кремовый цвет стен, широкие распахнутые окна и небольшой столик, что так удачно вписывался в общую картину; в противоположном ему углу стоял массивный письменный стол с полочками, под завязку забитыми тетрадями и старыми письмами; рядом со столом возвышался книжный шкаф из тёмного дерева, заполненный разнообразными книгами, среди которых я заметил несколько знакомых сборников Эдгара По, Тургенева и Булгакова, но более всего моё внимание привлёк знакомый тёмно-зелёный корешок, свою книгу писатель поставил в один ряд с русскими классиками.
Чай, кофе? по-прежнему безразлично спросил он и, не дождавшись ответа, присел на стул, скрестив руки, намекнув тем самым, что нам следовало бы вежливо отказаться.
Нет, спасибо, сказал Серёга, опускаясь на стул напротив. Перейдём сразу к делу. Вас хотят убить.
Что?! хриплым испуганным голосом проговорил Смольников, широко раскрыв глаза. Кто?!
Так называемые чёрные волонтёры, спокойно отвечал мой друг.
Шокирующее заявление будто оживило безразличного писателя. Смольников сидел бледный как простыня и внимательно слушал каждое слово, произносимое его собеседником.
Вами заинтересовались те, кто привык решать проблемы самым простым способом, знаете ли. Таких, как вы, они называют «прокажёнными». Вам-то, понятное дело, ничего из написанного не грозит, создателей их творения не трогают, но на других отыгрываются сполна.
Так если оно всё-таки тронет автора, шёпотом перебил его писатель, то, как вы узнаете, что именно его убило?
Ну, методов много. Например, ваша рукопись будет у вас в руках, пока вы бездыханный валяетесь на полу. Но, скажу честно, на моей памяти ещё не было подобных случаев.
Да как же я могу быть прокажённым? паниковал Смольников, разводя руками. Неужели, теперь любое моё произведение может убить? Этого не может быть! Я читал новеллы соседям, и все они живы за исключением одной женщины, но, вряд ли это вина моего творчества
Нет, успокоил Серёга, просто, один раз вы использовали очень неудачную состыковку из четырёх слов в своём произведении и что-то в этом мире сломали даже, не столько сломали, сколько слегка надавили на что-то давно сломанное. Так сказать, совместили то, что нельзя совмещать.
Смольников задумался, а потом вдруг выдал:
Состыковка работает только от четырёх слов? Вдруг вам о других случаях тоже просто неизвестно.
Может быть и неизвестно, пожал плечами мой друг. Мы точно уверены в информации о четырёх словах ни больше, ни меньше. Знаете, я был свидетелем того, как одно совсем неподходящее слово, вставленное в классическую фразу «я тебя люблю», придало ей свойство страшного оружия: человек, к которому обращался говоривший, моментально умирал от остановки сердца. Ужасное зрелище! Такими методами, кстати говоря, и промышляют наши с вами друзья чёрные волонтёры. Поэтому, Арсений, скажите спасибо, что сейчас с вами разговариваем мы волонтёры превенции, и вместо ну, их методов объясняем все нюансы чудодейственных состыковок. Быть может и есть состыковки из двух слов, которые убивают непосредственно автора, но в таком случае мы не узнаем о них, пока кто-то не станет прямым свидетелем или каким-то образом сможет пережить свою ошибку.