Боинг распахнул милицейскую дверь и с небывалой галантностью пропустил Машу вперед. Скорее всего, он просто побаивался.
Прихожей, как в обычных домах, в милиции не было; восьмиклассники сразу очутились в большой комнате, разделенной барьером. По ту сторону барьера за столом сидел толстый водитель Слава с повязкой «дежурный по городу». Слава грыз карандаш и чесал в голове.
Осадочная порода из десяти букв, в середине «ш», сказал он, глядя в газету с кроссвордом.
Ракушечник, ответила Маша. Мы к Виктор Василичу.
Слава вписал в кроссворд «ракушечник».
А духовой инструмент на «в»?
Валторна. Если Виктор Василича нет
Слава не торопясь вписал «валторну». Он был давно и безнадежно болен ленью. Когда в кафе у бензоколонки случалась драка, Слава подъезжал на милицейском «уазике» с мигалками и ждал, что получится. Чаще всего дрались проезжие шоферы-дальнобойщики. Они не знали Славу и разбегались. Но Сели дрались укропольцы, они молотили друг дружку, пока официантки не вызывали из дома Самосвала, а Слава сидел в машине. Увидев за окном грозного начальника Укропольской милиции, драчуны улепетывали через кухню. «Зря вы прибежали, Виктор Василия, говорил Слава запыхавшемуся Самосвалу. Я и без вас управился».
Мы по государственному вопросу, вылез вперед Петька. Ведите нас к начальнику!
Это по какому государственномувелосипед у вас угнали или сад обтрясли? поинтересовался Слава.
Боинг потянул Петьку за руку, но тот уже не мог остановиться:
Мы свидетели по делу Джинсового!
Слава оторвался от кроссворда и с любопытством поглядел на восьмиклассников.
А начальника нет. Погодите, вот он придет и вас допросит.
Ладно, мы попозже зайдем, сказал Петька, так и не поняв, что натворил. Слава, конечно, знал о человеке в синих джинсах, который стрелял в его начальника, и решил не отпускать свидетелей. Он с неожиданной прытью выскочил из-за барьера и заслонил дверь пузом.
Да вы что?! Этот Джинсовый бежал из зала суда! Конвойного солдата покалечил и спрыгнул со второго этажа. Вся милиция на ногах, а вы«попозже»!
Восьмиклассники заныли: родители дома ждут, уроки делать пора. Но Слава был непреклонен:
Уроки можете сделать в камере, там никого нет, а родителям я позвоню!
Нет уж! хором отказались Маша, Петька и Боинг. Им совсем не улыбалось ни делать уроки за решеткой, ни чтобы Слава звонил родителям и объяснял, что их дети в милиции.
Как хотите, ответил толстяк и вернулся к столу решать кроссворд.
Было душно и тоскливо. Мухи ленились жужжать и ползали молча. Учебников к завтрашним урокам никто с собой не носил, да и разве полезут в голову науки, когда в пятнадцати минутах небыстрого хода ждет приключение? Маша поглядывала на часы и думала про Наташку. Сейчас ведомая сидит в буфете. Счастливая! Там прохладно, большой вентилятор под потолком и полно еды. Взять бы помидорки со сметаной «У меня же бутерброд», вспомнила Маша и полезла в сумку.
Бутерброд был с маслом и медом, накрытый вторым ломтем хлебанесъеденный Машин завтрак. Она облизнулась и
Сорок восемьполовинку просим, скороговоркой сказал Боинг, выхватил у нее бутерброд и поделил.
Маше достался верхний кусок, пропитанный медом с островками подтаявшего масла, а себе Боинг взял нижний, пожирнее. Косясь на Петьку, второгодник мгновенно затолкал в рот весь ломоть и обличал пальцы. Петька отвернулся. Маша разломила свой ломоть пополам:
На.
Да нет, отказался Петька, я же знаю, что ты не завтракала.
Завтракала. Это я с собой взяла.
Они с Петькой съели по кусочку. Ломоть был тонкий, и Маша подумала, что не вовремя решила худеть. В сумке оставалась еще пачка печенья, но ее стоило приберечь до катакомб.
А давайте читать, кто что написал Самосвалову, предложил Петька и полез в сумку.
Маша и Боинг тоже достали свои листки. У Боинга было написано:
«Мужик в синих штанах (наверно в джинсах). Ростом повыше меня, а у меня 165».
Эх, ты! снисходительно хмыкнул Петька. Какой мужик, где ты видал этого мужика?
А это писать?
Ну конечно!
Боинг погрыз ручку и приписал сверху: «Котокомбы. У виноградников».
Машины показания заняли полстранички. Ничего нового она не добавила: что помнила, то и написала. А Петька достал целое сочинение на четырех листах. Начиналось оно так:
Начальнику Укропольской городской милиции,
капитану милиции
тов. Самосвалову Виктору Васильевичу
от гражданина Укрополя Соловьева Петра Александровича.
Свидетельские показания,
а также некоторые наблюдения и предложения.
Боинг выхватил Петькины листки и прочитал наугад:
«Светя фонариком системы Ленинград, неопознанный гражданин передвигался по катакомбам. Я скрытно последовал за ним, исходя из предположения, что данный гражданин не является гражданином Укрополя, поскольку таковые не интересуются катакомбами, считая их обыденным явлением повседневности».
Ни фига не поймешь, но круто, заметил Боинг. А по-человечески нельзя было написать?
Нельзя, это ж документ! отрезал Петька. Тебе я бы сказал: «Слышь, Боинг! Нашим-то, укропольским, катакомбы до лампочки, стало быть, мужик приезжий». А в документе так нельзя. Ты же со мной разговариваешь по-одному, с училкамипо-другому, а в документе надо по-третьему.
Не знаю, сказал Боши, я со всеми одинаково говорю. Ну, разве со взрослыми поменьше ругаюсь, а то еще по шее дадут.
Нецензурная брань в общественных местах приравнивается к мелкому хулиганству, ввернул Слава. Вот у меня был случай
Но восьмиклассники так и не узнали, о чем хотел рассказать Слава, потому что вошел Самосваловпотный, горячий, в новой фуражке и пыльных полуботинках. Маша поняла, что начальник Укропольской милиции опять бродил по оврагам, разыскивая выходы из катакомб.
Написали? Молодцы. Он собрал у восьмиклассников листочки и пошел в свой кабинет.
А мы? заикнулся Петька.
Свободны, не останавливаясь, бросил Самосвалов.
Товарищ капитан! побежал за ним Петька. Я там развил свою мысль о минировании оврагов.
Самосвал обернулся и подмигнул ему.
А неплохая мысль! Лети, соловей.
Маша не поняла, что хотел сказать Самосвал. У начальника Укропольской милиции не было чувства юмора. Назвать Петьку Соловьева соловьем и подмигнутьэто для него удачная шутка. Выходит, что про минирование оврагов он говорил не шутя. Но этого не могло быть!
Выйдя из милиции, Петька гордо сказал:
Так-то! Идеи Петра Соловьева претворяются в жизнь.
Если целый день трепаться, то можно и что-нибудь умное нечаянно сбрехать, заметил Боинг.
Ну, сбреши, сбреши! покраснел Петька.
Язык мозолить неохота, отказался Боинг и посмотрел на часы. Шестой урок уже кончился, а час не прошел. Пошли пожрем, Соловей. Ты угощаешь.
После схватки на колах Боинг стал относиться к Петьке терпимее. Он привык, что одноклассники его боятся, а Петька вчера хоть и убегал, но огрызался и не просил пощады.
Маша опять думала о ведомой, но уже не с завистью, а с жалостью: сидит одна в подвале, трусит Или не трусит, а ждет, что появится Белый Реалист. В него верили все укропольские девчонки, даже те, кто говорил, что никакого Белого Реалиста нет. Говорить-то говорили, но расспрашивали тех, кто ходил в подвал, и было ясноим тоже хочется, но боязно.
За пять минут до назначенного времени они подошли к черному ходу. Поход в катакомбы настраивал на серьезный лад. Маша уселась на крыльцо и проверила только что купленное снаряжение: лескутри катушки по километру, новую свечку, зажигалку, цветные мелки, чтобы чертить стрелки. Петька вполголоса рассказал Боингу о пропавшем фонарике «Ленинград», и второгодник согласился, что да, раз фонарик пропал, стало быть, его свистнули. Все прислушивались, ожидая, что вот-вот щелкнет засов и Наташка распахнет им дверь.
Пять минут прошло.
И еще пять минут прошло.
И еще десять.
Для аккуратной Наташки это было невероятное опоздание, тем более что от пол вала до черного хода всего десяток ступенек.
Охраннику попалась, предположила Маша.
Тогда бы она сюда пришла, со знанием дела ответил Боинг. Охранник, он что? Запишет фамилию и выставит из школы.
А к родителям не отведет?
Не, он же школу не может оставить. Забоялась твоя дружбанка. Сидит дома и трясется.
Маша покачала головой. Ведомая, конечно, трусиха, но аккуратная и обязательная трусиха.
Надо спускаться в колодец, решила Маша.
Глава XIIIВ СТАРОМ КОЛОДЦЕ
О колодце в глубине школьного сада каждый укропольский первоклашка узнает первого сентября. Ему говорят:
Здравствуйте, дети! Вы пришли учиться в светлые классы Укропольской средней школы, которая воспитала почетного гражданина нашего города генерала Феклушина, пятерых капитанов дальнего плавания, троих банкиров и даже одного циркового дрессировщика львов.
Только первоклашка разинет рот, представляя себя генералом, банкиром, а еще лучше дрессировщиком, как ему говорят:
И все эти замечательные люди слушались учителей и НИКОГДА НЕ ХОДИЛИ К КОЛОДЦУ!
Первоклашка радостно ерзает: он уже знает, что когда взрослые говорят «нельзя», это значит «там очень интересно».
И только один мальчик, продолжает учительница, один за всю историю Укропольской средней школы, НЕ ПОСЛУШАЛСЯ И ПОШЕЛ К КОЛОДЦУ!
Обычно на этом месте кто-нибудь из первоклашек робко предполагает:
И его съел серый волк?
Учительница объясняет, что, если хочешь о чем-нибудь спросить, надо поднять руку. А первоклашки изнывают от нетерпения. Всем хочется узнать, что стало с непослушным мальчиком.
И вместо того чтобы стать генералом, банкиром или дрессировщиком, говорит учительница, ОН ПРОВАЛИЛСЯ В КОЛОДЕЦ!
На этом страшилка кончается. Первоклашки не спрашивают, что стало с мальчиком. Они уверены, что уж в колодце-то его точно съел серый волк. Хотя на самом деле он теперь завхоз Иванов.
Иванов любит рассказывать, каким был хулиганом и двоечником до того, как провалился. Скорее всего, после школы его бы приняли только на тарный завод мыть грязные бочки от селедки. Но в колодце Иванов сломал ногу и целую зиму провел в постели. Со скуки он читал подряд все книжки, даже учебники, и в конце концов поступил в бухгалтерский техникум. «А в двадцать пять лет я стал самым молодым в районе заместителем директора школы по хозяйственной части!»назидательно заканчивает Иванов, и всем видно, как он гордится своим головокружительным взлетом.
Так что рассказ о колодце мог бы звучать и так: «Дети, если хотите лучше учиться, прыгайте в колодец. Это очень больно, зато способствует глубокому изучению школьной программы».
Мальчишки заторопились В таких случаях ждать всегда тяжелее, чем действовать, пускай даже с риском. Колодец запирался на висячий замок, но Боинг легко с ним справился. Откинул крышку, посмотрел на ворот. Ведро было привязано тонким стальным тросиком.
Не годится, сказал Боинг. Он гладкий, так и съедешь до дна.
А ведро? заспорил Петька. Сядешь в ведро
И дужка оторвется, закончил Боинг. И потом, почему я?
Если хочешь, я первый спущусь, а ты за мной, великодушно предложил Петька. Думаю, женщин мы не станем втягивать в это рискованное предприятие?
Ага, женщина только ворот крутить будет. В тебе сколько кило, Ромелла?
Петька промолчал, смущенно глядя на Машу.
Может, за веревкой сбегать? предложила она. Но Боинг уже разыскал излюбленное оружие укропольцевкол. Положил на камень, прыгнул двумя ногами, сломал.
Поедешь на палочке верхом, сказал он Петьке, сооружая на тросике двойную петлю. Ведро так и осталось болтаться: Боинг просто сделал петлю чуть выше и продел в нее половинку кола. Выдержит. Полезай, Соловей!
Нет, сначала я! Она моя подруга! решительно сказала Маша.
Мне все равно, Боинг взялся за рукоятку ворота. Не бэ, Алентьева. Мы в том году колодец чистили, так я своего родителя спускал и поднимал. Че ждешь, садись!
Маша уселась на палку, пропустив трос между ног, поддернула на плече ремень сумки и начала осторожно сползать в колодец. На память пришел Иванов с его хромой ногой.
Оставь сумку, а то уронишь, посоветовал Петька.
Нет, у меня там свечи.
А мы ее потом в ведре спустим.
Вот вы-то и уроните, отмахнулась Маша и, покрепче ухватив трос, бросилась в колодец. Трос рванулся из рук, загудел, и она повисла над бездной. В черной глубине отсвечивал кружок воды, бледный и маленький, как луна.
Порядок! Опускаю! крякнул Боинг.
Заскрипел ворот, сматывая трос с барабана. Стены колодца поползли вверх. Сначала они были сложены из крупных булыжников, ниже пошел сплошной ракушечник. На стенах были видны одинаковые параллельные царапины, не похожие на следы от кайла. Колодец бурили какой-то машиной, значит, он был гораздо моложе катакомб.
Палка, на которой сидела Маша, медленно вращаласькрученый тросик расплетался под тяжестью. Это навевало не самые веселые мысли. Например, о ноге Иванова. Маша сказала себе, что тросик ненамного тоньше автомобильного, а в легковой машине около тонны, значит, смешно бояться, что он оборвется. Хотя даже скалы не вечны. Сколько лет этому тросику? А вдруг он в середине проржавел?
Показался штрек.
Стоп! крикнула Маша и только тогда поняла, что самая трудная задача еще впереди.
Штреков было два; она потеряла направление и не знала, какой из них ведет к школе. Ну, с этим справиться было легкокрикнула Петьке, и он ткнул пальцем: «Туда». Хорошо. Но это еще не задачка, задачка только начиналась. Во-первых, нужный штрек был в полуметре от Маширукой не дотянешься. Во-вторых, он был наполовину засыпан камнями, свалившимися сверху, когда бурили колодец.
Маша раскачалась, как на качелях, упала на каменную осыпь И поползла вниз! Камни уходили из-под ног и с грохотом и плеском рушились в воду.
Маш! Маша! гулко закричал Петька.
По-порядок! заикаясь и клацая зубами, отозвалась Маша. Она висела, как раньше, в полуметре от штрека. Хорошо, что не выпустила трос, а то бы так и плюхнулась вместе с камнями. Но этот же трос не давал ей вползти в глубину штрека.
Пришлось долго объяснять Петьке, что нужно сделать (а Петька объяснял Боингу, который стоял у ручки ворота и плохо ее слышал). Повторила попытку: раскачалась, упала. Боинг, почувствовав, что тяжесть на конце троса исчезла, смотал несколько витков. И Маша, громыхая ведром, вползла вместе с тросом в штрек.
Только она успела слезть с палки, как трос кто-то дернулсильно, зло. Затянутая Боингом петля распустилась, палка осталась у Маши в руках, а ведро улетело и стукнулось о камни с другой стороны колодца.
Прекратить! закричал визгливый взрослый голос. Маша узнала завхоза Иванова. Что вы бросили в колодец?! Что? Кошку дохлую?
Да ну, попить хотели, ответил Боинг. Ведро закачалось и приподнялоськто-то сверху повернул ворот.
А почему ведро пустое?
Так мы не успели воды набрать. Только начали, а тут вы.
Неправда, я давно вас заметил!
А что мы, по-вашему, делали у колодца? влез Петька.
Да, что? подхватил Иванов.
Я первый спросил! Иванов подумал и сказал:
Хулиганили.
Нет, возразил Боинг, когда хулиганят, идут на пляж и пристают к курортникам. Валяются тапочки на песке, а ты подойдешь и зароешь ногой. Он тебе: «Ты чего?»а ты: «А ничего!»
Маша поняла, что мальчишки заговаривают зубы Иванову, чтобы завхоз не услышал подозрительных шумов из колодца. Хорошо, что сумка у нее с собой, а то бы сидела сейчас одна и без света.
Только Маша достала свечу, как наверху грохнуло, и в штреке стало темноИванов захлопнул крышку колодца.
Ситуация была кислая. Петьку можно не ждать, хотя невелика потеря. Самое плохое, что завхоз прогнал мальчишек. Без них Маше не подняться из колодца, а без Наташки не выйти из подвала, ведь ключ от железной двери у нее. А если Наташка струсила и убежала домой? Тогда Маше останется одно: искать бобрищевский выход к морю. Повторить вчерашний путь до виноградников она бы не смогла, да там и нет выходазавалил Самосвал.
Маша постояла, чтобы глаза привыкли к темноте. Болела руканаверное, ссадила о камень, когда на четвереньках ползла через осыпь. Она зажгла свечу, и в зыбком желтоватом свете стало видно, что рука залита кровью. Порез оказался глубоким, с оттопыренного мизинца капало часто, как из крана. Маша обмотала руку носовым платком и затянула узел, помогая себе зубами. Платочек был тонкий и сразу набух от крови. Нет, камнем так не поранишься.