Я ещё раз повторю вопрос Василия: зачем вы труп Люси соседке подкинули? опять вмешался в допрос Ковалев.
У нас в квартире труп оставлять нельзя было! Мама моя в тот день из больницы выписывалась. Они с сестрой должны были подъехать.
Как к соседке в квартиру попали? спросил Красин.
Так ключи от ее квартиры были у моей мамы
Почему они нам ничего не сказали? удивился Красин. Ни мама, ни учительница.
Учительница могла даже не знать о ключах, ответил Горыныч.
Как так? поинтересовался Ковалев.
Видите ли, до нее в квартире жил старенький дедушка, моя мать помогала ему по хозяйству. Он маме доверял, ключи дал на всякий случай. А потом дедушка умер, а в квартире учительница стала жить. Племянница она ему, что ли. А мы про ключи забыли. И с учительницей дружеских отношений не сложилось.
Сколько она уже в вашем доме живет? спросил Ковалев. Вернее, жила.
Года три. Нет, даже четыре. Мне вскоре после смерти дедушки четыре года за наркотики дали. Я только недавно по УДО освободился. Лето на Утрише провел, я там и до отсидки бывал. А мать меня выписала, я не мог оставить у нас в квартире труп Люси. Мама меня бы не поняла и выгнала бы сразу.
Откуда узнали, что учительницы дома нет? спросил Красин.
Я когда стал думать, как от трупа избавиться, на улицу выскочил. Там со знакомой разговорился. Она подругой учительницы была. Сказала между делом, что Мария в Сочи отпуск проводит. А я про ключи вспомнил. Их там два было. Я их в свой стол ещё до отсидки кинул. Поднялся, посмотрел: ключи сохранились.
А мать что? спросил Ковалев. Про ключи не спрашивала?
Спрашивала. Давно уже, перед моей отсидкой. Я сказал, что выкинул их. Потом она про ключи забыла, а они, оказывается, сохранились в моем хламе.
Хотите сказать, что учительница оба замка после смерти родственника не удосужилась за все эти годы поменять и ключи подошли? спросил Красин.
Да. Именно так. Я попробовал, дверь открылась. Ну, мы с Сашей Люсю в квартиру учительницы и отнесли.
Почему под кровать труп запихали? спросил Ковалев. На кровать могли бы положить или в прихожей оставить.
Я не знаю. Мы не соображали. В комнату занесли, а там так получилось.
Ясно, сказал Красин. А вот забрать труп не вышло. Учительница раньше времени вернулась. И вы решили ее из окна выкинуть как ненужного свидетеля.
Нет, не так. Не совсем так. Мы пришли, а она угрожать стала, что вызовет полицию. Оскорбляла нас. Вот Саша и вспылил, помог ей выйти из окна.
Где сейчас Саша?
Он улетел к себе в США.
Это точно? спросил Красин. Кто может подтвердить?
Мамай. Он его в аэропорт отвозил.
Как фамилия Мамая, где живет?
Где-то на Камышовой улице, не знаю точно номер дома, честно. Не был я у него, мы только по телефону общались.
Давайте номер его телефона, велел Красин. Проверим то, что вы сказали. И про квартиру то же.
Василий записал телефон, передал бумажку Ковалеву и сказал:
Осталось допросить Мамая, узнать, в какой именно день и на каком рейсе улетел Александр, далее по списку пассажиров вычислить нашего клиента. И у нас будет ещё один фигурант по убийству учительницы.
Понятно, ответил Ковалев. Займусь этим.
Глава 30
Федор Семенович Орлов проснулся бодрым, на удивление бодрым для старого, обремененного многочисленными болячками человека. Не ныла привычно спина, не беспокоили ни печень, ни ноги. Без палочки он подошел к окну и отдернул занавески. Комната наполнилась радостным светом! Какое счастье вновь видеть солнце, голубое небо, легкие пушистые облака. Еще один день подарила ему судьба!
Пришла долгожданная весна, за окном стояла прекрасная погода, Федор Семенович загорелся желанием. Он мечтал долгими зимними вечерами съездить в родной поселок, посетить до боли знакомые места. Он молил небеса, чтобы появилась такая возможность. Может быть, сегодня, может быть сейчас?
У каждого человека есть места, к которым он привязан больше всего. Для Федора Семеновича таким местом был дикий пляж в родном поселке Лисий Нос. Почему? Он сам объяснить не мог. Наверное, детские воспоминания, но именно этот пляж снился ему иногда по ночам.
У старика сильно болели ноги, постоянно кружилась голова. Почти всю зиму Федор Семенович не выходил из дома. Хорошо хоть Лидочка из Собеса и племянница Машенька иногда навещали его. Но сейчас пенсионер чувствовал себя превосходно. Он решил ехать и трепетал от предвкушения.
Федор Семенович взял палочку, долго спускался с третьего этажа своей хрущевки. Когда дверь парадного хлопнула у него за спиной, старичок всей грудью вдохнул весенний свежий воздух. Щебетали птицы, набухли почки на деревьях. На мгновение Федор Семенович почувствовал себя опять молодым, полным сил. Во дворе играли дети, на скамейке сидели соседи и о чем-то беседовали. Какое удовольствие вдыхать ароматы весны, здоровой, беспечной жизни. Какая радость находиться среди людей, наблюдать за ними!
В скверике за домом Орлов нашел свободную скамейку на солнышке и присел отдохнуть перед тяжелой дорогой. Воробьи, синички, голуби, вороны занимались здесь своими делами, перебрасываясь иногда радостными возгласами. Кошка по соседству забралась на дерево и нежилась в лучах солнца. Собаки гуляли с хозяевами, одна из них подбежала к Федору Семеновичу, понюхала, завиляла хвостом, но хозяйка окликнула ее, и дружелюбный пес убежал.
«Как много сегодня птиц, как много животных и людей! подумал Федор Семенович. И все рады весне. Какая благодать!»
Но у Федора Семеновича было особенное настроение, ему хотелось совершить путешествие и посидеть на берегу Финского залива.
Пенсионер пошел к автобусной остановке. Маршрут на Зеленогорск как раз идет через Лисий Нос. Ехать не более получаса.
Автобус ждать почти не пришлось. Федор Семенович взобрался в салон без посторонней помощи. Народу было прилично. Все сидячие места оказались заняты. Федор Семенович облокотился на поручень, но молодой мужчина на ближнем сиденье сказал ему:
Садись, батя! и уступил место.
«Хорошая у нас молодежь», с благодарностью подумал Федор Семенович. Ему приятно было обращение«батя». Вежливо, просто.
Орлову не хватало общения, ему хотелось заговорить с кем-нибудь из пассажиров, но он не решился. Ежедневная борьба за жизнь обостряла все чувства. Но сейчас Федор Семенович был счастлив. Он смотрел в окно, наблюдал за входящими и выходящими из автобуса людьми. Вот она жизнь! Кипит и бурлит. И эти простые наблюдения заставляли учащенно биться его слабое сердце.
У Лисьего Носа Федор Семенович вышел на ближней остановке и не спеша пошел по дорожке на дикий пляж. Как радовался он. Словно возвратился на Родину после длительного отсутствия. Редкий путешественник испытывает такие яркие ощущения, как Орлов в эти мгновения.
Но постепенно волна воспоминаний накрыла старика. Жизнь свою он прожил скромно, старался не выделяться, быть подальше от публичности, глаз начальства, тещи и неумных соседей. Работал слесарем на военном заводе. Имел такую же, как и он сам, скромную жену. И сын его, Володя, был простым советским пареньком.
На склоне лет Федор Семенович остался один. Володя погиб в Афганистане, жена после этого слегла и не смогла оправиться от болезни. Федор Семенович часто жалел, что не смогли они с женой родить сыну братика или сестричку. Жили в маленьком домике на той стороне поселка. Впятером в двух комнатках с его родителями. И я думали: «Куда еще одного ребенка? И так сын спит в углу на сундучке, потому что кроватку поставить негде».
Потом Федору Семеновичу по служебной линии выделили квартиру. Но жена решила, что возраст и здоровье уже не те, чтобы рожать и поднимать детей: «У всех ребенок один, и у нас пусть будет один». А затем пришло сообщение о смерти сына
Федор Семенович шел по лесной, до боли знакомой с детства дорожке. Здесь, еще до войны, мать водила его на берег залива. Бабы носили белье полоскать, а ребятня плескалась рядом на диком пляже. Каждый такой поход летом на залив вызывал в душе Феди ощущение праздника. Вот и сейчас Федор Семенович вспомнил те далекие времена и чувствовал, как комок подступил к горлу.
В детстве казалось: вся огромная жизнь впереди. Сколько можно успеть, сколько сделать!
Не стал Федя ни космонавтом, ни летчиком. И жизнь оказалась не такой уж и большой
Когда-то сосед их, дядя Федя, которому не было и семидесяти, казался древним стариком. Ребятишки дразнили его: «Дядя Федя съел медведя!» А сейчас самому Федору Семеновичу перевалило уже за восемьдесят пять лет. Но не дразнят его ребята. Да и почти никто из городских мальчишек не знает, как зовут старика. Их домик в Лисьем Носу давно снесли. На его месте построили детский сад, а рядомдома от Северного завода. Нет теперь и садика. Продали землю частнику. Тяжело, всегда сердце щемило, когда Федор Семенович приходил к месту отчего дома. Сегодня он туда не пойдет, сегодня он будет наслаждаться природой.
Хорошо в весеннем лесу. Подснежники приятно радуют глаз. Там, за поворотом, должна быть дубовая рощица. Да, так и есть. Стоят дубы! С петровских времен стоят.
В этом лесочке Федя нашел огромный белый гриб. В голодном сорок шестом году. Словно был послан подарок свыше! Федор Семенович был неплохим грибником. Пока позволяло здоровье, каждое лето выезжал на тихую охоту в любимый Лисий Нос, иногда на Левашовское шоссе. Но никогда больше Орлов не находил таких огромных грибов! Килограмма два оказался гигант. Червивый, правда. Но мать дома выпарила червей, и был вкусный ужин: грибы с картошкой, выращенной на собственном участке.
Федор Семенович вышел на берег и присел на лавочку. Рядомникого. Будний день, да и перестали люди сюда приходить. Давно уже женщины не стирают в заливе, а пляж совсем зарос камышом после того, как была построена дамба. Сейчас здесь заказник, охраняемая территория.
Федор Семенович привык быть один. Уже давно умерла жена. Еще раньшеего родители. Отец вернулся с войны инвалидом, без обеих ног. Мать нянчилась с ним как с ребенком. Ушли они друг за другом через пару лет после того, как семья переехала в город.
При воспоминании о родителях слезы хлынули из глаз Орлова. Он часто плакал в последнее время. От этого становилось легче на душе. Но на людях старичок старался не показывать своих слез.
Федору Семеновичу вдруг стало жаль и себя. Ну что хорошего он видел в этой жизни? Жил тихо, работал как все. Никому не мешал, никого ни о чем не просил, старался быть добрым к людям, но его доброту словно не замечали. Правильно ли он жил? Мог бы ведь, наверное, как-то сына от Афгана отмазать? Ну да Бог с ним.
Его размышления прервал шум велосипедных шин. Федор Семенович поспешно вытер слезы. Но человек проехал, не обратив на старичка внимания.
А Орлову вспомнилось, как он здесь купался мальчишкой. На руках передвигался по дну, только голова торчала над водой. По-настоящему Федор Семенович плавать так и не научился. И на море ни разу не был
Однажды он чуть не утонул здесь. Построили они с другом Олегом плот, вышли в плавание вон с того пролеска, вплотную подступающего к воде. Сначала передвигались вдоль берега. Затем погнались за стаей чаек вглубь залива. В стае был один птенец, который барахтался в воде и не мог взлететь. Далеко заплыли в порыве детского азарта. Но птенца настигли и подняли на борт. И тут вся стая, птиц двадцать, не меньше, стала атаковать мальчишек. Чайки кружили над самыми их головами, кричали, гадили, некоторые птицы буквально волосы пытались драть своими лапами. Плот закачался и перевернулся, приятели оказались в воде.
Ох, и перепугался тогда Федя. Мог ведь он в тот раз утонуть, мог. Воды нахлебался, но дружок вытянул его, потихоньку мальчишки доплыли до берега. Почти семьдесят пять лет прошло, а помнится, как будто было на прошлой неделе.
Эх, коротка человеческая жизнь. Давно ли молод был? С сынишкой возился, жену любил. Ушло все. Скоро и он уйдет. Совсем уйдет, безвозвратно, в вечность. А дубы пляҗ этот останется. Вновь каждый год весна будет радовать людей теплом и новыми надеждами. Только вот не увидит он больше весеннего великолепия, не будет наслаждаться природой
Интересно было бы хоть одним глазком взглянуть, что там, после смерти. Есть ли другая жизнь? Может, не плохо будет, может, действительно, рай?
Вот, в сущности, зачем он жил? А птицы зачем живут? Очевидно, ради потомства, для продолжения рода. Что җе, получается, что он зря прожил свою жизнь? Нет, не зря. Он жил скромно, но достойно. Не ловчил, не унижался. На таких вот людях и держится земля. Не всем же быть политиками и артистами.
Да, многое не удалось, многое он сделал бы по-другому, если бы начал жизнь с начала. Но был смысл в его существовании. Для жены и сына, для родителей, родной страны. Нет, он может умереть со спокойной совестью!
Легкий ветерок с залива заставлял лениво шелестеть камыш и донес приятную прохладу Балтики. Федор Семенович вглядывался в петлявшую и уходящую вглубь леса дорогу, окружавшие его деревья, пытался рассмотреть очертания другого берега, прислушивался к стрекотанию кузнечиков и прочим звукам леса. Старик словно старался запомнить, зафиксировать все это в своей пока еще довольно крепкой памяти. И вдруг опять заплакал. На этот раз от умиления, оттого, что сумел приехать сюда, осуществить свою мечту.
Орлов с наслаждением вдыхал полной грудью чистый морской воздух. Он чувствовал свое единение с любимой природой. И был счастлив.
Федор Семенович еще долго сидел на лавочке, нежился в лучах весеннего солнца. Но постепенно светило стало скрываться за деревьями, и Орлов отправился в обратный путь. Чувствовалась усталость. Но она, скорее, была приятной. Ноги, правда, стали опять болеть. Старичок потихоньку дошел до остановки, удивляясь тому, что не встретил по дороге никого. И на остановке было пусто.
Автобус подошел быстро, пенсионер занял свободное место в салоне и опять стал жадно вглядываться в окно на проносящиеся пейзажи. На остановках заходили люди. Преимущественно молодежь. Приятные, спокойные люди. У них вся жизнь впереди, можно радоваться весне, строить планы на будущее.
На одной из остановок в автобус вошла пожилая женщина. Убедившись, что свободных мест нет, она встала возле Орлова, сидевшего около двери. Было видно, что ей трудно стоять. Федор Семенович предложил ей свое место.
Нет, что вы, что вы, отказалась незнакомка.
Присаживайтесь, я сейчас все равно выхожу, настаивал старичок.
Спасибо большое!
Орлов не обманул, ему действительно нужно было выходить на следующей остановке. Он мельком взглянул на женщину и увидел на ее лице облегчение и благодарность.
Федор Семенович забыл о своих больных ногах, он был горд собой. Значит, он еще мужчина. Ему первому пришло в голову уступить место уставшей женщине.
Когда двери автобуса открылись, Орлов с трудом спустился на тротуар и крикнул напоследок водителю и пассажирам:
Счастливого пути!
А сам подумал:
«Ничего, я еще поживу! И в восемьдесят пять жизнь продолжается. Завтра вот Лидочка придет, а в субботу Машенька должна приехать. Хорошо!»
Потихоньку старичок побрел в свою квартиру. Он был благодарен судьбе за этот день и от души желал всему миру добра.
Но старость берет свое. Все лето Федор Семенович болел, а осенью слег окончательно. Племянница Мария ухаживала за стариком. Последние пару месяцев его жизни учительница переселилась в его квартиру, а после смерти дедушки так и осталась в ней жить.
Федор Семенович много рассказывал племяннице о себе, о пляже, который так любил с ранних детских лет. Он гордился тем, что в таком преклонном возрасте смог осуществить свою мечтуувидеть родные сердцу места, попрощаться с родными дубами, пляжем, до боли знакомой лесной тропинкой. Дедушка умер тихо во сне. С улыбкой на лице
Глава 31
Докладывать начальству о проделанной работе, скорее, формальность, чем насущная необходимость. Преступление, собственно, раскрыто, что ещё сказать начальнику следственного комитета? Но разбор дела предусмотрен служебными обязанностями.
Красин докладывал Владимиру Черкасову:
Удалось раскрыть не только наши два убийства, но попутно и убийство режиссера в Анапе, а также тульского маньяка задержали с нашей помощью.
Что за маньяк? спросил Черкасов.
Зовут Борис Солнцев. Молодой парень из Тульской области. Сейчас дает признательные показания. После минимум четырех убийств на родине, где он оставил свои пальчики, парень бежит в Сочи и примыкает к секте. Задушенная у нас девушка тоже имела отношение к этой секте.