Как ты здесь оказалась?
Дверь была не заперта.
Значит, тебе любопытно, что тут, в этой комнате?
Когда я робко кивнула, она улыбнулась, продолжая смотреть на меня странно рассеянным взглядом, как иногда с ней бывало. В подобные моменты казалось, что она задумчиво прислушивается к голосам, которых другие не слышат. Она могла стоять так долго, погруженная в свои мысли, безотчетно водя по щеке неизменной зеленой веточкой, которую держала в руке. Наконец она очнулась и сказала:
Входи.
Оказавшись в комнате, я поняла, почему леди Каролина была в таком виде. В комнате, находившейся под самой крышей, царила невыносимая духота, даже несмотря на то, что окна были распахнуты. Густая пыль лезла в ноздри. Но я не обращала на это внимания, ошеломленно оглядываясь вокруг. Комната больше напоминала музей, чем кладовку. Балки и потолок были заняты фантастическими растениями и чучелами и частями скелетов, рогами, бивнями, шкурами животных. На столах навалены груды раковин и камней, полки забиты неведомой утварью, застекленные шкафычужеземными иконами и фигурками. В темных нишах я разглядела ряды сосудов и склянок, где в разноцветной жидкости плавали то ли стебли и усики, то ли части насекомых и животных. Повсюду на стенахстаринные схемы и загадочные эмблемы, многие из которых представляли собой ужасные анатомические рисунки частей человеческого тела.
В комнате царил невообразимый хаос. К тому же в воздухе стоял острый запах химикалий, от которого у меня засвербело в носу.
Совсем не похоже на покои миледи, да? засмеялась леди Каролина. Как видишь, слуги здесь не убирают; им это запрещено. Предпочитаю беспорядок, лишь бы ничто не мешало моей работе. Ты, наверно, хочешь спросить: какой работе? Ну, раз уж ты оказалась здесь, позволь удовлетворить твое любопытство. Пора тебе это узнать.
Она повела меня по комнате. Вокруг было много вещей, привлекавших внимание, но скоро я забыла обо всем, когда мы свернули в альков в дальнем конце комнаты и увидели мадам Ван Слик, сидевшую на плюшевой кушетке в нише окна.
Добро пожаловать, мышонок! сказала она.
Мадам Ван Слик и ее муж были знатными гостями из Амстердама; они гостили у нас уже несколько дней. Это была экстравагантная женщина, может быть, несколькими годами старше леди Каролины. Если судить по ее разговорам, можно было заключить, что она прочла все книги на свете, говорила на всех языках, о каких я только слышала, даже на языке индейцев племени алгонкинов в Новом Свете. Венгерка по происхождению, она утверждала, что является перевоплощением принцессы краснокожих индейцев. Ван Слики, последователи великого мыслителя барона Сведенборга, вызвали необычайный ажиотаж в Женеве, прочитав там лекцию о поразительных доктринах философа. Неудивительно, что их тут же пригласили погостить у нас.
Пригласив Ван Сликов, барон с нескрываемым удовольствием объявил дома: «Итак, теперь мы услышим, какой вклад сей выдающийся человек, Сведенборг, должен внести в великое дело Просвещения и в укрепление человеческой нравственности».
Пока Ван Слики гостили в замке, в гостиной и за обеденным столом не прекращались оживленные дискуссии по поводу учения барона Сведенборга, обсуждались предметы метафизические, которые, нет нужды говорить, были далеки от моего детского понимания. Леди Каролина как завороженная слушала все, что говорилось, постоянно о чем-то увлеченно беседовала с мадам Ван Слик. Но я обратила внимание, что барона, неизменно настроенного скептически, скоро стало раздражать то, что он слышал. Особенно мне запомнился один горячий спор, к которому меня, к моему удивлению, привлекли в качестве «живого доказательства» глупости Сведенборга. В тот вечер за обедом отец принялся высмеивать Сведенборга за предсказание конца света к исходу 1757 годаа больше за упорное утверждение, что конец света действительно произошел! Хотя сам пророк прожил после этого еще семь лет. Как могло случиться, что конец света произошел, а я его не заметил? Барон показал вилкой через стол прямо на меня и спросил:
Слышишь, Элизабет? Вот сидит человек, верящий, что конец света произошел до того, как ты родилась. И однако ж ты тут, с нами, уплетаешь замечательнейший десерт Селесты. Правда вкусно, дорогая?
Да, ответила я, смутившись под устремленными на меня взглядами сидевших за столом.
Вот вам, сэр, заявил отец, торжествующе повернувшись к минхеру Ван Слику, довод от миндального крема. Съедая очередную ложку десерта, ребенок становится живым доказательством глупости Сведенборга.
Но минхер Ван Слик, нервный, сморщенный человечек, с выпученными, вечно воспаленными глазами за толстыми стеклами очков, не сдавался и поспешил поправить отца.
Нет-нет, сэр! Вы не понимаете. Речь шла о том, что в тысяча семьсот пятьдесят седьмом году настанет конец мира материального. Материального. Согласно Сведенборгу, мы перешли в царство Небесного человека, разве не ясно? Мы, все из нас, возродились в духовном мире.
Прекрасно, сэр, ответил отец с некоторым раздражением, если так, то я мог бы недурно сэкономить, велев моему духовному повару приготовить вам духовного гуся. И полагаю, смог бы предложить к нему больше духовного вина, чем то, весьма реальное, которое вы уже выпили. Однако сомневаюсь, чтобы ваш духовный желудок хоть вполовину почувствовал бы приятную тяжесть, которую чувствует сейчас.
Из всего, что было сказано дальше, лишь одно вызвало у меня интерес. Виктор, который, как обычно, делал вид, что понимает, о чем разговаривают взрослые, сообщил мне, что барон Сведенборг, когда был жив, говорил с ангелами и ходил в небесах. Это побудило меня тайком спросить у отца, правда ли это.
Действительно, этот человек утверждал, что это так, с иронией сказал отец. То же самое утверждает каждый сумасшедший у дороги. Вот и весь ответ. Мы живем в эпоху Разума, тем не менее безумие по-прежнему ходит среди насчасто на ходулях.
С мадам Ван Слик отец держался не намного любезней. Если леди Каролина относилась к ней с теплотой, то ему претила ее самоуверенность. Хуже всего, что она осмелилась высказать в лицо отцу свое критическое мнение о Вольтере.
Мудрый человек, заявила она, но и вполовину не такой умный, как мои предки, индейские вожди, которые почерпнули свою мудрость в Природе.
То, что она объявила дикарей людьми более талантливыми, чем великий Вольтер, было слишком, такого отец не мог стерпеть. Позже я нечаянно услышала, как он назвал ее «мужиком в юбке». Вот эта дама и поздоровалась со мной теперь в алькове мастерской матушки.
Элизабет пришла навестить нас, Магда, сказала леди Каролина.
О, вот как! А мы гадали, кто это крадется по коридору, шпионит за нами, сказала мадам Ван Слик, маня меня к себе. Ты еще не была в студии мамы?
Нет, не была. Не знала, что здесь студия.
Тогда тебе предстоит многое узнать о талантах твоей мамы. Она одна из самых замечательных женщин нашего времени. Верю, что она, как великий Сведенборг, ходила в небесах.
Вид у мадам Ван Слик был такой же немыслимый, как у леди Каролины. Распущенные волосы рассыпались по плечам, от тела разило потом. Казалось, она переводит дух в изнеможении: щеки и шея горят, дыхание тяжелое. Платье валялось на полу, а на ней только одна сорочка, почти прозрачная и прилипшая к влажному телу, сквозь которую просвечивали большие торчащие груди, словно голые. Но больше всего меня поразила сигара, которую она поднесла к губам. Такие же отец предлагал нашим гостям мужчинам; но чтобы женщина курила, этого мне не приходилось видеть.
Твоя мама рисовала мой портрет, сказала она. Хочешь посмотреть, что у нее получилось?
Очень хочу.
Уголком глаза я заметила, как леди Каролина быстро отрицательно мотнула головой. Потом что-то сказала подруге по-немецки.
Ах да, конечно; тогда покажи девочке что-нибудь более подходящее, ответила мадам Ван Слик.
Леди Каролина направилась к картинам, сложенным у стены. Внимательно перебрала полотна и поставила одно на мольберт.
Вот, сказала она, посмотри.
Хотя картина была еще не закончена, я узнала в ней одну из «сатанинских», взглянуть на которые я и пришла сюда. На ней были изображены те же призрачные, в белых одеяниях женщины, бродящие по лесу; на сей раз, собравшись в круг и взявшись за руки, они кружились в неистовом танце. Я сразу узнала фигуру в середине круга, хотя ее лицо было еще не прописано. Это была Франсина, раздетая и лежащая точно так, как мы с Виктором видели ее тогда на поляне.
Ну, каково твое мнение? весело спросила леди Каролина.
Это вы нарисовали? изумилась я.
А тебе кажется странным, если женщина рисует? спросила леди Каролина, которую явно забавляла эта ситуация, и подмигнула мадам Ван Слик. Ну конечно, это моя картинахотя я понимаю, что мне далеко до настоящего художника.
Полно тебе! возразила мадам Ван Слик. Ни один мужчина не признает женщину настоящим художником, даже если она превосходит Рафаэля. Наше искусствоэто не их искусство. Но какое имеет значение, что они говорят? Скажи, Элизабет, что ты думаешь о картине леди Каролины?
Я думаю, она очень странная. И красивая по-своему.
Ты правда так думаешь? нахмурилась леди Каролина. Ты очень любезна.
Девочка наблюдательна. И умна, заметила мадам Ван Слик. В ней пробуждается женщина.
Но разве есть такие люди, как на картине? спросила я.
О, конечно есть, ответила леди Каролина.
Ведьмы?
Она в явном беспокойстве сдвинула брови.
Кто тебе сказал, что они ведьмы? спросила мадам Ван Слик.
Они похожи на ведьм мне так кажется.
Женщины снова заговорили между собой по-немецки. Снова волна задумчивости как бы отнесла от меня леди Каролину.
Это не ведьмы, каких ты знаешь по сказкам, дорогая, ответила мадам Ван Слик. Нет, они не ведьмы. Они скорей искусительницы.
А в нашем лесу есть такие люди?
В один прекрасный день, улыбнулась леди Каролина, ты это узнаешь, когда время придет. Тогда я покажу еще много картин. А пока относись с уважением к этим комнатам, как к моим личным покоям, куда можно входить только с моего разрешения. Тебе понятно?
Понятно. Но мне хотелось бы узнать больше.
И ты узнаешь. А до тех пор пусть остается секретом, что ты была здесь, со мной и Магдой, и о чем мы говорили. Ведь у тебя уже есть секреты?
Она говорила так, будто знала, что они у меня есть. И конечно, у меня был один особый секрет, о котором я тут же подумала. И ответила: «Да».
Обещаю уважать твой секрет.
Вы меня когда-нибудь нарисуете? спросила я, когда она выводила меня из мастерской.
Непременно. Мне очень хочется.
А когда?
Казалось, ее мысли опять унеслись куда-то далеко.
Думаю, скоро. Когда ты станешь одной из нас.
Несколько дней спустя визит Ван Сликов завершился почти скандально. Как-то поздним вечером, после того как меня отослали спать, в замке раздались возмущенные вопли. Я была уверена, что один из голосов принадлежит барону; такого разозленного голоса я у него еще не слышала. Наутро Ван Слики бесславно покинули наш дом. Хотя леди Каролина и мадам Ван Слик сердечно обнялись, перед тем как карета тронулась по дороге в город, барон и минхер Ван Слик не обменялись ни словом, явно рассерженные друг на друга; отец даже не вышел пожелать гостям доброго пути. Вместо этого я услышала, как он прорычал, когда карета отъехала: «Скатертью дорога! Наконец-то избавились от этой сведенборгианской швали. Он подлец, а его жена просто шлюха». Леди Каролина попыталась было вставить слово в защиту мадам Ван Слик, но барон только отмахнулся: «По своему опыту знаю, мадам, что только шлюха способна остаться в комнате, когда делается подобное предложениеи только сводник делает его. Ergo, они шваль; они с их поездками имеют одну цельразвращать доверчивых».
В этот день по дому разнесся слух, что барон Франкенштейн вызвал минхера Ван Слика на дуэль! Неужели правда? Виктор это подтвердил.
Но из-за чего? спросила я.
Из-за того, что Сведенборг учил, что мужчина должен иметь любовницу.
Это был излюбленный способ Виктора поддразнивать меня, способ действенный: употреблять непонятные слова и вынуждать просить разъяснения. Я призналась, что не имею понятия, что такое «любовница».
Что-то вроде второй жены, которую мужчина берет с собой в постель.
Разве такое дозволяется?
Только сведенборгианской церковью. И конечно, еще среди безбожников.
Но почему мужчина хочет иметь вторую жену?
Потому, видишь ли, что у мужчин слишком сильная потребность.
Потребность в чем?
О, в том самом! В том, чем мужчины и женщины занимаются в постели. И животные на скотном дворе у всех на глазах. Думаю, ты видела, как бык и корова делают это самое.
Если и видела, какое это имеет отношение к потребностям мужчины?
Такое, что мужчине мало одной женщины, чтобы утолить желание; может, и нескольких женщин мало. Поэтому мужчины вынуждены заводить себе любовниц.
К женщинам это тоже относится?
Ни в коем случае. У женщин потребность в этом очень мала. Мужа им больше чем достаточно.
Что ж получается, мужчины созданы, чтобы быть как быки на скотном дворе? Это ты понял, наблюдая за животными?
В первый раз я осмелилась так дерзко говорить с Виктором, и это доставило мне большое удовольствие.
Я понял, что женский пол создан для материнства. Этим потребности женщин и ограничиваются.
Удивляюсь, откуда ты так много знаешь о потребностях женщин, Виктор. А барон Сведенборг? Или вообще всякий мужчина?
Он ответил с усталым вздохом:
Это общепризнанный факт.
Неужели? Общепризнанный только для половины человечества? Странная арифметика для такого математика, как ты.
Половина может знать обо всех.
Половина может думать, что знает. Откуда у нее возьмется уверенность, если не спрашивать другую половину? Я скажу тебе, что я слышала от наших судомоек: «Un coq suffit à dix poules, mais dix hommes ne suffisent pas à une femme».
Он покраснел, что снова доставило мне огромное удовольствие.
Я говорю только о мнении барона Сведенборга, запротестовал он.
А почему папа так разозлился?
Виктор ухмыльнулся.
Потомупредставь себе! что минхер Ван Слик предложил: он переедет в Женеву и возьмет с собой маму как свою любовницу.
Ты имеешь в виду, чтобы она делила с ним постель?
Да, конечно. А взамен он предложил отцу взять себе в любовницы мадам Ван Слик.
Я подумала о минхере Ван Слике с его кривыми зубами и хлюпающим носом. И сказала, что не могу поверить, чтобы он очень понравился маме.
Ну, объяснил Виктор, это не имеет значения. Потребность мужчины прежде всего, так считал Сведенборг.
Ты тоже так считаешь? Хочешь иметь любовницу или пятьдесят любовниц?
Вот еще! Сведенборг призывал учиться всему этому у духовного мира. Я вольнодумец. Как я могу серьезно относиться к подобным понятиям? Кроме того, я собираюсь стать ученым; для чего мне понадобится пятьдесят женщин? Заметив мой насмешливый взгляд, он добавил:Или даже одна?
Примечание редактора
Четыре сохранившихся полотна Каролины Франкенштейн
Только в 1806 году, когда представилась первая возможность посетить Бельрив, я понял, в какой мрачный готический покров я облек родовое поместье Франкенштейнов. Поскольку это был дом, где Виктор Франкенштейн выносил нечестивые замыслы и развратил душу своей невесты, я подспудно начал представлять его себе как образец романтического замка, населенного призраками.
Только увидев собственными глазами, что сталось с Бельривом, я понял, насколько нелепы были мои ожидания. Ибоувы! он мало напоминал себя прежнего. Некогда величественный château пережил несметное число набегов; сокровища искусства, украшавшие его от пола до потолка, были вынесены, сорваны, выломаныпричем варварски. Даже обоев не осталось, а на деревянных панелях были нацарапаны революционные лозунги. Тягостное зрелище! Где некогда привилегированные особы ancien régime вели беседы за обеденным столом, там теперь расположилась простая солдатня. Большая часть семейной собственности была бессмысленно уничтожена или революционными элементами, которые хозяйничали в Женеве, ввергнутой в хаос в период Гельветической республики, или стаями мародеров, следовавшими за войсками во время многочисленных кампаний за эту спорную территорию. Я обнаружил, что в поместье расквартирована целая бригада швейцарских и миланских наемников, служивших императору. Француз-комендант, некий маршал Шабанне, позволил мне осмотреть замок и надворные строения, но посоветовал не слишком надеяться найти что-либо из сокровищ искусства, некогда украшавших особняк. Все этоособенно знаменитая коллекция автоматовисчезло, как он был уверен, в первую волну официальных конфискаций при революционной власти Водуа. Об участи автоматов я уже знал и сам; некоторые из кукол, о которых рассказывала Элизабет Франкенштейн, всплыли в музеях и частных коллекциях Европы и даже Нью-Йорка. Я, впрочем, питал некоторую надежду на то, что в поместье уцелели семейные бумаги или что я смогу порасспрашивать слуг. Я ошибался; тщательный осмотр дома не дал ничего, представляющего научную ценность. Даже библиотека Франкенштейна не сохраниласьбыла выметена подчистую. От мебели и личных вещей тоже не осталось и следа, так что я даже не узнал комнат, принадлежавших когда-то членам семьи. Что же до домашних слуг, то я смог найти нескольких из самых молодых, которые жили по соседству, но они или ничего не знали, или притворились, что не знают о местопребывании хозяев. Люди, чаще упоминавшиеся в истории Элизабет, мажордом Жозеф и повариха Селестауже умерли. Элоиза, камеристка баронессы, уехала неведомо куда.