Больше никто из нас не любил свинину и бобы, однако мы знали, что их придется съесть. Одновременно мы понимали, что ничто нас не спасет. Критическая точка уже пройденакак качели, уже прошедшие точку, после которой оставался лишь один путь: вниз.
Никто не проронил ни слова. В молчании мы накрыли на стол, достали праздничный сервиз, выложили салфетки, которые я свернула веером. На такие вещи папа вообще не обращал внимания, но мы старались убедить маму, что это, может быть, поможет. Что он заметит, как мы постарались, какую вкусную еду приготовила мама; что внутри него что-то сдвинется от нашей заботы о нем и он не станет. Просто не станет. Даст качелям качнуться обратно в исходное положение. Однако в нем не осталось ничего, что можно было бы тронуть нашими заботами. Пустота. Пустыня.
Йоста, ужин готов.
Голос мамы слегка дрожал, хотя она постаралась произнести это веселым тоном. Осторожно провела рукой по волосам. Мама переоделась, заколола волосы, надела красивую блузку и выходные брюки.
Вскоре все мы сидели на своих местах. Мама положила на папину тарелку ровно столько свинины, сколько, как она знала, он хочет. Бобы, картошка, жареный луквсе в точной пропорции. Папа смотрел в тарелку. Долго, слишком долго. Мы все трое знали, что это значит. Я, мама, Себастиан.
Мы сидели, словно замерев, запертые в тюрьме, в которой мы с Себастианом жили с рождения, а мамас тех пор, как она повстречалась с папой. Мы сидели неподвижно, пока папа смотрел в свою тарелку. Затем, словно в замедленной съемке, он сгреб с тарелки еду. Свинину, бобы, лук и картошку. Ему удалось собрать в свой огромный кулак всего понемногу. Другой рукой он схватил маму за волосыза ее прическу, которую она так долго делала, и ткнул еду ей в лицо. И медленно, тщательно размазал.
Мама не пошевелилась. Она знала, что ее единственная возможностьничего не предпринимать. Но мы с Себастианом знали, что сегодня это не поможет. Глаза папы смотрели слишком холодно. Бутылка слишком пуста. Хватка за мамины волосы слишком крепка. Мы не решались поднять на нее глаза или посмотреть друг на друга.
Папа медленно поднялся. Стащил маму со стула. На лице у нее я увидела остатки свинины и бобов. Из духовки доносился запах сахара и корицытам стоял папин любимый яблочный пирог. Я быстро рассмотрела все возможности, что папа будет делать. Все части тела, которые он может выбрать для атаки. Возможно, он вернется к тем местам, где уже побывал много раз. На руках у мамы было пять переломов. На ногахдва. Ребра сломаны трижды. Носодин раз.
В тот вечер папа, видимо, ощущал творческий порыв. Со всей силы он своей мускулистой рукой быстро и жестко прижал мамино перепачканное лицо к столу. Зубы попали на край стола. Мы слышали звук, когда они сломались. Осколок зуба чуть не попал мне в глаз, но застрял в ресницах, а потом упал мне в тарелку. Между бобами.
Себастиан дернулся, но не решился поднять глаза.
Ешьте! прошипел папа.
Мы стали есть. Я убрала вилкой кусок маминого зуба
___
Кофе?
Спасибо, нет. Мне, пожалуйста, еще шампанского и красного вина.
Керстин взяла бумажный стаканчик с кофе из рук стюардессы, которая отправилась принести то, что заказала Фэй.
Как ты думаешь, кто это может быть? озабоченно спросила та.
Угадать невозможно. И бессмысленно тратить силы на догадки, пока мы не собрали дополнительную информацию.
Не понимаю, как я могла быть такой наивной Мне и в голову не могло прийти, что прочие акционеры могут продать свои доли, не поговорив со мной.
Керстин приподняла брови.
А ведь я предупреждала тебябольшой риск продавать такую значительную часть предприятия.
Да, знаю, нервно пробормотала Фэй и огляделась, высматривая стюардессу, которая должна была вернуться с ее бутылками. Тогда мне казалось, что это оптимальное решение. Среди всего этогоЯк и Жюльенна, процесс, истерика в СМИ И смерть Крис. Я обеспечила капитал и надеялась, что, оставаясь председателем правления, смогу контролировать ситуацию.
В делах ни на что нельзя полагаться, проговорила Керстин.
Знаю, ты любишь повторять: «А что я говорила», но давай возьмем паузу, хорошо? Поговорим о чем-нибудь другом. Я в таком стрессе от того, что приходится сидеть в самолете и не в силах ничего сделать или выяснить до завтрашних встреч Достаточно того, что я ломала над этим голову все выходные.
Стюардесса вернулась с маленькой бутылочкой шампанского и бутылкой красного вина. Фэй взяла две пустые бутылки, стоявшие перед ней на столике, и отдала их в обмен на новые. Шампанское она открыла в первую очередь, а бутылку охлажденного в холодильнике красного положила между ляжек, чтобы согреть.
Не забудь, у нас дела, сухо проговорила Керстин и отхлебнула кофе, пока Фэй выливала шампанское в свой бокал.
Как я уже говорила, встречи у нас только завтра. И я намерена с чистой совестью утопить свои горести в вине. Кстати, а разве тебе не надо выпить? Ты ведь боишься летать.
Спасибо, что напомнила, мне только что удалось отогнать эти мысли Нет, если я и умру, то умру трезвой.
Совершенно нелогично. И не нужно. Когда я умру, я хочу умереть пьяной вдрызг. И пусть между ног у меня будет вон тот пилот
Фэй подняла одну бровь, кивнув в сторону пилота, который как раз вышел из кабины и переговаривался о чем-то со стюардессами. Ему было на вид лет тридцатьтемноволосый, с очаровательной улыбкой, а его фигура свидетельствовала о том, что он проводит много часов в спортивном зале.
Знаешь, мне думается, пусть лучше пилот сосредоточится на том, чтобы вести самолет, вместо того чтобы предаваться мимолетному общению в туалете, сказала Керстин с нервозным видом, и Фэй рассмеялась.
Спокойствие, Керстин, именно для этого Бог и изобрел автопилот
Чтобы пилот успел совокупиться с пассажирками? Сомневаюсь.
Фэй допила остатки шампанского, открыла бутылку красного и вылила вино в тот же бокал.
Она любила Керстин, однако многое напоминало ей о том, что они принадлежат к разным поколениям. Крис прекрасно поняла бы, что имела в виду Фэй, и посмеялась бы вместе с нейили даже начала бы поддразнивать ее, чтобы она с этим пилотом перешла от слов к делу. С тех пор, как они подружились в Торговом институте, Крис всегда была рядом с Фэй. Направляла ее, защищала, поддерживалаи критиковала самым честным образом. Теперь Фэй всегда носила браслет с надписью «FuckCancer» как напоминание о Крис и о том, как тяжела эта потеря.
Керстин похлопала Фэй по руке. Как обычно, она прекрасно замечала, когда ее мысли устремлялись к Крис.
Фэй откашлялась.
Квартиры, которые мы с тобой смотрели, будут доступны через несколько дней, сказала она. Поживем пока в «Гранд-отеле».
Там мы ни в чем не будем нуждаться, сухо откликнулась Керстин.
Фэй улыбнулась. Да уж, там они ни в чем не будут нуждаться.
Иногда я вспоминаю первое время после развода, проговорила Фэй. Когда я снимала у тебя комнату. Как мы сидели с тобой после ужина и строили планы по поводу создания «Ревендж».
Я еще тогда подумала, что ты потрясающая женщина, сказала Керстин и снова похлопала ее по руке. Такой ты и осталась.
Фэй заморгала, чтобы скрыть слезы, и повернулась к кабине. Пилот снова вышел, чтобы переговорить о чем-то со стюардессами. Глядя на него, Фэй подняла в воздух бокал и получила в ответ чуть заметную улыбку.
Несколько минут спустя пилот сообщил по громкоговорителю, что пора готовить самолет к посадке. Стюардессы обошли салон, собирая мусор, проверили, что все спинки кресел и столики подняты, все ремни безопасности пристегнуты.
Керстин судорожно вцепилась в подлокотники, так что косточки пальцев побелели, и Фэй взяла ее за руку, поглаживая.
Большинство аварий происходит при взлете и посадке, произнесла Керстин, тяжело дыша.
Вскоре колеса самолета упруго стукнулись о землю, и Керстин так крепко сжала руку Фэй, что кольца врезались в кожу. Но та и бровью не повела.
Мы уже приземлились, сказала она. Все позади.
Керстин выдохнула и слабо улыбнулась ей.
Когда самолет остановился, они собрали свою ручную кладь и двинулись вперед по проходу. Экипаж стоял у выхода, прощаясь с пассажирами. Пилот встретился глазами с Фэй, и она незаметно сунула ему в карман свою визитную карточку. Он тепло улыбнулся ей, и Фэй в душе́ понадеялась, что им разрешают брать домой летную форму.
___
Когда они зарегистрировались в «Гранд-отеле», Керстин отправилась в свой номер, чтобы отдохнуть. Фэй подумывала о том, чтобы пойти в спа-салон и заказать себе массаж, но вдруг поняла, что слишком нервничает и не может усидеть на месте. Тогда она отправилась в бар «Кадиер».
Усевшись возле длинной барной стойки, огляделась. Как всегда, здесь яблоку негде было упасть. Большинство посетителей составляли бизнесмены в дорогих костюмах с редеющими волосами и упругими животами. Женщины тоже были одеты дорого, и Фэй мысленно отметила все бренды, которые увидела при поверхностном осмотре: «Хьюго Босс», «Макс Мара», «Шанель», «Луи Виттон», «Гуччи» и несколько смельчаков, решившихся надеть вещи от «Пуччи».
Имидж от Эмилио Пуччи воспринимался как «дорогой, но бунтарский», и в гардеробе у самой Фэй имелось немало одежды из его коллекций последних лет.
Сегодня она выбрала нечто более скромное и элегантное. Брюки от «Дианы фон Фюрстенберг» и шелковая блузка кремового цвета от «Стеллы Маккартни». Одежда, которую можно сдать в химчистку. Золотой браслет от «Картье». Она вздрогнула, когда заметила, что рядом с браслетом «FuckCancer» у нее надет браслетик, сделанный для нее Жюльенной. Яркие бусины, нанизанные без всякой системы. Фэй поспешно сняла его и спрятала в карман. На мгновение она забыла, что здесь, в Швеции, все считают Жюльенну умершей.
Что желаете?
Молодой белокурый бармен внимательно посмотрел на нее, и Фэй заказала мохитоодин из любимых напитков Крис. Живо представила себе, как подруга водит трубочкой в бокале с характерной искоркой в глазах, прежде чем начать рассказывать о своем последнем приключениив деловом мире или с очередным молодым красавцем.
Бармен отвернулся и начал изящно смешивать напиток в высоком бокале. Фэй достала компьютер, открыла его и включила. До завтрашнего дня она ничего не сможет сделать с продажей акций, так что можно было продолжить подготовку к выходу на американский рынок, словно ничего не случилось. Это помогло бы ей сохранить спокойствие.
Именно такое воздействие всегда оказывала на нее работа. Задним числом Фэй не могла понять, как Яку удалось убедить ее отказаться от учебы и карьеры, чтобы потом потерянно бродить дома в четырех стенах или тратить кучу времени на бессмысленные разговоры за скучными обедами. Была ли она счастлива в той жизнидо того, как все рухнуло? Или только внушала себе это, потому что у нее не оставалось иного выбора? Потому что Як загнал ее в угол?
Як сломил Фэй так, как не удавалось никому. Но теперь она отомстила емусоздала успешное предприятие и разрушила его бизнес.
Хенрик Бергендаль, лучший друг и компаньон Яка, тоже лишился всего и вынужден был начинать с нуля. Впрочем, это еще как посмотреть. Пара миллионов в банке и большой дом на Лидингё, оплаченный и отремонтированныйпожалуй, большинство людей не восприняли бы это как «начало с нуля».
Поначалу Фэй даже жалела его. По отношению к ней он всегда вел себя дружески и пострадал только потому, что был в связке с Яком. Но она знала, что Хенрик постоянно изменял своей жене Алисе и что на самом деле между ним и Яком особой разницы не наблюдалось. Оба совершенно потребительски относились к своим спутницам жизни.
Хенрик вскоре снова встал на ноги, так что удар оказался не слишком разрушителен. Его инвестиционная компания добилась больших успехов, а состояние Хенрика теперь стало гораздо больше, чем в те годы, когда он владел «Компэр». Фэй не злилась по поводу его успеха, но и не радовалась за него. Если б он не обращался так плохо с Алисой, она, возможно, даже ощущала бы угрызения совести за то, что между делом наступила на него. Однако теперь ее это не волновало.
Бармен с улыбкой поставил перед ней мохито, и Фэй расплатилась.
Как тебя зовут? спросила она, посасывая трубочку. Этот вкус так сильно ассоциировался в ее сознании с Крис
Брассе.
Брассе? Сокращенно от
Просто Брассе. Меня так назвали.
Окей, это требует пояснений. Откуда взялось такое имя?
Смешивая в шейкере напиток, бармен ответил:
Папина идея. Матч ШвецияБразилия. Чемпионат мира девяносто четвертого года.
Девяносто четвертый? Стало быть, тебе
Двадцать пять, вставил мужчина, сидевший рядом.
Фэй обернулась к нему, быстро окинула взглядом от макушки до пят. Серый костюм. «Хьюго Босс». Белая рубашка, тщательно отутюженная. На левой руке платиновые часы «Ролекс» с голубым циферблатом уровня трехсот тысяч. Густые светлые волосы. Либо хорошая генетика, либо тайный визит в какую-либо клинику. Заурядная внешность, но, похоже, держит себя в форме. «Ходит в зал «Фабрика атлетизма» на Эстермальме, предположила Фэй. Похоже, он из тех, кто любит единоборства».
Знаю. Я выгляжу моложе, проговорил бармен Брассе, наливая напиток в бокал в форме русской матрешки.
Ты вполне, сказала Фэй.
Мужчина рядом с ней хохотнул.
Простите, обратилась она к нему. Вы что-то хотели?
Нет-нет, не буду мешать
Брассе ускользнул к другому концу стойки и начал принимать заказы. Фэй обернулась к мужчине в сером костюме, который тут же протянул руку.
Давид, представился он. Давид Шиллер.
Она нехотя пожала его руку.
Фэй.
Красивое имя. Необычное.
По его глазам Фэй увидела: он понял, кто она.
Так вы
Да, коротко ответила Фэй.
Казалось, Давид понял намекво всяком случае, дальше комментировать не стал. Вместо этого он кивнул на ее компьютер.
Вы много работаетеподозреваю, в этом и кроется секрет вашего успеха. А у меня тут назначена встреча с другом.
Хорошо, а чем вы занимаетесь?
Фэй отодвинула компьютер. Брассе лучше подходил для небольшого флирта, но теперь все равно не удастся сосредоточиться на работе. С таким же успехом она могла скоротать время за разговором с этим незнакомцем.
Финансы. Банально, знаю. Финансист, потягивающий джин с тоником в баре «Кадиер».
Да, немного банально. То естьбанально до ужаса.
Просто затертое клише, если уж смотреть правде в глаза.
Шиллер улыбнулся ей, и в его лице произошла какая-то перемена. На мгновение он показался ей почти красивым.
Совершенно нелепо, согласилась Фэй и подалась вперед. Давай поиграем в угадалки о типичном представителе финансового мира. Посмотрим, сколько у меня будет верных ответов.
Валяй, сказал он с веселой готовностью, в глазах сверкнула искорка.
Окей, начнем с простого Она наморщила лоб. «БМВ»? Нет-нет, «Альфа-Ромео»!
Бинго.
Он снова улыбнулся, и Фэй не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.
Так-так, «Театральный погребок» не менее одного вернее, не менее двух раз в месяц.
Бинго.
Далее вопрос, где ты живешьв квартире или на вилле. Эстермальм или Юрсхольм. Или, может быть, в Сальтшёбадене? Да, думаю, у тебя вилла в Сальтшё.
Снова бинго. Ты просто невероятно догадливая!
Да, я такая. Но пока речь шла о вещах само собой разумеющихся. Дальше будет сложнее
Фэй допила свой напиток, и Давид помахал Брассе.
Заказать тебе еще такой же?
Нет, теперь хочу попробовать напиток из матрешки.
Брассе кивнул и стал готовить заказ.
Надеюсь, я не испортил того, что могло бы стать началом потрясающей истории любви. Давид кивнул на Брассе.
Да нет, я начинаю уставать от двадцатипятилетних, ответила Фэй. Они все такие сладенькие и восторженные
Сладенькие
Давид засмеялся. Фэй вынуждена была признать, что ей нравится его смех.
Ну что ж, продолжай угадывать. Пока ты во всем попала в точку. Немного тревожит то, что я такой ходячий шаблон.
Так-так, дай подумать Ты ведь точно занимаешься спортом. Борьба? «Фабрика атлетизма»?
Точно. Мне там очень нравится.
А какой вид борьбы?
Бразильское джиу-джитсу.
Само собой Так, что еще? В последний год ты попробовал падел-теннис и теперь без ума от него?
Бинго!
Но твоя жена по-прежнему ходит играть в теннис на Королевский теннисный корт. Когда она свободна от верховой езды.
Давид приподнял брови.
Бинго раз и бинго два Уф, хватит, пожалуй, а то я начинаю чувствовать себя как «Фредди на солнечной стороне».