Раньше я частенько видела одну из Коузи, когда та в их ржавом «олдсмобиле» ехала в банк или к нам заруливала, чтобы съесть рубленый стейк. А теперь они обе из дома годами не выходят. С тех самых пор как одна вернулась с пакетом из «Уолмарта», и, судя по ней, сразу было ясно, что спесь-то с нее сбили. И что-то было не видать белого чемодана «Самсонайт», с которым она когда-то сбежала. Я была уверена, что другая захлопнет дверь у нее перед носом, но она ее впустила. Думаю, обе прекрасно понимали, что сто́ят друг друга. При том, что обе уж на что противныехуже не сыщешь! и необщительные, а тем не менее всегда оставались в центре вниманиякак и бывает с теми, кто вызывает всеобщую нелюбовь. Живут себе как две королевы в доме мистера Коузи, но после того как у них поселилась эта девчонка, что носит юбку короче исподнего, а исподнее и вовсе не надевает, мне что-то за них боязно: вдруг оставят меня ни с чем, только с жеваной-пережеваной повестью о прошлых временах, а на что она сгодится? Понимаю, это вздорочередная поучительная история, сочиненная, чтобы пугать беспутных женщин и непослушных детей. Но ничего больше у меня нет. Сама знаю: нужно кое-что другое. Получше. Ну, например, повесть о том, как бесстыжие женщины могут испоганить жизнь добропорядочному мужчине. Под эту повесть я и мурлычу себе под нос.
1. Портрет
В тот день, когда она шла по улицам Силка, колючий ветер выхолодил воздух. И солнца хватало лишь на то, чтобы подтолкнуть столбик уличных термометров на несколько градусов выше точки замерзания. У кромки воды образовалась тонкая наледь, а вдали от океана теснящиеся друг к другу дома на Монарх-стрит по-щенячьи поскуливали. Ледяная корка днем поблескивала, а в вечерних сумерках становилась незаметной, отчего на обледеневшем тротуаре даже уверенно шагающая молодая девушка чуть не поскальзываласьа что уж говорить о прихрамывающих пешеходах постарше. Ей бы наклонить голову и зажмурить глаза, спасаясь от пронизывающего ветра, но она оказалась в этом районе впервые и поэтому внимательно оглядывала каждый дом, ища глазами адрес, указанный в объявлении: «Монарх-стрит, дом 1». Наконец она свернула на подъездную дорожку, где Сэндлер Гиббонс, стоя в дверях своего гаража, вскрывал новенький мешок антиобледенительной соли «Айс-офф». Он запомнит стук ее каблуков о бетонку, когда она направилась к нему, и изгиб ее бедра, когда она встала перед ним, и похожий на спелую дыню солнечный диск у нее над головой, и яркий отсвет лампочки на лице. Он запомнит ее приятный голос: девушка спросила у него дорогу к дому, где жили две женщины, которых он знал всю жизнь.
Вы не ошиблись? засомневался он, когда девушка назвала ему адрес.
Она достала из кармашка кожаного жакета клочок бумаги, сжала его пальцами (перчатка на ее руке отсутствовала), перечитала адрес и кивнула.
Сэндлер Гиббонс внимательно оглядел ноги девушки и заключил, что коленки и ляжки, едва прикрытые слишком короткой юбкой, должны были вконец закоченеть на таком холоде. Затем он подивился высоте ее каблуков и покрою укороченного кожаного жакета. Поначалу он решил, что на ней шапкабольшая, пушистая, чтобы ушам и шее было тепло. Потом понял, что принял за шапку копну волос, сбитых ветром вперед, из-за чего он не сразу разглядел ее лицо. Эта девушка с точеной фигуркой выглядела милой, воспитанной ипотерянной.
Женщины Коузи, пробормотал он. Вам нужен их дом. Но он уже давно не номер один. Вы только им не говорите. Вообще ничего им не говорите. У них дом 1410 или, может, 1401.
Теперь настал ее черед уточнить, не ошибается ли он.
Слушайте, что я вам говорю! раздраженно произнес Сэндлер Гиббонс и подумал: это я так из-за ветра, вон как хлещет по глазам. Идите все время прямо. Вы их дом не пропустите, если не будете ворон считать. Большой такой, как церковь!
Она поблагодарила его, но не обернулась на его возглас вдогонку: «Или как тюрьма!»
Он и сам не понял, почему это выкрикнул. Наверное, потому, что думал в тот момент о своей жене. Она должна была вот-вот сойти с автобуса, и, осторожно ступая по скользкому тротуару, добрести до дорожки к гаражу. Тут уж ей не грозило падение, потому чтоне зря же все соседи восхищались его предусмотрительностью и благоразумием! он заранее подготовился к заморозкам и гололеду, притом что подобных климатических явлений в их краях сроду не было. А упоминание о «тюрьме» означало, что на самом деле его мысли вертелись вокруг Ромена, внука, который должен был вернуться из школы еще полтора часа назад. Парню всего четырнадцать, вымахал высоченный, мышцы уже налились, но в последнее время он ходит, отводя взгляд, словно что-то скрывает, и это заставляло Сэндлера нервно поглаживать свой большой палец всякий раз, когда паренек показывался ему на глаза. Они с Видой были рады, что мальчишка живет с ними и они могут позаботиться о его воспитании, пока их дочь и зять заняты делом. Матьв армии, отецв торговом флоте. Лучше чем ничего: ведь после закрытия консервного завода местным чернокожим предлагались только вакансии уборщиков (женщинамуборка домов в Харборе, а мужчинамвывоз придорожного мусора).
Как любила приговаривать мать Сэндлера, «Родители без работыдети без заботы». Хорошо, что у мальчишки есть постоянная работа в доме Коузи, хотя этого заработка явно недостаточно, чтобы у Ромена в кармане не гулял ветер и чтобы он не попадался на глаза полицейскимведь те, скуки ради, готовы прицепиться к любому подростку и показать свою власть. Сам он в детстве постоянно испытывал страх перед вооруженными добровольцами из «комитета бдительности», а теперь синие мундиры взяли на себя обязанность следить за общественным порядком. Тридцать лет назад для того, чтобы поддерживать порядок, хватало отдела с одним шерифом да одной секретаршей на телефоне, теперь же требуются четыре патрульных машины и восемь полицейских с рациями.
Сэндлер смахивал соляную пыль с ладоней, когда увидел жену и внука, причем она шла, приговаривая: «Ох, как же я рада, что ты подоспел! А то я уж боялась шею сломать!»а паренек отвечал: «Да о чем ты, баб? Я же держал тебя под руку всю дорогу от автобуса!»
Конечно, держал, малыш! И Вида Гиббонс разулыбалась, упреждая любые критические замечания, которые ее муж мог бы сделать внуку.
За ужином от горячей картофельной запеканки настроение Сэндлера улучшилось, и он продолжил рассказ, начатый, когда они только садились за стол.
Что ей, говоришь, было нужно? нахмурившись, переспросила Вида. Ломтики окорока слегка подсохли, пока она их разогревала.
Она искала наших Коузи. Тут сомнений нет. У нее был их адрес. То есть их старый адрес с того времени, когда тут никто, кроме них, не жил.
Так и было записано на бумажке? Она полила мясо изюмным соусом.
Я в нее не смотрел, женщина! Я видел, как она с ней сверилась. Маленький клочок бумаги, похожий на вырезку из газеты.
Ну понятно: ты же глаз не мог оторвать от ее ног! Вот где самая важная для тебя информация!
Ромен зажмурился, зажав рот ладонью.
Вида, не унижай меня перед мальчиком!
Так ведь первое, о чем ты сообщил, это о длине ее юбки! Я просто иду по списку твоих приоритетов!
Я сказал, что юбка была короткая. И все!
И насколько короткая? спросила Вида, подмигнув Ромену.
Они их носят вот досюда, ба! Рука Ромена исчезла под столом.
Докуда? Вида чуть наклонилась в сторону, заглядывая под скатерть.
Прекратите, вы оба! Я же пытаюсь вам рассказать
Как думаешь, может, она их племянница? спросила Вида.
Может, и племянница. Но это вряд ли. Если бы не ее габариты, я бы сказал, что она смахивает на родственницу Кристин.
Сэндлер потянулся за банкой с острыми перчиками.
У Кристин никаких родственников не осталось.
Может, у нее есть дочь, о которой никто не знает? Ромен не удержался и встрял в разговор взрослых, но они, как всегда, поглядели на него так, будто он сидел с расстегнутой ширинкой.
Думай, что говоришь! отрезал дед.
А что я такого сказал, дедуль? Я же не знаю
Не знаешьсиди и помалкивай!
Тш!
Ты мне дерзишь?
Сэндлер, уймись! Ты можешь оставить ребенка в покое хоть на минуту? возмутилась Вида.
Тот открыл было рот, чтобы аргументировать свою позицию, но в последний момент передумал и откусил кончик перца.
Все как всегда: чем меньше я слышу о девчонках Коузи, тем больше они мне нравятся! вздохнула Вида.
Девчонки? Ромен поморщился.
Да, для меня они девчонки. Спесивые сопливые девчонки, у которых причин свысока смотреть на людей не больше, чем у кастрюли чваниться перед сковородкой.
А по-моему, они клевые, возразил Ромен, особенно тощая!
Вида бросила на него гневный взгляд.
Не обольщайся. Она тебе платитспасибо и на этом!
Ромен сглотнул. Ну вот, села на своего любимого конька.
Зачем же тогда вы заставляете меня у них работать, если они такие плохие?
Мы заставляем тебя? Сэндлер почесал большой палец.
Ну, посылаете меня к ним
Надо утопить этого мальца, Вида! Для него что помогать старикам, что пукнуть в лужуодно и то же!
Мы тебя послали к ним, Ромен, потому что тебе надо где-то работать. Ты живешь у нас уже четыре месяца, и пора бы переложить на себя часть обязанностей по дому.
Ромен попытался перевести разговор со своих недостатков на недостатки своих работодательниц.
Мисс Кристин всегда кормит меня чем-нибудь вкусненьким!
Я не желаю, чтобы ты ел ее стряпню. Она тебя накормит
Вида!
А я и не ем.
Это же сплетня
Но сплетня на очень длинных ногах! И той, другой, я не доверяю! Уж я-то знаю, на что она способна!
Вида!
А ты разве забыл? брови Виды удивленно вспорхнули вверх.
Никто точно не знает.
О чем не знает? ввернул Ромен.
Дело давнишнее, уклончиво ответил дед.
Вида встала из-за стола и пошла к холодильнику.
Его убилиэто ж ясно, как божий день. А ведь какой был человекни червоточинки!
На десерт был порезанный кубиками консервированный ананас, который Вида подала в бокалах для шербета. Сэндлер, нимало не впечатлившись, откинулся на спинку стула. Жена поймала его взгляд, но решила не комментировать. Она работает. Он получает смешную пенсию отставного охранника. И хотя он поддерживает в доме порядок, от нее требуется каждый вечер после работы готовить для всех изысканный ужин.
Что за человек? не унимался Ромен.
Билл Коузи, ответил Сэндлер. Когда-то он владел отелем и кучей другой недвижимости, включая землю под нашим домом.
Вида покачала головой.
Я видела его в тот день, когда он умер. За завтракомжив-здоров. А в обедумер!
Он был в ответе за многие грехи, Вида!
Но кто-то ответил за него: «Сегодня без обеда»!
Ты все прощаешь этому старому распутнику!
Он хорошо нам платил, Сэндлер, и хорошо нас обучил. Много бы я узнала, если бы мы продолжали жить на болотах, в старой хибаре на сваях. Сам знаешь, на что были похожи руки моей матери. Спасибо Биллу Коузион на всю жизнь избавил нас от тяжелой работы.
Да, не так-то плохо мы там жили. Иногда я скучаю по тем временам!
И по чему же ты скучаешь? По ночному горшку под кроватью? По змеям в траве?
По деревьям!
Не пори чушь! Вида в сердцах бросила ложку в стакан для шербета. Ложка громко звякнула.
А помнишь летние грозы? не обращая внимания, продолжал Сэндлер. Какой был воздух прямо перед
Вставай-ка, Ромен, Вида тронула внука за плечо. Помоги мне с посудой.
Я еще не доел, ба!
Доел! Вставай!
Ромен, недовольно пыхтя, отъехал на стуле назад и поднялся. Он хотел встретиться глазами с дедом, но тот был погружен в свои мысли и не смотрел на него.
Нигде больше не видал такой луны, как там! бормотал Сэндлер. Ох уж эта луна, от одного ее вида такие желания возникали Он осекся. Нет, я же не утверждаю, что хочу туда вернуться.
Надеюсь, что нет! Вида нарочито громко загремела тарелками. Теперь, чтобы там жить, нужны жабры!
Миссис Коузи говорит, это был райский уголок, Ромен потянулся пальцами за кубиком ананаса. Вида хлопнула его по руке.
Там была плантация. И Билл Коузи всех нас оттуда вывез.
Тех, кого он хотел вывезти, буркнул Сэндлер себе под нос.
Я все слышу! И как это прикажешь понимать?
Никак, Вида. Ты же сама говоришь: он был святой!
Вот тут я спорить не стану!
Ромен налил в кипяток жидкого мыла. Приятно было взбить ладонями мыльную пену, хотя горячая вода больно кольнула синяки на костяшках пальцев. Бок болел куда больше, когда он стоял у раковины, но ему было спокойнее слушать, как собачатся бабушка с дедом по поводу прошлой жизни. Так он меньше боялся.
Девушка не прошла мимо нужного дома, и старик с мешком «Айс-офф» не ошибся: это был величественный красивый дом, и высоким треугольником крыши над третьим этажом он и впрямь напоминал церковь. На ступени крыльца, покосившиеся и поблескивающие ледяной коркой, надо было наступать осторожно, потому что перила отсутствовали и опереться было не на что. Но девушка, уверенно стуча каблуками, прошествовала по дорожке к крыльцу и быстро поднялась к двери. Не найдя дверного звонка, она занесла руку, чтобы постучать, но замерла, заметив внизу справа полоску света. Она сбежала вниз по покосившимся ступеням и мимо торчавшей из земли шиферной плиты прошла к железным ступенькам, на которые падал свет из окна. Здесь она оказалась укрытой от порывов морозного ветра. Рядом с окном девушка заметила дверь. Она вела в помещение под домом, которое называется «садовой квартирой» в цокольном этаже, а по-простомув подвале. Заглянув в окно, она заметила сидевшую за столом женщину, а на столе перед ней дуршлаг, ворох газет и салатницу. Девушка постучала в стекло и, когда женщина подняла на нее взгляд, улыбнулась. Женщина медленно встала со стула, но к двери метнулась довольно резво.
Что надо? дверь чуть-чуть приоткрылась, и в щелке показался серый глаз.
Я насчет работы, ответила девушка. Из щелки потянуло запахом моря.
Тогда тебе не сюда! И женщина захлопнула дверь.
Девушка принялась дубасить по двери кулаком и закричала:
Там сказано: Монарх-стрит! И это дом номер один!
Ответа не последовало, она вернулась к окну и зацокала по стеклу ногтями левой руки, а правой прижала к стеклу газетную вырезку.
Женщина подошла к окну, посмотрела на девушку с нескрываемым раздражением, потом перевела взгляд с юного лица, на котором застыла умоляющая улыбка, на клочок бумаги. Она сощурилась, снова взглянула на лицо девушки, потом опять на клочок бумаги. Женщина двинулась к двери, исчезнув из поля зрения, но перед этим девушка заметила, как в ее взгляде сверкнула и угасла искорка испуга.
Впустив девушку внутрь, женщина не предложила ей сесть и ни слова не сказала. Она взяла у нее объявление и прочитала. В разделе «Требуется помощница» несколько строчек были обведены карандашом, отделявшим одно объявление от соседних вверху и внизу.
КОМПАНЬОНКА И СЕКРЕТАРЬ К ЗРЕЛОЙ ДАМЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ТРУДА. ПРОСТАЯ, НО ВЕСЬМА КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ РАБОТА. ОБРАЩАТЬСЯ К МИССИС Х. КОУЗИ. МОНАРХ-СТРИТ, ДОМ 1, СИЛК.
Откуда это у тебя? неодобрительно поинтересовалась женщина.
Из газеты.
Да уж вижу. Из какой? «Харбор джорнэл»?
Да, мэм.
Когда это напечатали?
Сегодня.
Женщина вернула объявление.
Так, можешь присесть, уже без ноток тревоги в голосе.
А вы миссис Х. Коузи?
Женщина окинула девушку насмешливым взглядом.
Будь я ею, я бы уж, наверное, знала об этом объявлении, как думаешь?
Девушка звонко расхохоталасьточно связка бубенчиков зазвенела.
И правда. Извините!
Они сели и помолчали, потом женщина вернулась к прерванному занятию: она извлекала из креветок кишечные вены. Двенадцать колец, по два на трех пальцах каждой руки, сверкали отраженным светом от потолочной лампы и словно придавали высокий смысл ее занятию, превращая поденщину в чародейство.
Имя у тебя есть?
Да, мэм. Джуниор.
Женщина взглянула на нее.
Отец придумал?
Да, мэм.
Господи!
Можете звать меня Джун. Если хотите.
Не хочу. Отец дал тебе и фамилию? Небось, Пром. Или Квайр?
Нет. Вивиани, ответила Джун. С «и» на конце.
«И» на конце? Ты вообще из наших мест?
Раньше жила здесь. Потом уехала.