Ну как вы, цыплятки? спросила она.
Просто отлично! просиял Джордж. А вы как?
Хорошо.
У вас, случайно, не найдется карточки «Побег из тюрьмы»?
Норма одарила его дежурной улыбкой и скрылась за дверью, которая вела, судя по всему, в кухню.
Ради кого я стараюсь, спрашивается? посетовал Джордж. Лучшие фразы пропадают даром. Даром, ей-богу!
Он потянулся за стопкой меню в центре стола и раздал их присутствующим. Сверху стояла дата. Дальше значились: ХОЛОДНЫЕ БЛЮДА И ЗАКУСКИ (жареные куриные крылышки «буффало» или томатный суп), ОСНОВНЫЕ БЛЮДА (бургер с буйволятиной или рагу по-американски) и ДЕСЕРТЫ (яблочный пирог с мороженым или некий «волшебный заварной тортик»). Также на выбор предлагалось несколько напитков.
Еще есть молоко, но его не указывают в меню, сказала Калиша. Обычно дети хотят его только на завтрак с хлопьями.
Здесь правда вкусно готовят? спросил Люк. Этот прозаичный вопрос (словно они приехали на какой-нибудь курорт с питанием по системе «все включено» и обсуждают кухню) моментально вернул ему ощущение бредовости происходящего.
Да, ответила Айрис. Еще нас иногда взвешивают. Я вот уже целых четыре фунта набрала.
Раскармливают, как свиней перед забоем, добавил Никки. Как Гензеля и Гретель.
В пятницу вечером и в воскресенье днемшведский стол, сказала Калиша. Ешь сколько влезет.
Как Гензеля и Гретель откармливают, суки, повторил Никки и покосился на камеру в углу. Возвращайся, Норма! Мы готовы сделать заказ.
Она моментально вернулась, отчего происходящее стало казаться Люку еще нереальнее. Впрочем, когда принесли крылышки и рагу, он набросился на них с аппетитом. Да, здесь было жутко, да, ему было очень страшно за себя и за родителей, но, в конце концов, он был ребенком.
Растущим организмом.
6
Видимо, за ними действительно наблюдали: не успел Люк отправить в рот последний кусочек торта с заварным кремом, как появилась еще одна женщина в розовой одежде, напоминающей форму. На ее бейджике значилось имя «ГЛЭДИС».
Люк? Пойдем-ка со мной.
Он посмотрел на своих четырех друзей. Калиша и Айрис потупились, а Никки глядел на Глэдисскрестив руки на груди и едва заметно улыбаясь.
Может, заглянешь попозже, детка? Под Рождество, например. Я тебя затолкаю под омелу.
Она пропустила его слова мимо ушей.
Люк? Я жду. Пойдем, пожалуйста.
Джордж был единственный, кто отважился посмотреть ему в глаза. Увидев его лицо, Люк сразу вспомнил про «не лезь на рожон». И встал.
Ладно, увидимся, ребят. Наверное.
Калиша одними губами сказала: Уколы для прикола.
Глэдис была миниатюрная и хорошенькая, но мало ли Вдруг у нее черный пояс и она одним махом перекинет Люка через плечо, если он взбрыкнет? А даже если нет, за ними в самом деле наблюдаютподкрепление не заставит себя ждать. Впрочем, Люк был воспитанный, вежливый мальчик и привык слушаться взрослых. Подобные привычки дают о себе знать даже в таких ситуациях.
Глэдис повела его мимо окон, о которых рассказывал Никки. Люк посмотрел на улицу и действительно разглядел еще одно здание: его почти полностью скрывали деревья, однако оно совершенно точно там было. Дальняя половина.
Люк оглянулся. Вот бы кто-нибудь его подбодрил Может, Калиша помашет или хотя бы улыбнется? Увы, никто не улыбался. Такие же лица у детей были на площадке, когда он спросил, живы ли их родители. И если тогда они точного ответа дать не могли, то теперь-то наверняка знали, куда его ведут. Ведь они все это уже проходили.
7
Какой славный денек, правда? сказала Глэдис, ведя Люка по уже знакомому шлакоблочному коридору. Они прошли мимо его комнаты. Коридор уходил в другое крылотам тоже были двери и комнаты, но они свернули налево, в какую-то нишу, похожую на обычный лифтовый холл.
Люк, прекрасно умевший вести светские разговоры, промолчал. Он был уверен, что в подобной ситуации Ник поступил бы именно так.
Вот только мошки ох! Она отогнала рукой воображаемых насекомых и засмеялась. Придется постоянно мазаться репеллентом, по крайней мере в июле.
А потом выведутся стрекозы.
Да! Точно! Глэдис пронзительно захихикала.
Куда мы идем?
Увидишь. Она подвигала бровями, как бы говоря: Тебя ждет приятный сюрприз.
Лифт открылся. Оттуда вышли два человека в голубых рубашках и брюках. Один был «ДЖО», второй«ХАДАД». Оба держали в руках айпады.
Привет! радостно поздоровалась с ними Глэдис.
Привет, детка, сказал Хадад. Как дела?
Отлично! прощебетала девушка.
А у тебя как дела, Люк? обратился к нему Джо. Обживаешься?
Он снова промолчал.
Ни с кем не разговариваешь? Хадад ухмылялся. Ничего, пока можно. А вот потомне советую. Видишь ли, Люк, у нас все просто: ты с нами по-хорошемуи мы с тобой по-хорошему.
Тише едешьдальше будешь, добавил Джо. Народная мудрость! Еще увидимся, Глэдис?
Конечно! Ты угощаешь.
Договорились!
Мужчины ушли, а Глэдис с Люком сели в лифт. Кнопок с цифрами на стене не было. Глэдис сказала: «Би», вытащила из кармана брюк ключ-карту и помахала ею перед сенсором. Двери закрылись, и лифт поехал внизвпрочем, ехал он недолго.
Би, проворковал женский голос из динамика наверху. Уровень Би.
Глэдис снова махнула картой. Двери открылись в широкий вестибюль, ярко освещенный полупрозрачными потолочными панелями. Играла тихая музыка, какая обычно звучит в супермаркетах. Туда-сюда ходили люди с тележками, полными какого-то оборудования. Один нес в руках проволочную корзину с пробиркамианализами крови? Двери были помечены номерами, и перед каждым стоял префикс B.
Тут все по-крупному, говорил Никки. У них огромная территория. Видимо, он не соврал: раз есть подземный уровень B, то должен быть и С, логично? А может статься, и D, и E. Действительно похоже на правительственное учреждение, подумал Люк. Как можно сохранить такую здоровенную организацию в тайне? Мало тогодеятельность Института незаконна и противоречит конституции США, его сотрудники похищают детей!
Они прошли мимо открытой двери, и Люк увидел очередную комнату отдыха, для сотрудников. Здесь тоже стояли торговые автоматы (впрочем, без табличек «ЕСЛИ ПЬЕШЬЗНАЙ МЕРУ»). За одним из столиков сидели трое: мужчина и две женщины. Все они были в гражданском (джинсы, рубашки) и пили кофе. Одна из женщинсветловолосаяпоказалась Люку знакомой. Поначалу он растерялся, а потом вспомнил голос: Как скажешь, детка. Это было его последнее воспоминание из прошлой жизнидо того, как он очнулся здесь, в Институте.
Ты! Он указал пальцем на женщину. Это была ты!
Женщина невозмутимо посмотрела на него. И все еще смотрела, когда Глэдис закрывала дверь.
Это была она! воскликнул Люк. Точно она!
Мы уже почти пришли, сообщила Глэдис. Все пройдет быстро, обещаю. Потом вернешься в свою комнату. Ты, наверное, устал с непривычки.
Вы меня слышите? Эта женщина проникла в мою комнату! И брызнула мне чем-то в лицо.
Опять нет ответа, только ослепительная улыбка. С каждым разом она казалась Люку все более неестественной и жуткой.
Они подошли к двери с номером B-31.
Веди себя хорошои получишь пять жетончиков, сказала Глэдис и достала из кармана горсть металлических кружков, похожих на монеты. С обеих сторон на них был отчеканен треугольник. Видишь? Они у меня с собой.
Она постучала в дверь. Открыл мужчина в голубой форме с именем «ТОНИ» на груди: высокий, белокурый, красивый (если бы не легкий прищур). Люк решил, что он похож на злодея из фильмов про Джеймса Бондапожалуй, на того обходительного лыжного инструктора, который оказался убийцей.
Входи, входи.
Видимо, приглашали только Люка. Глэдис легонько толкнула его в спину и закрыла за ним дверь.
Стоявшее посреди комнаты оборудование выглядело устрашающе: что-то вроде стоматологического кресла, только оснащенное ремнями для рук.
Садись, приятель, сказал Тони. Ладно хоть не «умница», подумал Люк.
Тони подошел к столу, открыл какой-то ящик и начал в нем рыться, насвистывая. Когда он снова повернулся к Люку, в руке у него было что-то вроде маленького паяльника. Тони с удивлением обнаружил, что Люк все еще стоит в дверях, и широко улыбнулся.
Я же сказал: садись.
Что вы будете со мной делать? Татуировку хотите набить? Он вспомнил, что евреям при поступлении в Освенцим и Берген-Бельзен набивали номер на руке. Бред, конечно
Тони снова удивился, потом хохотнул.
Господи, что ты! Я просто тебя чипирую. Это не больнокак сережку в ухо вставить. Всем нашим гостям вживляют чипы.
Я тут не гость, сказал Люк, а заключенный. И ничего вы мне в ухо не вставите.
Еще как вставлю, ответил Тони, по-прежнему широко улыбаясь и по-прежнему напоминая доброго дядю, который помогает детям вставать на лыжиа в свободное время гоняется за Джеймсом Бондом с отравленным дротиком. Слушай, это правда не больно, просто слегка ущипну ухо. Рази готово! Так что будь паинькой, сядь в кресло. Глэдис тебе сразу же выдаст жетончики. А если будешь сопротивляться, я тебя все равно чипирую, но жетонов тебе не видать как своих ушей. Что скажешь?
Не сяду я в кресло, ответил Люк, трясясь всем телом. Впрочем, его ответ прозвучал довольно решительно.
Тони вздохнул. Аккуратно положил прибор для чипирования на стол, подошел к Люку и уперся руками в бедра. Вид у него был серьезный, почти скорбный.
Уверен?
Да.
Казалось, в ушах у Люка зазвенело от пощечины еще за миг до того, как Тони замахнулся. Люк попятился, потрясенно глядя на здоровяка широко распахнутыми глазами. Однажды, когда ему было четыре или пять, отец его отшлепал (несильно), застав за игрой со спичками, но никто и никогда не бил Люка по лицу. Щека сразу вспыхнула; ему никак не верилось в случившееся.
Это гораздо больнее, чем чипирование, сказал Тони. От его широкой улыбки не осталось и следа. Хочешь еще раз? Я с удовольствием. Вы, дети, думаете, что вам все дозволено, что мир принадлежит вам. Ну-ну.
Только сейчас Люк заметил голубой синяк на подбородке Тони и небольшую ссадину на левой скуле. Сразу вспомнился свежий синяк на лице Ника Уилхолма. Вот бы и ему, Люку, хватило смелости врезать Тони Увы, кишка тонка. Он и драться-то не умеет. Если попытается, Тони его мигом скрутит.
Ну, готов сесть в кресло?
Люк сел.
Будешь сидеть смирноили пристегнуть тебя ремнями?
Буду сидеть смирно.
Тони оказался прав: пощечина была куда больнее чипирования. То ли Люк просто был к ней не готов, то ли установка чипа все же больше напоминала медицинскую процедуру, чем акт насилия. Когда дело было сделано, Тони подошел к стерилизатору и достал оттуда шприц.
А теперь второй раунд, приятель.
Что в шприце? спросил Люк.
Не твое собачье дело.
Вы же мне это вкалываете! Значит, как раз мое.
Тони вздохнул.
Пристегиваем или нет? Решай сам.
Люк вспомнил слова Джорджа: Не лезь на рожон.
Не пристегиваем.
Вот и молодец. Сейчас комарик укусит
Укусил его явно не комарик, а как минимум оса. Боль была очень ощутимая. По руке до самого запястья разлился жаркак будто у него локально поднялась температура, потом все неприятные ощущения пропали.
Тони заклеил место укола пластырем и развернул Люка лицом к белой стене.
А теперь закрой глаза.
Люк послушался.
Слышишь что-нибудь?
Например?
Перестань задавать вопросы и отвечай. Ты что-нибудь слышишь?
Если бы вы помолчали, может, и услышал бы.
Тони умолк. Люк прислушался.
Кто-то прошел по коридору. И еще кто-то засмеялсяГлэдис вроде.
Больше ничего?
Ничего.
Что ж, прекрасно. Теперь сосчитай до двадцати и открывай глаза.
Люк сделал, как ему было велено.
Что ты видишь?
Стену.
Больше ничего?
Люк подумал, что Тони имеет в виду те самые точки. Как увидишь их, сразу говори. Если не видишьтоже говори. Не ври. Им все известно.
Нет, больше ничего.
Уверен?
Да.
Тони хлопнул Люка по спине: тот от неожиданности подскочил на месте.
Ладно, приятель, мы закончили. Сейчас дам тебе льдаприложишь к уху. Хорошего дня!
8
Глэдис поджидала его у двери в кабинет B-31. На ее лице сияла профессиональная улыбка.
Ну как ты, Люк?
Тони ответил за него:
Все прошло отлично. Пареньмолодец.
Моя школа, почти пропела Глэдис. Хорошего тебе дня, Тони.
И тебе, Глэд.
Она повела Люка обратно к лифту и всю дорогу что-то щебетала. Он ее не слушал. Рука почти не болела, а вот к уху действительно пришлось приложить ледоно неприятно пульсировало. Пощечина была в сто раз больнее. По множеству причин.
Глэдис сопроводила Люка по зеленому шлакоблочному коридору мимо постера, под которым сидела Калиша, и мимо постера «ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В РАЮ» в чужую комнату, которая выглядела точь-в-точь как его.
А теперьсвободное время! воскликнула Глэдис, словно объявляя суперприз.
Впрочем, перспектива остаться наконец в одиночестве действительно очень обрадовала Люка.
Тебе сделали укол, да?
Да.
Если рука заболит или голова закружится, сразу скажи мне или другим смотрителям, хорошо?
Хорошо.
Он открыл дверь, но не успел войти: Глэдис схватила его за плечо и развернула к себе. Она все еще ослепительно улыбалась, однако пальцы неприятно впивались в кожуГлэдис давала понять, что при необходимости может сделать ему больно.
Сегодня без жетонов, сказала она. Тони не жаловался, но у тебя щека красная. Это все, что мне нужно знать.
Люк хотел ответить: Да не нужны мне ваши вонючие жетоны, но смолчал. Он боялся не новой пощечины; ему было страшно, что от звука собственного голосаслабого, дрожащего, испуганного шестилеткион не выдержит и разрыдается прямо перед Глэдис.
Позволь дать тебе один совет, сказала она уже без намека на улыбку. Ты должен понять: тебя привезли сюда на службу, Люк. А значит, нужно очень быстро повзрослеть. Смотреть на все по-взрослому. Тебе предстоят разные процедуры. Иногдане самые приятные. Ты можешь быть паинькой и получать жетоны, а можешь капризничать и не получать. От этого ничего не изменится, процедуры все равно будут делать. Ну, что ты выбираешь? Ответ очевиден.
Люк не ответил. Улыбка все равно вернулась на лицо Глэдисуслужливая и профессиональная, как у администратора в ресторане: Да, сэр, давайте я провожу вас к столику.
Очень скоро ты вернешься домойеще лето не успеет закончитьсяи забудешь все, что здесь происходило. В крайнем случае будешь думать, что тебе это приснилось. А пока это не сон, зачем усложнять себе жизнь? Глэдис ослабила хватку и слегка его подтолкнула. Теперь отдыхай. Приляг ненадолго. Точки видел?
Нет.
Скоро обязательно увидишь.
Она закрыла дверьтихо и осторожно. Люк прошел по комнате к своей кроватитолько это была не его кровать. Лег, положил голову на чужую подушку и уставился в пустую стену. Ни окна, ни точекничего. Господи, хочу к маме, подумал он. Как же я хочу к маме!
Это стало последней каплей. Он уронил лед, закрыл глаза руками и заплакал. За ним наблюдают? Слушают его рыдания? Ну и что, какая разница?
Люк плакал, плакал и наконец уснул.
9
Когда он проснулся, на душе стало немного легчесвободней, что ли. Пока он обедал и встречался с замечательными новыми друзьями (Тони и Глэдис), ему в комнату принесли две новые вещи. На столе стоял ноутбук«Мак», как у него, только старая модель. А на тумбочке в углу обнаружился небольшой телевизор.
Сначала он подошел к компьютеру и включил его. От знакомого звона загрузившегося «Макинтоша» Люка охватила острая тоска по дому. Вместо ввода пароля его попросили показать жетончик. Люк пару раз нажал клавишу «ввод», понимая, что это бесполезно.
Суки!
И тут, несмотря на ужас и абсурдность происходящего, у него вырвался смехкороткий и громкий. Разве он не почувствовал свое превосходство, когда услышал про детей, выпрашивающих жетоны на бухло и сигареты? Почувствовал, конечно. Разве не подумал: Я бы никогда не стал так унижаться? А то! Разумеется, подумал. Размышляя о пьющих и курящих подростках (не то чтобы он часто это делалему хватало и другой пищи для размышлений), он представлял себе жалких готов, которые слушают «Pantera» и рисуют на джинсовках кривенькие перевернутые пентаграммыиными словами, дурачков, что добровольно заковали себя в цепи алкоголизма и наркомании, таким образом якобы выражая социальный протест. Ни бухать, ни бунтовать Люк не собирался, и что с того? Вот он сидит перед экраном ноутбука и отчаянно жмет «ввод», точь-в-точь как крыса в ящике Скиннера, жмущая на рычаг в надежде получить немного корма или крупицу кокаина.