Я поморщился.
Как бы это задумался он. Во! Представь, что ты играешь на рояле: правильная последовательность нажатых клавиш производит на свет красивую мелодию, правильно? Но стоит тебе сфальшивить, как лишняя нота больно ударит по ушам; также и в жизни. Совершенно неожиданные, Витька, а иногда даже и самые обычные ну, действия, выполненные в неправильной последовательности, могут привести к таким шокирующим результатам, что ты и представить себе не можешь.
Пока я с недоумением смотрел на него, трезвее всё быстрее и быстрее, Серёга посвящал меня во все тонкости своей профессии; как раз в тот вечер он впервые упомянул о знаменитых глазках и раковине. Особое внимание он уделил подробному описанию так называемых «прокажённых материалов», которые в силу своей неправильности могли навредить окружающим людям. К таким материалам можно отнести всё что угодно, например ту самую злополучную состыковку, или определённый процесс изготовления какого-нибудь предмета. По словам Серёги, даже самая обычная разделочная доска, выпиленная в специальных условиях, может нести в себе способность отравлять любую еду, разрезанную на ней; подобными свойствами также мог обладать и простой стеклянный стакан в дешёвой столовой На все мои вопросы о том, шутит ли он, мой друг отвечал категорическим отказом, со всей серьёзностью настаивая на правдивости своих слов.
Чтобы защищать невинных людей от подобных происшествий, а заодно и подчищать за ними результаты в особо тяжёлых случаях, существуем мы волонтёры. Всё держится на добровольных началах, но, скажу по секрету, тут тоже имеется своя иерархия. Индивидуальных волонтёров, говорят, хоть пруд пруди, но мне по душе эта организация. Здесь за идеальную работу премия полагаются, выдают её эти верхи вроде как зажиточные идейные деды. Сам я ни с кем оттуда не знаком, но Катя связи имеет, говорит, что организация не просто старая, а даже древняя! Иногда, таким как она проверенным волонтёрам поручается найти новых людей, этим «новеньким» однажды стал я, а теперь и у тебя есть все шансы.
Но с чего вдруг я им понадобился?!
Ты нужен не им, а мне, улыбнулся Серёга. У меня друзей-то кроме тебя и не было больше никогда, все считали каким-то странным, говорили мол: «Глядите, опять в своей тетрадке что-то пишет!» Катя с Андреем мне будто новую жизнь подарили, а тут ещё и тебя встретил. Договориться не проблема договорюсь, лишь бы ты согласился. Вспомни, какой командой мы были в детстве!
Восемь лет прошло, отрезал я. Ты всё это время горел приключениями, а я только прожигал юность, куда мне сейчас в волонтёры? Да и команда из нас всего одну загадку со стуками разгадали. Мне вообще до сих пор слабо верится в эти истории с неправильной состыковкой слов.
Мне тоже не верилось, понимающе кивал он, но любопытство толкало вперёд, а потом я и сам убедился в правдивости всего, когда полистал справочник.
Что за справочник?
У волонтёров нет толстых энциклопедий. Мы, представь себе, совершенно необразованны в своей сфере, и понятия не имеем, как всё работает, но, что иронично, знаем, как с этим бороться, говорил он всё чётче и чётче, потихоньку начиная трезветь. Единственное, что имеется у нас для получения хоть какой-нибудь информации это небольшой справочник, сотни раз дополненный и перепечатанный самими волонтёрами. Разные справочники могут кардинально различаться, всё-таки пишутся разными людьми, но основные правила и методы борьбы всегда схожи. Один такой есть у Кати, и я лично держал его в руках, с гордостью в голосе закончил он.
А Андрей? У него нет справочника?
За окном прогремел очередной раскат грома, а дождь начал возобновляться и тарабанить по стеклу с новой силой, будто бы желая разбить его вдребезги своим неистовым напором. Серёга покачал головой и поморщился.
С Андреем всё очень сложно. Этот чуть больше года назад переметнулся на сторону так называемых чёрных волонтёров, сказал он, и тут же, заметив мой вопросительный взгляд, усмехнулся. Они зовут нас превенцией, а мы их чёрными. По сути дела они ничем не отличаются от нас в плане целей, но их методы куда радикальнее. Если наши люди, обнаружив прокажённую литературу, для начала найдут автора, разузнают у него о процессе написания, вычислят неправильную состыковку, вырежут её из абзаца, а затем внесут описания этого случая в справочник, обезопасив таким образом других людей и предупредив дальнейшие казусы, иными словами осуществив превентивные мероприятия, то чёрные волонтёры поступят куда проще вырвут из книги главу, а самого автора клеймят как прокажённого. В лучшем случае ему запретят заниматься написанием чего-либо, а в худшем ликвидируют. Причём им даже не придётся пачкать руки: одна правильная фраза, даже не сказанная лично, а подброшенная на записке или в электронном виде и он труп. Чистая и непыльная работа. Люди, обладающие такими знаниями, как они это самые опасные люди во всём мире, Витька, ибо любой человек может быть уничтожен, стоит им только захотеть. Другое дело, что стать одним из них практически невозможно, Катя говорит, что вербовки происходят редко, да и вербуют адекватных и опытных. Меня до сих пор поражает то, что они выбрали довольно молодого Андрея, но, отдать ему должное, он улыбнулся, качнув головой, человек он действительно умный только не стоит говорить ему об этом. И уж тем более не говори, что я это признал мы с ним в контрах.
Я долго сидел неподвижно, переваривая всю услышанную за последний час информацию, пока голодный Серёга расправлялся с отваренными сосисками, закусывая их помидором.
Накатим? спросил он.
Допустим всё так, начал я, игнорируя его предложение, но есть что-нибудь, что подтвердит всё сказанное?
Ну, могу показать тебе то, что окончательно убедило меня в своё время одну из сущностей. Только это отказ от ответственности беру, и как его ты несёшь.
Под мою ответственность покажешь?
Во! Да. Так, слушай сюда, они боятся вида любого ножа, так что из рук его не выпускай, пока не убежит.
Кто не убежит?
Ну, баба такая, сейчас увидишь, гляди не влюбись.
Ты серьёзно?! вскрикнул я. Тут сейчас кто-то появится?
Да, отвечал Серёга, поднимаясь из-за стола, нож возьми.
Пока я тянулся через весь стол за ножом, мой друг демонстративно подошёл к окну, три раза постучал по подоконнику, затем повернулся к стеклу спиной, проговорил небольшую, совершенно обыкновенную, но совсем неподходящую к ситуации фразу, которую я, понятное дело, из соображений безопасности не могу тут привести; затем он щёлкнул пальцами и заулыбался, глядя на меня, я же уставился на него. Так продолжалось около пяти секунд, пока где-то в глубине квартиры не раздался человеческий стон. В ужасе я повернул голову на дверной проём, не в силах что-либо сказать.
Ножик повыше держи, сказал Серёга, похлопав меня по плечу и указав другой рукой на дверь. Хорошо, что у тебя двери не заперты, а то пришлось бы нам к ней самим идти а там такая мадмуазель, закачаешься.
Так? Правильно? еле-еле выдавливая из себя слова, спрашивал я, трясущимися руками поднимая нож над столом.
Стон перерос в жуткий смех, а затем в сдавленный крик. В дальней комнате послышался тяжёлый топот, переходящий в уверенные медленные шаги, потом в обычную ходьбу, а затем и в бег. Панический ужас сковал моё тело, лицо сдавила маска удушающего страха я даже не мог раскрыть рта; а руки настолько крепко вцепились в ручку ножа, что вены на них раздулись и стали похожи на мерзких синих червяков.
Не прошло и минуты, как в дверном проёме показалась ужасного вида фигура девушки с полностью белой головой без каких-либо признаков лица. Её тонкие руки с длинными пальцами прорастали из бледного тела, что держалось на двух мохнатых козьих ногах с бурыми копытами. Я кричал, размахивая ножом в воздухе. Фигура отстранилась назад от проёма и с диким воплем скрылась в коридоре.
Всё, всё, ушла она, ты победил, успокоил меня Серёга, хватит махать.
Куда она пошла?! кричал я, не опуская ножа.
Понятия не имею, он пожал плечами, вновь усаживаясь за стол, полагаю, что туда, откуда пришла. Отвечаю заранее не знаю, откуда; ровно и то, как она кричит, если рта не наблюдается; а также понятия не имею, что будет, если она до тебя доберётся.
Она в квартире?!
Нет, говорю же, ушла, сказал Серёга, улыбнувшись. Испугался?
Точно не вспомню наш дальнейший разговор, но знаю точно, что был он весьма напряжённый и клишированный: я, как и подобает обычному человеку, никак не мог поверить в только что увиденное, и пытался отыскать рациональную причину произошедшего, а мой друг успокаивал меня, не прекращая улыбаться. По всей видимости, для него эти мероприятия были в порядке вещей. Одно могу сказать наверняка: после этого случая я действительно перешёл черту страха, и моё мироощущение будто бы взорвалось, уничтожив весь скепсис и окутав душу жгучим адским пламенем прозрения. Я столкнулся с тем, что заставило меня уверовать во всё, во что верить до последнего не хотелось. Самый большой страх испугаться и перейти черту воплотился в образе существа, что было изгнано моими же руками.
Спустя несколько часов, Серёга наконец-то убедил меня, что только мы волонтёры способны разобраться с природой этих нелюдей, чтобы в конечном итоге навсегда избавить человечество от тех ужасных проблем, которые оно может создать самому себе абсолютно случайным образом. С тех пор я не боюсь испугаться, да и вообще больше не боюсь за себя. Теперь мой единственный страх заключается в том, что испугаться, пережив основание страха в полной мере, и перейти черту может кто-то другой. И если этот кто-то совершенно случайно нарушил законы нормальности и создал прокажённый предмет или вызвал ужасное существо, что стонет в запертой комнате, то моя первостепенная задача обезопасить от этого ужаса не только посторонних людей, но и непосредственного создателя; помочь ему встать на истинный путь и защитить бедолагу от чёрных волонтёров.
Да и стать частью общества превенции было для меня настоящей честью, но я готов поклясться, что пошёл на это из исключительно благородных побуждений, без какого бы то ни было коварного расчёта или злого умысла; мне не нужны были ни деньги, ни статус.
Спасение человечества стало целью моей жизни; вдруг именно мне и положено спасти изобретателя, что в конечном итоге подарит людям долгожданное бессмертие, позволив познать смысл самой жизни? А может я и есть этот изобретатель?
Так я стал волонтёром.
Глава 5. Прогулка
На обратном пути из Семёновки почти всю дорогу мы молчали, утомлённые насыщенным днём, лишь перекинулись парой фраз относительно желания Серёги помочь Смольникову с публикацией его рассказов. Я удивлённо вопрошал, с чем связано подобное благородство.
Я просто сердобольный человек с массой свободного времени, оправдывал свой поступок мой друг, к тому же волонтёр какой-никакой, но альтруист. Да и жалко мне его, Витёк, он, считай, по щелчку пальцев карьеры лишился. Вот так выпустишь роман, а тебя эти душегубы завернут, назовут прокажённым и сошлют за тридевять земель в эту Семёновку.
А как думаешь, спросил я спустя пару минут молчания, почему они просто не убили его, а начали проворачивать эти схемы с венами, а потом вообще в покое оставили? Он же целый дом культуры в своей деревне мог положить одним только словом.
В них столько нелогичности, что существ не напасёшься, пожал он плечами, у нашего скуластого убийцы можешь узнать, если желание будет.
Серёга подвёз меня к арке, мы распрощались и договорились встретиться завтра после обеда. Он уехал в сторону окружной, а я устало поплёлся к своему подъезду.
Двор, залитый жёлтым светом уличных фонарей, встретил меня той самой тишиной, поистине знакомой только нам обитателям панельных джунглей. Во многих окнах горел свет, чаще это был бледно-оранжевый, но из некоторых бился загадочный красно-пурпурный. В своё время по двору ходили байки, что этот свет горит в самых разных домах по всему городу, но что является его источником неизвестно. Некоторые утверждали, что нельзя ни в коем случае соваться в это дело, в противном случае такой свет загорится и в твоей квартире. Но, как оказалось, источником была так называемая фитолампа для стоящей на окне рассады. Таким образом, хозяевами квартиры были не неведомые существа со страшным пурпурным свечением из глаз, а простые дачники или цветоводы-любители.
«Попадись нам с Серёгой такая загадка в детстве, думалось мне, мы бы такое расследование провели»
Квартира встретила меня приятной свежестью. Я не стал закрывать окно, уж очень приятна была мне такая атмосфера. Остаток вечера заняла расстановка проверенной кипы книг по полкам.
С домашними делами было покончено. Длительные поездки высосали из меня все силы, а плотный ужин подарил тягучую сонливость, но трудный день и не собирался заканчиваться. Мимолётное чувство страха щёлкнуло меня. В тишине комнаты раздался звонок мобильника звонил Серёга. Несмотря на дружелюбный характер задорного заводилы, этому человеку не были свойственны розыгрыши и беспричинные звонки, поэтому внезапный ночной звонок не на шутку меня напугал.
В такие моменты мне, как и многим из нас, свойственно прокручивать в голове страшные варианты развития событий, даже если на то нет никаких видимых причин. В этот раз я вспомнил одну нашу беседу: когда-то, обсуждая всякого рода бессмыслицы, мы с Серёгой пришли к выводу, что самое страшное, что может услышать человек в трубке своего телефона, находясь при этом один в квартире тёмной ночью, это всем известное пугающее «беги оттуда!»
В глубине души я был готов к именно этому варианту, но всё оказалось куда сложнее.
Неужели бежать? тихо, с нотками иронии в голосе спросил я.
Не спишь? В трубке послышался знакомый голос моего друга. Я за тобой сейчас заеду. Мы, кажется, вляпались.
В плане?
У Кати отца убили, мрачно сказал Серёга. Накопал нам про Смольникова, вот и докопался.
Его слова громом обрушились на меня, в глазах потемнело, ноги предательски задрожали, в груди всё съёжилось, а по спине пробежал колючий холодок. Я сел на диван, прикрыв рукой рот.
Ты думаешь, это из-за нас? прошептал я.
Понятия не имею, тяжело дыша, отвечал он. Она мне позвонила две минуты назад ревела в трубку, просила приехать.
Конечно, конечно, тараторил я, как заведённый. Думаешь, чёрные поработали?
Ничего не думаю ехать надо, я скоро, отрезал Серёга и повесил трубку.
Время тянулось невыносимо долго, но мне нечего было делать, кроме того, чтобы ожидать приезда друга. Я обошёл кухню взад-вперёд несколько раз, пару минут простоял у окна, беспокойно вглядываясь в темноту, а затем чуть не лишился чувств от внезапного звонка в дверь. Серёга был на взводе ничуть не меньше меня. Весь наш диалог по дороге к Кате состоял из взаимных успокоений и домыслов относительно причины убийства. Больше всего мы боялись оказаться крайними в этой ситуации, но одновременно с тем понимали, что вполне заслуживаем ими стать.
Ночью Катин двор уже не казался таким красивым, каким мы видели его днём. Фонари здесь светили куда ярче, чем у меня, но от этого становилось лишь жутко, а давящее чувство безысходности душило нас своей крепкой рукой. Деревья качались на лёгком ветру, бросая на дома чёрные тени, похожие на тонкие лапки гигантских насекомых. Ночь съела город и усыпила дома, погасив большую часть спасительного жёлтого света из окон.
Выйдя из машины, мы вздрогнули от резкого порыва холодного ветра. Одежда, что отлично согревала днём, сейчас потеряла всю свою силу. Около подъезда, к нашему общему удивлению, нас ждал Андрей. Благодаря своему тёплому чёрному пальто и кожаным перчаткам он стоял твёрдо и неподвижно, в отличие от нас озябших и активно переступающих с ноги на ногу, чтобы хоть немного согреться.
Доброй ночи, убийца, бросил ему свою очередную колкость Серёга, ты какими судьбами здесь?
Теми же, что и вы, говорил Андрей, снимая перчатку с правой руки. Сначала она позвонила мне. Впервые за год, что характерно. Он протянул Серёге руку.