Она - Банана Ёсимото

Банана ЁсимотоОна

Прощай, мой мир.

Просветленная колдунья возьмет реванш.

Да здравствует новая жизнь, наполненная огромной любовью, той, что спасла от погло­тившей меня темноты!

Хотя толком тебя и не знаю, мне кажется, я очень сильно тебя люблю.

Прощай.

Пускай твоя жизнь будет счастливой.

Интересно, куда же я теперь?..

В последний раз мы виделись с Сёити, пожалуй, когда оба собирались пойти в на­чальную школу.

Тот день выдался очень радужным, и хо­телось, чтобы он продолжался вечно. По­этому я прекрасно помню, как это было.

А еще помню, что это был последний день, когда я видела, как по-семейному близки и дружны были моя мама и ее сест­ра-близнец, мама Сёити. Словно что-то предчувствуя, тогда они обе были безудерж­но веселы и наблюдали за тем, как мы с Сё­ити резвимся. В их взорах будто читалось: этот мир прекрасен уже только потому, что в нем есть мы, я и Сёити, единственные их дети, и больше им ничего не нужно.

Пока наши мамы болтали, мы с Сёити ели мороженое, готовили и пили Калпис. В саду их дома имелась лужайка, и мы, по­стелив там покрывало, играли в семью. На некое подобие плиты мы поставили пластиковую кастрюльку, воображали, что варим в ней морковь и картофель для ку­кол, а еще лепили десертлепешки из влажной земли.

Несмотря на то что я и Сёити были деть­ми сестер-близняшек, мы совершенно не были похожи друг на друга. Наверное, каж­дый из нас походил на своего отца. У Сёи­ти были большие круглые глаза, ярко очер­ченная линия губ и высокий профиль спин­ки носакак у европейцев. У меня же узкие глаза, вытянутое лицо и круглый кон­чик носа. Сколько раз нам приходилось слышать из уст наших мам с одинаковыми как две капли воды лицами: Эти дети со­всем не похожи, да? Так странно, правда?

Время от времени, когда у меня хорошо на душе, я вдруг вспоминаю волшебную атмосферу того дня.

В отличие от моей мамы, которая с года­ми постепенно располнела, стала более уг­рюмой и какой-то инертной, тетя, напро­тив, невероятно похудела, преобразилась, черты ее лица стали ярче и выразительнее. Иными словами, выглядела она ослепитель­но. А я завидовала брату и думала о том, как здорово было иметь такую маму.

Тем временем Сёити беззаботно жил в своем счастливом мире, прекрасно себя чувствовал и впереди ему наверняка пред­стояло ежедневно созерцать исключитель­но красивые пейзажи, подобные тем, когда в ясную погоду сад озаряется солнечным светом. По крайней мере это существование позволяло ему думать, что мир именно та­кой, каким он его видит.

Я же пребывала в наисквернейшем рас­положении духа, какое бывает при виде бо­лотной жижи, пожирающих друг друга му­равьев или умершего ночного мотылька в стадии куколки. Я была ребенком и не могла тогда описать свои ощущения подоб­ными словами, но чувствовала себя имен­но так. Сколько ни пыталась я внушить себе, что Сёити мне отвратителен, однако он был настолько мил и очарователен своей наивностью, что я просто не могла ему не завидовать. Как же мне хотелось совладать с собой и избавиться от этой зависти! Тогда бы я смогла отделаться и от своей тоски.

Только каждый раз, когда Сёити мне улыбался, мне становилось бесконечно ра­достно.

Несмотря на то что я хорошо осознава­ла это, отчетливо помню, что мы буквально с головой погрузились в процесс приготов­ления лепешек и блинчиков из влажной земли. В ход пошла даже каша-малаша из измельченной бумаги, которую принесла тетя. Мы раскрасили эту смесь и, то рас­пределяя обязанности, то взаимодействуя сообща и соприкасаясь плечами и голова­ми, принялись мастерить разные поделки. Если бы это было возможно, я хотела бы на­всегда остаться в том времени, в мире, в ко­тором нет места шальному гневу и неопре­деленности. Изливая добро друг на друга, мы, не думая о себе, находили развлечение со всем, что попадало под руку. Полное ощу­щение счастья.

Мне хотелось навсегда остаться в том са­ду, но я понимала, что меня ждет совсем иная жизнь, совершенно отличная от буду­щего существования Сёити.

Вглядываясь в глубокую синь неба и кру­жевное покрывало перистых облаков, про­пускающих солнечный свет, я уже тогда ис­пытывала смутное беспокойство, словно предчувствуя то, что произойдет со мной потом. И уже в ту пору начала философски смотреть на жизнь.

Потом сама для себя я решила, что эти ощущения внутри менято единственное, что останется неизменным навсегда, и ни­кто на свете не сможет отнять у меня эту красоту.

Уже в те годы я размышляла о подобных вещах.

Это случилось поздним вечером в се­редине осени. Совершенно возмужавший кузен Сёити неожиданно навестил меня. К тому времени я вернулась в Токио и жила в своей маленькой квартирке в более чем скромном многоквартирном доме.

Тогда из-за похмелья я весь день ничего не ела и кое-как продержалась на одном лишь кофе.

Когда ведешь существование по принци­пу кое-как продержаться, постепенно пе­рестаешь понимать, для чего, собственно, живешь и чего хочешь от жизни. До сих пор я подбадривала себя мыслями о том, что хо­тя бы надо радоваться тому, что живешь, но иногда мне кажется, что мое бытие ма­ло отличается от медленного самоубийст­ва. Так было, когда я выбилась из сил из-за переезда; так бывает каждый раз, когда од­на в своей квартире я заваливаюсь в по­стель и чувствую невыносимое одиночест­во и дрожь по всему телу, вдыхаю воздух, а в груди ощущаю щемящую боль, вспоми­наю то время, когда у меня была семья.

Однако мой давний бойфренд подкинул мне денег, и какое-то время я смогу про­жить, не думая о них. Это подняло мне на­строение, несмотря на ужасное похмелье. Мы случайно встретились с ним вчера, и он спросил, как у меня дела. Я ответила, что по-прежнему в основном живу за чужой счет, на что он предложил мне свою по­мощь и протянул деньги. Потом мы пошли выпить в ресторанчик одного нашего обще­го знакомого, проболтали допоздна и разо­шлись уже за полночь. Он даже ни разу не коснулся меня. И такое бывает. Но как бы там ни было, когда мы с ним встречаемся, он всегда снабжает меня деньгами и угоща­ет. Именно снабжает, так как говорит, что возвращать не нужно, поскольку это дает ему ощущение того, что он еще жив. Он со­вершенно не верит тому, что у меня нет по­стоянного места работы и что живу я скрытно, стараясь не выделяться. Думает, что я придуриваюсь и что на самом деле я дочь богатеньких родителей. Мне кажется, по-настоящему я всегда любила только его.

Жаль, что я не вышла за него замуж. Со­гласно моим наблюдениям, примерно во­семьдесят процентов мужчин, сколько бы им ни исполнилось, считают, что женщи­ны из их окружения в той или иной степе­ни к ним неравнодушны. Должно быть, для таких людей жизнь поистине прекрасна. Однако к моей жизни, тоскливой, беспро­светно смутной, с неизвестным будущим, это не имеет никакого отношения.

Нельзя сказать, что я не хотела бы най­ти постоянное место работы или не заду­мывалась бы о том, чтобы выйти замуж и родить ребенка. И не то чтобы не было в моей жизни человека, с которым, при же­лании, я могла бы завести серьезные, дли­тельные отношения. Ну вот только как ни пыталась я себя убедить, такого желания так и не возникло. Мне кажется, я должна избавиться от своего прошлого. Я боюсь кого-либо по-настоящему впустить в свою жизнь, опасаюсь остаться непонятой. Я ни­когда не признаюсь в том, что ощущаю себя чем-то вроде болезнетворной бактерии, по­скольку само мое существование слегка оку­тано тенью смерти. Кроме того, что это при­вносит в отношения мужчины и женщины пикантный привкус горечи, в этом нет ни­чего хорошего. Я живу, несмотря на все свои многочисленные промахи и неудачи, и вот решил наведаться лично. Прости за при­чиненное неудобство. Дело в том, что ма­мы не стало пару месяцев назад,объяс­нил он.

Ах... Мне так жаль. Пожалуйста, при­ми мои искренние соболезнования. И ты пришел специально, чтобы сообщить мне об этом, да?спросила я.

Несмотря на то что мы давно разорвали родственные узы, при мысли о тете, кото­рая всегда была очень добра ко мне, в гру­ди у меня защемило. В детстве Сёити про­изводил впечатление маменькиного сынка. Тетя всецело посвятила свою жизнь сыну, буквально молясь на него. Он был заласкан и избалован, хотя при такой доброй маме это вполне понятно. Я так считала с мало­летства.

Эта сердечность, присущая моей тете, отнюдь не была сродни благодушной бес­печности. Скорее она была родом из не­кой жизненной позиции повзрослевшего и успокоившегося человека, который, пови­дав плохое и хорошее, сумел разобраться, что к чему. Тетя была благородным и утон­ченным человеком, хотя в далеком про­шлом она была плохой девочкой и, поняв, как это может отразиться на ее будущей жизни, решительно изменилась. Как ни пыталась она скрыть свой глубинный страх перед собственным прошлым, я все же смогла его уловить.

В тот беззаботный день нашей послед­ней встречи, когда я и Сёити играли в се­мью, мы с мамой уже собирались уходить, однако тетя окликнула меня и, повернув­шись спиной к заходящему в вечернем са­ду солнцу, сказала:

Буду говорить тихонько, поэтому ты не показывай виду.

Я поняла только то, что она собирается сказать мне что-то важное, и кивнула.

Знаешь, я размышляю о том, чтобы удочерить тебя, если когда-нибудь тебе придется нелегко. Только ни в коем случае не говори об этом своей маме. Но я всерьез об этом думаю. Это очень сложно, и важно соблюсти все положенные процедуры, но все же...

Оранжевые лучи заходящего солнца слепили глаза, и тетино лицо я едва разли­чала. Тем не менее поняла, что она говорит серьезно, и ничего не могла возразить. Я не понимала, зачем она говорит мне все это. Однако мне показалось, что, будучи очень проницательной, тетя ощущала досадную тревогу перед смутной неопределенностью, которую я почувствовала после ее слов. В тот момент мы совершенно проник­лись друг другом.

Помни и ни в коем случае не забывай, что я думаю об этом. Кроме того, здесь ли или где-нибудь в другом месте я в любом случае все подготовлю, чтобы приютить те­бя. Поэтому, если что-то случится, ты все­гда приезжай сюда. На листке бумаги я на­пишу наш адрес и телефон, и он будет хра­ниться во рту вот этой статуэтки.

Сказав это, тетя протянула мне стран­ную, похожую на каппа фигурку не то до­мового, не то какого-то духа, которую я на­шла в тот день в глубине сада и поспешила принести тете.

Сделанная из бронзы, она была очень тяжелой. Когда я обнаружила ее, фигурка была покрыта патиной, но, после того как тетя, между делом болтая с мамой, натер­ла ее до блеска, она стала довольно краси­вой. В приоткрытом рте фигурки белела бумажка. Сама фигурка водяного едва уло­вимо сохраняла тетино тепло. Я бережно прижала статуэтку к груди, а затем поло­жила в свою сумочку.

Разумеется, я ничего не рассказала об этом маме. Когда мама спросила меня, о чем это мы болтали с тетей, я испугалась, но ответила, что тетя просто подарила мне найденную мной фигурку. Мама сказала, что это здорово, и даже не попросила пока­зать ее. Я с облегчением вздохнула. С того момента я бережно хранила тетин подарок.

Спустя некоторое время мама и тетя на­всегда рассорились.

Тетя высказалась по поводу того, что ма­ма развивает свой бизнес, прибегая к ма­гии. Благодаря маминой энергии ее дело здорово расширилось. Поэтому никто в на­шем окружении не решался на подобное. Как мне тогда показалось, тетя весьма дели­катно изложила свои мысли, но мама, при­выкшая к тому, что никто ни в чем ей не пе­речил, очень рассердилась и заявила о раз­рыве всяческих отношений, в том числе и финансовых.

Возможно, чтобы защитить Сёити от маминого гнева, тетя больше не стала нам звонить, а я в конечном счете так и не по­лучила приюта в тетином доме.

Перед смертью мама не переставала повторять: В последнее время во сне я ча­сто вижу твою кузину, Юмико-тян. Не ина­че как с ней что-то случилось. Мы с сестрой разругались, но сердце мое постоянно бо­лит оттого, что Юмико-тян с ее чрезвычай­но красивой и чистой душой оказалась вы­кинутой в этот грязный мир. Самой мне уже ничего не исправить, мне нужна твоя помощь. Tы сделаешь это,сказал Сёити.

  Если дело касается меня, то и тебе ни­чего хорошего это не сулит,заметила я.

  Не понимаю, о чем ты, но раз уж я ре­шился прийти сюда, то сразу не уйду,твердо произнес он и расположился в углу комнаты. Затем его голос смягчился:На самом деле это была предсмертная воля мо­ей мамы. Она сказала: Это единственный грех в моей жизни, в котором я раскаива­юсь, и если ты не пообещаешь, что сдела­ешь все, чтобы выполнить мою просьбу, я не смогу умереть спокойно. Вот почему я, используя все свои связи, упорно искал те­бя,добавил Сёити.

Сказанное им вернуло меня назад, в на­ше прошлое. Туда, где мы месили лепешки. К тем ощущениям, которые я испытывала, когда мы играли, касаясь плечами.

  Вот уж правда, ты всегда был ма­менькиным сынком,сказала я.

  Мужчины по большому счету все маменькины сынки,заметил Сёити.К тому же после смерти отца я решил, что всегда буду защищать маму, и довольно долгое время помогал ей и решал все свои вопросы сам. Но с тех пор, как начал рабо­тать, я был постоянно очень занят и был вынужден переложить домашние дела на маму. В связи с этим я чувствую свою вину перед ней. И вот теперь хочу использовать выделенное мне время, которое планировал посвятить уходу за больной мамой, на то, чтобы исполнить ее желание. Дело вовсе не в том, что в своей жизни я не видел ничего и никого, кроме мамы, и не в том, что мы были с ней так дружны.На лице Сёити не наблюдалось ни тени улыбки.Думаю, твоя мама была такой жевидимо, это специ­фика их воспитания и уклада жизни. Дей­ствительно, в маминых предсмертных сло­вах чувствовалась такая торжественность и озабоченность. Я абсолютно проникся ими и понял: если подобные люди просят тебя о чем-то сокровенномэто серьезно. Интуитивно я уверен, что, если не сдержу обещание, в личной жизни будущее не за­ладится.Как неожиданно... И это несмотря на то, что у тебя самого не было особого жела­ния помогать мне? Несмотря на то, что ты практически забыл о моем существова­нии?удивилась я.

Про себя я отметила, что он всегда был так прямолинеен в своей манере высказы­ваться, и решила, что сама могу позволить себе быть откровенной.

Раз моя матушка так волновалась за Юмико-тян, раз она так любила ее, значит, Юмико-тянэто человек, который совершенно точно стоит того. И тем не менее я здесь, чтобы разобраться, тот ли это чело­век, которому я захочу помогать, не жалея своего времени,ответил Сёити.

Его резкие и четкие слова развеяли мои сомнения относительно его грубого пове­дения, вызванного тем, что он немного не в себе или попросту ни на что не способен. Я была восхищена его удачными фраза­ми и правильным порядком, в каком он их выстраивает. Его прямота заключалась не в том, чтобы просто изложить все целиком, а в том, чтобы отбросить лишнее и не­нужное.

Чтобы ухаживать за умирающей мамой, я получил в фирме отпуск на полгода. Матушка покинула этот мир намного раньше, чем я ожидал, а все вопросы, связанные с выполняемой мною работой, я могу решать по электронной почте. Так что еще некоторое время могу отдыхать. Изначально я был готов оставить работу, но так как мне разрешили вернуться, когда мне будет удобно, и мой отпуск рассматривается как заграничная командировка, то решил, что пока могу не появляться на рабочем месте. Если вдруг мне все же придется уволиться, на этот случай мне предлагают место в от­деле закупок в ресторане моего друга, с ко­торым сейчас наша фирма сотрудничает. Я много лет занимался закупками и лично вел переговоры, поэтому у меня много свя­зей и теперь я не пропаду. Таким образом, со спокойной душой могу помочь тебе разо­браться с тем, что тебя беспокоит.

  Слушай, а как ты поймешь, беспоко­ит меня что-либо или нет? К тому же, если ты разберешься с моими проблемами, ду­маю, это может породить во мне некоторую беспечность,с улыбкой сказала я. Несмо­тря на всю серьезность разговора, мне за­хотелось пошутить:Такая поддержка, мне кажется, все же расслабляет. И потом, если я умру, что ты будешь делать?

  А как же ты жила до этого? Вряд ли ты все это время была одна-одинешенька, не так ли? Кроме того, люди так просто не умирают,ответил Сёити.

А я слышала, что умирать вопреки ожиданиям просто. Когда приходит время...

Произнеся это, я вновь неожиданно хи­хикнула. Опять не было повода для смеха, но это было так забавно.

Сёити тем временем оставался сосредо­точенным.

 Вот как? Что ж, возможно. Тебе луч­ше знать, насколько просто умирают лю­ди. Прости, но это не входило в мои пла­ны,сказал он.

 Сейчас, когда нет в живых папы и ра­зорваны отношения с родными, для меня Конамияэто всего лишь сочетание двух иероглифовмаленькая волна. Меня больше не интересует Конамия. Кто и как ведет бизнес. Насколько успешно... Мне нет никакого дела, и я не мечтаю получить свою долю,улыбнулась я.

 А деньги? На что ты живешь?по­интересовался Сёити.

 Когда осталась одна, я была в том воз­расте, когда могла худо ли бедно о себе по­заботиться, да и получила кое-какое на­следство. Если говорить о нынешнем состо­янии дел, то у одного моего друга в Риме магазин брендовой европейской одежды. Эта марка и в Японии хорошо продается. Я здорово помогла ему на стадии развития бренда, и у меня была лицензия в Японии, которую я впоследствии дорого продала крупной фирме. Я получила неплохую сум­му, на которую при экономном режиме мож­но вполне нормально прожить некоторое время. Кроме того, есть в моей жизни два достойнейших человека, которые перио­дически помогают мне деньгами или при­глашают к себе пожить. Один из нихочень богатый итальянец, который когда-то давно был моим бойфрендом. Он немно­го старше меня, не женат, живет в пригоро­де Флоренции. В случае необходимости я всегда могу перебраться к нему. Наши отно­шения чересчур затянулись, и мы не хотим их усложнять, поэтому не стали жениться и встречаемся наездами,поведала я.

В моих словах не было лжи. Я была от­кровенна. Я запросто могла напустить ту­мана, но почувствовала, что этого делать не стоит. Откровенностьэто было то един­ственное, чем я могла почтить добрую па­мять своей тети, которая до последнего вздоха беспокоилась обо мне.

  Что ж, выходит, сейчас тебе особенно и не нужна моя помощь?спросил Сёити.

  Выходит, что так,улыбнулась я.

  Как-то странно... Ну а почему ты жи­вешь так, словно пытаешься скрыться? Отыскать тебя было ужасно сложно. Все родственники говорили, что ты исчезла, никто не хотел вдаваться в подробности, а многие и вовсе не отвечали на мои теле­фонные звонки. Неужели все дело в том происшествии? Снова всплыла та скан­дальная история, и это стало помехой для бизнеса?предположил Сёити.

  Предпочитаю не затрагивать эту те­му. Ничего хорошего это не сулит. После та­ких разговоров в глубине души словно на­растает грязный ком и ухудшается само­чувствие, из-за чего мне приходится слечь на несколько дней,ответила я.

  Возможно, это как-то связано с тем, что рассказывала матушка перед смер­тью,сказал Сёити.

  Что? Тетя что-то говорила об этом?спросила я.

Солнечный свет постепенно приобрел оттенок заката. Цвета вокруг стали про­зрачными, и мне вдруг наскучило присут­ствие другого человека. Сёити достал из рюкзака маленький диктофон и нажал на кнопку воспроизведение.

   Что ты делаешь?удивилась я.

  Это еще одно ее пожелание,пояс­нил Сёити.

Из маленького аппарата зазвучал доро­гой сердцу голос моей тети.

Я ощутила некоторую тоску из-за того, что это был голос уже умершего человека. Перед глазами у меня потемнело, и я по­чувствовала, как весь мир словно отступил на шаг. На передний план выплыл силуэт тети, такой жизнестойкой, несмотря на болезненную слабость и тихий голос.

Юмико-тян, как твои дела? Сожалею, что мы уже не сможем встретиться. Я до сих пор раскаиваюсь в том, что так и не удочерила тебя. Мне кажется, что, когда твоя мама умерла, ты была словно под гип­нозом и у тебя отняли все, что ты имела. Тебя загипнотизировали, притупив всякое желание вернуть себе отнятое. Иными сло­вами, на тебя все равно что наложили про­клятие.

Мне так жаль тебя, и я во что бы то ни стало хочу снять его. Твой отец был черес­чур мягким и тем не менее очень хорошим человеком. Ты тогда была маленькая, и особых проблем не было. Поэтому, я думаю, ты определенно не была несчастной. И все же мне кажется, что ты наверняка забыла что-то важное и поэтому вынуждена посто­янно скитаться. Ты сильный человек и, я предполагаю, вопреки всему стараешься радоваться жизни. Однако, если вдруг у те­бя возникнет желание вернуться к себе прежней, той девочке, которой ты была до того, как случилось много всего разно­го в твоей жизни, я хочу, чтобы Сёити по­мог тебе.

Каким бы сильным ни был человек, ра­зорвать проклятие, наложенное собствен­ным родителем, настолько сложно, что по­чти никто не в состоянии с этим справить­ся. Как бы там ни было, тобой, должно быть, частенько овладевает странный бес­причинный страх. Он проистекает из тре­воги о том, что ты так и не встала крепко на ноги. Возможно даже, что ты сама стре­мишься погубить, разрушить себя. Я разо­рвала отношения с твоей мамой и, отдалив­шись от вас, упустила все это из виду. Что касается моего плана удочерить тебя, то по сравнению с тем, что произошло в дейст­вительности, я была чересчур беспечной. И в качестве того малого, что я могу для те­бя сделать, я хотела бы вернуть тебе твою же душу.

У меня уже нет сил даже на то, чтобы встретиться с тобой. Поэтому, если Сёити, связанный со мною крепкими узами, най­дет тебя и снимет проклятие, я готова от­дать свою жизнь, чтобы никогда более это проклятие не возвращалось к тебе. Я не сумела спасти тебя, и это единственное, что я могу еще сделать. Возможно, моя по­мощь покажется тебе излишне навязчи­вой, но все же подумай над тем, чтобы при­нять ее.

Пока я слушала, в голове моей пронес­лось много разных мыслей. Я думала о том, каким человеком была моя тетя.

Однако, не подавая виду, сказала:

  Это так ужасно. Честно. Я чувствую, что это слишком тяжело. Но неубедитель­но, прости. Может, перед смертью у тети не­много помутился рассудок?

  Тем не менее в некоторые моменты твой взгляд выдавал то, что в этом сумбу­ре ты уловила главное...Сёити красно­речиво улыбнулся.

Я начала размышлять, что за люди эти двое: мать и сын. Прежде всего я совершен­но не понимала, по какому праву они (хотя одного уже и не было в живых) с такой на­стойчивой уверенностью снова ворвались в мою жизнь. Я почувствовала досаду.

Я вполне довольна своим теперешним положением. Если говорить о том, чего я лишилась, думаю, это наш прежний дом и всего лишь права на какую-то долю в Конамия, не более. Но мне этого не нужно. Могу я спросить тебя, чем ты зарабатыва­ешь на жизнь? Ты уже немного обмолвился, это что-то вроде Конамия? Создал акционерное общество и занимаешься импортом продуктов питания?

В настоящее время по уважительной причине ухода за матерью ничем не занимаюсь. Матушка изначально возглавляла филиал компании Конамия, которую ус­пешно развили твои родители, не так ли? А после того как они разорвали отноше­ния, филиал, кажется, перешел другому человеку. Однако в итоге на новом месте она открыла магазинчик импортных про­дуктов питания, и дела пошли довольно хо­рошо. Отдел закупок, который я возглав­ляю, тоже работает весьма успешно. Мы импортируем натуральные кофейные зер­на с эквадорских плантаций, и, можно ска­зать, удачно.

А моя мама и родственники знали об этом?спросила я.

Нет, матушка ведь ушла из вашей се­мьи, а потом твоих родителей не стало. С твоими родственниками, кажется, она изначально не особо общалась, и постепенно мы перестали иметь какое-либо отноше­ние к роду Конамия до такой степени, слов­но мы вообще едва знаем о существовании друг друга. Разве не так? А между тем, не знаю, известно ли тебе, но мой отец первоначально был президентом сети магазинов готовых европейских блюд, являясь парт­нером Конамия. Он и доверил маме один из магазинов в своей компании. Даже после смерти отца фирма сделала так, чтобы мама могла продолжать работу до тех пор, пока я вырасту и смогу вступить в права наследования. Таким образом, наш мага­зин гораздо сильнее, чем Конамия, в пла­не таких услуг, как доставка блюд, напри­мер. И сейчас до сих пор в магазине есть зона кафе, и там подают готовые блюда ев­ропейской кухни,рассказал Сёити.

  Вы так долго в этом бизнесе, и ты, Сё-тян, и твоя покойная матушка, и потому поднаторели и крепко встали на ноги. В итоге ваш магазин смог составить конку­ренцию Конамия?поинтересовалась я.

  Подобный аспект человеческих взаи­моотношений меня совершенно не беспо­коит. Дело в том, что, пожалуй, уже не оста­лось никого, кто бы помнил, что изначаль­но наш крохотный магазин имел какое-то отношение к Конамия. Магазин открыт только в нашем городке. Да, мы выкупили прилегающую землю, сделали парковку, в общем, расширились, но здание у нас все­го одно. Хотя по сути и с соблюдением всех формальностей наша фирма является ак­ционерным обществом,сказал Сёити.

Я решила замять тему и повернуть бе­седу в другое русло:

  Сё-тян, твой отец ведь был очень видным мужчиной, да? Мы всего раз с ним встречались...

  Ну да, он был довольно хорошо сло­жен, этакий франт. И казался таким серь­езным. Отца ведь не стало, когда я еще учился в старшей школе, и, возможно, мне свойственно в некоторой степени идеали­зировать его, но это был очень приятный человек, который по-настоящему дорожил семьей.

   Вот как? Да... Сё-тян, а ты веришь в проклятия?спросила я.

   Совсем не верю. Мама очень сильно верила в подобные вещи, но я ровным сче­том ничего в этом не смыслю,ответил Сёити.

   Я, разумеется, тоже не верю. Однако все думаю над смыслом сказанных тетей слов о якобы направленном на меня гипно­зе. Я много слышала о том, что это очень страшно. Не знаю, поверишь ли, но после того случая меня не покидает странное и навязчивое ощущение, что я не могу дви­гаться и поступать осознанно, словно по­стоянно опаздываю во сне. Это на самом деле так,призналась я.

   Конечно, я вполне допускаю мысль, что ужасные происшествия могут оказы­вать на человека подобное влияние. Да, от того, что случилось, пожалуй, у кого угод­но жизнь переменится. Почему же ты не обратилась к нам за помощью? Ведь матуш­ка готова была все сделать для тебя,спросил Сёити.

И правда, я пробовала размышлять, почему же не отправилась тогда к тете, о которой должна была вспомнить в самый первый момент? Но воспоминания о том времени словно покрыты туманом, и я со­вершенно не понимаю, почему так слу­чилось.

Тут я вдруг опомнилась, что даже не предложила Сёити кофе.

Уже не знаю, сколько раз сегодня я про­делала эти действия, но снова засыпала ко­фе и залила воду в кофе-машину. Тут же раздался шипящий звук готовящегося ко­фе и нарушил царившую в комнате тиши­ну. Аромат наполнил комнату, и неожидан­но напряженная атмосфера встречи совер­шенно улетучилась вместе с паром. За окном стало темнеть.

  А может, поедем к тебе? Мне так хо­чется побывать в твоем доме,предложи­ла я за чашкой горячего кофе.Он, навер­ное, куда просторнее моего, и комнат по­больше, и есть комната с ванной, да?

  Я не против, но это в Насу,ответил Сёити.Очень вкусный у тебя кофе.

  Это точно. Мы оба выросли в семьях, разбирающихся в сортах кофе. То, что кофе получится плохой и невкусный, тебе, наверное, становится понятно по запаху, когда только засыпаешь его в кофе-маши­ну, да? Этот кофе из ближайшего кофейно­го магазина, где продают самые вкусные зерна. У меня нет кофемолки, поэтому я покупаю молотый. Как можно скорее вы­пить свежемолотого кофеэто секрет луч­шего вкуса. Когда приезжаю в Токио, пер­вым делом бегу в этот магазинчик. Слу­шай, а ты же на машине приехал?уточнила я.

  Да, я за рулем. А, ну да, ну да. Так что, и правда поедем ко мне?

  Ага. Отвези меня к себе. Так хочется прокатиться на машине,улыбнулась я.Мне что-то стало так весело.

  Ну, раз так, это здорово,согласился Сёити.

Чтобы исполнить волю покойной тетуш­ки и успокоить ее душу, чтобы иметь воз­можность выудить у меня побольше инфор­мации, Сёити, наверное, решил, что было бы действительно замечательно поехать к нему и, к примеру, вместе поужинать. Что ж, в таком случае пускай послушает мои ис­тории. Я пребывала в приподнятом настро­ении и поспешила упаковать в дорожную сумку сменную одежду на несколько дней. Сёити медленно пил кофе. Ночь стреми­тельно опускалась на землю, и казалось, она вот-вот проникнет в комнату вместе с прохладным воздухом. Безоблачное небо окрасилось лунным светом.

  Можно я возьму с собой любимую му­зыку? У тебя найдется шнур, чтобы можно было подсоединить iPod и послушать через приемник?уточнила я.

  Найдется, улыбнулся Сёити.

  Сё-тян, а у тебя есть девушка? Это ничего, что ты приедешь домой вместе со мной? Тебя там, наверное, кто-нибудь ждет?спросила я.

  Была девушка, но мы расстались, ко­гда мне пришлось ухаживать за мамой,ответил Сёити.

Даже так? Вот и правильно, что с ней расстался, не так ли?посочувствовала я.