Обойдя вокруг массивной ступы, Викрам наткнулся на продавца бананов, горбатого и некрасивого старика с изрытым оспинами лицом. Старик стал настойчиво предлагать мальчику свой товар, и Викрам купил у него небольшую связку за один риель, чтобы тот отвязался. Продолжая прогуливаться по территории святилища, мальчик постепенно скармливал бананы нахальным обезьянкам, которых здесь было видимо-невидимо. Затем Викрам уселся на скамейку возле ступы и достал из кармана кусок пальмового сахара, который дала ему в дорогу заботливая Совади. Он неторопливо и с наслаждением принялся жевать сладкий вязкий сахар, наблюдая за прогуливавшимися вокруг туристами и паломниками.
Полчаса пролетели незаметно, и, когда Викрам подошел к входу в пагоду, дядя уже ждал его там. Они спустились с холма, и Сопхат оседлал свою «Хонду».
Ну что ж, племянник, поехали, покажу тебе нечто удивительное! торжественно произнес он.
Сопхат провел Викрама на большую просторную террасу с высоким потолком и массивными колоннами. С двух сторон по краям террасы тянулись каменные перила. С одной стороны за ними были расставлены пластиковые кресла для зрителей, а с другой расположились музыканты. Представление должно было начаться с минуты на минуту, поэтому большинство кресел были заняты.
Ты не против, если мы постоим? спросил дядя племянника. С кресел все равно ничего толком не увидишь.
Викрам кивнул, и они встали возле одной из колонн. Мальчик с интересом разглядывал роскошную террасу, пол которой был выложен каменными плитами со сложными узорами. В дальнем конце террасы, в просторной, красиво оформленной нише, было растянуто полотно с изображением башен древнего кхмерского храма Ангкор-Ват, о котором Викрам много слышал и мечтал когда-нибудь увидеть его вживую. Перед полотном на бархатной подставке стояла позолоченная статуя бога Шивы с четырьмя руками. От всей этой роскоши и красоты у Викрама начала слегка кружиться голова.
Ну вот, теперь ты попал в храм великого искусства, торжественным тоном сказал ему Сопхат. Не всякому разрешают посещать репетиции Королевской балетной школы. Но нам с тобой повезло у меня тут есть хорошие связи.
Через несколько минут в дальнем углу террасы открылась дверь, из-за которой появилась первая группа танцоров: десять юношей в устрашающих масках из папье-маше. Все они были одеты в красивые пестрые костюмы, а в руке у каждого был большой бутафорский меч. Музыканты принялись играть на своих инструментах, и танцоры плавно закружились по каменному полу. Постепенно их движения становились все быстрее и быстрее, по мере того как возрастал темп музыки. Вскоре танцоры начали имитировать сражение, наскакивая друг на друга с мечами и отбиваясь от ударов. Викрам наблюдал за представлением, широко открыв рот: все это выглядело весьма необычно и увлекательно.
Это сцены из поэмы «Риемке», шепотом пояснил Сопхат. Вы ее в школе будете проходить.
Учительница Млих рассказывала Викраму об этой поэме. Она называла ее главной гордостью кхмерской литературы, которую должен прочитать всякий образованный человек. Если она настолько увлекательна, как этот танец, то прочитать ее, безусловно, стоит, подумал Викрам.
Танцоры в масках закончили свое выступление, и на террасу вышли двадцать девочек лет десяти в белых блузках и бордовых саронгах. Юные танцовщицы встали в ряд и застыли в ожидании музыки. Музыканты затянули спокойную, умиротворяющую мелодию, и девочки начали двигаться по террасе в ритме медленного танца. Если прошлое выступление произвело на Викрама сильное впечатление, то юные танцовщицы буквально сразили его наповал. Каждый жест, каждый шаг в их танце был настолько красивым и плавным, что Викрам не мог оторвать глаз от представления.
Одна из юных танцовщиц привлекла особое внимание Викрама. Она выглядела младше всех остальных девочек и казалась стройнее и искуснее других. Ее движения в танце были особенно утонченными, пластичными, завораживающими. Девочка широко улыбалась зрителям, но, вглядевшись в ее лицо, Викрам заметил в нем хорошо скрываемое напряжение и глубокую сосредоточенность. Постепенно Викрам стал смотреть только на нее. Их взгляды на миг встретились, и она ласково улыбнулась ему. Эта улыбка заставила его слегка вздрогнуть: Викраму показалось, что ему улыбнулась сама Апсара, небесная танцовщица бога Индры, спустившаяся на землю и принявшая облик ученицы Королевской балетной школы.
Когда танец закончился и девочки, спешно поклонившись зрителям, скрылись за дверью, Викрам еще некоторое время смотрел на пустую террасу, будто загипнотизированный. Сопхат наклонился к нему и слегка тронул за плечо.
Эй, племянник, ну что скажешь? Понравилось тебе?
О да! воскликнул Викрам, постепенно возвращаясь к реальности. Это было как в сказке!
Да-да, вот именно, как в сказке! подхватил Сопхат. Ну ладно, пошли, на сегодня у них все.
Спустившись с террасы, Викрам и Сопхат вышли в небольшой живописный дворик. Под тенистыми деревьями собрались только что выступавшие танцоры, которые что-то оживленно обсуждали со своими преподавателями. Рядом с ними на скамейках отдыхали танцовщицы, среди которых была и та самая девочка, которая особенно понравилась Викраму. Каково же было его удивление, когда Сопхат подошел к ней и поздоровался.
Амарá, ты сегодня была просто бесподобна! сказал он. Затем, посмотрев на сидевших вокруг других танцовщиц, тут же добавил: Вы все молодцы!
Сопхат жестом подозвал Викрама. Мальчик медленно подошел и поздоровался с красавицей Амарой, не решаясь смотреть ей в лицо. Он вообще был очень стеснителен, когда общался с красивыми девочками. Даже темнокожая тамилка Каем, которую он знал с первого класса, частенько вызывала у него приступы застенчивости.
Это мой племянник Викрам, а это Амара, сделал короткое представление Сопхат.
Ты очень красиво танцевала, тихо сказал Викрам, решившись наконец поднять взгляд на Амару. Мне очень понравилось.
Спасибо, так же тихо ответила девочка, робко улыбнувшись Викраму. Судя по всему, она тоже была стеснительной в отношениях с противоположным полом.
Я до этого никогда не видел балета. Это просто потрясающе, сказал мальчик. Ты давно занимаешься здесь?
Пять лет, все тем же тихим голоском ответила Амара. Не очень давно.
Я очень хотел бы увидеть ваш танец еще раз, сказал Викрам.
В следующую субботу у нас будет выступление, приходи, Амара снова одарила мальчика своей неземной улыбкой. Сегодня была только небольшая открытая репетиция.
В этот момент во дворе появилась строгого вида женщина лет сорока и подошла к сидевшим под деревьями девочкам. Викрам сразу догадался, что это была балетная преподавательница.
Ну что, отдохнули немного? спросила она и, не дождавшись ответа, добавила: Пойдемте, пора работать.
Девочки тут же повскакали со скамеек и послушно направились в сторону террасы, следуя за преподавательницей.
До встречи, успехов тебе! сказал Викрам Амаре.
До свидания! попрощалась девочка, на ходу изобразив быстрый «сомпеах», адресованный и Сопхату, и Викраму.
Когда дядя с племянником вышли на шумную улицу, Викрам спросил у Сопхата:
А откуда ты ее знаешь, дядя?
Очень просто, ответил Сопхат, мы работаем на одном заводе с отцом Амары. Он тоже начальник цеха, самого большого. Очень важный человек. Как-то раз предложил мне сходить на выступление учеников балетной школы, ну я и пошел, неудобно было отказываться. С тех пор хожу сюда часто, уж очень мне нравится балет. Тем более что у меня пропуск постоянный теперь. И дочь у него прекрасно танцует. Если бы у меня была дочь, я бы ее тоже в балет отдал.
Можно я теперь буду с тобой ходить сюда по пятницам? спросил Викрам.
Ну конечно! сказал Сопхат. Я смотрю, тебе понравилась Амара. С ее отцом я тебя тоже познакомлю. Сегодня он не смог прийти на выступление дочки, на работе много дел. У меня вот выходной выдался, а у него нет.
Викрам кивнул, пропуская мимо ушей основную часть нескончаемого речевого потока болтливого дяди. Амара ему не просто понравилась: он уже чувствовал, что скоро будет считать дни и часы до того момента, когда сможет увидеть ее снова.
Ну что, поехали на набережную, перекусим где-нибудь? предложил Сопхат, заводя свою «Хонду». А потом в мою клетушку спать.
Поехали! сказал Викрам, пристраиваясь на заднем сидении.
Сопхат дернул ногой педаль, и они понеслись по вечерним столичным улицам.
Глава третья
Вадиму пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть огромный желтый купол Центрального рынка. От купола расходились четыре широких сводчатых крыла, под которыми шумно бурлила торговля. Сотни лотков и прилавков буквально ломились от самого разного товара. Одежда, часы, украшения, антиквариат, бытовая техника, рыба и мясо, свежие овощи и фрукты чего здесь только не было. Голоса многочисленных покупателей и торговцев сливались в громкий монотонный гул, который усиливался раскатистым эхом, разносившимся под сводами старого бетонного здания.
Когда-то это был самый большой крытый рынок в Азии, сказал Крижевский. Его построили французы в 1937-м. С тех пор это главная торговая точка в столице.
Крижевский протянул Вадиму купленный при входе на рынок большой платок из тонкой клетчатой ткани.
Держи, это тебе пригодится.
Что это? спросил Вадим.
Это называется крама, объяснил Крижевский. Думаю, ты скоро сам догадаешься, зачем ее используют.
Вадим обернул краму вокруг шеи, следуя примеру своего коллеги. Ее предназначение сразу же стало очевидным: кхмерским платком было очень удобно вытирать постоянно появлявшиеся на лбу капли пота.
Жара в Пномпене в последние дни все усиливалась, в дневные часы воздух прогревался до сорока градусов и выше. Выходить на улицу в это время было просто пыткой, поэтому сразу после полудня, когда жара достигала апогея, городская жизнь приостанавливалась: наступала традиционная двухчасовая сиеста, после которой столичный ритм вновь набирал обороты.
Первая неделя командировки выдалась для Вадима не особенно напряженной. Хотя он практически сразу начал активно рваться в бой, Крижевский пока решил не нагружать своего молодого коллегу кучей заданий, и Вадим постепенно привыкал к новой стране и к новым жизненный условиям, изучал Пномпень, который все больше нравился ему.
Бенчли был прав: город действительно чем-то напоминал Париж. На центральных улицах было полно уютных французских кофеен, ресторанов и баров, архитектурный облик столицы хранил в себе колониальный галльский дух, а французская речь слышалась повсюду. В общем, было очевидно, что связь с бывшей метрополией все еще очень сильна.
Крижевский рассказывал Вадиму, как в августе 1966 года в Камбоджу приезжал президент Франции, генерал Шарль де Голль. К этому визиту в столице готовились очень тщательно и долго. Пномпень был буквально вычищен до блеска, в честь высокого гостя организовывались торжественные приемы и представления, а выступление генерала на Олимпийском стадионе слушали тысячи столичных жителей. Камбоджийские газеты пестрели заголовками об «историческом визите» и о «новом этапе в отношениях с Францией». Однако вся эта эйфория вскоре утихла, так как политическая ситуация в стране становилась все более сложной и напряженной, а какой-либо существенной помощи с французской стороны ждать не приходилось.
Пока Крижевский выбирал себе новые джинсы, Вадим неспешно прогуливался по рынку и любовался рядами маленьких узорчатых окошек, украшавших центральную купольную часть здания и тянувшихся вдоль всех четырех крыльев. Журналист достал из сумки привезенный из Москвы фотоаппарат «Зенит» и принялся фотографировать удивительные интерьеры огромного крытого базара.
Следи за вещами, Вадим! окликнул его Крижевский, отвлекаясь от активного торга с толстой продавщицей. Тут полно карманников, будь внимателен.
Да-да, конечно, кивнул Вадим, все больше увлекаясь фотографированием.
Кхмерские лица казались молодому журналисту удивительно фактурными, интересными, открытыми, поэтому он стал постоянно носить с собой фотоаппарат, который подолгу лежал без применения в его московской квартире.
Вадим навел объектив своего «Зенита» на смешного улыбчивого старичка, стоявшего возле обувного лотка и курившего папиросу в ожидании покупателей. Молодой журналист резко взвел затвор и тут же нажал на кнопку, пока сонный продавец не заметил его и не стал строить гримасы и позировать перед «барангом» с фотокамерой, как любили делать местные жители. В этот момент Вадим вдруг почувствовал, как сзади кто-то дотронулся до его брюк. Это было легкое, чуть заметное прикосновение, но Вадим моментально вспомнил предупреждение Крижевского и потянулся к заднему карману, где лежал его кошелек. Карман был уже пуст.
Вадим стал лихорадочно оглядываться по сторонам, отыскивая глазами вора. В кошельке была приличная сумма денег, около сорока долларов, и в одночасье потерять все это было бы настоящей катастрофой. Кроме того, в нем хранилось несколько визитных карточек: первые серьезные контакты, которыми Вадиму удалось разжиться в Пномпене.
Журналисту повезло: через какую-то долю секунды он заметил быстро улепетывающего мальчишку лет восьми в красной майке. Несомненно, это и был похититель кошелька! Вадим тут же кинулся за ним. Бежать по территории рынка было тяжело, приходилось продираться сквозь толпу покупателей и огибать бесконечные торговые палатки и лотки. Воришка уже явно привык к такому «кроссу с препятствиями», поэтому быстро отрывался от своего преследователя.
Отчаянно пытаясь нагнать мальчишку, Вадим старался бежать быстрее и с разбегу налетел на выкатившуюся из-за торговых рядов повозку, наполненную глиняными кувшинами. Кувшины рассыпались по земле, многие сразу же разбились вдребезги. Вадим мельком увидел растерянное и испуганное лицо молодой женщины, которая толкала повозку, и ему на миг стало искренне жаль ее, но останавливаться было нельзя.
Воришка пробежал вдоль южного крыла рынка и выскочил на улицу. В погоне за ним Вадим ловко перепрыгнул через пару лотков с одеждой, повергнув в шок сонных и умиротворенных продавцов. Выбежав на улицу, он на секунду зажмурился от яркого солнца. Было всего лишь восемь утра, а оно уже палило нещадно.
Мальчишка исчез из поля зрения. Вадим жадно всматривался в хаотично расставленные возле бетонного сооружения столы и лотки с продуктами под невысокими навесами из старого дырявого брезента. Затеряться в этом торговом лабиринте было проще простого. Но вот в одном из рядов мелькнула знакомая красная майка. Вадим вновь устремился за воришкой.
В нос ударила острая смесь экзотических запахов: теперь Вадим преследовал карманника, лавируя между прилавками со свежими морепродуктами, мясом, зеленью, фруктами, а также жареными и сушеными жуками, пауками, тараканами и прочей живностью, которая в Камбодже считалась съедобной. Проходы между лотками были очень узкими, многие продавцы и вовсе раскладывали свой товар на земле, а покупателей становилось все больше.
Gare! кричал Вадим, пугая посетителей рынка, которые отшатывались в стороны, удивленно косясь на несущегося по рынку молодого человека с болтающимся на шее фотоаппаратом.
Худощавый воришка ловко продирался через толпу, но Вадиму все же удалось нагнать его. Он уже вытянул вперед правую руку, чтобы схватить паршивца за шиворот, но вдруг его правая нога зацепилась за деревянную опору низкого стола с установленной на нем спиртовой горелкой. На ней стояла большая сковорода, внутри которой в кипящем масле жарились крупные водяные тараканы. Стол с горелкой опрокинулся, содержимое сковороды выплеснулось на землю, и несколько капель раскаленного масла обожгли ноги проходивших мимо покупателей. Пожилая женщина, жарившая тараканов, громко закричала и начала растерянно размахивать руками.
Вот черт! выругался Вадим, на бегу оглядываясь на то, что он сотворил. Воришка тем временем уже приближался к выходу с рынка, возле которого столпилось особенно много народу.
Мальчик добежал до металлического забора, опоясывавшего открытую часть базара, и принялся отчаянно проталкиваться через толпу у узких ворот. Тут-то Вадим и поймал его. Он крепко схватил воришку за майку и резко притянул к себе. Мальчик обернулся и посмотрел на Вадима своими большими, выпученными от страха глазами. В его взгляде читалась мольба о снисхождении.